Олень в галстуке. Часть первая

Стас Арт

Молодой человек или мальчик неизвестного возраста отправляется в невероятное, нет, не в невероятное… в сумасбродное путешествие, ибо ум сбрести то и дело собирается, пока спутница всё время улыбается, птица издевается, олень переодевается и всюду всё меняется.

ПЕРНАТЫЙ ПЕРЕПОЛОХ

Вернувшись в отель, я обнаружил, что у рюкзака порвались швы и разошлась молния, однако бананы не пострадали, и это было самым главным. Но всё же в итоге я начал расстраиваться из-за молнии, в чем любезно помогал Черный.

— Как это не важно? Еще как важно. Это же, блин, молния! Где ты тут будешь ее ремонтировать? Да и денег это стоит. Мелочь, но все равно неприятно. Вот я так и знал! Бестолочь!

Чем дольше слушал я сии убедительные доводы в голове, тем больше заморачивался и погружался в уныние.

— Может, винца? — воспринял я мысль в своей голове.

— Сейчас важный период осознаний, к тому же я уже давно не пил алкоголь, мне нельзя понижать вибрации, — возразил я.

— Ты прав. Но иногда можно, к тому же здесь наверняка имеется очень вкусное вино, которого ты еще не пробовал.

— Ну, не знаю. Как-то неприятно прерывать такую длительную чистую линию. К тому же, завтра настроение может стать хуже, — продолжал я ломаться.

— А сейчас какое у тебя настроение? Представь, как вкус вина и закуски из разнообразных сыров поднимет тебе настроение, заодно и отвлечешься, — продолжал псевдо-пернатый представитель тьмы.

— Каких сыров? Я же давно веган, — возмутился я.

— Так у них наверняка есть веганские сыры. Ты только посмотри в меню, — пронеслась сладкая мысль.

Схватив предмет, который я практически и не трогал в своем номере отеля — меню, я пролистал до раздела закусок. К моему великому удивлению, там и правда были веганские сыры в нарезке, чего нельзя сказать об ассортименте блюд известных ранее мне отелей. У меня потекли слюни. Я пролистал до страниц с вином и погрузился в изучение, внимательно рассматривая красивое оформление фона под строчками с названиями и ценами, где были изображены бутылки, бочки, виноград и добрый старик, по всей видимости, винодел.

— Звони! — услышал я команду в голове.

Я в тот же миг схватил трубку и заказал бутылку красного сухого вина, тарелку с сырами и салат.

— Бери две! Вдруг будет мало. Чтобы потом снова не заказывать! — прозвучала мысль, и я ощутил некоторую жадность и страх нехватки.

Еще не повесив трубку, я извинился перед сотрудником и попросил удвоить каждую позицию, подумав, что и порции еды на заказ, как правило, весьма скромные, а сухое вино замечательно повышает аппетит.

— Вы уверены? — тактичным, но уверенным тоном уточнил у меня сотрудник отеля, посеяв некоторое сомнение.

«Да» — молниеносно прозвучало в моей голове.

— Да! — тут же ответил я без тени сомнения.

Вскоре раздался вежливый стук в дверь, и я впустил в номер очень приятного официанта, производившего впечатление человека весьма аккуратного и щепетильного, судя по его тщательно уложенным волосам, ухоженным ногтям и какому-то ощущению, которое я бы тогда еще не решился назвать своей интуицией.

Он элегантно стал выгружать заказ на круглый столик моего номера. Официант спросил, открыть ли мне обе бутылки и, получив согласие, откупорил одну. Вдруг вторая бутылка треснула сразу после того, как была поставлена, что не на шутку удивило и меня, и официанта.

— Прошу прощения, такое впервые, — даже растеряв часть своей, казалось, несокрушимой уверенности, извинялся официант. — Мы непременно вычтем стоимость этой бутылки из счета, который Вы будете оплачивать при выезде.

— Ничего страшного, — поспешил успокоить я официанта, испытывая неловкость, — можно просто повторить это вино.

— Конечно, я сейчас вернусь, — сказал официант и поспешно удалился.

Спустя несколько минут зазвонил телефон, я поднял трубку.

— Приносим свои извинения, но всё вино в ассортименте закончилось, — извинялся теперь уже сотрудник отеля. — Можем ли мы сделать что-то еще для Вас?

