Камень. Книга седьмая

Станислав Николаевич Минин, 2023

Продолжение приключений Алексея Пожарского в столице Российской Империи. В книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных установок, но это не является пропагандой.

Глава 3

— Ваня, я же тебя просил!.. — Цесаревич с осуждением смотрел на бледно улыбающегося колдуна, стоявшего в дверях покоев великого князя Алексея Александровича.

Кузьмин только вяло отмахнулся, прошел в гостиную, буквально упал в одно из кресел и указал Белобородову на бар:

— Проша, будь так добр, накапай два по сто пятьдесят коньяка.

Дождавшись, когда колдун, зажмурившись, приступит к смакованию второго бокала, цесаревич поинтересовался:

— Ваня, у тебя вообще силы на охрану Лешки остались?

— Остались, не переживай, — кивнул тот, так и не открыв глаз. — Да и не нападет никто на царевича в ближайшее время, и ты, Саша, понимаешь это не хуже меня, просто перестраховываешься.

— Мы не можем говорить так с полной уверенностью, — возразил цесаревич. — Ладно, этот вопрос обсудим чуть позже, а сейчас докладывай, как там обстоят дела в больнице.

— Терпимо обстоят, — пожал плечами Иван. — Надо отдать должное колдунам «Тайги», уж в чем в чем, а в выведении друг друга из коматозного состояния они за эти годы вполне натаскались, а сейчас с успехом переносят накопившийся опыт на обычный человеческий материал.

— А что ж Лебедев тогда не мог Алексея так долго вытащить после спортзала? — влез Белобородов.

— Ты сравнил! — Кузьмин открыл глаза. — В каком месте царевич обычный, даже по меркам колдунов? А у этих девок еще доспех-то до конца не сформирован. Короче, из всех двенадцати серьезно зацепило только шестерых, особенно Демидову и Хачатурян, находившихся, так сказать, в эпицентре событий, но уверен, сегодня к обеду все девушки полностью придут в себя. Мои коллеги из «Тайги» предлагали разбудить их раньше, но я приказал этого не делать.

— Нарушений психики не будет?

— На первый взгляд, нет, но несколько дней надо будет плотно за ними понаблюдать. — Кузьмин отпил из бокала. — Похоже, Тагильцев просто погасил девок, а потом не успел ничего с ними сделать. А может, и не хотел, этого мы уже не узнаем — или узнаем, но точно не от него.

— Ясно, — кивнул успокоенный цесаревич. — Ваня, а теперь слушаю твои выводы о произошедшем. Время подумать и прикинуть у тебя было, мы все специально ни о чем не спрашивали, вот и поделись предварительным… экспертным мнением.

— Странно это все… — вздохнул колдун. — И странностей этих очень много, Саша. Во-первых, нахрена Тагильцеву вообще понадобилось убивать Алексея именно сейчас, ведь он мог это спокойно сделать и раньше? Ответов на этот вопрос только два: или Тагильцев собрался сваливать за границу без возможности возвращения и решил «рубить хвосты» даже под угрозой вечного преследования со стороны даже не Романовых, а всей Империи, или случилось что-то такое, что подтолкнуло Мефодия на столь отчаянный шаг. Во второе я верю плохо, не бьется подобный поступок с его прошлой жизнью, а люди, как известно, даже в стрессовой ситуации так резко не меняются, да и загнанным в угол нашего Тагильцева было не назвать. — Кузьмин вновь сделал глоток, зажмурился от удовольствия и продолжил: — К тому же надо учесть поведение его «пристяжного» Бирюкова, объяснить которое я могу только полным неверием в благополучный лично для него исход боя. Со слов царевича, батюшка Олег не только не пробовал нападать на него, но и не поддержал Мефодия в трудную для того минуту. Получается, Бирюков с самого начала занял позицию стороннего наблюдателя и не собирался вмешиваться, что тоже очень странно: своим присутствием он по любому подписал себе приговор.

— А если ему Тагильцев приказал не вмешиваться? — поинтересовался Белобородов. — Ты же сам говорил, что поведение Мефодия кажется тебе странным?

— Может, и так, не знаю. — Кузьмин пожал плечами. — А может, Бирюков почуял приближение двух других колдунов и понял, что они с Тагильцевым против них и царевича точно не потянут. Вот эти двое, отец Владимир и отец Василий, у меня идут в странностях под пунктом за номером три. — Он вздохнул и сделал очередной маленький глоток. — Помните, я говорил, что грудь давит? Видимо, чуял внимание именно этих батюшек. Похоже, они не врали, когда царевичу говорили, что страховали его от возможного нападения Тагильцева, да и записи с камер училища это подтверждают. Не знаю, что у них там с Мефодием случилось, но это именно Владимир с Василием царевича спасли и Тагильцева завалили, а в свете их обещания царевичу позвонить… — Кузьмин многозначительно посмотрел на друзей, а потом перевел взгляд на сидящего в углу гостиной князя Пожарского, который делал вид, что дремлет.

Так и не дождавшись от Михаила Николаевича никакой реакции, колдун опять посмотрел на цесаревича.

— Эти два батюшки точно решили сдаться, — кивнул тот. — Возможно, и все остальные тоже.

— И сдаться они собираются лично Алексею, — добавил Белобородов. — А учитывая, что совсем недавно подобный финт провернул патриарх… Что-то мне не верится в такие совпадения.

— Мне тоже, — протянул цесаревич. — Ваня, можешь навскидку описать наши перспективы сотрудничества с церковными колдунами?

— Саша, — как ужаленный вскочил тот, чуть не расплескав остатки коньяка, — эти перспективы, поверь мне, безграничны! — и направился к бару, где опять наполнил бокал. — Древние знания, методики, приемы и техники, до которых мне приходилось доходить самостоятельно! Да они нас такому научат! Такому!..

Цесаревич «восторгам» не поддался:

— Насколько опасны церковные колдуны? Я имею в виду их силу.

— Очень сильны. — Кузьмин как-то даже чуть «сдулся». — Очень. Там же поколения, методики…

— Но ты же того у Бутырки без особых проблем завалил?

— Саша, даже он был явно сильнее Лебедева! А я, к твоему сведенью, до сих пор очень хорошо помню ту нашу с Тагильцевым встречу, после которой меня государь… лично раком поставил! Не уверен, что даже сейчас смог бы что-то противопоставить Мефодию даже той, двадцатилетней, давности.

— Ясно. Теперь следующий вопрос, Ваня, который мне поручил задать государь. Как ты отнесешься к просьбе Алексея прикрепить к тебе полковника Литвиненко и двух его колдунов?

— Без восторга, — поморщился тот. — Я же понимаю, что царевич к этому полковнику после Афганистана хорошо относится и заставит меня тренировать этих военных разведчиков.

— А если без ненужной лирики?

— Самого Литвиненко, если чуть натаскать, вполне можно использовать и в качестве охранника, и в качестве боевика-дивесанта. По крайней мере, он на фоне колдунов «Тайги» хоть и не выделяется, но боевой опыт дает о себе знать. А двух его подчиненных, как говорится, будем посмотреть.

— Вот и чудно. Ставлю тебя в известность, что Литвиненко и два его подчиненных сегодня вечером прибудут в Кремль. А теперь допивай коньяк, бери бумагу и составляй рапорт на высочайшее имя со всем тем, о чем мы тут разговаривали. Прохор, тебя это тоже касается.

— Про патриарха писать? — решил уточнить Белобородов.

— Обязательно, Проша, обязательно, — кивнул цесаревич и встал. — Через час вернусь. Постарайтесь, чтобы к этому времени все было готово.

***

На территорию Кремля допустили только самого князя Демидова и его личного водителя, остальных же сопровождающих, в том числе и старшего сына, дворцовые вежливо попросили подождать главу рода на стоянке у Боровицких ворот.

Путь по коридорам и лестницам кремлевской больницы князю «показывали» целых четыре дворцовых, обряженных, как и он сам, в белые халаты, а в холле третьего этажа «делегацию» встретил хмурый седой старик с красными от недосыпа глазами, одетый в традиционный белый халат. Не пожелав представляться, медик сходу довольно-таки сухо заявил:

— Сергей Владимирович, доброе утро! Спешу заявить, что с вашей внучкой все более или менее в порядке, она сейчас спит, и беспокоить ее не стоит. Могу разрешить вам на нее взглянуть, не больше.

— Взглянуть? — буквально заревел Демидов.

И с поразительной скоростью, не свойственной людям его габаритов, левой рукой схватил старика за шею, а правую занес для удара.

— Быстро проводил меня к внучке, Пилюлькин! — продолжил реветь он. — А по дороге подробно доложил, что именно случилось с Евгенией! А то глава твоего рода молчит и общаться не желает!

Внезапно ноги князя подкосились, в руках появилась слабость, а сознание поплыло…

— Сергей Владимирович, аккуратнее. — Старик придержал готового завалиться на пол Демидова за правую руку и участливо продолжил: — Я вас прекрасно понимаю, у самого внуки есть, но не стоит так волноваться, это очень вредно для вашего здоровья.

В голове князя начало проясняться, и он, с ненавистью глядя на врача, прошептал:

— Где моя внучка, колдун?

Старик никак не прореагировал на «колдуна»:

— Пойдемте, Сергей Владимирович, я вас провожу.

