Инфоклонч-3. На планете инфоклонов

Станислав Стаховский

Попав на планету L3212, Стив и братья поймут, что на планете остались очаги сопротивления. По хитрому плану Прибыльцова, очередного кандидата на всемирное господство, Джаев с друзьями должен будет доставить на планету бомбу из антиматерии и раз и навсегда уничтожить возможных конкурентов на пути к владычеству, но бывший учитель просчитался.Пиратов разбили в пух и прах, братья научили воспроизводить инфоклончей из кристаллов… но побег из тюрьмы Кречета и Зимина-младшего сулило новые битвы…

Глава 3 Прокол Гугулая

Земля. Тюрьма «Замок Иф».

Несмотря на все протесты обвинителя Жилова и Джаева поместили вместе в одной камере. По личному распоряжению Зимина младшего. И этот факт некоторое время был их темой для обсуждения.

— Значит, ты думаешь, что нас посадили вместе, чтобы было легче ликвидировать? — спросил Жилов, стоя у зарешеченного окна и царапая стену обломком ржавого гвоздя.

Джаев сидел в углу, на старой охапке сена и просто смотрел на кусочек голубого неба. Отвечал он на расспросы друга вяло, без энтузиазма.

— А для чего же нас тогда ещё тут держать? Точно так, чтобы дождаться подходящего момента. Зимин решил действовать наверняка. И его холуи скоро опять покажутся на горизонте, — при этих словах он потрогал перевязь на животе.

Его раны после того разговора с Гугулаем, хоть и зажили, но всё равно ещё приходилось носить медповязку — кожа на нижних рёбрах заживала медленно. Если бы его оставили в покое, и он провалялся бы дня три у профессора в его клинике, но нет, их с Жиловым постоянно возили каждые сутки километров за тридцать на брониках. К следователю. И как он узнал у Жилова, они оба просто сидели в пустых комнатах по пять часов кряду, а потом их снова увозили обратно в камеры. Бардак. Полный, к тому же.

Трудно было понять логику такого следствия, но Жилов кажется, догадался. Им просто каждодневно и каждонощно (ночью их тоже перевозили) давали понять, что они никто и ничто в этой жизни — и что скоро с ними всё будет покончено. Их не могли теперь просто взять и убить — резонанс от такого преступления мог запросто задеть даже такую мощную фигуру как Зимин младший. Вот и ждали момента.

Недавнее слияние двух крупнейших фирм, дало почву многим слухам. Всё смелее коалиционное телевидение стало говорить о скрытых механизмах этой сделки, началась компания журналистского расследования. Поэтому, прямого нападения друзья и не ждали, но вот от простого хулиганства ведь никто не застрахован?

— Нам надо остерегаться случайного нападения по дороге к следователю.

— А почему не обратно? — поняв, что Жилов что-то нащупал, Джаев подошёл к нему поближе.

— Понимаешь, какая вырисовывается картинка? Нас каждый день возят к следователю, и всякий раз по разным маршрутам. Ты заметил?

— Да. Ну и что из того? Так предписывают правила Службы Правопорядка. Всё вроде бы логично.

— Вот именно. Они поступают только по правилам. В этом их конёк. А знаешь, что скоро по правилам будет?

— В праздники они не работают. Это, что ли?

— Вот и я об этом. Именно через два дня нам стоит ждать первого нападения. Вернее это будет не нападение, а просто имитация — для проверки боеспособности нашего охранного обеспечения. Да и пресса устала писать одно и тоже — и им надо материальчик подбросить.

— Ах ну да, я же забыл, что наш противник владеет контрольным пакетом теле и инфо. Ему тоже оказывается полезны всякие жареные новости… В золотом эквиваленте.

— А если новости поутихли, и нет никаких интересных ситуаций? — задал простой вопрос Жилов

— Продажи падают и поэтому стоит новости выдумать, — сообразил Джаев. — Ты действительно думаешь, что на нас попробуют напасть на выезде?

— А то как же.

— Но почему? Не легче ли ему убрать нас здесь? Просто и спокойно.

— А зачем? — удивился наивности друга Зин. — Ведь Зимин сейчас думает, что мы уже и так трупы, так почему бы с нас не сорвать ещё дополнительный куш? Ты — не бизнесмен. Ты не понимаешь, что сейчас на нас можно будет делать деньги. И я уверен в том, что Зимин ни за что не упустит этой возможности.

— Да, ты прав, какой я в этом случае бизнесмен. Не нужны мне такие вот деньги, на таком нажитые.

Жилов поняв, что он опять съехал на запрещенную тему, произнёс:

— Извини. Я погорячился. Да, такие способом нажитые деньги нормальным людям просто противны. Но разве мы виноваты, что большинство капиталов в мире, сделаны именно таким способом? И ты представляешь, каких деньжищ будут стоить очевидцам их интервью про нападение на нас? Всё, всё, умолкаю. Действительно, что это меня сегодня понесло. А ты не знаешь, как там наш профессор? — резко переменил тему Жилов.