— Нет, спасибо. До свидания, — ответил я расстроенным тоном.

И мне пришлось довольствоваться тем, что есть. В полную меру насладившись единственной бутылкой вина, сыром и салатом Черный, довольный как слон, лег спать. Ой… конечно же, я лег спать. Черный же в принципе, скорее не спит, ведь разбудил меня через несколько часов именно он.

— Ну и что же?! — закричал голос в моей голове. — Ты зачем вчера пил вино? Посмотри на восприятие, на ощущения. Это же омерзительно.

«Вот, блин, что же я наделал, знал же, что не нужно» — подумал я, обратив внимание на давно уже забытые ощущения окислившегося организма и раздраженного состояния психики с пикантным десертом в виде привкуса во рту и легкой тошноты.

— Ты и правда знал, что не нужно. Но все равно сделал. И это теперь не исправить, — продолжал Черный.

Не воспринимая в туманном и мутном сознании в этот раз уж точно ничего, кроме навязчивых мыслей, я стал сильно сожалеть о содеянном и позволил самогрызению разрастись.

— Тыыыы и прааавда знаааал, ты и праааавда знал…, ноооо всё равнооо, нооо всё равнооо, но всёравнооо бухаааааааал, — напевал Черный, явно ощущая себя самолюбующимся злорадным чертом, издевающимся над жертвой в самых развращенных вариациях.

Мне уже не хотелось жить — настолько невыносимы были мысли, которые пробудили меня, не давали спать и даже спокойно дышать. Вдруг зазвонил телефон.

— Не бери! Не бери! Вдруг там дикие снегири! — зачитывал уже рэп Черный, явно навеселе, обнюхавшись энергией.

Я решил, что это уже слишком и, не став более слушать этот бред, снял трубку.

«А ведь почти снегири! Но… лишь сокола», — прозвучала весело мысль, когда я услышал голос Елены в трубке.

— Доброго времени! Сейчас же срочно собирайся и приезжай ко мне, Твикс уже ждет тебя возле входа в отель. Мне нужна твоя помощь, — спешно проговорила Елена, и раздались короткие гудки.

Я быстро вскочил, стал собирать свои манатки и намыливаться в дорогу, предварительно удостоверившись, что за окном лето. Я отметил, что неожиданность ситуации и резкий импульс к действию наполнили энергией и куда-то вышибли внутренний диалог, в результате чего веселящийся Черный скоропостижно выветрился на время всего мероприятия — я действовал быстро, но без суеты.

Обменявшись приветствиями с мистером Твиксом, я устроился в повозке. Мы уже тронулись с места и я расслабился, когда заметил очередное приближение атаки навязчивых мыслей самобичевания, как вдруг…

— Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла, эм… Что?! — заорал вдруг мистер Твикс так громко и неожиданно, что я подскочил и даже на всякий случай подстраховал себя руками, чтобы не вылететь нафиг из брички, не учитывая то, что это практически невозможно из положения, в котором я сидел.

— Кларнет, — в результате испуга ощущая стук своего сердца, ответил я.

— Правильно! — заорал он еще громче. — Или неправильно?! Ты точно уверен?

— Да, — тяжело дыша и в полном замешательстве, сказал я.

— Хорошо! Теперь спроси у Юпитера — уверен ли он? — настаивал кучер.

— Что? — в нервном смешке спросил я, одновременно испытывая чувство неловкости и забыв про местные слонячьи невероятности.

— Что, что! Там, впереди, вообще-то три слона. И они умеют говорить, эм… Иногда. Как ты уже знаешь. Так почему бы не спросить у того из них, кто меньше всех ест сладкое и, возможно, больше скучает из — за этого в дороге, что-то такое, в чем нужен совет, развеселив его?

В моей голове абсолютно не стало мыслей, они напрочь отсутствовали, видимо, ввиду некоторого шока от полной несуразности происходящего для моего ума, в связи с чем Элвис покинул здание.

— Юпитер, — отчасти неловко, отчасти решительно, как-то дёргано полупрокричал я, — как ты считаешь… Эм, мистер Твикс, каким был вопрос?

— Является ли кларнет предметом, украденным Кларой у Карла! — уверенно, бодро и весело декларировал кучер.

— Кларнет — предмет Клара у Карла украла? — нервно, но верно, выговаривая слова как пьяница или еще кто похлеще, продолжил я свое обращение к хоботатому, сожалея, что ему пришлось исключить шоколад из рациона.