Сделав знак дворцовым оставаться на месте и продолжая придерживать князя за локоток, он повел Демидова дальше по коридору и остановился у одной из дверей.

— Прошу, Сергей Владимирович, проходите. Только постарайтесь соблюдать тишину, мы с вами все-таки в лечебном учреждении.

Князь на ватных ногах вошел в некое подобие просторной гостиной с дежурившей там медсестрой, которая и открыла перед Демидовым дверь в большую двухместную палату. Оглядевшись, он увидел на кровати слева Евгению и сразу же направился к девушке.

Судя по первым впечатлениям, Евгения, как и предупреждал колдун, спала, по крайней мере, об этом свидетельствовало ее ровное и спокойное дыхание, которое угадывалось, несмотря на довольно-таки плотное одеяло, накрывающее девушку. Никаких повреждений, синяков и кровоподтеков на лице и голых руках внучки Демидов не увидел, капельницу можно было не брать в расчет.

«Учитывая, что меня встретил колдун, — начал прикидывать Демидов, борясь с дурнотой, — и он, похоже, здесь за главного, такое состояние Женьки можно объяснить только атакой такого же колдуна, если я чего-то не путаю… Как такое вообще могло случиться в охраняемом училище? И почему Женьку увезли в больницу к Романовым? Опять клятый великий князь Алексей Александрович развлекается?»

Поломав таким образом голову еще какое-то время и не придя ни к какому конкретному выводу, князь окончательно понял, что помочь внучке сейчас все равно ничем не может, развернулся в сторону двери, но все-таки решил пригляделся ко второй девушке, в которой без труда опознал княжну Хачатурян, подружку Евгении, с которой они жили в одной комнате общежития.

«Похоже, у Тамары аналогичная ситуация. Точно последствия атаки колдуна, насколько я понимаю!»

Именно с этими невеселыми мыслями Демидов вышел в «гостиную».

— Что за капельницу вы поставили моей внучке? — набычившись, спросил он.

— Общеукрепляющее, ваше сиятельство, — поклонилась вскочившая медсестра.

— Ясно, — кивнул тот и шагнул в сторону коридора, где его терпеливо ждал императорский колдун.

— Что дальше, любезный?

— Дальше я вас отведу в комнату отдыха, Сергей Владимирович, — старик радушно улыбался, — где вы со всеми удобствами будете ожидать аудиенции у государя. Прошу вас, Сергей Владимирович… — он указал направление дальше по коридору.

Демидов же остался стоять, глядя на собеседника сверху вниз, буквально нависая над ним:

— Любезный, а государь мне объяснит, что случилось с моей внучкой? Или ты мне это прямо сейчас расскажешь? — князь специально заводил себя и «давил авторитетом», надеясь, что колдун все же сболтнет лишнего.

Последствия своего поведения Демидова мало интересовали, он был уверен, что Романовы простят ему и не такое.

— Сергей Владимирович… — вздохнул старик. — Прошу вас, не забывайте, где вы находитесь, и не заставляйте меня прибегать к крайним мерам.

— Ты мне угрожаешь, любезный? — князь, продолжая накручивать себя, сделал шаг вперед, остановившись практически вплотную к колдуну. — Я Демидов! Демидовы таких, как ты, всегда вертели на…

Продолжить он уже не смог и с глухим звуком завалился на ковровое покрытие…

— Сережа! Сережа! Ты меня слышишь? Сережа?.. — Демидов отрыл глаза и попытался сфокусироваться на чьем-то лице. — Слава тебе, Господи! Сережа, на, попей…

Когда пустой стакан убрали, Демидов узнал в своем «спасителе» давнего приятеля, князя Хачатуряна.

— Гамлет, где я? — Сергей Владимирович оглядел большую, роскошно обставленную комнату с большим количеством смутно знакомых пожилых людей, которые с интересом на него смотрели.

— В комнате отдыха кремлевской больницы, Сережа, — начал пояснять Хачатурян. — Где мы все ждем аудиенции у государя.

— Как я здесь оказался?

— Тебя принесли двое дворцовых.

Только сейчас Демидов вспомнил старика-колдуна и мысленно плюнул от досады: этот упырь, видимо, имел насчет его персоны исчерпывающие инструкции и цацкаться не стал.

— Гамлет, помоги встать, — попросил князь, совершенно не опасаясь, что его посчитают слабым, и протянул Хачатуряну лапищу. — Твою внучку видел, а у остальных… аналогичная ситуация?

— Один в один.

— Ясно.

Утвердившись на ногах, Демидов еще раз оглядел комнату, заметив пару видеокамер, усмехнулся и громко поинтересовался у присутствующих:

— Господа, кому-нибудь что-нибудь объяснили? — и, увидев лишь отрицательные мотания головами, уверенно продолжил: — И не объяснят! Это же Романовы, которые нас с вами за быдло деревенское держат!

Присутствующие напряглись и начали переглядываться, Хачатурян отступил от Демидова на пару шагов, а последний только усмехнулся и продолжил:

— Да-да, господа! За быдло деревенское! И никаких объяснений это быдло деревенское не достойно!

— Сережа, — попытался влезть Хачатурян, — не делай скоропалительных выводов! Государь даже еще и не пытался ничего объяснить, а ты вот так сразу…

— Гамлет, я тебя умоляю! — покривился Демидов. — К гадалке не ходи, Романовы все свои косяки спишут на учения наших доблестных вояк! Или еще чего-нибудь повеселее придумают, чтобы только с нас подписки о неразглашении взять и под страхом гостайны рот заткнуть!

В этот момент одна из дверей в комнату отдыха открылась, и в нее зашли четверо: сам император, его брат, великий князь Владимир Николаевич, старший сын, великий князь Александр Николаевич, и прекрасно всем известный Пафнутьев Виталий Борисович.

Присутствующие, в том числе и Демидов, поклонились и стали ожидать дальнейшего развития ситуации. Император же кивнул в ответ, подошел к свободному креслу, уселся в него и устало сказал:

— Продолжай, Сережа, правду-матку резать. А то людишки в моем окружении совсем измельчали, дифирамбы только и умеют петь моему величеству.

— И продолжу, государь! — Демидов упрямо набычился. — Не знаю, какую историю ты тут для нас придумал в очередной раз, но на девок напал колдун! А учитывая, что все колдуны Империи находятся под плотным контролем Романовых, напрашивается логичный вывод!

Князь замолчал, с вызовом глядя на императора. Тот же хмыкнул:

— Ну, Сережа, чего ты остановился? Продолжи свою мысль, не стесняйся.

— На наших детей напал твой колдун, государь! — буквально выплюнул Демидов. — И ты за это должен ответить.

Присутствующие дворяне напряглись, предвкушая ответную реакцию императора на заявление одиозного князя, которая и воспоследовала, но совсем не в том виде, которого они ожидали:

— Володя, — император повернулся к брату, — я давно подозревал, что на Урале воздух как-то расслабляюще на моих подданных влияет, а сейчас окончательно убедился. Климат там какой-то особенный, что ли? Подумай, кого из племянников мы в Екатеринбург на постоянное место жительства отправим, пора эту вольницу с мечтами о Великом уральском княжестве каленым железом выжигать. Договорились?

— Будет сделано, государь, — кивнул тот и глумливо уставился на Демидова.

А император продолжил:

— Сереженька, еще какие-нибудь конспирологические теории, связанные с родом Романовых, присутствующим озвучишь?

Князь, понявший, что переборщил с «наездом», буркнул:

— Нет, государь.

— «Нет», потому что не хочешь, или?..

— Или, государь.

— Ну, Сереженька, теперь-то я могу перейти к тому, для чего явился? Ты не возражаешь? — император улыбался.

— Как я могу, государь?

— Спасибо, Сережа. — Николай встал с кресла и оглядел присутствующих уже без всякой улыбки. — Господа, князь Демидов был абсолютно прав, когда заявил, что девушки из ваших родов пострадали от нападения колдуна. Только колдун этот совсем не наш, и главной его целью был великий князь Алексей Александрович, а вся женская казарма во время покушения оставалась у этого колдуна в заложниках. Виталий Борисович, — император глянул в сторону Пафнутьева, — будь так добр, продемонстрируй господам записи с камер видеонаблюдения.

Сотрудник Тайной канцелярии кивнул, подошел к плазменной панели, вставил флешку, нажал кнопку воспроизведения и принялся совершенно безэмоционально комментировать видеозапись:

— Господа, это в час двадцать две колдун проникает в расположение училища. В час двадцать четыре, предварительно выведя из строя двух сотрудников военной полиции на входе, заходит в женскую казарму и сразу же направляется на четвертый этаж в комнату княжон Демидовой и Хачатурян, где… обездвиживает и спящих девушек тоже. — Пафнутьев нажал на паузу и повернулся к присутствующим. — Дальше мы восстанавливали события, исходя из показаний великого князя Алексея Александровича и данных сотовой компании. Итак, господа, колдун берет телефон княжны Демидовой, активирует его отпечатком пальца… спящей княжны, звонит великому князю, находящемуся в тот момент на гауптвахте училища, и требует не поднимать тревогу, ни с кем не связываться по телефону и явиться к порогу женской казармы в течение двух минут под угрозой убийства в первую очередь княжон Демидовой и Хачатурян, а потом и остальных заложниц, коими стали все курсантки, проживающие в означенном корпусе.

