Фаворит

Станислав Цыбульский (2024)

Боевой флот Земли разбит, дальние планеты одна за другой гибнут под напором завоевателей. Спасаясь от смерти, я вынужден был отправиться на долгие поиски. Так вышло, что мой сон продлился десять веков, а планета, к которой летел корабль, населена дикарями. Я бы и рад продолжить поиски, улететь, но застрял здесь, и как видно, надолго. Придется начинать путь попаданца и хотя бы постараться подготовить этот мир к приходу непобедимого врага. Это первая книга из цикла «Фаворит. Диктатор. Тиран»

Глава 7

Спустя неделю на закате в небольшой торговый городок через центральные ворота въехал барон Томас Ромм собственной персоной. На крупном вороном коне, в легком доспехе такой тонкой работы, что уже стал украшением, а не защитой, он поглядывал по сторонам надменно и с плохо скрываемым любопытством. К седлу заводного коня были приторочены мешки с припасами и выщербленный щит с молнией на голубом фоне, одним видом показывающий, что его хозяин не увиливает от драки. Остановившись у постоялого двора, барон соскочил с коня, бросив повод подбежавшему мальчишке, распорядился:

— Коней накормить, мешки бросишь в комнату, понял?

Тот кивнул, торопливо унесся. Я поднялся на высокое крыльцо, дверь скрипнула петлями, выпуская густой запах жареного мяса и немытых тел. В этот час все столы были заняты. Кузнец с опаленной бородой, пестро одетые люди в углу, мужики, пришедшие поорать и подраться. Отдельно ото всех сидел крупный коренастый мужчина в добротной куртке, которая была ему явно мала. Растопырив локти, он обгрызал кабанью ногу, поглядывая по сторонам с недобрым весельем. Я протолкался к нему, уселся на лавку напротив, стальные наручи грохнули в столешницу. Мужчина поднял тяжелый взгляд из-под черных кустистых бровей, проревел:

— И какая это собака смеет тревожить благородного барона?!

— Насколько вижу, никаких собак тут нет, — ответил я миролюбиво. — Наверное, вам мерещится, слишком много выпили… что это, пиво?

— Пиво пусть пьют бродяги! Благородному барону не пристало лакать помои! Это вино!

— Уговорили, барон. — Я сделал знак пробегающему мимо половому. — Еще вина мне и моему другу. И вымой кружку!

Для убедительности я приподнял ножны, покачал, половой тут же исчез и почти тут же появился, неся поднос, на котором стояли два пузатых кувшина и кружка.

— Изволите отобедать?

Я с подозрением осматривал кружку — не просто ли он ее намочил? — отмахнулся:

— Тащи. А вы, барон… как вас там, уже закончили?

— Еще и не начинал! — барон швырнул кость за спину, довольно рыгнул: — Для всяких безродных бродяг мое имя Север Магатт, барон Семихолмский!

Ухватив кувшин за горло, он наклонил его над своей кружкой, полилось темное вино. Я наполнил свою, поднял:

— Благородного человека видно сразу! Меня зовут Томас Ромм, тоже в своем роде барон.

— Да? — он окинул цепким взглядом мои доспехи, крякнул, соглашаясь: — Ну, тогда за знакомство.

Мы сдвинули кружки, барон сразу припал к своей, по черной густой бороде полилось вино. Подоспел половой с подносом, на котором исходил паром поросенок, барон утерся рукавом, взялся за нож, примериваясь, откуда лучше начать.

— Приятно встретить благородного человека в такой дыре! — пробасил он, отхватив кусок и утаскивая к себе на тарелку. — Поверишь ли, торчу тут уже час, и даже поговорить не с кем! Не то, что… А ты здесь откуда?

Мне понравилось, как барон сразу и без расшаркиваний перешел на «ты». Я помолчал, расправляясь с поросенком со своей стороны стола, ответил:

— Ищу себя. Дядя помер, больше никого не осталось, так что мне светила долгая счастливая жизнь на своих землях, безвылазное счастье. Так что я бросил все на управляющего и решил посмотреть мир.

— Вот это дело! — проревел барон, соглашаясь. — Давай за это выпьем!

Мы снова сдвинули кружки. Вино было кислое и слишком разбавленное, барон явно набрался где-то еще.

