Параметры постамериканского миропорядка

Станислав Бачев, 2021

Пандемия коронавируса стала «последней соломинкой», которая приведет к изменению мирового порядка. Кризис 2020 года стал катализатором этих процессов. В книге говорится об однополюсном мире: США и все остальные. Такая модель отношений между государствами началась после окончания холодной войны и провалилась вместе с идеей «американской мечты»: иллюзорным шансом стать успешным и богатым. Корпорации США не нуждаются в государстве, они не учитывают общественные интересы. Россия вместе с Китаем снова претендуют на мировое лидерство, несмотря на противодействия со стороны США. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Введение

Анализ процессов, происходящих в мире, расположение их в нашей модели, а также интерпретацию нельзя проводить без обращения к истории. Понимание настоящего требует понимания прошлого, а проектирование будущего — это результат их синтеза. Изучая отношения между государствами, их особенности и эмоциональную составляющую, мы на самом деле изучаем отношения между людьми. Каждое государство представляет собой многократно увеличенную модель человека, совокупность положительных и отрицательных качеств, поэтому переносить человеческие черты на государства и международные отношения можно и даже нужно. Именно так мы составим объективную картину их характера. Такие эмоции, как чувство истины, справедливости, память, а также рефлексы, которые срабатывают при угрозе или в кризис, свойственны и людям, и обществам, и объединениям на более высоком международном уровне. Память человека определяет его образ жизни и цели, память о семье отвечает за чувство родства и ценности. Они в свою очередь формируют коллективное чувство, которое лежит в основе государства. Успешная организация более крупных объединений и союзов зависит только от исторической зрелости государств и преодоления (но не забвения!) старых проблем и противоречий. Идея забвения и размывания национальных идей во имя некой общей великой цели абсолютно ошибочна. Она приведет лишь к искажению истории и из-за этого — к искажению будущего: во-первых, будут повторяться старые ошибки, а во-вторых, будет уничтожено коллективное и индивидуальное самосознание. Несколько государств могут сформировать здоровый союз, только сохранив свою память, чувство принадлежности к нации и национальности. Такой союз будет основан на прагматических интересах, осознанном сожительстве разных культур и их терпимости друг к другу.

В последние годы в Европе продолжаются целенаправленные попытки размыть, исказить коллективную память и заменить ее чем-то иным. Этот процесс идет на уровнях культуры и сознания людей, он создает новых врагов. Такая вражда намного опаснее, чем чисто экономическое противостояние, так как в случае успеха этих попыток вражда будет воспринята следующими поколениями. Поиск и создание врагов — как имеющих физическое воплощение, так и невидимых (реальных и ложных) — вызывают страх в отдельном человеке и в целом обществе. Страх же приводит к замыканию в себе и состоянию беспомощности. Если страх не будет преодолен, в человеке и обществе разовьется мнительность, появится агрессия, направленная как внутрь себя, так и в сторону других. В итоге мы получим разрушение: духовное и физическое — у человека и распад общественного договора в государстве, в ином объединении или союзе. Страх, посеянный государством среди своего народа, и культивирование государством образа врага приводит к бессознательному отказу общества от внутренней свободы и личного пространства ради одного лишь обещания физической защиты. Если государство создано войной, то оно будет поддерживать состояние войны и бесконечно ходить по этому кругу, чтобы оправдать свои излишние полномочия.