— Жив, здоров. Оперирует. Госпиталь, как ты помнишь, находится на автономном обеспечении. И к нашей корпорации, кроме одноименного названия, он оказывается тоже не имеет никакого отношения. А я не знал об этом. Почему?

Жилов медленно ходил по центру камеры, о чём-то задумался о своём. И вопроса Джаева он просто не расслышал. Так что пришлось повторить, да погромче. И только с третьего раза друг ответил:

— Это Элонна, молодечик, подсказала. Мимоходом кинула мыслишку, ну а я подхватил и реализовал. Хорошо ведь получилось? А? Такой куш и мимо! Молодцы мы?.. Но зря мы не… — затихающий голос заставил Джаева обернуться, и он еле-еле успел подхватить упавшего навзничь Жилова. Перенеся его на сено в углу, он расстегнул рубашку и, смочив платок из той же трубы, которой в своё время воспользовался Бранге, будучи здесь в заточении, стал обтирать грудь Зину.

Через некоторое время губам Жилова вернулся естественный цвет, дыхание стало ровным и глубоким. Обморок плавно перешел в глубокий сон. Джаев вздохнул с облегчением. Теперь можно было не волноваться.

После избиения в темнице, Жилов получил не только несколько переломов, Гугулай нанёс ему подлый удар сзади. Удивительно, как ещё череп не лопнул. Джаев не видел этого, ему потом шепнул охранник, который когда-то бесплатно вылечил свою дочь в их клинике. Потом его, заподозрив в чём-то, убрали совсем. А через несколько дней, после инцидента, их охрану сменили правительственные структуры — Служба Правопорядка. Им была оказана квалифицированная медицинская помощь, но профессора к ним так и не пропустили.

Это был уже второй обморок Жилова за несколько дней. Он настоял на обследовании, но оно ничего не выявило, да и не было веры этим врачам. Но останавливаться на этом Джаев не собирался. Смерть к другу могла прийти внезапно. А что он потом скажет Элонне, как сможет глядеть в её прекрасные глаза? И что скажет в ответ? Что не смог уберечь? Что не знал, как им спастись?

Спастись-то они могли хоть сейчас — на его стекле которое утро Лежнев рисует свою знаменитую птичку. Его «птенцы» уже здесь и давно готовы, ждут только команду, чтобы вытащить их из заточения. Видел он и бойцов Гугулая — они даже и не думали прятаться, сопровождая в открытую кортеж, до и после следователя. Но Джаев размышлял и не решался. Их освобождение может дорого стоить. Да и куда им бежать, где прятаться? И пока всё было относительно нормально — он не хотел рисковать. И только сейчас понял, что может просто не успеть и его друг однажды упадёт и больше не поднимется.

«Нет, больше ждать нельзя», — наконец решился Джаев и подошёл к окну. Вымазав правую руку в пыли, он приложил её к стеклу внизу слева.

Этот отчетливый оттиск был сразу же замечен дозорным, и через час Лежнев уже собрал мобильную группу: Джаев дал добро на освободительную операцию. На оттиске три пальца вместе указывали на время — три часа после полуночи; полная ладонь без мизинца, говорила о способе — наземном. Ну, а остальное, по ситуации.

Но этот сигнал был обнаружен и бойцами Гугулая. Когда ему переслали снимок, он крутил его, вертел, но так ничего и не поняв, решил, что стоит с этим слетать к самому Зимину. Может тот ещё и кредитов подкинет?

Резиденция Зимина младшего.

Виктор Карлович Зимин был в своей комнате, которую вот уже наверное раз пятнадцатый пытались очистить и отскрести — но всё безуспешно. Едкий дым шутихи братьев Котиков не только пропитал портьеры, гобелены и картины, но, кажется, въелся и в само пространство.

Пробыв в комнате чуть меньше минуты, Карлович сразу почувствовал этот притворно тошнотный запах и, выбежав в коридор, стал кричать в бешенстве: « Всех на галеры, в темницы, а эту красную комнату просто сжечь!» Он резко остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов и, дико вращая глазищами, постучал пальцем по лбу очередного помощника, видимо, чтобы он понял всё сказанное побыстрее, а затем громко процедил: «Уничтожить комнату вместе с этим коридором! Сжечь здесь всё дотла и замуровать!» И заложив руки за спину, пошёл уже спокойно и чинно. Как ни в чём не бывало.

А помощник побежал выполнять задание шефа, чтобы не оказаться невзначай среди наказанных.

— Ну что там ещё? — спросил Карлович, когда немного успокоившись и придя в себя, он наконец-то обратил внимание на стоящего перед ним навытяжку посыльного.

— Два сообщения. Одно из Экспедиционного корпуса, ждут вас на связь, через час, вернее уже через сорок минут. А другое — от Гугулая. Он здесь, просит аудиенции.

