Идолы для дебилов

Стас Колокольников, 2007

Сборник рассказов 2002-20006 гг. Маргинальные герои ищут ту брешь в мире, через которую можно выбраться за пределы привычного, чтобы увидеть и понять больше, чем дозволено.Содержит нецензурную брань.

Пиво и сигареты

Открыв глаза, я долго не мог понять, где нахожусь. Мерзкий вкус во рту и тяжелая голова. Я осмотрелся. Стол и пол вокруг завалены пивными бутылками и окурками. Я брезгливо поморщился. Ну да, это же моя квартирка.

Открыв форточку, проветривая, я начал прибираться к приходу учителя. В одной из бутылок булькнула мутная жидкость. Меня мучила жажда. Выругавшись, я хлебнул выдохшееся пойло. Пошарил в куче мусора, нашел крепкий бычок и закурил.

К приходу учителя в доме, на мой взгляд, было относительно чисто. Только он вошел, как стразу скептически меня осмотрел и сказал:

— Я же говорил тебе, никаких пива и сигарет. Говорил?

— Конечно, говорили, учитель, — я уныло кивнул, опустив голову, не выдержав прямого смеющегося взгляда.

— А ты?

Я пожал плечами. Учитель тоже пожал плечами и развернулся, чтобы уйти.

— Учитель, — позвал я,

Он остановился.

— Что мне делать теперь?

— То же самое. Никакого пива и сигарет. Я приду через месяц.

— И я смогу сваливать отсюда? Сразу?

— Посмотрим. Ты сам-то веришь, что это возможно?

— Верю. Я продержался почти месяц. А вчера было недоразумение, встретил друга, не виделись пять лет.

Учитель никак не отреагировал и ушел, словно его и не было. Настроение испортилось. Теперь еще месяц ждать. А так надоело здесь. Вчера как наваждение — увидел товарища и обо всем позабыл.

Я вышел во двор выкинуть мусор, заглянул в соседнюю продуктовую лавку. Вспомнил, что пиво и сигареты не нужны. Но хозяин уже увидел меня и выставил привычные четыре бутылки пива и пачку сигарет.

— Я забыл деньги дома, — соврал я и развернулся уйти.

— Постоянным клиентам отпускаем в долг. Тебе после вчерашнего без этого никак.

— Сколько раз мы вчера приходили?

— Раз пять точно. Бери.

Сказано было так дружелюбно, что я не удержался, взял пиво и сигареты. Дома я убрал бутылки с глаз подальше в холодильник и стал искать, чего бы поесть. Попадалась только какая-то дрянь, сплошная закуска к пиву: сушеная рыбка, кальмары, сухарики, чипсы.

— Где в моем доме настоящая жратва? — спрашивал я у них, складывая в кучу.

Нашлось немного чечевицы. Пока она готовилась, меня мучила жажда. Когда похлебка сварилась, я сказал:

— Он придет через месяц, а у меня куча дурацкой закуски. Выбрасывать жалко. А что он скажет, увидев её. Начну отсчет с завтра.

И открыл пиво. На третьей бутылке я почувствовал облегчение и закурил.

— Вот и отлично, — подмигнул я пустым посудинам, — теперь всё едино.

Допив четвертую, я швырнул её в угол, крикнув вдогонку:

— Мне всё нипочем! Так и передай остальным!

На следующий вечер я сидел в окружении двух подружек, нескольких упаковок пива и игриво рассуждал:

— Это мир пива и сигарет и всего такого на них похожего. Мне хорошо знаком этот вкус добровольной смерти. Если вам нечего делать в лучшей жизни, то хлебайте больше и затягивайтесь глубже.

— Ты умеешь сказать, — глотнув из банки, произнесла одна из подружек.

— К чему эта болтовня, — закурив, недовольно проговорила другая.

Через неделю я шел по делам. Организм отдыхал от никотиновых смол и дешевой дрожжевой жижи. Мне было легко и весело, хотелось петь. Что я и делал — поблизости никого не было.

— Хватит базлать. — Услышал я добродушный голос, когда, напевая, пересекал безлюдный двор.

— Учитель? — Остановился я.

— Ха-ха, узнаю брата Колю, — засмеялся голос откуда-то сверху. — Вот он хомо дельфинус, человек будущего!

— Учитель! — обрадовался я.

Поднял голову и увидел знакомого гитариста Антонова. Он стоял у открытого окна второго этажа и меланхолично дымил сигаретой. Равнодушный к морали и принципам Антонов проводил дни за терзанием гитары и интересовался только ей, пользуясь, как женщиной, которая влюблена и отдаётся без остатка.

— Заходи, — сказал Антонов.

— У тебя там, наверное, пиво и сигареты? — спросил я.

— Не до того. Я клею обои.

— С чего это?

— Заходи, узнаешь.

— И ты не предложишь мне пива?

— Нет.

Я направился к подъезду.

