Кошачий ежедневник

Стася Летняя, 2021

Задумывались ли вы о том, чем занимаются ваши любимцы, когда вас нет дома? О чем они думают и говорят? И говорят ли вообще? Что за мысли обитают в их ушастой голове? И что именно заставляет их перепрыгивать не перепрыгиваемое и залезать туда, куда залезть в принципе невозможно? Как объяснить их непонятную любовь к коробочкам и их уникальную способность помещаться в них, не думая при это о габаритах? Чем они думали, когда вдруг решили попробовать кактус на вкус? Какая магия заставляет нас все им прощать и почему им вечно все сходит с пушистых лап? Чтобы дать ответы на эти вопросы, мне пришлось выторговать у двух домашних кошек их ежедневник, да-да, поверьте, он у них есть, и они его активно ведут, правда, немного не так, как мы привыкли. И не спрашивайте, чего мне это стоило, просто знайте, что все написанное в этой книге взято из их ежедневника.

Глава 4. Ах, этот праздник, Новый год!

— Блин, Анфиса, опять ты тут, — воскликнула Настя, увидев кошку возле праздничного стола.

— В смысле опять, я всегда тут, — ответила Анфиса, сидя возле мясной нарезки.

— Так, девушка, предупреждаю, если увижу, как ты лазаешь по столу, отправлю тебя жить на балкон, — погрозила ей Настя.

— Не бойся, не увидишь, — ответила та с хитрым взглядом.

— В общем, ты меня поняла, — добавила Настя, отодвигая от нее подальше тарелку с нарезкой и уходя обратно на кухню.

— Ах, как жаль, что вы, люди, нас, кошек, не слышите и не понимаете, — сказала ей вслед Анфиса, притворно вздыхая.

— Почему же это жаль? — вышла из-под стола Пуша. — Ты представляешь, что бы было, если бы они слышали наши разговоры, а в частности то, что мы думаем про них? — запрыгнула она на соседний стул.

— Что?

— Думаю, люди бы реже заводили себе кошек, намного реже, — и, подумав еще немного, добавила. — Вообще бы не заводили.

— Ой, да перестань, люди жить не могут без нас, милых котиков, — отмахнулась Анфиса, протягивая лапу к мясной нарезке.

— Ты уверена, что стоит это делать? — поинтересовалась у нее Пуша, наблюдая за ней со стороны.

— Конечно, стоит, мне ж сказали, что нельзя, я не могу на такие слова по-другому реагировать, — запрыгнула она на стол, не дотянувшись со стула.

— Анфиса! Я же тебя предупреждала! — крикнула Настя, так невовремя вернувшаяся в комнату.

Схватив проказницу, она отправила ее, как и обещала, на балкон, и, хоть балкон был застеклен и утеплен, температура там была все равно ниже, чем в квартире, и находиться на нем зимой было малоприятное занятие.

— Ну что, «милый котик», тепло ли тебе там? — злорадствовала Пуша, запрыгивая на подоконник.

— Это не смешно, — обиделась Анфиса.

— А надо было нормально реагировать на слово «нельзя», или хотя бы не попадаться.

— Пушь, я здесь замерзну, — захныкала Анфиса.

— Не замерзнешь, ты что, не знаешь наших людей, выпустят через пол часика, — сказала она, спрыгивая с подоконника и уходя в соседнюю комнату вальяжной походкой.

— Пуша! — донесся ей вслед возмущенный вопль Анфисы.

К приходу гостей Анфису все-таки выпустили с балкона, та, клятвенно пообещав вести себя хорошо, по крайней мере, сегодня, побежала в соседнюю комнату, где на кровати спала Пуша. Запрыгнув к ней, Анфиса посчитала, что страдать одной как-то не по-братски, и поэтому улеглась рядом, отогреваясь после холодного балкона.

— Анфиса, уйди, ты холодная, — заворчала Пуша.

— Конечно, холодная, грей меня давай! — уткнулась она носом в ее пушистую шерстку, дрожа всем телом.

Вздохнув, Пуша по-матерински накрыла Анфису сверху своим хвостом, ближе ее притягивая и согревая.

А праздник уже был в самом разгаре, все ели, пили и веселились. За час до боя курантов Михаил решил, что кошки тоже должны получить свою порцию веселья в этом году, поэтому он пошел на кухню готовить для них праздничный коктейль, состоящий из молока и валерьянки. Отлив своей щедрой рукой добрых полпузырька в миску с молоком, он радостно позвал хвостатых, те примчавшись не столько на голос хозяина, сколько на запах валерьянки, приступили дружно лакать подношение, Михаил же, заговорщически посмеиваясь, вернулся за стол.

— Пушь, ты знаешь, я тебе никогда не говорила, но я так тебя люблю! — разоткровенничалась Анфиса, вылакав полмиски. — Вот прям очень-очень, — икнула она.

— Анфис, ты знаешь, я себя тоже очень-очень люблю, — хихикнула Пуша в ответ, затуманенным взором смотря на Анфису.

— Ну и ладно, — показала та ей язык.

Продолжая хихикать, Пуша вылакала оставшееся в миске молоко и на плохо слушающихся лапах потопала к выходу. И, возможно, все бы закончилось благополучно и никто бы не узнал про их вечерние посиделки, если бы не поступившее от Анфисы предложение, догнавшее Пушу на выходе с кухни:

— Пушь, слушай, а давай споем? — предложила она, развалившись на полу и лениво помахивая хвостом.

— А давай! — поддержала Пуша идею, разворачиваясь и направляясь к Анфисе.

Улегшись рядом с ней, она запела первый куплет, Анфиса тут же его подхватила, и обе кошки затянули песню, слова которой они категорически отказываются мне говорить, подозреваю, что они все там были нецензурные, но пели они ее громко и с душой, что, естественно, привлекло внимание хозяев и их гостей. Которые, примчавшись на кухню, наблюдали картину, как две кошки, налакавшись валерьянки, лежали на полу, издавая громкие и непонятные звуки, довольно при этом жмурясь.

Конец ознакомительного фрагмента.