«Раз он у меня появился, значит случилось что-то из ряда вон выходящее. Ладно, посмотрим, что нам принёс в клювике этот птенчик. Всё равно ещё до связи с Кречетом время есть», — и он кивнул посыльному…

Гугулай был второй раз в цитадели представителя Московии в международном коалиционном правительстве Евразии. Раньше он связывался через одного военного полковника в министерстве обороны. А на последней встрече чиновник намекнул ему, что грядут перемены, и возможно Гугулаю самому придётся теперь держать связь заказчиком. Гугулай только расхохотался тому в лицо — у него дела и так шли неплохо, зачем ещё лишние хлопоты с властьдержащими? Создав себе за время работы поисковиком безупречный имидж — особенно удачно у него получилось с поимкой всемирно известного душителя — Гугулай обеспечил себя работой на долгие годы вперед. Он почти не нуждался в средствах, и мог требовать немыслимые гонорары. И клиенты всегда находились.

До поры до времени. Пока он не совершил ошибку. И он её совершил.

Кое-кому там наверху совсем не понравилось, как он обошёлся с пленниками правительства… Эта раздутая история с захватом Жилова и Джаева, и их избиение, так сильно ударила по имиджу Гугулая, что буквально за неделю он растерял всех клиентов. Не спасло его и заступничество некоторых высокопоставленных чиновников, которым он периодически подмазывал лёгкую жизнь. Единственно, что он смог узнать от них, так это имя человека, который спустил на него всех собак. И звали его… Виктор Карлович Зимин. Им оказался тот самый главный и высокопоставленный его заказчик, которого он в свое время проигнорировал. А зря.

И только когда Гугулай побывал на первой личной встрече, а его доставили к Зимину связанного и с мешком на голове, он понял, что шутить с этим человеком опасно. Поэтому на встрече только согласно кивал на вопросы и говорил «да» на все прозвучавшие тогда предложения. Тогда его выдернули нагло и бесцеремонно из теплой постели от очередной красотки, прямо из спальни! Из дома, который охраняла, кстати, двадцатка его лучших бойцов!

Очнулся он потом на берегу какой—то речки. Как туда забрёл и почему, уже не помнил. А случайно засунув руку в карман, обнаружил там персональный передатчик и вспомнил, что его ему выдали для экстренной связи с Карловичем. Так он стал ещё одной из пешек Зимы, на поле битвы Земля.

Добравшись через сутки до дома, он выгнал всех шлюх и отправил по домам всех бойцов. Почти три дня Гугулай напивался и глотал всякую дрянь, отмечая поражение, и именно тогда поклялся отомстить этим двум выскочкам, из—за которых он потерял репутацию и свободу: Жилову и Джаеву. Обоим!

На четвертый день неожиданно заработал персональный передатчик — его наняли следить за двумя пленниками правительства. Он, было, поручил это дело своим помощникам, но, когда узнал о том, кто были его клиенты, занялся слежкой лично.

Ему доверили сопровождать узников. Вторым конвоем. Время шло. Гугулай уже устал придумывать изощрённые пытки для личных врагов, каждую минуту ожидая исполнения мечтаний. Но всё было зря. Ничего не происходило. Только бесчисленные однообразные поездки туда — сюда, обратно. К концу недели, а в субботу и воскресенье, в тюрьмах был законный выходной, Гугулай уже бросался на всех и вся от душившей его злобы. И затрагивать его в такие моменты было опасно.

И тут вдруг — этот новый след на стекле. «Ну, хоть какое-то разнообразие», — мысленно воскликнул Гугулай и долго рассматривал отпечаток кисти Джаева на экране, и слушал многочисленные советы подчинённых, якобы разгадавших секретное послание.

Но в итоге, так, ни к чему и не придя, скрепя сердцем, Гугулай всё-таки решился навестить Зимина…

Через час он уже ожидал ауедиенции в шикарной гостиной. В первый раз ему не удалось оценить великолепие дворца, поэтому он был сейчас очарован тем богатством и роскошью, которое так и струилось со всех стен резиденции.

Завидев входящего Зимина, Гугулай быстро вскочил и, по наитию, опустился перед вошедшим на правое колено.

Виктор Карлович, на мгновение, задержавшись, и тут же быстро произнёс:

— Ну, что ты, Гугулай, встань сейчас же. Мы ведь не в шестнадцатом веке, мы — цивилизованные люди.

Но по его голосу гость понял, что, он верно угадал ситуацию и взял правильное направление. Раболепство не могло не понравиться Карловичу. По убранству дворца можно было смело предположить, что хозяин дома тяготел к эпохе средних веков, когда власть и деньги, деньги и власть позволяли их обладателю чувствовать себя королём. И Гугулай понял, неплохо разбираясь в людских эмоциях и поступках, а иначе он не смог бы стать лучшим среди охотников за беглецами, что сможет подобрать к опасному заказчику верный ключик. Нужно было только время. Поднявшись, охотник поглядел на охрану: они вошли вместе с Виктором Карловичем и встали по обе стороны входных дверей, держа правые ладони на поясных парализаторах — Зимин не доверял никому.