Если князья Демидов и Хачатурян одновременно молча сжали кулаки и заскрежетали зубами, то вот остальные начали громко возмущаться таким далеко не джентельменским поведением проклятого колдуна.

— Господа, я могу продолжить? — невозмутимо поинтересовался Пафнутьев, дождался тишины и продолжил: — Спасибо! — и нажал на пульте кнопку. — Это мы с вами наблюдаем, как Алексей Александрович, предварительно приказав дежурному офицеру не поднимать тревогу, «покидает» гауптвахту… Это он бежит к женской казарме… Тут вы можете наблюдать почуявших неладное двух офицеров дворцовой полиции, в обязанности которых входит скрытая охр… страховать великого князя от всяких там неожиданностей… Вот мы с вами наблюдаем фактическое нападение колдуна на Алексея Александровича… Вот он, контуженный, падает… А вот к нему на помощь приходят офицеры дворцовой полиции и убивают колдуна… Это дворцовые помогают пришедшему в себя Алексею Александровичу усесться, но он приказывает им бежать в казарму и проверять состояние девушек… На этом кадре по училищу наконец объявляют тревогу… Это Алексей Александрович звонит отцу, великому князю Александру Николаевичу, — Пафнутьев указал на цесаревича, — докладывает о произошедшем и просит прислать как можно больше бригад «скорой помощи». Потом Алексей Александрович звонит двум своим братьям, курсантам этого же училища, и просит помощи уже у них, после чего, контуженный, сам идет в женскую казарму, чтобы лично руководить оказанием первой помощи возможным пострадавшим девушкам.

В этот момент плазменная панель демонстрировала медленно поднимающуюся по ступенькам крыльца шатающуюся при каждом шаге фигуру в камуфляже. Дальше видеозапись пошла в ускоренном режиме, показав присутствующим выход курсантов из всех трех корпусов общежитий, появление военной полиции с машинами «скорой» и, собственно, автомобилей с сотрудниками Тайной канцелярии.

— Господа, — продолжил Пафнутьев, — прошу отметить, что именно Алексей Александрович приказал медикам везти всех пострадавших сразу в кремлевскую больницу, что и позволило оказать девушкам своевременную квалифицированную помощь.

— Еще бы! — громко хмыкнул Демидов. — Было бы странно, если он поступил по-другому!

Поддержки от остальных «пострадавших» князь, однако, не получил, на их лицах читалось лишь раздражение от подобного поведения Демидова, которое начинало их напрягать. По виду Пафнутьева нельзя было сказать даже этого:

— Труп колдуна был лично мною доставлен в морг Бутырки, его личность мы сейчас устанавливаем. Вот его фотографии, господа, если кто-то из вас его опознает, будем очень благодарны.

Пафнутьев начал раздавать фотокарточки с изображением лица мужчины с закрытыми глазами, который даже отдаленно не был похож на Тагильцева.

— Ну и рожа! — прокомментировал кто-то.

— Согласен, тут и без Ломброзо все понятно!

— Вот же тварь поганая! Лично бы по второму разу кончил!

Но никто, понятно, «колдуна» так и не опознал, а собравший фотографии Пафнутьев осведомился:

— Господа, может, вы его в Бутырке узнаете? Чем черт не шутит?

Молчание было ему ответом, даже Демидов не решился съязвить на эту тему.

— Что ж, господа, не смею настаивать. Государь, доклад закончил.

— Спасибо, Виталий Борисович! — поблагодарил его император и вновь оглядел присутствующих. — А теперь, господа, хочу от рода Романовых и от себя лично попросить у вас прощения за то, что мой внук стал невольным виновником неприятностей, доставленных вашим родичам! Да, я понимаю, что делать это пока рано, и прямо сейчас прощения не жду, но, уверяю вас, девушками занимались и занимаются лучшие специалисты, убежденные, что с пациентками все будет в порядке.

Уже готового что-то сказать Демидова остановил Хачатурян, придержав одиозного князя рукой:

— Государь, ты прав, для нас всех важно одно, чтоб с девочками ничего не случилось, остальное — ерунда. — Он повернулся, ища поддержки среди остальных, и получил ее в виде одобрительных кивков. — Обстоятельства произошедшего ясны, тем более такие, виновник мертв, а значит, и справедливость восстановлена. Какие могут быть извинения с твоей стороны? У меня остались только два вопроса: когда мы сможем убедиться, что наши девочки в норме, и как здоровье Алексея Александровича, не бросившего… своих будущих подданных в беде?

— Спасибо за заботу, Гамлет! — Хачатурян получил благодарный взгляд от императора. — Отвечу по порядку. Девочки должны проснуться после обеда, их посмотрят… соответствующие специалисты, после чего вас к ним допустят. Предупреждаю сразу, несколько дней девочкам придется провести здесь до полного восстановления, а уж потом их выпишут. — Пронесся одобрительный гул. — Если хотите, могу переговорить с начальником училища об увольнительных, сдача сессии тоже не будет проблемой.

— Спасибо, государь! — выразил общее мнение Хачатурян. — Там будет видно. Что с Алексеем Александровичем?

— Как говорил ранее Виталий Борисович, внук был контужен. Но, к счастью, легко, и сейчас тоже проходит реабилитацию под надзором тех же самых специалистов. — Император неуловимо изменился. — А теперь, господа, я вынужден вас покинуть, дела не ждут. Вы же сейчас, как вас и предупреждал уважаемый Сергей Владимирович, подпишите Виталию Борисовичу соответствующие бумажки о неразглашении. Очень надеюсь, что за пределы этой комнаты наш разговор не выйдет, а родичам, в том числе и пострадавшим девочкам, можете сказать, что в расположении училища клятая романовская Тайная канцелярия проводила не совсем удачные… учения. Надеюсь, был услышан. Честь имею!

Когда подписи на бумагах были собраны, цесаревич, великий князь Владимир Николаевич и Пафнутьев удалились, оставшиеся немного расслабились и даже позволили себе воспользоваться баром и услугами появившихся официантов.

— Сережа, ты в эту фильму поверил? — Хачатурян прикрыл рот одной рукой, второй же отсалютовал Демидову бокалом с коньяком.

— Нет. — Тот повторил жест собеседника. — У меня специалисты есть, еще не такой блокбастер смонтировать могут. А ты поверил?

— Тоже нет. Уж больно ситуация мутная. А в то, что великий князь действительно бросился наших внучек спасать, веришь?

— В это верю, Гамлет. Была у меня возможность убедиться в его полной… полном безрассудстве. Этот Романов и не на такое способен.

Хачатурян покивал головой:

— Да, мне Тамарка тоже что-то об этих чертах характера своего нового приятеля с восторгом рассказывала. Сережа, я тебя вот о чем хотел попросить… Просто у тебя возможностей на порядок больше…

— Говори уже, не тяни кота за яйца.

— Ты бы людишкам своим из безопасности приказал, да и сам жалом поводил… Сам же понимаешь, где одно покушение на великого князя, там и другое… А Женька с Тамаркой сейчас с ним постоянно рядом… Тем более ты внучку замуж хочешь за Алексея выдать. — Хачатурян поднял руки в защитном жесте под острым взглядом Демидова. — Сережа, я тоже не буду на попе ровно сидеть.

— Принято, Гамлет, — кивнул тот. — Жалом, как ты выразился, повожу. Будем на связи.

***

— Коля, а если покушение повторится?

Великий князь Александр Александрович не садился и расхаживал по императорскому кабинету.

— Ты же не отвергаешь такую возможность?

— Не отвергаю, — император переглянулся с братом и сыновьями. — И мы делаем все, чтобы этого не произошло.

— Свежо предание, да верится с трудом… — хмыкнул Александр и, в свою очередь, посмотрел на Петра Александровича, ища у того поддержки.

— Полностью согласен с Сашей, — кивнул тот. — Тайная канцелярия показала свою полную несостоятельность, как и все остальные спецслужбы, хотя первый звоночек у нас прозвенел еще в девятнадцатом веке, когда произошел конфликт прадеда Александра с церковными колдунами. Второй даже не прозвенел, а заверещал, когда дезертировавшего прямо во время ведения боевых действий Кузьмина безуспешно ловили практически двадцать лет и так и не поймали. — Он демонстративно скривился. — Родичи, давайте будем честными хотя бы перед собой, мы с вами оказались абсолютно не готовы к этой ситуации. И это я еще не говорю про то, что основной мишенью злодеев оказался Алексей, который является не только будущим императором Российской империи, но и уникальным ресурсом рода Романовых, представляющим собой огромную ценность.

— Ресурсом рода? — не выдержав, ухмыльнулся цесаревич. — Уникальная ценность? Дядька, ты бы хоть постеснялся так открыто демонстрировать свое потребительское отношение к моему сыну!

— Племянник, ты понял, что именно я имел в виду, — только отмахнулся тот и продолжил: — Коля, Вова, хоть вы признайте, что старый подход не работает, и надо что-то менять!

— Твои предложения, Петро? — кивнул император.

— Сан Саныч скажет лучше.

— Хорошо. Сан Саныч?..