В последние десятилетия мир меняется — постоянно и необратимо. Очевидно, что эксперимент по введению модели однополярного мира, начавшийся после холодной войны, потерпел неудачу. Мир, в котором мы живем, долгие годы состоял из различных оппозиций: цивилизация — варварство, христианство — язычество, демократия — коммунизм, Запад — Восток и т д. Сегодня мы наблюдаем глобальную оппозицию нового типа: США — все остальные. Одна страна, имеющая беспрецедентно мощное влияние, но и беспрецедентно сильную жажду ресурсов и капитала, сумела достичь многих вещей, которые раньше не удавались никому, в том числе завоевать подозрение и презрение со стороны всех государств. Это произошло не внезапно и не за один день; это был последовательный процесс, продолжавшийся много лет. Идея постамериканского миропорядка предполагает, что до него существовал американский миропорядок. США имели возможность влиять на огромное количество стран — настолько сильного влияния ранее не было ни у кого. Такой шанс выпадает один раз в истории. США получили его по окончании холодной войны, но по ряду причин не сумели извлечь из него пользу. Они не знали, как использовать такую исключительную ответственность — быть первым и единственным гегемоном на планете, так как им не хватило исторической зрелости и созидательного инстинкта. Европейское мировоззрение, инстинкты и рефлексы Европы — это результат развития и бурных исторических, политических, общественных процессов, продолжавшихся более двух тысячелетий; у США такого исторического опыта нет. Историческая молодость и внезапное, взрывное достижение статуса мирового лидера не дали государству и его элите времени на осмысление уроков истории. Кроме того, на собственной континентальной территории США не велось мировых войн, что также повлияло на восприятие и, кроме того, не закалило людей, не сделало их способными выдержать катастрофу войны. Отсутствие подобного опыта, а также активно рекламируемая идея об исключительности привели к тому, что в американском обществе не осознается потребность в социальном государстве, подобном тем, что мы видим в Западной Европе или в скандинавских странах. Внутренние проблемы — от социальных до уже административных — провоцируют внешние силовые проявления, создавая нестабильность, хаос и конфликтные зоны. Становление США как мирового гегемона происходило в состоянии, при котором внутреннее содержание не соответствует форме. Неготовность общества к этой роли и несоответствие настроениям элит в понимании идеи страны как западной наследницы мировой империи вызывают в долгосрочной перспективе проблемы и ранний закат. Плод, сорванный слишком рано, уже не дозреет. Несмотря на то, что закат уже начался, влияние гиганта по-прежнему очень мощно, и гигант неизбежно становится частью любой новой модели регулирования глобальных отношений. На фоне этого процесса весь мир стал свидетелем того, как другая страна за десять лет сумела воскреснуть и открыть себя заново — стать актором, без которого теперь не может быть решена ни одна мировая проблема. Россия, прямая преемница восточного крыла универсальной империи, смогла выйти из безвременья после холодной войны, адаптироваться и подтвердить тезис, что трудности закаляют. Здоровые корни прошлого дали России силу и возможность правильно использовать историческое время, чтобы расти дальше.

Третья страна, участвующая в формировании постамериканского мирового порядка, — это носительница тысячелетней культуры, также воскресшая из еще более долгой эпохи подавления и эксплуатации так называемым западным, цивилизованным миром. Китай перерос стереотип «мастерской мира» и, помогая другим, начал торговать влиянием на глобальном уровне. Сейчас он уже ненавязчиво демонстрирует свою социокультурную модель как альтернативу. Дисциплина, общая цель и объединение сил, огромный рынок и гигантский масштаб действий во всех направлениях помогли китайскому государству стать одним из столпов новой архитектуры мировой безопасности.

Три эти страны образуют базу новой модели мирового порядка и стабильности. Эту модель можно представить в форме треугольной призмы, основание которой составляют США, Россия и Китай. Евросоюз, Израиль, Индия, Иран, Турция, Саудовская Аравия и другие субъекты располагаются на следующих сечениях призмы в соответствии со своим региональным или локальным влиянием. Изменения в мире неизбежны, и в последние два десятилетия идет последний этап подготовки к ним. Решающий удар по привычному положению дел нанес один новый и в то же время старый, как мир, фактор. Пандемия 2020 года — с одной стороны, природное событие, данное миру для достижения баланса, с другой стороны, социальный и научно-информационный эксперимент — проверила рефлексы и инстинкты всех государств и обществ, ускорила выход международных отношений на новый этап. СМИ погрузили общества в гипнотический сон, провели анестезию, что позволило всем мировым процессам развиваться, не встречая сопротивления. Пандемия также дала однозначный ответ на вопрос о необходимости возрождения мощных национальных государств, которые должны быть в состоянии справиться с кризисами самостоятельно. Успешная адаптация государств, которые до кризиса 2020 года уже участвовали в изменении парадигмы международных отношений, также означает их участие в создании новой архитектуры безопасности. Небольшим странам этот кризис преподал суровый урок: ответственность за свой народ предполагает переосмысление и изменение политики в отношении участия государства в стратегических секторах экономики. Это, в свою очередь, требует восстановления сильной системы образования: только так можно сформировать общество, подготовленное к решению любых проблем. Любой финансовый кризис, стихийное бедствие или социальный эксперимент также имеет положительную сторону: благодаря ему мы находим недостатки системы и способы их исправить.

Об этом в том числе и книга, открытая перед вами: мы проследим за ростом империи и изучим ее влияние на мир на уровнях экономики, военной мощи, но в первую очередь на уровнях культуры, языка и духовного наследия — ведь это и есть истинное наследие государства и мерило его величия. Мощь оружия и численность армии обязательны для возвышения государства, но решающей роли они не играют. Империя обречена на закат, если отсутствие исторического опыта и времени на адаптацию сочетаются в ней с высокомерием и чувством собственной исключительности. Этот труд исследует формирование нового постамериканского миропорядка и возможности, которые он дает государствам и союзам. Анализ охватывает конец XIX века, весь XX век, а также проблемы, которые ставит перед нами XXI век.