— Итак, чем же ты меня хочешь порадовать? Неужели Зин Жилов вдруг помер? — прозвучал резко голос Карловича.

Он пстоял у вазы с фруктами и перебирал их — определяя свое желание. Но, так ничего и, не выбрав, повернувшись, уставился на гостя.

Тот подошёл к информационному блоку и запустил рабочий файл. На снимке появилось изображение кисти.

— Ну и что? — произнёс Зимин и, наконец-то решившись, взял жёлтое яблоко. — Мужская рука на окне. Это что, новое направление в живописи на стекле?

Гугулай опешил от этих слов.

— Но вы… вы… ведь знаете, какое у меня задание? Это ведь след правой руки Джаева. Он на стекле его камеры, и логично предположить, что он даёт сигнал своим сторонникам.

— Да? И какой?

— Пока не знаю, надо расшифровать, у вас же есть люди… Он же сбежит! — вдруг выпалил Гугулай, хмуро глядя на хозяина.

— Вот интересный человек. Охрана, вы слышали, какую новость он мне тут сейчас поведал?

Парни, оценив шутку, улыбнулись. Сильные эмоции у хозяина не котировались. Себе дороже, даже если и очень смешно…

— А теперь слушай сюда, безмозглый ты червяк. Тебя слишком разрекламировали, а я думаю, что ты не такой уж крутой спец. Но другого пока у меня всё равно нет, так что приходится довольствоваться тем что есть. Ты кто? Молчи. Ты — охотник, и как только дичь ускользнет из клетки, так ты мне доставишь её живой или мертвой, но доставишь её мне сюда. Скрытно и тайно. Ты понял, тайно — значит, никто не должен об этом узнать, ни одна живая душа! Понял? И мне всё равно, кто там малюет силуэты и линии. Ты приставлен к Жилову, и как только — так сразу. Ты понял приказ! — сорвавшись в крик на последней фразе, он уже продолжил шёпотом, подойдя и, наклонившись к уху Гугулая, тихо продолжил: — И не дай бог, ты его упустишь. Такие пытки даже тебе не снились. Брысь, на свое место. Стой! Возьми вот ещё координаты, — и Зимин протянул ему пластик. — Здесь найдёшь пленника, так вот, мне он нужен живым и здоровым. И осторожнее. Головой за него отвечаешь. И пусть он мне только пожалуется, что с ним плохо обошлись. Уяснил?

Гугулай, кивая, низко склонился и медленно, попятившись, покинул гостиную. Он был уверен, что нашёл и верный тон и правильное поведение, но решив, что его время не наступило, постарался как можно быстрее выбраться из этого великолепного, ужасно великолепного дворца.

Уже по дороге к тюрьме «Иф» он срочно послал одно из своих подразделений за пленником по адресу, который ему дал Зимин. Затем пришла интересная новость. Оказывается, в это воскресенье его подопечных вывезут на прогулку в город? И это в нарушении всех законов и правил!? А ещё ему доложили о том, что из подземного гаража офисного здания бывшей корпорации «Септория», который, как потом, после захвата выяснилось, полностью принадлежал госпиталю, и не являлся собственностью объединенной корпорации «Олимп», утром в неизвестном направлении выехало три крытых вездехода.

Как только он узнал об этом, то тут же послал бойцов на поиски машин, а сам объявил срочно тревогу, предчувствуя, что скоро начнётся долгожданная охота. Он уже ощутил прилив сил, и в крови кипел адреналин. Он был готов к битве. Он её так сильно ждал. И не упустит своего. Да, и пленников двое, а доставить к Зимину надо только одного. Значит, на втором он может отвести душу. Эта приятная новость грела его, сопровождала до самых ворот тюрьмы. А там, он чуть было не сошел с ума, увидя, во что они превратились, после прямого попадания снаряда из ста двадцати пяти миллиметровой короткоствольной, обрезанной армейской пушки, услугами которой он и сам иногда пользовался. Её все почему-то называли «фрау Берта».

Гугулай медленно выполз из джипа и пальцем поманил заместителя, которого оставил следить за пленниками.

— Ну, и что, чёрт возьми, здесь произошло? — спросил он, показывая на дымящиеся завалы, на суетящихся военизированных пожарных, и на целую толпу штатских, ну явно не из тюремной охраны.

Пожарные закончили дело, и сматывали рукава, а эти, шпики, всё шныряли кругом, уже вдоль и поперёк облазив брошенную пушку, установленную на подбитом тёмном вездеходе.

— Что здесь произошло, можешь мне толком-то объяснить? — зло повторил Гугулай вопрос.

Его помощник, достал сигаретку и глубоко затянувшись, начал.

— Ты ведь приказал нам следить за перемещениями узников? Ну, вот мы и следили. Всё произошло буквально за час до твоего прибытия. Ещё за минуту до этого взрыва, мы с тобой переговорили по телефону, помнишь? Я как раз вышел из укрытия, чтобы лучше слышать. Вдруг откуда ни возьмись, вылетает этот драндулет, ну и прямой наводкой как шарахает по тюремным воротам! Естественно сработала сигнализация, всё тут завопило, засвистело, и началась такая стрельба, мама не горюй.