Тот кивнул, откашлялся и начал:

— Уважаемые родичи, мы с Петром тут успели посоветоваться и можем предложить следующее. Во-первых, нашей с вами основной задачей на сегодняшний день является обеспечение безопасности Алексея. Исходя из этого, необходимо бросить все силы «Тайги» именно на это направление. Во-вторых, проследить, чтобы Кузьмин не только Алексея охранял и тренировал, но и уделял время занятиям с колдунами из «Тайги», повышая тем самым их профессиональный уровень и мастерство. В-третьих, вывести «Тайгу» из-под прямого подчинения Пафнутьева и вверить на первых порах племяннику, — Сан Саныч указал на цесаревича, — а со временем и отдать напрямую Алексею. Это все, конечно, надо будет делать с таким учетом, чтобы не пострадали текущие операции канцелярии, в которых участие колдунов Пафнутьев сочтет необходимым. В-четвертых, предлагаю завязывать с херней и вернуть Алексея на учебу в университет. Надеюсь, возражений ни у кого не будет?

Император с братом и сыновьями продолжили сидеть с заинтересованными лицами и ничем своего отношения к заданному вопросу не показали.

— Ладно, свое мнение потом выскажите, — хмыкнул Сан Саныч. — А я аргументирую. Считаю, что продолжение обучения в военном училище для Алексея является непозволительной роскошью, особенно в свете его личного негативного отношения к этой самой учебе и постоянного нахождения на гауптвахте. Идем дальше. События этой ночи показали, что с точки зрения безопасности училище для Алексея не самое лучшее место, тем более, если мы с вами приставим там к нему охрану, смотреться это все будет… некрасиво, и это еще мягко сказано. Следующим пунктом идет правило Волкодавов, на которое Алексей был вынужден постоянно сбегать, а на очереди, насколько я помню, дворцовая полиция… И это я еще не говорю про его обучение у Кузьмина. Коля, — Сан Саныч посмотрел на императора, — опережая твой вопрос, скажу сразу: надо просто создать под Алексея некий аналог того секретного факультета училища, на котором у нас готовят военных колдунов, заодно и канцелярских колдунов за парты на повышение квалификации там посадим. Это пока все, что мы с Петром хотели предложить, ну а всякие там мелочи можно уточнить по ходу.

Сан Саныч наконец уселся и уставился на Николаевичей в ожидании реакции, которая и воспоследовала:

— Саша, — вздохнул глава рода, — ты про самое волнующее вас лично забыл сказал. Давай уже, не стесняйся…

— И скажу, — кивнул тот. — Нас с Петром в свете последних событий очень волнует вопрос правила. Ты-то у нас эту процедуру уже прошел, как правильно отметил Алексей на последнем совете рода, а вот все остальные нет. Хотелось бы понять перспективы…

— Вопрос не ко мне. — Николай пожал плечами. — Сам у Алексея спрашивай.

— Понятно, — кивнул Сан Саныч. — И вполне предсказуемо. А что скажешь по поводу наших с Петром предложений?

— Они по большинству пунктов совпадают и с нашим планом мероприятий, однако… Все, опять же, упирается в виденье Алексея. Что скажете насчет желания церковных колдунов пообщаться с внуком?

Александровичи переглянулись:

— Информации для конкретных выводов пока маловато, но одно то, что они фактически спасли Алексея и сами завалили своего предводителя, внушает некоторый оптимизм с точки зрения безопасности внука и открывает простор для комбинаций.

— Мы тоже так думаем. И очень хотим пообщаться на эту тему со Святославом.

Оба Александровича заметно подобрались:

— Есть основания?

— Я вам сейчас дам почитать рапорты Белобородова и Кузьмина, да и Пафнутьев в этом же ключе свой независимый отчет составил. Если Алексей в своих показ… своем рассказе ничего не напутал, то разговор с его святейшеством обещает быть очень интересным.

— Заинтриговал. Когда Алексея навестить можно будет?

— Он сейчас отдыхает. Вот очухается, тогда и…

***

Проснувшись, почувствовал себя гораздо лучше, чем даже после Ваниного лечения на гауптвахте, да и время было третий час дня. Полюбовавшись в зеркало на собственную физиономию, успокоил себя тем, что Кузьмин в чем-то прав и седина добавит моему имиджу… серьезности. Сходив в душ, оделся в обнаруженный на самом видном месте спортивный костюм, явно специально привезенный из особняка, и вышел в гостиную. Там я застал самое настоящее сонное царство: дед Михаил, накрытый пледом, лежал на одном диване, на другом и тоже под пледом похрапывал Иван, а в одном из кресел сопел Прохор. Только я хотел тихонько прошмыгнуть в коридор, как под колдуном заскрипела кожаная обивка, он сам резко сел и уставился на меня сонными глазами, приложив указательный палец одной руки к губам, а другой показывая, чтобы я выходил.

В коридоре мне кивнули двое вскочивших с кушетки дворцовых, которым я кивнул в ответ и знаками приказал сесть обратно.

— Ваня, ты вообще спать не вполглаза умеешь? — шепотом поинтересовался я у уже одетого в его традиционные плащ и кепку колдуна, вышедшего вслед за мной.

— Не-а… — помотал головой тот, отгоняя остатки сна. — И после десятков лет практики это никак не мешает мне высыпаться. Да и ты так скоро научишься, с твоим-то количеством врагов. Царевич, — поморщился он, — а ты вообще куда собрался?

— Воздухом свежим подышать, — пожал плечами я. — Вроде чувствую себя лучше, вот и решил прогуляться.

— Как ты себя чувствуешь, — Ваня поморщился опять, — решаю я. А ну-ка…

Он закрыл глаза и продолжительно зевнул.

— Согласен, прогулка твоему растущему организму не повредит. Как и мне, впрочем, так что пошли.

— Подожди, надо дворцовых предупредить, если их дед Михаил с Прохором о нашем с тобой отсутствии спрашивать будут.

— Царевич, обижаешь! — хмыкнул колдун. — Генерал с Прохором только недавно легли и в ближайшее время вряд ли проснутся.

— Ясно, — вздохнул я. — Спасибо.

— Обращайся.

Пока мы с Ваней не спеша спускались на улицу, успел поинтересоваться у него состоянием курсанток. Получив обнадеживающий ответ, чуть успокоился, а уж когда колдун сообщил, что к девушкам допустили родичей, расслабился окончательно.

— Бабами твоими плотненько Лебедев занимается, император лично распорядился, а этих из «Тайги», — он указал мне на редких «гражданских» среди одетых в парадную форму дворцовых, — по твоей прихоти временно мне подчинил.

— Неплохой карьерный рост за столь короткий отрезок времени, господин Кузьмин, — не удержался от ухмылки я. — Еще вчера вы были в розыске, а сегодня у будущего наследника престола в наставниках пребываете и одним из самых секретных подразделений страшной Тайной канцелярии командуете.

— В том-то и дело, царевич, — Ваня всем своим видом демонстрировал недовольство, — что не хотел я в канцелярию проклятую возвращаться, очень не хотел. Тем более она сейчас у государя не фаворе после покушения на тебя.

После этих слов у меня перед глазами встал образ комнаты Демидовой и Хачатурян с валяющимся на полу Тагильцевым и спящими на кроватях девушками по бокам.

— В Тайную канцелярию, говоришь?..

***

Кузьмин буквально на физическом уровне почувствовал, как от великого князя пошла плотная волна ужаса, и опасливо отскочил от начавшего двоиться и троиться Алексея больше чем на три метра. Тот же, пребывая в задумчивости, этого маневра даже не заметил и спросил:

— В Тайную канцелярию, говоришь?.. — и опять замолчал.

Ужас постепенно пропал, а великий князь, переставший множиться, в конце концов продолжил:

— А кто тебе сказал, что ты туда возвращаешься, Ваня? Я тебя, яхонтовый ты мой, теперь никуда не отпущу, а подчиняться будешь только Прохору.

Колдун сглотнул и ровным голосом поинтересовался:

— А как же государь и цесаревич? Ну и остальные Романовы?

— Пока все будет, как они говорят, дальше посмотрим. Ты же сам хотел что-нибудь поменять, вот и… Надо с Прохором посоветоваться, ну и отца привлечь, это же его идея была, из вас с Прохором отдельную команду сделать. Деду Михаилу ни слова! Нечего старика во все это втягивать, еще с дедом Николаем поругаются.

— Понял.

— И Николая с Александром, братьев моих, надо обязательно привлечь. Давно хотел спросить, как они тебе?

— Толковые ребятишки, — уже деловым тоном ответил Кузьмин и решился подойти к великому князю ближе. — Да и Прохор после Афганистана о них неплохо отзывался.

— Вот и чудно! Кстати, Ваня, — Алексей оглядел колдуна, как будто видел в первый раз, — когда ты нас со своей семьей познакомишь?

Внутри у колдуна все похолодело, он по привычке сразу же начал искать двойное дно в вопросе царевича и ответил уклончиво:

— Надо будет как-нибудь…

— Не затягивай. — Алексей улыбнулся. — Сыновья тебя совсем не видят, а это не есть хорошо. Посмотри на меня, к чему приводит отсутствие… полноценной семьи. Да и Алексию надо с братиками познакомить. Ты ей про них говорил?

— Нет. — Кузьмин помотал головой.

И задумался. Царевич был во всем прав, с этой службой он сыновей совсем не видел, да и с Алексией через них можно общение наладить.

