Олень в галстуке. Часть первая

Стас Арт

Молодой человек или мальчик неизвестного возраста отправляется в невероятное, нет, не в невероятное… в сумасбродное путешествие, ибо ум сбрести то и дело собирается, пока спутница всё время улыбается, птица издевается, олень переодевается и всюду всё меняется.

КОНТРАБАНДА

Никогда еще не было такой подставы, чтобы во сне первым, что я осознал, было ментоловое дуновение в мое лицо. Точнее, это был буквально мятный леденящий шквал:

— Ха-а-а-а, — усиленно выдыхал на меня олень.

— И тебе привет, — жалобно сказал я, приходя в себя. — Можно как-то впредь вот без этого?

— Неужели ты не замечаешь? — объяснял Алик, мое дыхание усиливает уровень твоей осознанности во сне, соответственно и твою способность управлять сном.

— Но я что-то не припоминаю, чтобы в снах часто чем-то управлял, — жаловался я.

— Это потому что сейчас у тебя скорее мастер-классы, чем классы мастера, — заявил он.

— Чего-чего?

— Ха-а-а-а, — сразил меня он снова ментоловым шквалом.

— А, ты имеешь в виду, что я пока типа скорее в автошколе, нежели в свободной езде? — спросил я вдруг.

Олень закивал и добавил, что потому-то все чаще всего и более-менее фиксировано, а не меняется, как семь пятниц на дню в бешеном сновидческом вентиляторе восприятия, что определенная сила создает и держит для меня некоторые сны.

— Собственно, я тебя чего звал, — чавкал он, — приглашаю тебя и всех, кого сам захочешь, на Представление. Приходите, будет очень весело.

— А что это за представление такое? — залюбопытничал я. — И куда, собственно, приходить?

— Увидишь! — весело сказал он. — А приходить сюда, в сновидение. Здесь и будет представление. Раздай, пожалуйста, билеты всем, кому пожелаешь.

— И каким же это образом нам всем прийти в один сон? А билеты-то как раздать?

— Как ты умудряешься задавать столько вопросов от ума даже во сне? — ехидно спросил Алик. — Как вообще сновидческая таможня пропускает твой ум на борт?

После этого вопроса я услышал звук, как в аэропорту. Олень продолжал что-то говорить, но я воспринимал его уже отдаленно, с каким-то эхом. Сам же я переместился в знакомую обстановку какого-то аэропорта. Точно, это Шереметьево-2. На табло вместо множества различных городов была куча строчек с одним лишь пунктом назначения: «Сновидение», аэропорт DRM. А вот времен вылета хоть отбавляй: 01:57, 01:58, 01:59 и т. д. Я стоял у стойки сдачи багажа и обнаружил в своих руках билет, на котором указано время 01:60.

— Ух ты, — восхитился я, — прям как в Гарри Поттере!

Вдруг я увидел самого себя со стороны, сдающим багаж, как все обычные люди.

— Блин, не как в Гарри Поттере.

Но, вау! Было в этом нечто невероятно особенное, что-то делать и находиться в другой точке, откуда смотришь на себя же — единовременно. Теперь я ощущал себя все больше наблюдающим. Я увидел только что озвученные мысли прямо над моей головой и еще кучу всяких размышлений. Они выглядели как дерганые сурикаты, среди которых были и позитивные, и негативные, но все же в целом это были какие-то нервные пираньи, что-то клюющие из пространства над моей макушкой. Там же я лицезрел нечто, что можно описать как плотный конгломерат из вороха бесконечно бегущих строк, которые забегали через макушку в голову сверху вниз, словно через воронку, и не просто забегали, а часть из них я ещё и дословно тут же озвучивал, трепя сотруднице аэропорта нехилую часть из того, что загружалось в черепушку, слово в слово.

— Так вот оно откуда крылатое выражение «нести все, что приходит в голову», — догадался я, увидев сие явление буквально предметно.

— Вы будете сдавать багаж или нет? — с натяжной терпеливостью, спрашивала сотрудница.

— А можно? — спрашивал тот я.

— Это — нельзя! — отвечала она.

Я наблюдал, как в формировании последующих реплик меня того, что сдавал багаж, участвовали бегущие строки, которые образовывались в пространстве над головой сразу же вслед за прозвучавшим вопросом. И все это время в голове и над головой плясали те штуковины, которые я обозначил как дерганые мысли. Описать это явление понятным языком более точно не представлялось возможным.

— Может быть можно что-то придумать? — настаивал тот я.

— Нет, — резко отвечала она.

Тут же увидел бегущую строку с цифрами, загружаемую в голову, и в этот момент тот я достал портмоне и положил тоненькую пачку пятитысячных прямо на стойку. Это было весьма неожиданно. Хотя, пусть и в сновидении, но это же все-таки российский аэропорт.

Сотрудница оглянулась по сторонам и со вздохом взяла деньги. Других сотрудников-то как бы и не было.

— Никому об этом не говорите, — промолвила она.

— Конечно, конечно, — с шармом ответил тот я.

А дальше произошло то, что я никогда не забуду.

Тот я обеими руками обхватил пространство над головой, которое тут же приобрело конкретные границы в виде черных тоненьких линий, очерчивая объемный прямоугольник. И вот эту всю хренотень я буквально снял и положил на полосу для багажа, представляете?

Сотрудница нажала на кнопочку, и эта коробочка с бегущими строками, бешеными мыслями и воронкой поехала, судя по всему, на рейс. Тот я уже было отправился дальше, как вдруг:

— Минуточку! — закричала сотрудница.

— Минуточку… Остальные сотрудники же досмотрят и могут не пустить, — сказала она мне тому.

Я увидел еще одну пятитысячную купюру, которую рука меня того разместила прямо в кармашек на ее груди. Она щелкнула пальцами, и черная коробочка на ленте, сверкнув ярким серебристым свечением, стала практически невидимой. Во дела.

Ну это кибздец. Я, получается, буквально зарегистрировал свой внутренний диалог.

Снова раздался гудящий звук, который постоянно действует на нервы в аэропорту, к тому же еще и в слоу-режиме. Я стал различать какой-то супер замедленный голос в низкой тональности.

— Эээммм… Аааааа…. Лллл….

Вдруг все резко убыстрилось.

— Эм, але! Ал, алльо-о-о-о! — надрывался олень, тыкая мне копытом в сновидческое плечо.

— Что такое? — спросил я.

— Ты заснул во сне, что ли? — поинтересовался он озабоченным голосом.

— Да нет, я там. То есть, тут, наверное. Что ты там говорил?

— Я говорю, просто скажи всем, кого желаешь пригласить, что они приглашены на Представление. Это и будет билетами!

— А если они не захотят или не поверят в это? — тут же спросил я, не успев еще даже толком осознать сказанное.

— Хааааааа, — вновь конкретно дыхнул на меня олень так, что все мои сновидческие внутренности пробрало, словно зубной заморозкой, и я вдруг со стороны увидел, как тело мое наполнялось кристально-белым светом, начиная с головы, который выгонял наружу бегущие строки. Последним, что я запомнил в этом сне, была пачка порошка с дурацким лицом из рекламы, говорящая: «Миф! Морозная свежесть!»