Осенняя страна. Психоделическое фэнтези

Стас Туров

Молодой человек попадает в страшную автомобильную катастрофу, в которой едва не гибнет. После столкновения он обнаруживает себя невредимым в лесу около смятой в гармошку машины. Пытаясь выбраться из чащи, он встречает странное существо…

Посвящается моей Матери, а также всем Матерям в мире — прошлым, настоящим и будущим.

Отдельная благодарность Зигмунду Фрейду и его теории Эдипова комплекса. Зигмунд, слишком много кокаина!

© Стас Туров, 2017

ISBN 978-5-4483-7194-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Первое, что я увидел перед собой, были искореженные куски металла, когда — то называвшиеся машиной. Ободранная дверь лежала прямо передо мной, будто смятая невиданным великаном. Из груди тогда, помню, вырвался булькающий звук, то ли стон, то ли сдавленный вопль. Я помнил, что мгновение назад мы с друзьями ехали по трассе домой — счастливые, что рабочая неделя наконец окончилась, мечтающие о бане на даче и всевозможных закатках и соленьях, заботливо заготовленных моей мамой.

Я не мог понять, почему вдруг я оказался посреди леса, возле машины, совсем один. Голова болела так сильно, словно некий безжалостный палач вбил раскаленный гвоздь мне в череп, позабыв вынуть его обратно.

Автомобиль был смят в гармошку. Меня окружали сосны — огромные, величественные, царапавшие небо пахучими иглами. Тогда я не знал, что в этом месте не растет почти ничего, кроме хвойных пород, не знал, что меня окружают тысячелетние горы. Нет, в своем сознании я все еще находился под Брестом, всего в нескольких километрах от своей дачи.

Боль в голове вдруг вспыхнула с такой яростью, что согнула меня пополам, поставила на колени. Из глаз брызнули слезы, а затылок и темечко будто разваливались на куски.

— Ааааааааа… — булькающий стон, вот и все, что я смог выдавить из груди.

На теле не было ни царапины, и я не мог понять, почему голова болит столь сильно. Свернувшись калачиком, я лежал у искореженной двери, не в силах выдавить из себя крик, и лишь изредка дергаясь от приступов адской боли.

Мне было страшно. Лес, необычайно тихий, будто замер вокруг, лишь изредка взмахивая крыльями невидимой птицы, или тихо потрескивая упавшей с дерева веткой.

Кое — как я встал, опираясь на машину.

— Помогите! По — мо — ги — те! — что есть силы закричал я. Отчаянье охватило меня с такой силой, что я забыл даже о головной боли.

Неожиданно мне показалось, что я услышал далекий крик справа от себя.

Я замер.

Те моменты, когда каждая клеточка твоего тела превращается в слух, те моменты, когда биенье твоего сердца — лишний, омерзительный шум, моменты, когда нервы натягиваются подобно корабельным канатам в шторм…

— Хэй! — чей-то крик эхом разнесся между исполинских деревьев.

Я бежал навстречу спасительному голосу, не обращая внимания на липкую паутину и то и дело хлеставшие по лицу ветки.

Выбежав к невысокому холму, окруженному, как мне показалось, идеальным кругом из сосен, я увидел очень странного человека. Его одежда состояла из беспорядочно свисающих лоскутов ткани, пучков травы, сосновых игл, веточек, и напоминала охотничий костюм «Леший», однажды виденный мной по телевизору.

В руках он держал лук с положенной на тетиву стрелой, которая, к счастью, смотрела в землю.

Лицо незнакомца выглядело худощавым и вытянутым, а кожа отливала болезненной бледностью. Уши стрелка были необычайно большими, заостренными, оттопыренными. Его внешность напоминала карикатуру на эльфа из саги «Властелин колец», реалистичную и живую.

Незнакомец глядел на меня, прищурившись, холодными, почти прозрачными голубыми глазами.

— Здравствуйте, — я улыбнулся, приветственно раскинув руки в стороны.

Резкая боль пронзила правую кисть, заставила меня согнуться пополам. Стрела пригвоздила мою руку к дереву.

Я чувствовал вибрацию ее древка, и трясся от страха и боли. Серый круг неба над головой завертелся волчком.

Меня вырвало, кажется, на грудь.

Я увидел перед собой лицо стрелка. В его холодных, прищуренных глазах читалась усмешка.