— Ваня, можешь семью в особняк перевезти, — продолжил тем временем Алексей. — И только не надо воспринимать мое предложение превратно, никакими заложниками они не станут, я к своим близким так не отношусь. Если не захочешь, можем недалеко от особняка жилье вам купить.

— Спасибо, я подумаю — кивнул Кузьмин. — Предложение действительно заманчивое. А за деньги не переживай, накопления есть.

И слегка напрягся: в ровный и привычный фон рассеянного внимания со стороны дворцовых и канцелярских колдунов вклинилось внимание конкретное и акцентированное.

— Царевич, у нас гости. Если глаза меня не обманывают, к нам желает присоединиться ее императорское величество Мария Федоровна с сопровождающими лицами.

— Я-то думаю, чего это птицы притихли, дворцовые попрятались и солнышко за облака зашло… — Алексей вздохнул. — А ведь прогулка обещала быть такой приятной…

***

После обмена взаимными приветствиями, «обзора» моей седины и обязательного отчета о здоровье бабуля взяла меня под локоток, подтолкнула вперед, как бы предлагая продолжить прогулку, и поинтересовалась:

— Алексей, ты пострадавших девушек собираешься навещать?

— Не думал пока об этом, мне Ваниного отчета хватило, что с ними все в порядке. А что?

— Надумаешь, вместе пойдем. — Императрица усмехнулась. — А то как застрянешь в палате у Демидовой с Хачатурян, остальные обидятся.

— Так я и знаю-то только их двоих, — пожал я плечами. — Чему удивляться?

— Тоже верно. Как тебе, кстати, Демидова? А то ее дед, князь Демидов, после произошедшего с внучкой на вашем с Евгенией союзе сейчас начнет настаивать с удвоенной силой.

Бабка повернулась к своим валькириям, одна из которых тут же подошла и протянула мне планшет с вставленными в него наушниками.

— Ознакомься с записью, Алексей, там как раз и услышишь официальную версию произошедшего в училище.

Отвечать на заданный ранее бабкой вопрос я не стал, а просто нацепил наушники и нажал на указанную иконку видеозаписи…

***

— Как вам погодка, дамы? — светским тоном поинтересовался Кузьмин у валькирий. — Хороша, не правда ли?

— Хороша, — кивнула старшая из пары.

— И часто вы так гуляете? — продолжил он. — Хотя… можете не отвечать, ваш прекрасный внешний вид со здоровым румянцем об этом прямо кричит. А вообще, дамы, как служба? Сильно государыня вас напрягает?

Валькирии переглянулись.

— Мужчина, а вы с какой целью интересуетесь?

— Да так… чисто для поддержания разговора. Кстати, мой патрон, — улыбающийся Кузьмин указал в сторону смотревшего что-то на планшете великого князя, — временно изволит проживать в Кремле, ну и я с ним. Вот и подумалось мне, может, заглянете после окончания смены к нам с великим князем в гости? Выпьем вина, послушаем хорошую музыку и пообщаемся по поводу, так сказать, обмена опытом организации охранных мероприятий особо важных персон?

— Мужчина, вы это серьезно? — изогнула бровь «старшая» и демонстративно оглядела Кузьмина с ног до головы. — Мы замужем.

— Так и я женат, — отмахнулся тот. — Но когда это кого останавливало. Так что, красавицы, когда вас ждать на рюмку чая?

Ответом ему было дружное фырканье валькирий, которым подобное предложение тем не менее польстило. «Младшая» уже собралась продолжить «флирт», но тут к ним подошла императрица, оставившая внука наедине с планшетом.

— И что у нас тут происходит? — прищурилась она, с первого взгляда уловив игривое настроение «компании».

— Нас этот господин вовсю путает, государыня! — еле сдерживая улыбку ответила «старшая». — Соблазняет вином, хорошей музыкой и разговорами на профессиональные темы. Уж не засланный ли он казачок, государыня? И нам следует незамедлительно писать рапорты генералу Михееву?

Мария Федоровна нахмурилась и строго посмотрела на принявшего смущенный вид Кузьмина:

— Рапорты отставить, казачок не засланный. — И, не выдержав, заулыбалась. — Ваня, а ты можешь развлекаться не так… демонстративно? Или служба у Алексея Александровича все же дает о себе знать?

— Виноват, государыня, — вздохнул тот. — Был сражен наповал красотой и очарованием ваших валькирий, не сумел удержать себя в руках… Обещаю всенепременно исправиться!

Мария Федоровна видевшая, что ее охранницам такое поведение колдуна и его последние слова доставляют определенное удовольствие, решила больше Кузьмина не воспитывать и, кивнув, вернулась к продолжавшему смотреть и слушать видеозапись внуку.

***

— Ну и как впечатления? — спросила меня бабка, когда я снял наушники.

Пожав плечами, ответил:

— Отличный монтаж канцелярские специалисты сваяли, просто высший класс! Да и я там весь из себя героический в очередной раз получился, аж скупая слеза навернулась!

Императрица хмыкнула:

— Теперь вижу, что с тобой действительно все в порядке, раз чувство юмора не покинуло. Так-то, Алексей, будь кто другой на твоем месте и не Романов, точно бы получил в торжественной обстановке не самый последний орден из рук императора, а так… Сам видел, главы родов пострадавших девушек только рты в улыбке растягивали, а про себя совсем другое думали. Но и они, заметь, твой поступок все-таки оценили.

Вздохнув, процитировал выученный еще в лицее отрывок из одной известной поэмы:

Нет, ребята, я не гордый.

Не заглядывая вдаль,

Так скажу: зачем мне орден,

Я согласен на медаль.

Бабка только покивала головой:

— Вот-вот! И я про это. Официальную версию запомнил?

— Запомнил.

— Вот и придерживайся ее, особенно в разговорах с Демидовой и Хачатурян. — Она опять хмыкнула, взяла меня под локоток и толкнула вперед. — Кстати, как тебе поведение князя Демидова?

— Бабушка, вот вы все меня дружно в полной отмороженности обвиняете, перевоспитать пытаетесь, а Сергей Владимирович еще похлеще исполняет, да еще и на людях. Где справедливость?

— Традиции, Алексей. — Она улыбалась. — Как-то так сложилось еще с девятнадцатого века, когда Демидовых все за неотесанных уральских деревенщин воспринимали, вот и продолжается до сих пор. И ущерба репутации Романовых подобное поведение Демидовых не несет, общество давно привыкло и серьезно к подобным перепалкам не относится. А на угрозу деда отправить в Екатеринбург кого-нибудь из Владимировичей для надзора обратил внимание? — Я кивнул. — Пустое! — бабка отмахнулась. — Я эти страшилки еще при твоем прадеде покойном слышала, ничем они так и не закончились. А почему? Потому что Демидовы Урал и часть Сибири очень давно и крепко держат, там все на них завязано, а, как известно, два медведя в одной берлоге не уживаются. И при всех своих закидонах место свое Демидовы знают и против Романовых никогда не пойдут. Об этом же свидетельствует и желание князя выдать за тебя свою внучку. Вникай, Алексей, в жизни пригодится.

— Впитываю, как губка. Но все равно обидно, что Демидовым подобное позволено, а мне нет. Хотя… — и решил немножко потроллить императрицу. — Бабушка, вот скажи мне как на духу, ты бы хотела, чтобы твой внук вошел в анналы истории и школьные учебники под прозвищем «Алексей Лютый»? А то «Алексей Отмороженный» звучит как-то неблагозвучно…

Она остановилась, придержав и меня, немножко подумала и, ехидно улыбаясь, ответила вопросом на вопрос:

— Как там тебя Прохор между вами кличет, Злобырем? Будешь себя плохо вести, я именно прозвище «Злобырь» в свете и запущу. Уверяю, именно под ним ты в анналы и попадешь. Веришь мне?

— Верить-то верю, бабушка, — ухмыльнулся я в ответ, — только это мой засвеченный позывной для работы под видом сотрудника Тайной канцелярии. В преступном мире столицы у Злобыря уже и репутация какая-никакая сложилась, полиция мной, говорят, злодеев вовсю пугает. Не веришь? Можешь у Кузьмина спросить, он подтвердит.

Императрица прищурилась, потом повернулась к колдуну и сделала ему знак подойти.

— Да, государыня?.. — приблизился он и обозначил поклон.

— Иван, что в преступном мире говорят про Злобыря?

— Государыня?..

Какое же удовольствие мне доставил вид растерявшегося колдуна! Нечасто я такое наблюдал в его исполнении за время нашего знакомства, ой нечасто!

— Иван, — поморщилась бабка, — соображай быстрей! Что в преступном мире говорят про канцелярского с позывным «Злобырь»? — она указала на меня.

На лице Кузьмина проступило понимание, он кивнул, посмотрел на меня и уже собрался что-то ответить, как я ему подмигнул. Колдун замер, сделав вид, что вспоминает, и с пафосом заявил:

— Много чего говорят, государыня. Слава про этого Злобыря среди контингента идет дурная, боятся они его до ус… до ужаса. Даже полицейские, с которыми он работал, Злобыря этого канцелярского опасаются, а потом уголовничков им и пугают, мол, лютует он здорово при малейших признаках сопротивления… — Кузьмин показательно вздохнул. — Злобырь, государыня, и есть злобырь, чего с него взять? — И с трагическим видом закончил: — Люди без причины так не назовут…

— Иван, — бабка, как и я, еле сдерживала смех, — тебе в театре выступать надо! Аншлаги гарантированы! Или сказки поучительные для детишек на досуге писать. А информацию обязательно проверю. Спасибо, свободен. — И когда довольный Кузьмин вернулся к валькириям, продолжила: — Он всегда такой?