Вдруг раздался трубящий звук, во много раз громче чем любые предыдущие неожиданности и, самое главное, после пары секунд утвердительного звука из хобота Юпитера, он на этом не остановился и продолжил трубить какую-то весёлую и смешную мелодию, как настоящий джазист.

Мне стало так смешно, что вскоре я уже не мог сдерживать слёз в истерическом приступе хохота, который длился несколько минут и мне в голову даже мысли не приходило спросить, почему же говорящий слон не ответил словами и что вообще тут происходит? Я ощущал полное отсутствие важности происходящего и самого себя, невероятную легкость и невесомость, словно парил, забыв обо всех своих сожалениях и заморочках, мучивших меня совсем недавно.

— Ну как тебе, получше? — спросил меня кучер.

— Да, гораздо лучше! — ответил я, даже не став размышлять с чего вдруг он задал мне такой вопрос и откуда вообще мистер Твикс мог знать, что мне было плохо.

Я стал любоваться пейзажами. С одной стороны небо было тёмно-синим с оранжевого оттенка облаками и, плавно переходя с розового оттенка в пастельно-голубые тона тёмно-серыми гущами, которые подкрашивало вскоре ожидаемое к восходу солнце, проистекало невероятной красотой в другую сторону.

— Смотри, лучше больше не балуйся! — сказал мистер Твикс мне вслед, когда я уже отдалялся, распрощавшись с ним по прибытию к обители Елены.

После этой его реплики, видимо, в моей голове уже не мог не возникнуть вышеупомянутый вопрос и, шагая к Елене, я начал пытаться размышлять об этом. «Откуда Твикс мог знать, что я чем-то баловался? Елена рассказала ему? Но откуда могла знать она?» — возникали вопросы в моей голове. «Кстати, впрочем… Я ведь и правда зря пил вино. Ведь я мог и не делать этого…» — начали закручиваться мысли в моей голове, но внезапно мой мыслительный процесс был прерван вновь… я увидел клоуна.

Сначала, вспомнив все жуткие истории из кинематографа про клоунов, я действительно не на шутку испугался. Затем, осознав, что нахожусь уже во владениях Елены, которые защищены покруче, чем всякие там дома на Рублёвке, я успокоился и решил, что это гость Елены. «Но что он делает в костюме клоуна?» — где-то уже совсем далеко прозвучала вопрошающая мысль, когда вдруг услышал знакомый голос волшебницы, раздающийся из-подо рта, расположенного под красным круглым бумбончиком клоуна. Внутренний диалог вновь отсутствовал.

— Еще раз доброго времени! — сказала она привычно спокойной и доброжелательной интонацией так, будто не находилась в этих нелепых одеяниях.

— Привет, — как какой-то пришибленный и запуганный птенец прочирикал я

— Как ты? Что нового? — весело спросила Елена.

— Да всё хорошо, вроде… — сказал я.

— А чего такой прибитый? — задала она мне вопрос, сделав гримасу ребёночка, которого нужно пожалеть, сложив губы трубочкой и бровки треугольничком.

— Да я не.. да я.. Елена, откуда у тебя вообще телефон!? Ты же говорила, что не пользуешься ими! — сам неожиданно для себя, в порыве некоторого негодования вдруг спросил я, ощущая частичное возвращение своего рассудка, не зная с чего и начать.

— А всё тебе расскажи! — весело хихикнула она и подпрыгнула. — Лучше поделись, как твои дела.

Я хотел рассказать как у меня дела, но не смог удержать мощный порыв появившегося желания проконтролировать ситуацию с телефоном, одеяниями клоуна и докопаться до сути. Я уже с головой пустился в логические рассуждения и приставания к Елене с вопросами об этом, когда вдруг во внутренний дворик залетел сокол и… Что?!

У сокола на клюве был клоунский нос!

«Как?! Откуда?! Где он достал с подходящей выемкой для своего клюва?!» — орали вопросы в моей голове. Через несколько секунд внутренний диалог снова пропал, у меня закружилась голова, и в этот раз я рухнул, уверенно свалившись в обморок.

Очнулся я в межкустовом пространстве снова обложенным бананами, но уже гораздо меньшим их количеством, чем в прошлый раз. Елена сидела напротив, и я, увидев её, чуть опять не потерял сознание — до того непривычно она выглядела в этом костюме клоуна.