— Ты ведь не знаешь, кто я? — спросил он странным, отрывистым голосом.

— М-м-м-м-м-м, — промычал я в ответ, отрицательно качая головой.

— Откуда ты пришел?

Мне показалось, что я начал рассказывать стрелку об аварии, о машине, смятой в лесу, но по выжидающему лицу собеседника понял, что весь монолог происходит у меня в голове.

— Х-у-у-у-у, — выдохнул я.

Темнота.

Я не понял сразу, где нахожусь. Я попробовал встать и осмотреться, но понял, что крепко-накрепко привязан к холодному столу. Даже моя голова была четко зафиксирована, и не было ни единой возможности смотреть по сторонам.

Я видел лишь огромный сводчатый купол зала, поражавший своей мрачной помпезностью, и украшенный деревянными вставками с затейливой резьбой.

В куполе тут и там имелись отверстия, не то проеденные временем, не то носившие иной характер — религиозный или научный. Сквозь отверстия пробивался мертвенно — холодный лунный свет.

Странно, что все это время я оставался настолько спокойным: нереальность происходящего просто не укладывалась в рамки моего сознания.

Собрав все силы, я снова попытался встать. В этот раз я смог слегка повернуть голову. Моя правая рука ужасно болела. Наверное, ее раздуло от крови и гноя: я чувствовал, как ремни, или веревки, которые удерживали меня на месте, врезаются в плоть.

Каждое движение конечностью доставляло нестерпимую боль.

Я осознал это также внезапно, как и запаниковал.

Я начал что есть силы скрестись здоровой левой рукой о столешницу. Пальцы ощущали шершавую каменную поверхность.

Так вот, почему мне так холодно. Меня затрясло.

Кажется, я лежу абсолютно голый на громадном валуне, больше похожем на алтарь.

Мне очень страшно.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — заорал, словно одержимый, как вдруг испугался — если мой крик слышали, могут прийти.

Что будет тогда?

Рядом что — то взорвалось с невероятной силой. Мгновением позже я осознал, что взорвалось в моей голове, растекаясь по черепу кошмарной пульсирующей болью.

Купол закружился. Кажется, я снова теряю сознание…

— Отпустите меня! А-а-а-а-а-а! Пожалуйста! — я ревел, как младенец, умоляя человека с огромными ушами остановиться.

Он не обращал на мои крики никакого внимания. Бормотал под нос какой — то бред и хладнокровно отпиливал мою правую кисть.

Я конвульсивно дергался и кричал.

Меня вырвало, и я начал захлебываться: человек, стоявший у изголовья алтаря, ударил меня кулаком в грудь, и я снова задышал.

— Мама, мама! Помогите! ЗА ЧТО?!

Они только бормотали свои молитвы, или заклинания, и их бледные худощавые лица выглядели отрешенными.

Я услышал звук перепиливаемой кости. Секундой позже пришла такая боль, какой я не испытывал никогда в жизни. Это несравнимо. Я не мог вскрикнуть, просто сжал зубы и левую ладонь в кулак, и зажмурился.

Наверное, я потерял сознание, или это была галлюцинация?

Я ощутил себя десятилетним, смотрящим из окна нашего дома во двор.

Вся семья готовится к какому — то празднику, по хате тут и там снуют женщины, которыми руководит горластая тетка, мамина сестра.

А на улице мужики вместе с отцом, тогда еще живым, забивают свинью. Со смехом они выволакивают визжащую скотину в центр двора, и переворачивают ее на бок.

Отец достает нож — огромный, тогда он казался мне как минимум сказочным мечом.

Папа приставляет нож к середине груди животного и что есть силы бьет молотком по рукояти. Свинья визжит так, что в форточках вибрируют стекла, и даже постоянно орущая тетка, кажется, умолкает.

А отец все забивает нож в свиное сердце. Мужики одобрительно ухмыляются и кивают. Папа отходит в сторону, и я вижу, как пульсирует рукоять ножа — то неимоверно быстро, то почти неуловимо.

Бдительные женщины замечают меня у окна и оттаскивают на кухню. Кажется, они за что — то меня отчитывают, а я все смотрю на стоящую у стола маму.

Она чем — то занята и не замечает ничего вокруг.

Почему — то у нее очень задумчивое и отрешенное лицо.

Я почувствовал, как проваливаюсь из детства куда — то вниз, я падаю…