— Всегда, — кивнул я.

— Да, подобрал себе твой отец друзей. — Бабка опять взяла меня под локоток. — Да и ты, как я посмотрю, с ними прекрасно уживаешься, даже, вон, с Виталием Пафнутьевым общий язык нашел, что удается далеко не всем. Посмотри, — она указала в сторону стоянки, на которую заезжали три «Волги» с гербами Романовых, — вот и девочки из лицея вернулись. Учти, я им утром уже все коротенько рассказала, да и на учебу их отпустили только потому, что Тагильцев мертв, а другие двое… продемонстрировали свою к тебе лояльность.

— Понял. Еще мне что-то знать надо?

Императрица задумалась на секунду.

— Вроде нет. А уж в том, что ты во время разговора с сестрами особо краски сгущать не будешь, я полностью уверена.

— Не переживай, бабушка, девочки от меня услышат самый лайтовый вариант, — пообещал я.

***

В плане общего самочувствия общение с любопытными сестрами «добило» меня окончательно, и в свои покои я возвращался только с одним желанием — лечь и лежать как можно дольше.

— Надо было тебя покормить, — ворчал Кузьмин, когда мы с ним шагали по последнему коридору. — Сейчас распоряжусь.

После легкого «полдника» возле моей кровати уселись дед Михаил с Прохором и, косясь на задремавшего в углу Ивана, принялись выяснять подробности моей прогулки, которую они благополучно проспали. Кратко отчитался.

— Деда, спасибо огромное за твою заботу, но, может, ты лучше поедешь домой? — закончив отчет, с улыбкой поинтересовался я. — В Кремле-то со мной уж точно ничего произойти не может.

— До вечера побуду точно, — кивнул он. — Да и команды оставить пост от его императорского величества пока не поступало.

— Деда, ты только не подумай, что я тебя гоню, просто…

— Да понял я! — только отмахнулся князь и повернулся к моему воспитателю. — Прохор, оставь нас и Ваню с собой забери. — И, дождавшись выполнения команды, вновь обратился ко мне: — Лешка, я тебя очень прошу, пожалей мои стариковские нервы и ходи везде только с охраной! Если бы не твое правило, я бы за эти полгода от постоянных переживаний внешне точно бы лет на десять постарел! И с другим своим дедом прекращай цапаться, не дело это, как кошка с собакой жить! И отца своего, Сашку, слушайся, он тебя любит и всегда любил. Обещаешь?

— Обещаю, — кивнул я. — Только…

— Никаких только! — перебил дед. — Хватит! Пора взрослеть! Я не вечный, как и Прохор с Сашкой, с кем потом останешься? С друзьями своими университетскими? Так у них через пару-тройку лет своя жизнь начнется, когда переженятся и замуж повыходят. Только родичи твои всегда рядом будут, только они не предадут! — он отвернулся и украдкой смахнул выступившую слезу. — На Пожарских всегда можешь рассчитывать, даже когда Гришка главой рода станет. От младшего, Кости, всего, конечно, ожидать можно, но Гришка Костю в чувство, если надо, приведет, он умеет это делать.

— Деда, ты чего? — я уселся на кровати.

— Молчи и слушай, Лешка! Моя вина в том, что бабушке твоей покойной позволил весь род против тебя настроить, сам не понял, как такое произошло. Но все равно не забывай дядьев и их семьи, общайся с братьями и сестрами двоюродными. Да и меня, старика, не забывай, заезжай почаще и к себе в гости приглашай.

— Хорошо, — совсем растерянно кивнул я.

А дед вздохнул и встал:

— Я все сказал, Алексей. И помни, что ты и Пожарский тоже. Не посрами эту фамилию.

— Не посрамлю.

Дед же, услышав последнее, удовлетворенно кивнул, развернулся и вышел из спальни, а я так и остался сидеть.

Через пару минут ко мне заглянул Прохор:

— Лешка, что у вас произошло? На Михаиле Николаевиче лица нет! Он уже второй бокал коньяка допивает!

— Видимо, сегодняшнее слишком близко к сердцу принял. Еще за мое отвратительное поведение переживает, — вздохнул я. — И за не отвратительное тоже. Похоже, и его я уже до ручки довел…

Воспитатель мои слова никак комментировать не стал, а просто уселся рядом и приобнял за плечи:

— Главное, сынка, что ты жив остался, остальное ерунда…

***

Военный министр князь Воронцов и начальник училища генерал Ушаков ожидали высочайшей аудиенции в приемной императора с половины девятого утра и были приняты только в восьмом часу вечера. За это время они успели выяснить у адъютанта государя, что здоровью великого князя Алексея Александровича, слава богу, ничего не угрожает, то же касается и доставленных в кремлевскую больницу курсанток, выпить с десяток чашек кофе и обсудить друг с другом множество вариантов дальнейшего развития ситуации, вплоть до заключения в Бутырку с… закономерным итогом. Вредных иллюзий оба кадровых военных не строили и понимали, что за произошедшее им все равно придется ответить.

В рабочем кабинете Николая Третьего, помимо его самого, присутствовали еще его три брата, родной и двоюродные, и сыновья.

— Господа офицеры, — император, так и не вставший со своего рабочего кресла, что являлось признаком крайнего раздражения, хмуро разглядывал стоящих у двери генералов, — буду краток. За проявленную халатность в вопросе обеспечения безопасности вверенного режимного объекта объявляю вам предупреждение о неполном служебном соответствии. Еще одно такое… чрезвычайное происшествие, сниму обоих с должностей, лишу воинских званий и пенсий. Вы меня услышали, господа офицеры?

— Так точно, ваше императорское величество!

— Замечательно. Что делать дальше, оба знаете, не маленькие, о проведенных мероприятиях и принятых мерах доложите в рабочем порядке. Свободны.

— Есть, ваше императорское величество!

Генералы развернулись через левое плечо, не забыв щелкнуть каблуками форменных туфель, и вышли в приемную, где переглянулись и громко выдохнули.

— Ваши высокопревосходительства, — встал со своего кресла адъютант, — прошу прощения, государь вам просил передать.

Он вышел из-за стола и вручил слегка опешившим генералам по брошюре с названием «Организация противодиверсионной борьбы». Те пригляделись к титульному листу и опять переглянулись: хорошо знакомым им императорским почерком там была выведена «дарственная» надпись: «На долгую память. Е.И.В Николай III»

— Спасибо, Анатолий, — поблагодарили они и чуть ли не строевым шагом покинули приемную.

До машин добирались молча, каждый думал о своем, и только когда прощались, Ушаков предложил:

— Садись ко мне, у меня коньячок припасен. Нам он сейчас явно показан.

— А давай! — кивнул министр и залез в «Волгу», успев при этом сделать соответствующий знак своему многоопытному водителю, а когда рюмки наполнились и машина плавно тронулась, сказал: — Знаешь, у меня тут внук спросил, за что я на службе деньги получаю? Начал ему перечислять: за должность, за звание, за выслугу лет. А он на меня смотрит круглыми глазами: «А за работу, деда?» А за работу, внучок, я получаю выговоры!

Ушаков усмехнулся:

— Да, старая шутка. — И отсалютовал рюмкой. — Ну, за то, чтоб не в последний раз!..

***

Еще утром полковник Литвиненко спокойно завтракал в лагере, разбитом на границе с Афганистаном, а после обеда оказался в Москве, в здании Военного министерства, в кабинете своего непосредственного командира генерала Воронцова-младшего.

— Дима, неужели и мои скромные заслуги оценили и генерала дают, раз персональные вертушку и борт выделили? — Литвиненко с чашечкой кофе развалился в кресле напротив хмурого Воронцова. — Ничем другим я такую щедрость родного министерства объяснить не могу.

— Ты, Коля, генерала теперь долго не получишь, — буркнул тот. — Как и многие другие.

— Что так? — Литвиненко обозначил легкую заинтересованность. — Сукно для лампасов на складах закончилась?

— Хватит ерничать! Ночью в московском училище какая-то херня случилась, все министерство на ушах стоит. Но никто достоверно ничего не знает, там Тайная канцелярия работает. Косят под учения, приближенные к боевым. Командование училищем под подпиской, Ушакова и моего отца вызвали в Кремль… Короче, полный кабздец.

— А я тут при чем?

— При том! Государь утром, когда отца на беседу вызывал, без всяких объяснений приказал тебя с Кудрей и Медвежонком откомандировать в распоряжение цесаревича.

— Ни хера себе! — Литвиненко аж присвистнул. — Вот это заворот! Дима, ты же умный генерал, поди и версию произошедшего в училище в голове у себя на основании этого приказа накидал?

— Накидал, а что толку? — поморщился Воронцов. — Уверен, и у тебя мыслишки правильные появились. Все, Коля, оперативную обстановку я тебе обрисовал, высочайший приказ передал, так что приступай к немедленному исполнению. Подчиненных своих найдешь на базе, они уже на низком старте. Проинструктируй их там как следует, а то голова у твоих головорезов еще не дай бог закружится от… заоблачных высот.