— Слушай, ты толком объясни, что здесь всё—таки час назад произошло? — теряя терпение, прервал своего помощника Гугулай. — Покороче! Чёрт.

— Ну, я и так коротко. Значит стрельба началась, и непонятно откуда, кажется из-за того бугра, полетели снаряды. Да не волнуйся, я уже послал туда бойцов на разведку, вон они пылят, видишь, будут значит щас нам новости. Так вот, длилось всё это минут двенадцать, я засекал. Ну, а когда дым и пыль рассеялись, все увидели только этот искореженный вездеход с Бертой, да развороченные ворота.

— И что? Что, что? — чуть не взорвался от избытка эмоций Гугулай. — Пленники наши где?

— Да здесь они, здесь. Кроме этого дурацкого обстрела больше ничего не происходило. Сидят в своих камерах, есть четкий сигнал от них. Можешь глянуть.

Тут как раз подоспели посланные на разведку бойцы. Они выкинули из кузова на землю прямо перед Гугулаем несколько разорванных покорёженных частей механизма. Видно, что они взяли самые главные части. И по ним мсразу можно было определить, что стрельба велась из автоматизированного армейского зенитного комплекса, который как раз мог поместиться в одном из трёх вездеходах, улизнувших от его бойцов.

Почувствовав неладное, Гугулай повернулся к своему помощнику:

— Так ты говоришь у тебя всё в порядке? Птички в клетке? Ну, ну. Идём, покажешь. Сам посмотрю.

Проверив всё досконально: на мониторах пленники были как на ладони, да ещё в трёх ракурсах, — и ничего не найдя подозрительного, Гугулай приказал продолжать наблюдение и вышел из передвижного пункта на свежий воздух.

Относительно свежий, так как когда ветер менял направление и начинал дуть от тюрьмы, сразу чувствовалась пороховая гарь и вонь горевшей земли и дерева. Рядом с тюрьмой разрослась небольшая рощица, и часть её сегодня тоже серьезно пострадала от налёта. Половина деревьев была вырвана с корнями и некоторые тлели до сих пор. До этого клочка ничейной земли никому не было дела. Ни пожарным, ни властям, ни, конечно же, бойцам Гугулая.

Он молча смотрел на сполохи ей и размышлял: «И зачем сюда надо было тащить эту дуру, Берту? Ведь можно было бы поставить ещё один зенитный комплекс и начисто смести все надземные постройки со всем дивизионом охраны. Пока приедет подкрепление, пока разберут завалы, разберутся, что и почём прошло бы столько времени… Стоп. Если не для времени, тогда для чего же вообще всё затевалось? Неужели мы что-то проглядели? А этот отпечаток руки был специально оставлен? Если он не нёс в себе никакой информации, то, естественно, поставил бы меня в тупик, и чтобы тогда в этой ситуации сделал бы я? Поехал бы за помощью. Логично. А зачем меня нужно было бы отослать от объекта? Чтобы я не заметил того, что заметить мог только я. Интересная петрушка получается». Гугулай запахнул тулуп посильнее и добавил тепла, увеличив градусы в автоматике — зима ведь всё же, присел на пригорок, приспособив для сиденья искореженные детали зенитного комплекса. Затянулся самокруткой в кулак и продолжил рассуждения по теме: «Значит, заметить изменения мог только я. Что же это? Перевозку пленников? Но как? Сегодня суббота, у всех выходной. Никаких перемещений не предвиделось. А завтра — воскресенье. И что из этого? Только завтра их повезут в город. А сегодня какой-то бесполезный налёт. Неизвестно для кого и почему. И что из этого? Отменят назавтра запланированную поездку? Вряд ли. Им для этого уже времени не хватит. Бюрократическая махина так быстро не ворочается. Значит, они завтра всё равно вывезут пленников… и привезут обратно. Черт, черт!»

Гугулай вскочил и стал пинать ногами сугроб, сознавая, что что-то всё-аки упускает, не замечает. Потом он глубоко подышал, успокоился и плюхнулся обратно. «Значит, им этот налёт был нужен. Вопрос для чего? Что такого он может им дать? Посмотрим, с другой стороны — значит развороченные ворота, воронки на земле, перемешанный снег, горелый лес, видимо не зря видно половина снарядов разорвалась именно там. Стоп! А почему снаряды в большинстве своём взорвались не на территории тюрьмы, а за её периметром? Что должны были скрыть эти разрывы? Или кого? Так может быть снаряды, просто заметали следы побега? А мои оболтусы были так поражены этим выстрелом Берты, что просто ничегошеньки и не заметили? Да нет, не могли же они просто так обойти все мои периметры и ловушки, их здесь десяток в несколько эшелонов. Нет, вряд ли… Хотя, стоп! Выстрел первый произведён из пушки, а потом, через три минуты, начала работать зенитная установка. Неужели? Хотя, если был нестандартный выстрел, если снаряд нашпигован другим зарядом, с более сильным волновым действием, я и сам этим не единожды пользовался…» — и Гугулай уже бежал к передвижному пункту, нажимая на браслете связи красную кнопку.