— Послушай, вот ты тоже человек благородный… — он запнулся, посмотрел на меня с прищуром. — Да. Вот. Благородный, так ты мне скажи, с кем тут можно подраться? Одни… ик… рожи презренные! А я все жду, когда наконец… ик…

Он с силой постучал в грудь кулаком, прогоняя внезапную икоту, а я поспешил прервать, потому как ход его мыслей был ясен: барону хотелось подраться, но местные на провокации не поддавались. Не исключено, что его светлость шатался по тавернам не первый день, и его уже успели изучить.

— Но может тогда ходить куда-то еще? Где собираются достойные люди? Есть такие места?

— В этом вшивом городишке, где даже стража разбегается при виде благородного барона? В этой помойке? Конечно, есть. Только меня туда… — он запнулся снова, — я не хожу туда!

Все понятно, весельчаку барону не рады ни равные, ни простые и очень простые горожане. Заводить знакомство с таким было чревато для репутации в дальнейшем, но — какого черта? Север же тем временем догрыз очередную кость. Дверь открылась, в зал шагнул высокий мужчина в светлом плаще и шляпе с таким длинным пером, что птица, носившая его раньше, наверняка была размером с крупную собаку. За ним шагнули еще трое, одетые попроще, но так же ярко и со вкусом. Барон прищурился целясь, и ловко забросил кость переднему франту на шляпу. В помещении на долгое мгновение повисла тишина. Кто-то хохотнул, но его заткнули. Франт наливался дурной кровью, зашипел:

— Кто здесь оказался настолько туп, что посмел совершить такое?!

Он снял шляпу, стряхнул кость, от которой на светло-сером расплывалось отвратительное жирное пятно. Его спутники вышли вперед, высматривая негодяя. Долго искать не пришлось, его светлость поднялся на нетвердых ногах, грязно выругался, начал перелезать высокую лавку, с грохотом повалился под стол. Все четверо презрительно кривились, наблюдая, как тот барахтается, зацепившись сапогом.

— Какая мерзость, — проронил франт, его спутники весело загоготали, один, самый мелкий в кости, ткнул пальцем:

— Посмотрите, господа, что это там ползет? Скажи, как тебя зовут, жаба, чтобы мы знали, что писать на могильном камне. Если, конечно, тебя не закопают в яме для бродяг!

Барон поднялся, подошел почти в упор, ловя равновесие, запыхтел, страшно надувая ноздри. Я ожидал, что он широко размахнется, пошлет кулак по широкой дуге, но в пространстве между ним и компанией коротко мелькнуло, раздался звук, как будто молотом ударили в стену. Сыпавший оскорблениями дурак вздрогнул, завалился на спину. Хмеля в глазах барона как не бывало, он сказал зло и с расстановкой:

— Барон Север Магатт. Север — потому что холодный и бесстрастный, понял, жаба?

В следующее мгновение все сдвинулось. Спутники франта выхватили сабли, бросились, умело не подставляясь под удары друг друга. Я не вмешивался, глядя, как холодный и бесстрастный Север отбивается сразу ото всех, размахивая лавкой и ревя, как медведь. Пару раз прилетело и зевакам, не успевшим убраться под защиту стен, их разметало, как соломенные чучела. Кто-то воскликнул: «наших бьют!», и в зале тут же началась общая свалка.

Я отошел в угол, время от времени отпинываясь от набегающих мужиков. Отсюда было прекрасно видно, как барона пытаются обойти то слева, то справа, но тот был начеку, а нападающим было не развернуться в окружающем бедламе. Зрелище было таким увлекательным, что я едва не упустил момент, когда начал действовать сам франт. Только что он стоял чуть в стороне, словно готовясь нырнуть за дверь, а через секунду уже крадется, по широкой дуге обходя Севера, и в руке его недобро блестит кинжал.

Я предупреждающе крикнул, привлекая внимание барона, но в наполняющем зал гвалте меня не было слышно. Тогда я бросился на помощь. Под ноги подвернулся обломок стула, сбоку выскочил оборванец с залитым кровью лицом и счастливой улыбкой, упал, сбитый с ног, что-то тяжелое ударило между лопаток. Я отбивался не глядя, стараясь не отводить глаз от задумавшего подлый удар франта. Барон ревел так, что закладывало уши, лавка то и дело отбрасывала очередного неосторожного гуляку, но мужчины с оружием оставались целы. Они маячили перед бароном, делая выпады и отступая, отвлекали внимание, не давая заметить зашедшего сзади убийцу. Тот приблизился, присел, готовясь к решающему удару, я подоспел вовремя, хлопнул по плечу:

— Грязные приемы не для честных людей, правда?