— Сделаю. Как со связью?

Воронцов вопрос понял правильно:

— Не знаю, Коля, решай сам. Ситуация неоднозначная. Вдруг вас всех троих сразу на неразглашение подпишут?

— Понял. Разрешите идти, ваше высокопревосходительство?

— С богом!

Часа через два Литвиненко, успевший заехать домой повидать семью и переодеться, прибыл на базу и сразу же принялся проводить инструктаж с двумя своими подчиненными:

— Слушаем внимательно, бойцы, и запоминаем. Сейчас мы с вами отправимся в Кремль, где поступим в распоряжение великого князя Александра Николаевича. Есть у меня такое ощущение, что на самом деле нашим непосредственным командиром будет другой человек, но выяснится это только на месте. Теперь же что касается вашего поведения и морального облика в целом. На кремлевские интерьеры и многочисленные произведения искусства раскрыв рты не пялимся, столовое серебро не тырим, выпиваем в меру, безобразия не нарушаем, за горняшками и валькириями волочимся культурно, сразу за жопы не хватаем. И самое главное, следим за внешним видом и не забываем регулярно стирать носки и трусы. Вопросы?

— Командир, — прогудел Медведь, — за что нас так наказали? — и с раздражением поправил модный шелковый галстук.

— За то, что ты, Косолапый, прошлым летом всю малину в подмосковных лесах сожрал! Еще глупые вопросы будут? Нет вопросов. Ну, присядем на дорожку…

***

Около восьми вечера решил все-таки поставить на зарядку телефон, отключившийся еще на гауптвахте, и тут же вздрогнул от входящего вызова.

— Романов, ты что, совсем охренел?! — от Викиного ора я даже отодвинул динамик подальше от уха. — Почему я должна себе места не находить и слушать Прохоровские бредни о том, что с тобой все в порядке? Трудно, что ли, позвонить?..

Вяземская продолжала кричать что-то еще, а я пока успевал просматривать сообщения о пропущенных вызовах, которых только от Вики было двадцать семь, а от Алексии пятнадцать. Слава богу, больше никто не звонил.

— Викуся, — вклинился я, — это ты меня Алексии сдала?

— Я! И что? Если Прохор отказывался тебе трубку передавать и звонки сбрасывал, вот я и решила через Леську действовать. Ты подлец, Романов! Чего я только себе не напридумывала!.. — и она пошла по второму кругу.

— Вика, у меня вторая линия, повиси… — И переключился на вызов Алексии. — Лесенька, у меня все хорошо, не переживай.

— Ты подлец, Лешка! — всхлипнула та. — Мог бы и сам позвонить! Почему я все опять узнаю от Вики, а Прохор тебе трубку отказывается передавать?..

— Лесенька, родная, ну прости! Я же не знал, что Вика такую панику поднимет! И вообще, я как бы на учебе, и вы ничего не должны были узнать…

— Да уже вся Москва гудит о том, что в военном училище какая-то ерунда случилась, даже Тайная канцелярия туда приезжала. Что мы должны были подумать? А отец молчит и трубку не берет! Его вообще с ночи дома не было!

— Ясно… — Как и предполагалось, слухи все равно пошли, главное, чтоб мое имя там не сильно акцентированно звучало. — И вы тут же решили, что со мной что-то случилось?

— Да, Лешка! Именно! А у тебя телефон отключен! Рассказывай, как твое самочувствие, а то у меня скоро выступление начнется!

И в течение десяти минут мне пришлось переключаться с одной линии на другую, пока не догадался использовать режим конференцсвязи.

— Все, красавицы, мне пора. — В дверях спальни активно жестикулировал Прохор, показывая, что мне пора заканчивать общение. — Спокойной ночи! Лесенька, тебе хорошего выступления! Поцеловал!

Вернув телефон на прикроватную тумбочку, выдохнул:

— Уже начал жалеть, что в училище не сдох! Развели мне тут нежности! Кое-как отделался… Но все равно приятно, черт возьми! Что случилось?

— Государь к себе вызывает и просит одеться поприличнее. Судя по всему, что-то серьезное намечается.

— Вот, Прохор, — я встал с кровати, — именно поэтому в Кремле жить и не хочу. Правильно в армии говорят: подальше от начальства, поближе к кухне.

Через десять минут прощался на стоянке с дедом Михаилом, которого все же отпустили домой, а еще через пять с некоторой опаской входил в кабинет императора.

Да, намечалось действительно что-то серьезное, раз, помимо отца, дядьки Николая и царственной бабки, присутствовало все старшее мужское поколение рода Романовых.

— Добрый вечер, ваши императорские величества и высочества! — кивнул я. — Только не говорите, что я опять накосячил и вы решили в мою честь собрать очередной совет рода.

— А у нас, Алексей, — ухмыльнулся Александр Александрович, — в последнее время всем вместе собраться других поводов и не бывает! Подойди-ка поближе, нас тут Николай твоей сединой пугал…

Некоторое время оба Александровича меня разглядывали и расспрашивали о состоянии здоровья, пока дед Петр не подвел итог:

— До свадьбы, конечно, седина не заживет, но жить не помешает. Даже внешний вид у тебя, Лешка, стал более мужественный, что ли, особенно на фоне юношеского лица. А поберечься все-таки стоит, людишек лихих много на Руси водится, никак извести не удается.

— Спасибо за заботу, — поблагодарил я. — Не стоило вам прилетать, особенно из Владивостока. Это ж больше восьми часов в дороге!

— Ничего-ничего, Алексей! — отмахнулся Сан Саныч. — Когда такое происходит с кем-то из родичей, мы должны быть рядом. Мы же семья!

— Конечно-конечно! — согласился я, прекрасно осознавая истинные причины волнения Александровичей, и решил их «порадовать» банальщиной. — Вся семья вместе, так и душа на месте. Кому свинья, а нам семья. Где родился, там и пригодился. В семье не без урода… Простите! Я хотел сказать, яблоко от яблони…

— Мы так и поняли, — кивнул Сан Саныч и посмотрел на императора. — Коля, введешь внука в курс дела?

— Конечно, — откашлялся тот. — Алексей, помнишь, что тебе отец Владимир сегодня ночью сказал насчет твоего благородства?

— Да. — Я поежился от еще свежих воспоминаний. — Мол, они слышали, что я умею быть благородным, и разговаривать будут только со мной.

Царственный дед прищурился:

— А теперь подумай, почему отец Владимир мог сказать именно так?

— Я-то откуда знаю? Эти колдуны церковные явно обо мне информацию собирали, вот и сделали такой вывод.

— На основе собранного можно сделать только один вывод, что ты людей очень не любишь, часто бьешь и иногда даже убиваешь. — Дед хохотнул, а за ним и все остальные.

— Очень обидные твои слова, дедушка! — демонстративно скривился я. — А вот церковные колдуны с тобой не согласятся, потому как сумели в душу мою нежную и трепетную заглянуть и ее красотой и гармонией проникнуться!

Тут уж никто сдерживаться не стал, даже царственная бабка, и императорский кабинет затрясся от хохота. А я картинно схватился за грудь, встал и громко заявил:

— Что-то поплохело мне от очередных ваших издевательств! Пойду я, пожалуй. До новых встреч, любимые родичи!

— Извини, Алексей. — Дед наконец сумел успокоиться. — Присядь, мы больше не будем.

Я уселся обратно и приготовился слушать дальше.

— Хорошо, Алексей, задам тебе вопрос по-другому: кто в последнее время посчитал твой поступок благородным, и об этом могли узнать церковные колдуны?

— Его святейшество! — озарило меня. — Ты хочешь сказать, что он с ними продолжает поддерживать связь?

— Совсем не обязательно. — Вздохнул дед. — Вариантов масса. Вот это нам сейчас и предстоит выяснить у самого Святослава. А учитывая, что тебе в дальнейшем предстоит общаться с оставшимися церковными колдунами, твое присутствие на… беседе мы посчитали обязательным.

— Страшилку изображать из себя не хочу, — вздохнул я. — Но если надо…

— Не надо, — хмыкнул дед. — Одно твое присутствие для еще не окончательно очерствевшего Святослава будет молчаливым упреком, а к угрозам перейти мы всегда успеем. И еще, Лешка, его святейшество только что привезли из морга Бутырки, где он опознавал труп Тагильцева, так что всю серьезность сложившейся ситуации понимает.

— Ясно, — кивнул я.

Царственный дед нажал кнопку интеркома:

— Анатолий, пусть его святейшество заходит.

Патриарх Русской православной церкви зашел в императорский кабинет с видом гордым и несломленным, оглядел присутствующих и кивнул:

— Доброго вам вечера, дети мои!

И тут же направился прямо к вставшему из вежливости мне.

— Сын мой, как твое здоровье?

— Вашими молитвами, ваше святейшество, — пожал плечами я.

Он стал разглядывать мою седину:

— Плохо, значит, молюсь, недостаточно… — и покачал головой. — Хотя главный враг повержен, не вижу удовлетворения в твоих глазах. И это меня радует, Алексей, очень радует. Не почернел ты еще душой, убивать без эмоций не научился.

Тут вмешался царственный дед:

— Хватит проповеди нам читать, твое святейшество, не на службе. Присаживайся, чувствуй себя как не дома.