Это был красный код. Все его бойцы были подняты по тревоге и должны были прибыть к мобильному командному пункту. Ворвавшись туда, он увидел, что помощник не спит, а ходит по коридору с крепко зажатой раздвижной походной кружкой. Увидев ворвавшегося командира, тот молниеносно допил остатки и незаметным движением спрятал раритет.

— Так ты не знаешь, зачем здесь появилась Берта!? Ну что ж, я вам сейчас всё объясню. Но сначала будь добр и пошли группу прочесать весь периметр со стороны горевшего леса. А вот когда они вернутся, мы и начнём. Ликбез, твою мать…

Быстро подходившие бойцы, а на этом объекте Гугулай задействовал основные силы, уже не вмещались в передвижной пункт, и помощник приказал всем рядовым бойцам ожидать команды в джипах. Здесь остались только командиры подразделений.

Гугулай ничего не говорил, лишь сурово смотрел на подчинённых, и нет, нет, да проскальзывала у него улыбка самодовольствия.

Когда приехала группа поиска, уже по лицу их командира можно было предположить, что они нашли нарушения периметра.

— Сколько ушло? — только и спросил Гугулай.

— Хотя они и старательно замели следы, — тут боец, подняв взгляд и увидев, как наливаются глаза у командира, быстро закончил, четко отчеканив рапорт: — Всего ушло трое! А потом по их следу, минуты через четыре, группа охранения, тоже из трёх человек. Как раз перед залпом зенитки.

— Ух ты, — не удержался и съязвил Гугулай. — Смотри—ка, какие спецы? Даже и время, и все следы расшифровали. Вот ведь у меня кадры. Самые лучшие на планете. Орлы!

Видно было, что слушать эту издёвку командира бойцам закоренелых в войнах и стычках неприятно, но они ничего не могли поделать. Прошляпить подопечных и так бездарно! И когда Гугулай понял, что дальше измываться над подчиненными даже ему не безопасно, он снизил тон…

Он глядел прямо в глаза, поочерёдно, и никто не смог выдержать взгляда. Все признали поражение и опускали головы. И от этого их настрой только возрастал и креп — теперь каждый был готов хоть из-под земли достать беглецов и разорвать их на мелкие кусочки. Почувствовав это, Гугулай начал говорить:

— Значит, я тут немного подумал и решил эту задачку. Первое — он ткнул пальцем в своего первого помощника — ты виноват, ты проглядел побег, и ты будешь наказан. Потом. Сейчас важно быстро сориентироваться и догнать узников. Мне они нужны только живыми. Всем так и объяснить — только живыми! Это не распространяется на их охрану, — добавил он, видя вопросы в глазах оживших «гончих». — Выстрел Берты они использовали только для того, чтобы во время взрыва заряда, успеть переустановить наши маяки и сторожевики на дальних подходах. Затем они, думаю, пройдя за периметр, быстро и грамотно обезвредили охрану на этажах, и освободили пленников. Там они устроили маленький концерт лично для нас, — и тут Гугулай быстро развернул основной монитор и все увидели, подопечных камеры №7.

— Ну и как вы думаете, кто это? Наши подопечные? Или ложняки? Правильно, это — ложняки, и ты… — он указал на бывшего первого помощника, — … ты должен был в первую очередь при первых признаках нападения, отсканировать их и следить за ними в инфракрасном изображении.

При этих словах, он сделал все необходимые манипуляции, и на мониторе появилась серая картинка. Именно так ложняки проявляли себя в инфракрасном излучении. Гугулай перещелкнул — и всё изменилось — пленники в полном здравии ходили по камере. Щёлкнул обратно — снова серые картинки. Людей в камере не было!

— Конечно надо отдать должное нашим противникам. Пока мы тут жирели, просто наблюдая за перемещениями, наши враги упорно трудились и готовились к побегу. И хотя у них есть небольшая фора, сколько? — бросил он в сторону бывшего зама, и тот скороговоркой ответил:

— Всего семь часов и десять минут.

— Уже семь часов и одиннадцать минут. Так вы всё еще тут?! — его голос словно смёл всех с мест и каждый постарался быстрее покинуть командный пункт. Вскоре здесь остались только Гугулай с первым помощником.

Медленно облачившись в амуницию — белый полушубок отороченный по краям и по рукавам чернобуркой, был безвкусным, но казался хозяину верхом красоты и изящества — Гугулай повернулся к заму и сказал медленно чеканя каждое слово:

— Попробуй только не доложить мне через час, что след беглецов найден. И тогда это будет твоя последняя охота.

Первый зам только и успел сглотнуть тягучую слюну, как дверь пункта захлопнулась.