Он развернулся, стремительный, как змея, кончик кинжала пронесся в считанных миллиметрах от горла. Я отшатнулся так резко, что заболела шея, ткнул кулаком, но попал в пустое пространство там, где мгновением раньше было лицо под испорченной шляпой. Франт оказался сбоку, мне едва удалось подставить руку, клинок проскрежетал по пластине наручи. Кинжал мелькал с такой скоростью, что расплывался в серебристую ленту. Тело реагировало, как надо, время растянулось, прямо как в том бою с предводителем разбойников, но этот противник оказался опаснее, никак не получалось просчитать его движения и оставалось только отводить лезвие и уклоняться, когда оно проносилось слишком близко от лица.

Дверь в таверну с грохотом отворилась, впуская в помещение воинов в одинаковых черных плащах, заполнили зал, и везде, где оказывались, драка волшебным образом прекращалась. Они ловко орудовали копьями, тупыми концами разгоняя самых упорных. Наседавшие на барона и уже тяжело дышавшие бойцы отвлеклись, обернувшись на шум. Север воспользовался моментом и снес одного из них, тяжелая скамья раскололась, в руках барона остался жалкий обломок. Оставшийся на ногах ухватил товарища, потащил к лежщему у стены.

— Прекратить, именем Императора! — пронесся по залу зычный голос. — Любого, кто не остановится, поднимем на пики!

Высокий статный воин встал посреди зала, поворачиваясь и оглядывая тяжелым взглядом царящий вокруг хаос. Франт быстро спрятал под плащ кинжал, боком двинулся к двери, успев прошипеть:

— Мы еще не закончили, благородный барон, до встречи.

Он отступил к дверям, где его спутник уже кое-как привел в сознание остальных, вместе они подхватили едва держащихся на ногах мужчин под руки, вывели на улицу. Воин, стоящий посреди зала, сделал вид, что не заметил их ухода. Зато это прекрасно заметил Север, и поспешил следом. Голос пророкотал снова:

— А ну, стоять! Кто это у нас? Неужели снова благородный барон Магатт?

Север замер, медленно обернулся. В голосе прозвучала издевка:

— А это сам Альберт-Длинный нос, которого я возил мордой по столу за то, что посмел помешать мне отдыхать? Хочешь еще? Но сперва я ощипаю этих цыплят, которым по недоразумению выдали оружие!

Названый Альбертом отчетливо скрипнул зубами, в рядах бойцов зашептались встревоженно. В воине шла напряженная внутренняя борьба, наконец, он махнул рукой в сторону выхода:

— Проваливайте, барон. Но запомните: это был последний раз, когда вы отделались так легко.

— Этот человек со мной, — Север хлопнул меня по плечу. Под пристальным взглядом воина мы дошли до дверей, вышли на улицу.

Уже наступила ночь, сегодня лун не было видно, и слабого света масляного фонаря едва хватало, чтобы осветить крыльцо. Я непроизвольно передернул плечами. Север заметил это, спросил:

— Благородный барон мерзнет? Хотя согласен, после горячки боя меня тоже часто холодит!

Он засмеялся громко и заразительно, толкнул меня локтем:

— А неплохо повеселились, а? Как раз то, чего не хватало для хорошего завершения дня! Теперь можно и домой возвращаться… если по пути не захочется еще веселья, ха-ха-ха! Только как я понимаю, вы рассчитывали ночевать в этой дыре?

— Да. Я только прибыл, не успел толком осмотреться. Но теперь, думаю, мне здесь будут не особо рады. — Я в сомнениях оглянулся на двери. — Так что поищу что-то получше.

— К черту поиски! Неужели один благородный барон не поможет другому? У меня большой дом, уж найду угол…ха-ха-ха! Пойдемте!

Он двигался расслабленно, но в глазах не осталось и намека на хмель. Мы спустились со ступеней, вдруг я с силой хлопнул себя по лбу: мешок! Мешок с вещами остался в комнате!

— Погодите, мне нужно забрать пожитки. Я быстро!

— Не нужно, завтра распоряжусь, чтобы принесли, а возвращаться в этот клоповник… Нет!