— Теперь, милый мальчик, — спокойно начала Елена, — тебе нужно как следует поразмыслить, что ты собирался сделать, кто и как тебя к этому толкал и не происходило ли еще чего-либо приметного. А уже потом я отвечу на твои вопросы.

— Вино-то хоть вкусное было? — засмеявшись, закончила она свою реплику.

— Хорошо, хорошо, Елена, — наспех заговорил я, не успевая ничего соображать. — Я сейчас все осмыслю, дай мне прийти в себя. Ты ведь вообще вроде звала меня на помощь, что же случилось?

— Хотела попросить тебя помочь надеть соколу клоунский нос. Но он и сам справился… — сказала она со вздохом.

«Я не знаю кто затеял всё это издевательство надо мной, но им это явно удалось» — пронеслось бегущей строкой в моей голове.

— Шутка! — вскрикнула она как ребёнок и хихикнула. — На самом деле, как я уже сказала, тебе самому нужно сообразить, что к чему на событийном плане сегодня и вчера.

— Так, ладно, сейчас, — сказал я и собрался начать размышлять.

В этот момент раздалось «пииийюйюйюйюйю» — сокол, чирикая, залетел к нам и уселся на толстую ветку одного из кустов, глядя мне прямо в глаза.

«Ну, сейчас, походу, поздоровается», — услышал я мысль и ощутил тревогу. Но сокол продолжал молча пристально пялиться на меня.

— Елена, чего он молчит-то? — жалобно спросил я. — У тебя же говорящий сокол.

— Ты о чем это? — с выражением полного недоумения на лице спросила она, посерьезнев. — У тебя, должно быть, перебор обмороков.

И тут я уже собрался терять сознание в третий раз.

— Шутка!!! — завопила она и покатилась со смеху прямо на землю, шлепая по ней то ладонями, то кулаками, стуча подошвами и даже расплющив пару из валявшихся на земле бананов.

Мы с соколом смотрели на это зрелище минут, наверное, десять.

— Сокол, — сказала она, уже еле дыша, обращаясь к птице, — принеси — ка воды.

Сокол фирменно наклонил голову набок, в этот раз в модной позе глядя уже на Елену, а не на меня и уже даже начал поднимать крыло к голове, видимо, чтобы в этот раз действительно покрутить его кончиком у виска. Я насторожился и начал тревожиться, что он и правда сделает это, и мне вновь станет плохо.

— Шучу, шучу, — переводя дыхание, поспешно сказала она соколу, еще до того, как он мог снова повергнуть меня в шок.

— У меня есть вода, — сказала она радостно и достала голубую стеклянную бутыль с водой из-за пня, с которого недавно рухнула.

— Всё, теперь серьёзно, — нахмурившись, провозгласила Елена и уставилась на меня.

— Ну что, готов соображать?

— Дай мне, пожалуйста, тоже воды, — сказал я, — те пару литров, что у меня тут стояли в графине, когда очнулся, я уже осушил.

— Готов, — сказал я после того как жадно выпил любезно поданную мне новую бутылку воды.

Сокол продолжал смотреть на меня, сохраняя и позицию, и позу с наклоном головы.

— Ну, так рассказывай, — сказала мастер Е и как-то хитро улыбнулась.

— Может, сначала всё же про клоунский нос? И вообще, откуда ты… — не унимался я, но по её выражению лица мне сразу стало понятно, что это придется отложить на потом.

— Что рассказывать? То что было вчера? Я приехал в отель и решил выпить вина, — начал я.

— Просто решил выпить вина? — ехидно спросила она.

— Ну, не просто, — мне захотелось расслабиться, — виновато сказал я, косясь на сокола.

— Мне казалось, ты уехал от меня очень даже расслабленный, довольный, и даже сытый, — заявила Елена.

— Да, но у меня порвался рюкзак из — за бананов, и я очень расстроился, — грустно проговорил я.

— Я так и знала, что нейтрализация бананов тебе может немного аукнуться, — сказала волшебница, хохоча. — Что же было дальше?

— Я захотел поднять настроение по-итальянски и заодно попробовать местное вино, — продолжил я. — И потом мне стало невыносимо плохо.