Охота началась.

Через несколько минут, после того как последний боец Гугулая отправился в погоню, и территория тюрьмы оказалась свободной от непрошеных гостей, из—за бугра вырулил военный вездеход и покатился прямо к небольшому лесочку. Он постоял немного. Потом развернулся и поехал обратно по своим же следам. Так, никем незамеченным, вернулся на трассу и помчался в другом направлении, противоположном тому, куда кинулась спущенная свора Гугулая.

Устав от объятий и рукопожатий Джаев и Жилов, именно их и подобрал на этом вездеходе Лежнев с Галкиным, откинулись на кресла и начали анализировать удачный побег.

Лежнев следил за дорогой и, нет-нет, да оглядывался на своего командира. Джаев сильно сдал — появилось больше седины, да и вообще на вид не совсем здоров. Чего не скажешь о Жилове. Хотя, как знал Лежнев из донесений, все было как раз наоборот. Именно Зин нуждался в серьезной медицинской помощи, и поэтому они пошли на риск. Операция спасения удалась на ура.

Зин и Джаев в полголоса обсуждали пооперационно успех побега, а Лежнев повернулся, готовя следующий этап. Их должен был ждать вертолет Лики Ветровой. Это хоть рискованно, но навряд ли ищейки Гугулая станут их искать в окрестностях цитадели Зимина.

— Слушай, а откуда ты узнал, что Гугулай клюнет всё-аки на эту Берту и решит, что мы сбежали? — спросил Зин, — Ведь мы всё это время находились в камере?

— Он же служил немного в нашей структуре. И надо отдать ему должное, совсем не дурак. Схему причинно-следственной связи он хорошо усвоил — иначе не было бы у него таких вот выдающихся достижений, всё-таки поймал и обезвредил более десяти тысяч беглецов…

— Ну, не один, а с командой. Да вот только садист он и зверь, — вставил Зин, потирая ещё ноющие ребра.

— Да, — задумчиво потрогал нижнюю челюсть и Джаев, — Действительно зверь стопроцентный. Так вот резонно было предположить, что он свяжет выстрел Берты со скачком в электронном блоке слежения. А, значит, скорее всего посчитает, что мы уже сбежали до его приезда. Естественно такого безобразия конечно бы не случилось, был бы он на месте. Но, его же не было, значит — без него, как всегда, всё прозевали. Факт?

Зин улыбнулся:

— А то как же? Если и прохлопали бы — то только без него. Кто же обидит себя любимого? Факт!

— Как ты думаешь, — спросил улыбаясь Джаев, — он будет рад известию, что мы были ещё в камере, в то время как он проводил ликбез своих обалдуев, когда Лежнев удалённым способом корректировал их следящую систему? И он, не разобравшись, помчался нас искать, хотя мы по-прежнему находились у него прямо под носом?!

— Я думаю, он будет этим сильно огорчен!

И громкий радостный смех освобождённых друзей долго не стихал ещё на трассе.

…Стояли они уже больше десяти минут. И это становилось опасным. Джаев оглянулся — район незнакомый, один из незарегистрированных проездов в мегаполис: справа начинались опоры основного объездного кольца, слева — трущобы, атрибут любого современного мегаполиса. Самое хлебное место бандитов и шаек головорезов.

— Ну что там? — он заглянул под моторный отсек, где копошился Галкин.

Послышался какой-то хруст, затем стук, и долгожданное: «Всё, поехали!»

Джаев, держа бластер на изготовку, прикрывал возвращавшегося Лежнева, посланный на разведку проезда.

И только теперь идея малой группы показалось авантюрой. Хотя на первом этапе она себя полностью оправдала, но вот вторую точку, где находилась основная группа поддержки, можно было бы перенести и поближе. Хотя это как посмотреть. Здесь на окраине каждый лишний человек был в потенциальной опасности. У правительства еле-еле хватало сил на поддержание порядка на трёх официальных ярусах городищ, до трущоб у них руки не доходили. И эти богом забытые места жили по-своему закону. А закон здесь был один — прав сильнейший.

Джаев стал прикрывать люк, пропустив бойца, как из-за основной колонны, раздался выстрел бластера. Видно было, что палил не обученный стрелок, так как сначала первичный разряд упёрся в землю рядом с вездеходом.

«Галкин, заводи!» — ещё успел крикнуть Джаев, но его звук голоса перекрылся сильнейшим грохотом — стрелок всё-таки сумел довести основной разряд до цели: люк срезало, словно его и не было.

«Что-то мощный толчок для простого бластера?» — успел подумать Джаев, и машинально, рискуя своей рукой, высунув её наружу, начал поливать короткими разрядами основные направления возможной атаки. Дикие вопли раненых сигнализировали о том, что охота на них началась, и наступающих было много. Без входного люка, они уже не могли включить силовое поле и оставалась надежда на скорость, и на то, что у нападавших не было более мощного вооружения.