— Случайно попал в строительную лавку, — с порога начал Антонов. — Купил новые струны, пошел за пивом, задумался и ошибся дверью. Мне сразу приглянулись обои в китайском стиле. Хватило на три рулона.

— И где ты их клеишь?

— Проходи на кухню.

Кухня была обклеена наполовину, но смотрелось неплохо.

— Отлично, — подбодрил я. — Лодки, плывущие по Хуанхэ, как раз то, чего здесь не хватало.

— Может, и коридор обклеить?

— Конечно.

— А чем?

— Есть обои под струганное дереве, будет как забор, а сверху подсолнухи, — предложил я. — Получится свой дворик, засаженный подсолнухами.

— Хорошая идея, — согласился Антонов.

Мы помолчали. Посмотрели в окно.

— Как будто чего-то не хватает? — заметил Антонов.

— Пива и сигарет, — пошутил я.

— Возможно.

— Но нам этого не нужно, — покачал я головой.

— Да уж.

Антонов закурил.

— А все-таки ты молодец, обклеил кухню, — устав от молчания, произнёс я. — Дальше пойдет веселее.

— Хватит об этом.

— Почему? Новые обои — новая жизнь.

— Перестань.

— Не сомневайся.

— Иди ты, — расстроился Антонов.

— Правильный выбор, — гнул я свою линию.

— Причем здесь выбор? Я просто ошибся дверью.

— Удача на твоей стороне. Вместо пива обои взял. Повезло.

— Какая чушь, — поморщился Антонов. — После такой болтовни кому угодно захочется пива.

— Ты прав, мне уже захотелось.

Через полчаса мы сидели в скверике за домом, дули из пластиковых стаканов разливное пиво и дымили сигаретами.

— Неплохо вот так иногда проводить время за кружкой пива и сигаретой со старыми друзьями, — подбодрил я задумавшегося Антонова.

— Неплохо, — согласился он.

— Но новые обои лучше.

— Тьфу ты, — плюнул Антонов. — Дались тебе эти обои. Заткнись, а.

Я прикрыл ладошкой рот. Потом убрал её и глотнул пива.

Антонов нахмурился. Неожиданно он резко встал и уверенно сказал:

— Знаю я, где взять деньги на подсолнухи.

И ушел.

Следующим вечером я лежал в полумраке у открытого окна. Летом легко поджидать утро. Вечер незаметно нагоняет ночь, и вскоре наступает рассвет. Я лежал долго и никак не мог уснуть, всё думал об учителе. Как ему удавалось быть всюду, я не знал. Я бы тоже хотел посидеть утром на набережной Пондичерри у Бенгальского залива, найти выброшенные на берег деньги, а вечером мотнуть в горы Алтая.

Под окном кто-то зашептался:

— Вон, видишь, открытое окно? Может, залезем туда?

— Там живет бухарь. Всё, что мы найдем там, это кучу пустых бутылок.

— Может, он в завязке и купил себе телевизор.

Я пошарил рукой возле кровати, нащупал бутылку и бросил её в окно. Она разбилась, и кто-то испуганно выругался:

— Я же тебе говорил!

В полдень я вышел из дома с твердым намерением навсегда отказаться от пива и сигарет. Я не хотел ни того, ни другого. Я обошел пол города, сделал всё задуманное, моё намерение не пить было таким твердым, что к вечеру сделалось скучно. Борясь со скукой, я напился кефира и до утра мучился слабостью в желудке.

Спускаясь в ночной клуб, я помнил, что продержался без пива девять дней. Меня пригласили друзья музыканты, они готовились к выступлению. Стол был уставлен пивом и пепельницами. Я брезгливо поморщился. Все кругом накачивались и курили. Разговор с друзьями не клеился, я нервно закурил. Потом, задумавшись, хлебнул пива.

— Блин! — выругался я, заметив, что сижу с пивом и сигаретой. — Что здесь происходит? Я курю и пью пиво!

— Давай, давай. Не стесняйся, — поддержали друзья, расчехляя инструменты. — Мы сейчас дадим жару.

Через два дня я вернулся домой желтый от пива и сигарет. Несколько дней я не высовывался из дома, пил зеленый чай, квас и молоко. Потом пошел за продуктами и встретил старого дружка.

— Чем занимаешься? — спросил он.

— Ничем. А ты?

— Поставил звуковую карту на комп. Сижу дома, пишу песни.

— Круто, молодец, делом занят. Не пьешь?

— Нет. Мешает. Хочешь записаться? Ты, вроде, раньше что-то там пел, сочинял.

— Да, хотелось бы попробовать. Помню, в юности мечтал о карьере рок-звезды. В пятницу был на концерте в клубе. Я тоже так могу на сцене чудить.

— Пошли ко мне, попробуем на что ты способен.

— Только никакого пива.

— К чему оно нам.

Мы пришли к другу. Я спел по-английски о прогулке вниз по улице в легком подпитии.

— Как песня называется? — спросил друг.

— Даун зе стрит сонг. Посвящается моей никчемной жизни.