— Ну, виноград у нас тут свой и правда вкусный, ваш итальянский и рядом не стоял. Однако это не отменяет точно такого же вреда от алкоголя, и я скорее имею в виду свежий виноград, а не вино, — сказала она.

Сокол повернул голову на другой бок.

— Угощайся, — сказала она, протянув мне откуда-то вытащенную ветку с виноградом, — правда, вкуснее чем вино?

— Правда, — сказал я, жуя с полным ртом винограда. — Но желание поглотить его было столь велико, что я не мог ему противостоять.

— Твое ли было это желание? — снова ехидно спросила она.

Я обратил внимание, что сокол в этот момент, сидя на той же ветке, начал как бы постукивать о нее одним пальчиком своей лапки, но звука, разумеется, не было.

— Не знаю, — проворчал я, начиная испытывать желание капризничать. — Мне кажется я так сильно этого хотел, что ничто не могло мне помешать, всё как-то получалось само собой.

— Уверен, что так уж всё гладко получалось? — возразила она. — Хочешь сказать, что мир не давал тебе знаки?

— А что, обязательно должны быть знаки, если собираешься употребить что-то вредное?

— Нет, конечно. Иначе бы люди, узнав о знаках, специально использовали бы их отсутствие как оправдание для пьяного угара. И даже при их присутствии переиначивали бы всё так, словно их нет, — заявила она, сделав паузу и скорчив хитрую гримасу. — Точнее, им бы в этом помогали.

Елена и сокол переглянулись.

— Однако, конкретно в твоем случае, вчера знаки обязательно имели место быть. И ты их не мог не заметить. Другой вопрос, осознал ли ты их, — сказала она и кинула в меня виноградинкой.

Я начал вспоминать, параллельно жуя виноград и размышляя. Сокол все так же цокал пальчиком о ветку, словно ожидая от меня защиты диссертации, отчего становилось не по себе. Вдруг вспомнил, как прямо передо мной неизвестно каким образом треснула одна из бутылок, и я не смог заказать вторую. Я сразу же рассказал об этом и предположил, что это был знак, что не стоило пить вторую бутылку.

— Верно. Только вот это был знак, что не стоит пить и первую, — ответила Елена.

— Но почему же тогда она тоже не треснула, и вообще, почему в твоем мире вообще есть вино, раз это так нехорошо? — возразил я и нахмурился.

— А кто тебе сказал, что люди не должны иметь права выбора и права на ошибки? В каждом мире у людей свой путь и свой опыт, которые они должны пройти и получить. Это и ответ на вопрос о не треснувшей бутылке — суть была в том, чтобы дать тебе знак, а свобода выбора оставалась за тобой и Сила наблюдала за твоими дальнейшими действиями. Конечно, бывают ситуации, когда и обе бутылки вина трескаются, но в этой ты бы иначе не извлек урок. Как ты себя ощутил после?

— Мне стало очень плохо от собственных… от мыслей, в общем, — разогнал речь я. — Мне буквально хотелось лезть на стену от сожаления о своем поступке и я…

— И ты мог бы потерять не меньше энергии, чем в результате самого употребления спиртного, а то и больше, — перебила меня она. — В момент, когда тебе стало уже невыносимо от самогрызения, и ты осознал, что зря замутнил сознание, что произошло?

Я задумался.

— Блин, я так не могу, чего он сидит, смотрит на меня в одной позе и постоянно клацает пальчиком? — сорвав терпение, эмоционально вопросил я у Елены про крылатого продельника.

Сокол вдруг перестал продолжать свой птичий тик и начал просто сверлить меня молча.

Елена словила очередной приступ хохота.

— Елена, эта птица сводит меня с ума, — уверенно заявил я, жалобно глядя на пернатого хищника.

— Верно, именно это она и делает, и когда ты, наконец, сойдешь с ума — сможешь более осознанно и трезво подходить ко всему, что происходит в настоящем моменте, видеть то, что обычно не замечаешь.

— Да уж, — с сожалением вздохнул я, — мне явно не стоило это делать. И правда, сейчас вижу, что были знаки, а я поступил иначе.

— Ты вновь начинаешь слушать мысли, склоняющие тебя к самобичеванию. Разотождествись уже с ними — сейчас у тебя подходящее для этого состояние. Просто наблюдай, ты же наверняка уже такое практиковал.