Продолжая стрелять, Джаев стал перебираться внутрь, используя поочередно боковые люки для стрельбы. Он перекрыл основной проход силовой переборкой, и включил экстренное заполнение быстрозастывающей пастой тамбура. Это хоть немного, но должно затормозит наступавших, если они начнут прорываться.

А когда Джаев попал в водительский отсек, то ему в глаза бросилось сгорбленное тело Галкина, которое лежало прямо на Жилове. Он метнулся к ним. Оба были живы, но находились в обморочном состоянии. Джаев огляделся: видимо одновременно с атакой на входной люк нападавшие выпустили термитный заряд. Пробив, самое уязвимое место, место соединения канала проводного контура, вернее заряд прожёг корпус и разорвался внутри отсека. Если бы Галкин сидел на своём место, его бы не спасла даже бронька. Но он успел среагировать, что спасло ему жизнь, и ещё прикрыл собой Жилова.

Они сильно не пострадали, лишь легкие раны на лице и руках. Но видимо от взрывной волны оба были контужены. Джаев проверил — крови ни в ушах, ни в носовых пазухах нет — значит скоро очнутся.

Из нижнего моторного отсека показался Лежнев. Он вопросительно глянул на лежащих, Джаев кивнул головой:

— У них всё в порядке, ты то как там оказался?

Лежнев показал на запасной разрядник с бластера:

— Ты не поверишь, за мгновение до взрыва он отстегнулся и попал прямо в вентиляционный люк. Ну я и нырнул за ним машинально, оказалось что за секунды до взрыва. — он удивлённо крутил в руках застежку батареи, поломка которой спасла ему жизнь.

Джаев взял у него батарею, тоже внимательно осмотрел со всех сторон, вернул хозяину и сказал:

— Запомни, сегодня ещё один твой день рождения. Значит будем теперь отмечать дважды, если конечно выберемся из этой передряги живыми, — потом, заметив как зашевелился Галкин, наклонился к нему.

— Я не успел, командир, — прошептали его губы, и из глаз скупо выкатились две слезинки.

— Ну, ну, ты у нас молодец, — и с помощью Лежнева Джаев посадил его, и дал хлебнуть из своей фляжки.

Галкин уже пробовал её содержимое, поэтому выпил осторожно и, потом, сглотнув, несколько секунд не дышал. Затем сделал осторожный выдох, чем запустил моторную реакцию напитка, — и сразу же почувствовал огромный прилив сил. «Всё, я готов, командир!» — тут же закричал он, пытаясь вскочить на ноги, да так резво, что Джаев еле-еле успел его удержать. Он осторожно опустил Галкина на место и похлопал его по щекам. Тот открыл глаза.

— Ну как, теперь нормально? — спросил участливо Джаев, разглядывая его.

— Да, командир, всё в порядке, я в норме.

— Ну вот и ладненько, — произнёс командир. — Давай занимай место, — и посмотрел на Лежнева. — Что-то наши герои притормозили натиск. Тебе не кажется?

Взрыв первой же удачно брошенной гранаты вывел из строя камеры наблюдения, но все другие приборы уцелели. Лежнев спокойно завёл двигатель и, включив первую передачу, зажав правую сторону, стал сканировать местность, крутясь на месте.

Джаев по опыту знал, что бандиты всегда в самом начале используют основные силы, чтобы уж наверняка остановить добычу. И раз больше не последовало выстрелов, — значит кроме термической гранаты, да среднего бластера у этой банды больше ничего и не было. Но, всегда есть вероятность ошибки, поэтому Лежнев и предпринял манёвр, чтобы, во-первых, осмотреться, разведать обстановку, а, во-вторых, спровоцировать бандитов на радикальные методы. Выяснить их, так сказать, потенциал.

Но больше сюрпризов у банды не нашлось.

— Успеем затемно добраться до пункта? — спросил Джаев Лежнева, внимательно оглядывая прилегающую местность.

— Должны. Даже с учётом этой непредвиденной задержки, вон там, за ложной стенкой, справа есть прекрасный проход. Думаю, нам туда.

— Давай и оставь нашим братишкам сюрпризик, — Джаев недобро усмехнулся, поглянувшись на раненое лицо друга.

Лежнев кивнул и рванул вездеход с места. Быстро протаранив легкую перегородку, машина удалялась от места боя, оставив после себя золоченый ящик средних размеров. Именно в таких казначейство перевозило собранные с уличных автоматов кредитки.

Обрадованные бандиты тут же бросились к лёгкой, как им показалось добыче. И только старый одноглазый атаман, не успев удержать банду, быстро спрятался в земляную щель. Лежал он и думал о том, ну почему люди такие завистливые и жадные? Прогремевший взрыв только подтвердил его опасения, и он, скрепя сердце, хотя вряд ли оно у него ещё осталось, выбрался из укрытия и, почесав затылок, побрёл обратно в мегаполис.

Опять он без банды. Все они лежали вокруг глубокой воронки, которую оставил после себя заминированный сейф—приманка.

Зачем было хватать чужое?