Север уже почти тащил меня к воротам, собираясь идти пешком, так что о коне я даже не заикался. На улице стояла тьма, кое-где прерываемая красноватым светом фонарей. Подошвы стучали по камням мостовой, из подворотен тянуло сыростью и мочой. Вдруг между лопаток засвербило, я снова дернул плечами. Мы двигались по темным улицам, зажатым между двухэтажными зданиями, даже сейчас отчетливо обшарпанными и потрепанными. Под ноги то и дело попадался мусор, подошвы скользили, и мне очень не хотелось знать, на чем. Почти с теплом вспомнилась конюшня.

— Благородный барон давно не был в городе? — спросил вдруг Север. Я внутренне вздрогнул, настолько это оказалось неожиданно, бросил:

— Откуда такое подозрение? Хотя, да, в имении дяди я не имел привычки выходить за порог ночью.

— Подозрение! — барон снова засмеялся, ему немедленно ответило эхо. — Вы идете, как кот по лужам! Но вино помогает, еще как помогает! Как у нас говорят: больше вина — меньше ям… ха-ха-ха! И хорошо же жилось вам, раз не приходилось выходить. Приключения с доставкой, да? А мне вот приходится, приходится!

— И что же, всегда в одиночку? — я перепрыгнул особенно большую лужу, слабо блестящую в свете далекого фонаря. — Я понимаю, что в том гадюшнике не нашлось достойных противников, но не всегда же ищите там?

— Конечно нет! — барон едва не поперхнулся от возмущения. — У меня замечательные друзья! Бароны, не грязь! Ох, какого мы сними наводим шуму, когда выпиваем по бочонку!

— Но сегодня вы были один.

— Ну, раз на раз не приходится. — Он помолчал. — Иногда бывает, что в благородной забывчивости пропустишь день, в который договаривались ехать… эм… не важно. И остаешься, как дурак, дожидаться в одиночестве! Ничего, скоро вся благородная стая соберется снова, думаю, вам придется по душе!

Он с такой силой хлопнул меня по плечу, что едва не расплющил, стальные пластины доспеха протестующие заскрипели. От неожиданности я едва не упал: в плечо словно ударили молотом! Впереди показался отрезок улицы, освещенный так ярко, будто сюда сбежались фонари со всего города. У широких ворот, украшенных затейливым кованным узором, зевали стражи. Увидев нас, моментально подобрались, смотрели недоверчиво и с угрозой. Мы прошли мимо, и только когда снова скрылись в темноте, барон сказал неожиданно тихим голосом:

— Благородный барон, видели эти ворота? Упаси вас Солнце когда-нибудь познакомиться с человеком, живущим по ту сторону!

Что такое знакомство мне пока не по рангу, я уже догадался, но спросил так же тихо:

— А что не так? Здесь живет судья? Или кто-то из духовенства?

Вопрос был совершенно не праздный, к кому-то подобному меня должны были доставить храмовники, и попасть к нему теперь, когда они погибли, хотелось меньше всего. Но Север ответил почти шепотом:

— Если бы! С ними всегда можно договориться! Этот человек — сущее зло во плоти! Я недавно проиграл ему деревню и лучший меч! Хорошо, что есть другой, доставшийся от отца, его как раз сейчас везут из имения!

Я непонимающе хлопал глазами, пока до меня не дошел смысл его слов. С плеч словно свалилась гора такая тяжелая, что мешала дышать.

— Благородный барон умеет напугать! — я хохотнул, сказал, понизив голос: — Я уж было подумал, что этот дом принадлежит матери какой-то приятной особы…

Север заржал так, что зазвенели стекла в окнах по обе стороны улицы, где-то сверху заскрежетало, упал и тут же скрылся в темноте кот. Смахивая слезу, он выдохнул со всхлипываниями:

— Да, такая тут тоже есть, живет по ту сторону. Дочь у нее… э… хороша, я вам даже немного завидую, что не знакомы. Нужно будет при первой возможности представить!

Я хотел был ответить, что пока не горю желанием, но барон остановился у ничем особо не примечательных ворот, громко постучал:

— Эй, там! Спите, пока хозяин тратит здоровье?! — По ту сторону ворот забегали, раздался скрип вынимаемого из пазов засова. Север приглашающее повел рукой: — Прошу, благородный барон!