И правда, я неоднократно практиковал остановки внутреннего диалога и медитации, только вот что-то всегда мешало сделать это регулярной деятельностью, от которой можно получать удовольствие, а не делать потому что надо. В этот раз же я, попробовав, поразился насколько более качественно смог наблюдать за приходящими мыслями. Некоторые из них удавалось проследить очень отрешенно, некоторые же казались пугающими и разотождествиться с ними было сложнее. Что-то зачесалось в районе макушки и появилось жжение, начало нарастать чувство вины без каких — либо на то причин. Я так не любил это чувство, что чаще всего старался бороться с ним или подавлять.

— Вот тебе руна Тейваз, — сказала Елена и протянула мне камень с гравировкой знакомого символа.

«Откуда она всё достает?» — подумалось мне.

— Оттуда, — сказала Елена и начала ржать, заметив очередное недоумение на моем лице.

— О, стрелочка вверх, — сказанул я, посмотрев на рисунок и зажав руну в кулаке.

Я сразу же отметил, что чувство вины стало растворяться в какой-то благостной энергии, которая начала его замещать. И это было гораздо приятнее и эффективнее, чем подавление.

— Ты и сам также можешь. Это лишь вопрос натренированности твоего наблюдения. Чем отрешеннее ты будешь, дальше от ума, тем лучше сможешь сам принимать эмоции и трансформировать их во что душе угодно, — сказала Елена и посмотрела на сокола, который, наконец-то, отвел от меня взгляд, и мне показалось, расслабился, что ли.

— Ничто не стоит сожалений, — продолжала она, — каждый раз принимай любую ошибку как ценный мастер — класс и формируй намерение, что всё к лучшему. Может быть, если бы не эта ошибка, то ты совершил гораздо более серьезные и печальные ошибки.

Такая мысль окончательно взбодрила меня и подняла настроение. Для полного счастья оставалось лишь наладить отношения с соколом, поскольку мне, через призму моего восприятия, они казались натянутыми.

— Могу я чем-то угостить сокола? — спросил я у волшебницы. — Что он ест, насекомых?

— Он вегетарианец, — вздохнула Елена и засмеялась. — Сокол и сам неплохо охотится, как и любые другие хищники, только этот летает по огородам и тырит огурцы с помидорами.

— Фреско! — вдруг хрипло выкрикнул сокол, сорвавшись с места и улетел восвояси из межкустового пространства.

— Видимо, полетел за томатами, — вздохнула Елена, пожав плечами. — Ты и сам можешь срывать в моих садах любые плоды, какие захочешь.

— Большое спасибо! — обрадовался я. — Теперь я знаю, что могу поглощать не только бананы. Погоди… А зачем же сокол тогда похищает чужие?

— Ну, он же всё-таки хищник. Наверное, держит марку, — снова вздохнула Елена.

***

На следующий день, заходя к Елене в обитель с другого входа, куда почему-то сей раз подвез меня Твикс, я оказался в необычном коридоре. Это была дорожка, усыпанная чем-то вроде гальки изумрудного цвета между двумя красивыми светлыми стенами из камня высотою около трех метров, с выделанными в них высокими и узкими отверстиями, через которые проникало солнце, когда не находилось в зените. А вдоль, по бокам, росли самые разнообразные растения, многие из которых я никогда не видел. Вдруг я наткнулся на что-то знакомое.

— О, помидорки! — воскликнул я и сорвал несколько черри.

Один из них я игриво подбросил вверх, чтобы поймать его ртом, но он не вернулся — откуда ни возьмись, появился сокол и на лету схватил подброшенную помидорку, издав какой-то детский звук и умчавшись. Я услышал хохот Елены, которая уже вышла меня встречать с другого конца коридора.

— Что же это такое делается, мастер Е? Ты же сказала, что он охотится только за плодами на чужих огородах! — возмущенно и радостно выдал я.

— Всё верно! — смеялась она. — Я же сказала тебе, что он вегетарианец? Сказала. Разрешила тебе брать мои плоды? Разрешила. Ты взял мой помидор? Взял. Значит, став твоим, для него он автоматически стал чужим.

— Хищник! — еле закончила она, больше не в силах сдерживать хохот.

Я терпеливо ждал ответа от птицы, но вместо того, чтобы ответить мне, сокол взял и пожал крыльями. «Ну вот, что же еще требовалось, чтобы снова ввести меня в предобморочное состояние?» «Что творит эта птица?» «Что творит эта… птица!?» — вот какие вопросы вертелись у меня в голове.