— Что, Коля, опять денег требовать будешь? — Святослав тем не менее на указанный стул сел. — Больше не дам, и не проси.

— Свят, — хмыкнул дед, — если я попрошу, ты дашь, поверь мне. Но речь пока пойдет несколько о других делах. Ты батюшку Мефодия опознал?

— Опознал, — патриарх перекрестился. — Буду за душу его бессмертную молиться…

— А вот батюшка Олег позорно сбежал с поля боя.

— Батюшка Олег всегда был трусоват, предпочитал нигде не светиться и занимался у Тагильцева разными темными делишками, — теперь Святослав говорил слегка презрительно, — так что я не удивлен его поведением.

— Кроме того, Алексеем были захвачены еще два подручных Мефодия, батюшки Владимир и Василий.

Император буквально впился взглядом в патриарха, отслеживая его реакцию на сообщенную информацию. Этим же занимался и отец, сидящий сбоку от главы церкви. Моя попытка потянуться к Святославу закончилась уже привычной дурнотой, так что я сразу прекратил эти бесполезные потуги.

Патриарх же глубоко вздохнул и заявил:

— Коля, не бери меня на понт, у вас, кроме трупа Мефодия, явно больше ничего нет. И никого.

— Почему ты так думаешь?

— Интуиция. Не забывай, я в прошлом жандармский офицер и, смею думать, не из самых худших.

Дед хмыкнул:

— А почему тогда оба батюшки нам показания на тебя дали?

— Показания? — вполне натурально удивился патриарх. — Как они тебе могли дать показания, если утром покинули Москву, а около пяти часов вечера прислали мне условленный знак, что без происшествий добрались до… места?

По мере того как Святослав говорил, все мои родичи напрягались все больше и больше, а царственный дед в конце так и вообще вскочил:

— Свят, ты понимаешь, что несешь? Так ты все-таки с ними заодно?

— Коля, успокойся и выслушай меня. — Патриарх остался сидеть. — Клянусь чем угодно, о нападении на Алексея я даже не подозревал, узнал только утром! Когда Владимир позвонил и сообщил… Вы же к его словам прицепились, ведь так? — Дед с трудом, но кивнул. — Теперь ты меня выслушаешь?

— Внимательно. — Император сел, продолжая сверлить патриарха тяжелым взглядом. — Суть в первую очередь, подробности потом.

— Хорошо. Владимир связался со мной в субботу и заявил, что он и ряд других батюшек решили сдаться Романовым, но не знают, как сделать это так, чтобы не пострадали их семьи и они сами. Слезно просил моего совета и помощи, про жён и детей постоянно напоминал, напирал на то, что Тагильцев их запугал тем, что Романовы, мол, никого в живых не оставят, да и сам обещал с их семьями… страшное сделать.

— И ты повелся, сострадательный ты наш! — ухмыльнулся дед. — Давай без лирики, толстовец.

— Да, повелся! И поверил Владимиру! У меня к нему до всех этих событий претензий не было, там Тагильцев с Бюрюковым основные мутные дела крутили, остальные так, на подхвате были…

— Без лирики, Свят!

— Ну и рассказал Владимиру о нашей договоренности с Алексеем по поводу моих родичей…

— И какой ты после этого жандармский офицер не из худших? — вздохнул дед, а все остальные покивали головами. — А если твой Владимир был подставой Мефодия, последствия прежде всего для себя и своих родичей представляешь?

— Не надо мне тут лекции по ОРД читать, Коля, людям надо верить. Особенно находящимся в безвыходной ситуации. Короче, рассказал — и, как оказалось, не зря. — Патриарх повернулся и указал на меня. — Возражения есть?

— Возражений нет. Дальше!

— Владимир попросил меня выступить в переговорах с великим князем Алексеем Александровичем и остальными Романовыми посредником и… неким гарантом. Я согласился. Еще он попросил пока вам про этот разговор не докладывать, мол, им необходимо самим избавиться от совсем слетевшего с катушек Тагильцева, на этом разговор и закончился. — Патриарх вздохнул. — Позвонил Владимир уже сегодня утром, рассказал подробности произошедшего и предупредил, что за мной обязательно придут.

— Все-таки подставил тебя батюшка Владимир? — хмыкнул дед.

— Зависит от точки зрения… — Святослав пожал плечами. — Как ни крути, Коля, но я в любом случае и за Мефодия, и за Олега, и за Владимира с остальными батюшками и их семьями ответственность несу.

— Это точно. Что еще сегодня тебе сказал Владимир?

— Ничего важного, просто обещал связаться. Сроки не указал.

— Еще что-то, имеющее значение для дела?

— Нет.

Император достал из стола пачку бумаги и ручку и кинул их патриарху:

— Что писать, знаешь. Не забудь указать способы связи и время разговоров.

Святослав же вытащил из кармана сутаны простецкий кнопочный телефон:

— Его мне подкинули в покои, по нему и связывались.

— А чего ты раньше его не достал?

— Ты просил суть, а это подробности.

— Ясно… — дед вздохнул и нажал кнопку интеркома. — Толя, пусть Пафнутьев зайдет. — И когда сотрудник канцелярии через несколько секунд появился в кабинете, продолжил: — Виталий, его святейшество в сознанке и уже сдает подельников. Забирай телефон, именно по нему его святейшество общался со злодеями. Начинай работу, показания будут чуть позже.

— Есть, государь.

Когда Пафнутьев вышел, патриарх усмехнулся:

— Коля, быстро же ты меня из свидетелей в подозреваемые перевел! Так, глядишь, и до обвиняемого недалеко, а там и до осужденного. Адвоката-то мне дадите?

— Выбирай любого. — Император указал на родичей.

— Тогда пусть будет Алексей Александрович, — Святослав с улыбкой повернулся ко мне. — Алексей, возьмешь меня в качестве доверителя?

Я же растеряно посмотрел на деда, который едва заметно опустил глаза.

— Возьму, ваше святейшество, — кивнул я.

— Вот теперь я спокоен. — Патриарх повернулся обратно к императору. — Моя судьба в надежных руках…

***

— И что теперь будет? — спросил я отца, когда мы с ним уже за полночь вернулись в мои покои.

Нормально поговорить в Большом кремлевском дворце не получилось, оба Александровича после «допроса» патриарха и обсуждения его «показаний» насели на Николаевичей со своими текущими делами, а меня быстренько «сплавили» отдыхать под предлогом еще не до конца восстановившегося здоровья. Я и в правду чувствовал себя не очень и был такому предложению только рад.

— Нормально все будет, — отмахнулся отец. — Не забивай себе голову, сынок, все вопросы полагается решать в рабочем порядке по мере поступления и степени важности. Ты мне другое скажи, — он улыбнулся и указал в «красный угол», где висела икона Святого великомученика Георгия Победоносца, — как у тебя отношения складываются с Господом нашим Иисусом Христом?

— Ровно, — пожал плечами я. — Верую.

— Но в церковь не ходишь?

— Раньше ходил, на Смоленщине, там у нас с Прохором с одним батюшкой отношения прекрасные были, а вот в Москве… не тянет. Тагильцев тут этот с компанией, отец Михаил, вломивший Дашковых по полной программе… Короче, все сложно, отец. Но большинство заповедей стараюсь соблюдать, в меру своего понимания, конечно. Да и вообще считаю, что Бог должен быть прежде всего в душе, а уж потом…

— Ясно. Догадываешься, к чему я тебе этот вопрос задал?

— А чего тут догадываться? Хочешь, чтобы я в церковь ходил для повышения имиджа Романовых, особенно в свете моих нормальных отношений с его святейшеством?

— Именно, — кивнул отец. — Так как?

— Будет исполнено, ваше императорское высочество, — вздохнул я. — Как понимаю, это не последний разговор на эту тему и отдельные инструкции получу позже?

— Правильно понимаешь, сынок. А пока просто продолжай и дальше продуктивно общаться с патриархом. На этом предлагаю с разговорами заканчивать и переходить к «сладкому». У нас с дедом для тебя подарок.

Отец достал телефон и принялся кого-то набирать.

— Прохор, запускай! — скомандовал он, убрал телефон и повернулся в сторону двери.

Которая и открылась через несколько секунд, а в гостиную строевым шагом зашли трое в строгих деловых костюмах: Леший, который полковник Литвиненко, Кудря, который «никакой», и Медведь, который с бородкой и в холке под два метра ростом. Воинских званий последних двух я не знал.

— Ваши императорские высочества, — начал доклад загорелый до черноты Леший, — прикомандированные военные разведчики для прохождения дальнейшей службы прибыли.

Имен и званий полковник по привычке не назвал, а отец кивнул:

— Вольно, разведчики. Поступаете в распоряжение господина Белобородова Прохора Петровича вплоть до особых указаний. Вас уже разместили?

— С комфортом, Александр Николаевич, и на довольствие поставили, — кивнул Литвиненко. — Спасибо.

— Отлично. Тогда не буду вас больше отвлекать. Честь имею, господа!

Отец попрощался за руку с каждым из разведчиков, хлопнул меня по плечу, что-то шепнул стоявшим в дверях Прохору с Иваном и исчез в коридоре.

— Камень! — полковник распахнул объятия. — Дай-ка я тебя обниму, обормота! Не забыл, значит, чертяка, боевого товарища!

— Не забыл… — искренне улыбнулся я и шагнул навстречу.