— Давай еще разок.

Сделали с десяток дублей. Голос у меня подсел.

— Без выпивки не идет, — проговорил приятель и закурил.

— Ты же обещал, — взмолился я.

— Да, да, я обещал, — кивнул приятель и достал из холодильника початую бутылку водки. — Водка не пиво, давай для куража.

После третьей рюмки процесс пошел бодрее, к утру песня была готова.

— Неплохо, — сказал приятель, прослушав материал.

Он еще пару раз одобрительно качнул головой, глядя на меня, и уснул с недокуренной сигаретой. Выспавшись, мы похмелились, выкурили по сигарете и разошлись. Два дня у меня болело сердце, я был сам не свой.

Когда в дверь постучал учитель, дом был вылизан, как корабль во время штиля.

— Здравствуй, учитель, — жизнерадостно улыбался я.

Чувствовал я себя хорошо.

— Привет. Сколько ты без пива и сигарет? — сразу перешел к делу учитель.

— Неделя и четыре дня.

— Неплохо, — сказал учитель и крепко пожал мне руку.

— В чем дело? — не понял я. — Теперь можно пить пиво и курить сигареты?

— Теперь тебе нужно, по меньшей мере, полгода торчать здесь без пива и сигарет.

— Полгода?! — расстроился я.

— Да, полгода, не меньше. А если опять нахлебаешься, то и больше.

— Нет, только не это! — испугался я.

— Ты сам делаешь выбор. Пиво и сигареты или…

— Никакого или! — перебил я. — Я так больше не могу! Забери меня отсюда! Иначе я сойду с ума! Я ненавижу пиво и сигареты! Они сами в меня лезут, как к себе домой!

— Выбор делаешь ты, — учитель повернулся к выходу.

— Э, нет, постой, — схватил я его за руку, — это не я делаю выбор, это они меня выбирают.

Учитель поморщился от моих слов, как будто я схватил его не за руку, а за яйца.

— Если ты будешь и дальше так думать, мы не скоро увидимся.

— Стоять! — я преградил выход. — Мне терять нечего!

— Чего ты хочешь? — спокойно спросил учитель.

— Пойдем, выпьем пивка, а.

Мы сидели в моем дворе на перекошенной лавочке и пили пиво. Учитель делал большие глотки и пускал дым колечками.

— И чем тебе здесь не нравится? — спрашивал он. — Пей себе пиво, кури сигареты. В чем проблема?

— Я хотел бы делать это в другом месте. Здесь всё как-то бессмысленно. Тем более без пива и сигарет. Еще надо работу искать, я много задолжал за квартиру.

— В другом месте может и не быть пива и сигарет.

— Что же делать? У меня такое ощущение, что я закончу свои дни, сжимая недопитую бутылку пива и тлеющую сигарету.

— Всяко может быть.

— А как же ты? Как ты держался без пива и сигарет?

— Я не люблю пиво и сигареты.

— И я не люблю! — заорал я. — Мне больше нравится вино и шишки!

Учитель с интересом посмотрел на меня и засмеялся:

— Кажется, ты не в себе. Тебе, и правда, надо отсюда сваливать.

— Но как?

— Не пей пиво и не кури сигарет, — посоветовал учитель.

— О! — завопил я. — Зачем ты издеваешься надо мной?

— И нервы у тебя ни к черту, — посочувствовал учитель. — Видишь, до чего тебя довели пиво и сигареты.

Я сжал кулаки, но сдержался. Допил пиво.

— Пойдем, отольем, — предложил я.

— Ты иди, а тебя здесь подожду, — улыбнулся учитель.

Когда я вернулся, на лавочке никого не было. Со всей дури я пнул пустую бутылку, и она разлетелась вдребезги, врезавшись в стену дома.

Из окна выглянула соседка:

— Опять нажрался, козёл! Иди домой проспись, а то милицию вызову!

Я вышел со двора. Летний выходной день был в разгаре. Мимо прошли подростки, они курили и пили пиво на ходу. Недалеко на лавочке сидели две молодые женщины, они жеманно затягивались тонкими сигаретами и делали осторожные глотки из маленьких пивных бутылочек. Из магазина выполз потрепанный старикан с трехлитровой пластиковой баклахой дешевого пива, он довольный дул в папиросу.

А с перекрестка мне махала подруга, с которой я недавно закрутил приятный роман без истерик. Она шла ко мне и расцветала.

— Привет, малыш! — обрадовалась она и нежно поцеловала в небритую щеку. — Какой денёк! Может, прогуляемся в парке и выпьем по бутылочке холодного пива?

Я мило улыбнулся и подмигнул. Через дорогу от нас стоял бронзовый памятник известному мужику в кепке. Одной рукой он откинул полу пиджака, а другую держал в странном неприличном жесте. Какой-то умник вставил ему туда пивную банку. А в руке, которую мужик держал за спиной, я так полагал, была припрятана зажженная сигарета.