Сокол, мне кажется, понимал всё, что со мной происходит. Я посмотрел на него взглядом исполненным смесью жалости к себе и злости к нему, а он слегка отвернул голову.

— Да не придавай ты этому такое значение, — вдруг сказала мне Елена.

— Я не могу. У тебя сокол то говорит, то молчит и пожимает крыльями. Что же это такое делается… — проныл я.

В этот момент сокол… вздохнул. Да еще с таким длинным и тяжелым, натуральным выдохом, что это окончательно вынесло мне мозги, но в этот раз вместо того, чтобы потерять сознание, я сам неожиданно для себя пустился в истерический хохот, упал на пол и валялся там, как накануне Елена. Бананов на полу, кстати, уже не было — ладошки не ощущали ничего кроме камня. В какой-то момент я поранился о что-то острое, но не мог найти обо что.

Сокол тут же вылетел из межкустового пространства.

— Видишь, как он о тебе заботится — полагаю, полетел за бинтами, — добро сказала волшебница.

— Но… Мне он правда казался наглым и издевающимся надо мной, — заявил я с горчинкой обиды, изучая ранку на ладошке.

— Может, это интерпретация твоего ума? — возразила она, — Точнее то, во что он тебя заставил поверить через призму внушаемого мнения о самом себе.

— Почему он тогда так себя ведёт? — жаловался я. — Когда слова были совсем неуместны, он ронял их, да так, что я терял сознание от неожиданности и хаоса, в который ввергался. А когда я ждал от него слов — он молчал и выдавал не менее шокирующие выходки для всей моей сущности.

— Ну, во-первых, не твоей сущности, а просто сущности, — начала объяснять она, смеясь. — А во-вторых, посмотри на свою обиду наблюдением так, как ты уже умеешь, насколько получится и прими её, ты заметишь, что она не имеет никакого отношения к самому соколу и его поступкам, и вообще не имеет отношения к происходящему. Тогда ты сможешь увидеть истинные мотивы и причины явлений.

— Вон, видишь ветку? — кивнула она головой в сторону куста, находящегося у нее за правой рукой. — Смотри на её кончик, не моргая и не шевелясь, не отводя взгляд, сколько сможешь.

— Я знаю эту технику! — вырвалось у меня, и я тут же понял, что это не имеет значения.

Я стал пристально смотреть на кончик ветки. Не знаю, сколько прошло времени, но глаза уже привыкли, пройдя через некоторые степени дискомфорта, и внутренний диалог отсутствовал. Я очень четко видел кончик ветки и всё вокруг на сто восемьдесят градусов одновременно. Я также отметил, что многие элементы всего, что я созерцал, словно переливались и меняли тона, цвета, чаще всего инверсионно.

В какой-то момент залетел сокол с чем-то белым в клюве, и я видел всю траекторию: от захода в пространство до процесса посадки — он пересек наблюдаемую мной панораму слева направо, а я всё так же не отрывал взгляд от кончика ветки ровно передо мной и чуть левее Елены. Эффект мне очень понравился.

— Теперь посмотри на сокола, — игриво скомандовала Елена.

Я посмотрел на птицу и уже не воспринимал ничего, кроме величия и красоты этого создания. К тому же, когда я увидел, что в его клюве действительно был бинт, я ощутил приятное тепло в сердце и уже не собирался падать в обморок от суетливых и тревожных вопросов в голове — ум молчал.

— Конечно же, он и просто подшучивал над тобой, в том числе, — улыбалась Елена, выдергивая из клюва сокола бинты, которые он не хотел отдавать, издавая звук, чем-то похожий на рычание. — Но всё таки, скорее не совсем над тобой.

Елена помогала мне перебинтовывать руку, и я увлекся созерцанием этого процесса, наблюдая каждую квадратную белую клеточку бинта, словно в каждой целая Вселенная, ощущая процесс так приятно, как никогда раньше. Затем я решил вновь взглянуть на сокола и не смог остановить очередной приступ смеха, потому что он свисал вверх лапками на той ветке, на которой сидел.

— Сокол максимально эффективно ведёт себя: с одной стороны развлекает тебя настоящего, с другой — уничтожает тебя ненастоящего, — сказала она как что-то само собой разумеющееся, смешливо и твёрдо одновременно.

Сокол чихнул.

Вдруг Елена сказала, что мне теперь нужно отдохнуть и Твикс уже ждёт меня у выхода, а ей пора мыть посуду. Я без каких-либо обычно свойственных мне вопросов и любопытства распрощался с волшебницей и проследовал к выходу, загрузился в бричку и отправился в отель, наслаждаясь каждым моментом дороги.

***

Ночью мне приснился сон, в котором я весьма осторожно куда-то крался по комнатам дома Елены. Пот стекал по телу ручьями, и сердце учащенно стучало — меня определенно охватывала тревога. Вот я прохожу на цыпочках через одну комнату, другую, а затем третью, четвертую, и всё ещё понимаю, что я не на месте, а напряжение по-прежнему нарастает.

Наконец, я вижу дверь, и в ощущениях отзывается, что за ней то, что я ищу. Я подхожу к ней, настороженно обхватываю холодную ручку, слышу как из — за двери доносится что-то вроде скрипа и свиста, отпускаю ручку и в страхе делаю шаг назад. Собираясь с духом и мыслями, что за этой дверью то, что сейчас ищу и иначе никак, снова подхожу и дергаю за ручку, дверь открывается. Я вижу огромное пустое пространство во тьме и лишь посередине подсвеченная сверху конструкция с двухместными качелями.

Они висят на цепочках ко мне задом, качаются, но на них никого нет, ведь я бы видел плечи, голову над спинкой, если бы кто-то был. Пульс зашкаливает, я подхожу ближе. Холод пробегает по спине, ведь сейчас мне предстоит обойти качели и, видимо, убедиться, что они пусты.

Я решаюсь на эти несколько шагов, которые показались вечностью, обхожу качели и вижу, что прямо по центру сиденья стоит сокол. Он смотрит прямо и качается, вопреки каким-либо законам физики. В какой-то момент качели начинают постепенно останавливаться и вскоре совсем замирают. Сокол медленно поворачивает голову в мою сторону и издает звук, так громко, словно это была сотня птиц, а не одна: «КА-А-А-АР!!!»

***

Очнулся ото сна я в хладном поту. Так еще, блин, и на улице зима.

Вскочил к окну и чуть снова не убежал в кровать — там, с дороги, Твикс и трое слонов махали мне все дружно, кто рукой, кто хоботом, а у Юпитера во рту, кажется, была огромная упаковка сникерса. Я тут же проснулся еще раз и снова вскочил к окну. На улице никого не было. Стояло лето. Пора отправляться к мастеру Е.

Заходя во внутренний дворик, я обнаружил, что Елена и сокол словно выжидали меня. Крылатый расположился в смешной позе, прицепившись лапками к деревянному столбику, служившему одной из опор под навесом. У меня сложилось впечатление, что он специально выжидал моего появления для очередного своего представления. Так и да. Вдруг это пернатое существо стало яростно долбить деревянный столб, как самый натуральный дятел, да так активно, что мне поплохело, и я не понимал, почему же это снова выводит меня из себя.

— Потому что ты не остановил свой внутренний диалог, — заметила Елена.

— Слышь, сама себя останови, — раздалось в моей голове, и я чуть было не озвучил эти слова.

— Да как ты мог такое подумать? — было следующей, сильно смущающей мыслью.

— Если хотите, — прервала мой внутренний диалог Елена, — продолжайте пока тут общаться, а мы с соколом пойдем прогуляемся, он просил меня показать ему пару новеньких чужих огородов неподалёку.

— Мы с вами! — закричал я, отреагировав как-то автоматически и растерявшись от собственной реплики.

— Билеты только на троих, так что иди посозерцай кончик ветки.

Или точку в камне.

Или трещинку в ставне.

Или дырку у сокола в клюве.

Или шкурку банана на стуле.

Или неба синеву.

Иль перо птицы в саду.

Или букашку на листьях.

Или другой фрагмент жизни…

Елена продолжала так еще несколько минут, и все трое: сокол, я и Черный, дружно зевнули. Вся мыслемешалка в моей голове скоропостижно отправилась в небытие. Как вообще может происходить какой-либо мыслительный процесс, когда в гостях у Елены постоянно творится откровенная тарабарщина?… А сокол вообще, теперь ещё и зевает.