Как я был чиновником

Станислав Афонский

Герой ни сном ни духом не помышлял стать когда-либо каким-либо чиновником. Он был абсолютно уверен: все недостатки и нелепости в городе и районе происходят родом только из чиновничьих утроб и, чтобы исправить всё, нужно немедленно всех чиновников изгнать. Но 90-е годы были временем чудесных превращений, и наш герой, что называется «из грязи в князи», не вдруг, но дошёл до должности чиновника. Хотя сам себя таковым не считал и не признавал. Но, тем не менее, был… По должности.

Глава VIII. История борьбы без правил (продолжение борьбы по правилам)

Клёвские болельщики могли удовлетворяться созерцанием воочию или слухами и о борьбе политической, и на спортивных аренах, иногда напоминающих цирковые. В Клёвском районе обе борьбы переплелись в сложный узел, развязать который представлялось занятием заковыристым. Главным спортивно-политическим борцом продолжал оставаться заслуженный тренер СССР, заслуженный же клёвский гражданин Геннадий Михайлович Бодриков. Эта незаурядная во всех отношениях личность приложила масимум усилияй для того, чтобы опорочить мэра с ног до головы, и наоборот, применив для этого занятия всё возможное из неисчерпаемого арсенала болевых приёмов и поз, вплоть до перевёртывания в стойку на голове, без подпорок.

Когда-то Бодриков, когда Волик был судьёй, обучал его тактике невооружённой борьбы с численно превосходящими силами преступного мира не только силой закона и логики головы, но и рук. Отношения между ними казались нерушимо стойкими, как пирамида Хеопса. Но вот Волик стал мэром и, в силу уже не дружбы, а службы, стал интересоваться не только приёмами борьбы, но и соблюдением законности. Тем более, что сам по профессии был судьёй, сохранив в душе, и действиях, профессиональные черты характера, присущие сей специфической специальности.

Пришло время вплотную заняться хозяйством города в целом и отдельными его сооружениями, в частности. И тут вдруг новость — государственный технический надзор установил: строительство школы румбо производится с массой нарушений множества нормативов и солидным возом недостатков. Руководство же школы не даёт ни администрации города, ни гостехнадзору ровным счётом никаких документов письменных, ни объяснений устных — полная анархия. Дело сие определилось ещё до начала работы Волика главой администрации. К выяснению обстоятельств привлечены были депутаты Горзавета — вошли в состав специальной комиссии, посвятившей себя проверке законности строительства. Проверка заглохла в самом начале своих потуг, не имея документации ни для начала своего дела, ни для окончания. Попытался и мэр: запросил у Бодрикова документы и — не получил их. Просто не получил — и всё — без всяких объяснений — как и не просил.

Вместо документов на Волика обрушился камнепад упрёков и обвинений в «оказании преднамеренных помех строительству спортивного сооружения под формальным предлогом бюрократических требований каких-то бумажек», в преднамеренном подрыве здоровья клёвской молодёжи, дискредитации спорта вообще во всей России и полного уничтожения его в Клёве — в частности… Обвинения и уличения сыпались публично и в средствах массовой информации в залихватском стиле разоблачений «врагов народа» тридцатых годов прошлого века. Логика Бодрикова была проста и могуча, как натренированный мускул атлета: если требования мэра тормозят строительство школы румбо, в будущем Всемирной Академии, то таким образом наносится ущерб даже не только спорту России, но и всего мира. Как тут не требовать немедленного и самого жестокого наказания всемирному злодею. Многие верили: Геннадий Михайлович приводил факты один страшнее другого, журналисты их охотно выносили на публику с огоньком, публика воспламенялась порохом и весь этот трам-тарарам производил жуткое, но эффектное, впечатление.

Чемпионат мира открылся с помпой, фанфарами и кордебалетом бедристых девушек в белых «гусарских» костюмах и белыми же барабанами на животе, красиво махавших палочками почти в такт с фонограммой барабанного боя. Мир представляли собой десятка три команд спортсменов с тем же количеством национальных флагов. При сём присутствовали и произносили соответствующие речи губернатор Немцын и мэр Волик, «примазавшиеся» к грандиозному спортивному событию. Сражения на коврах, благополучно и пышно начавшись, так же и окончились. Новые чемпионы мира получили каждый своё: звания, медали, кубки, призы и памятные подарки — всё, положенное в таких гротескномасштабных случаях.

Мэр призадумался… Награждали призёров все, кому это положено, кроме города, принимавшего спортсменов.

— Не гоже, господа, не гоже… Надо и нам грязью в лицо не ударить. Средств у нас, правда, не очень-то густо… Но наградить и нам — наше святое, — и мэр нажал кнопку звонка на столе своём, требуя сию же секунду секретаршу. — Позовите-ка мне немедленно, Наташа, директора департамента финансов.

Главный финансист Рассолин, легко вписав своё объёмистое туловище в дверной проём, предстал перед столом мэра. Как всегда в таких случаях лицо его озаряла обаятельная улыбка. Финансисты умеют обаять при случае, особенно не из приятных.

После тщательного обследования сусеков казны, мэрия наскребла довольно приличную сумму. Не очень роскошную, но и не нищенскую. Составили список. Волик распорядился включить в него не только призёров только что отгремевшего чемпионата мира, но и тех, кто добился высоких званий в боях предыдущих чемпионатов. Без них не бывать бы ни высокого статуса спортивного Клёва, ни самого чемпионата, да и новых чемпионов его.

Казалось бы, всё справедливо и закономерно. Мэр был доволен: наконец-то к нему придут прославленные спортсмены одной из враждующих сторон, получат из его рук награды и, возможно, положат начало примирению…

Не тут-то было. Дело стопорнулось в некоей заморочке, на которые очень горазд был неповторимый Бодриков. Незадолго до чемпионата он, по каким-то одному ему ведомым причинам, выявленным его засекреченной разведкой, буквально выгнал из подопечной ему лично школы румбо шестерых заслуженных, высоко титулованных спортсменов, работавших там тренерами. Среди них и чемпионов мира прошлых лет. И четырёхкратного не пощадил — за ворота с запрещением переступать их порог ныне, присно и во веки веков…

Потеряв работу и с ней средства к существованию во всемирном масштабе — за порогом большого спорта, бывшие тренеры взялись за предпринимательство. В свою очередь и этот шаг послужил причиной публично объявить их шайкой бандитов — мафией: «Это же проще пареной репы: если предприниматель, то — мафиози. Какие сомненья?». И вот в списке мэра на премирование оказались и чемпионы настоящего чемпионата 1993 года, и чемпионы прошлых лет, изгнанные Бодриковым.

— Да это же самые настоящие мафиози! — потряс воздух над Клёвом и планетой возмущённый клич заслуженного тренера. — Чтоб ни один. Слышите, ни один! призёр чемпионата, работающий у меня, не смел ни копейки получать от этой го…..й администрации. Иначе!.. Ну, вы знаете, что будет иначе, — вдруг снизил тон.

Бывает такое у него: взрыв, а потом тишина… Только кое-кто после неё не возвращается из боя… Главное ведь не столько тон, сколько то, что за ним кроется.

За ним, несомненно, раскалённым клеймом светило увольнение, если не исполнится приказ Бодрикова. Премия от мэра — явление разовое, а зарплата в вотчине Бодрикова — постоянная. Кому захочется поменять твёрдое постоянное на шаткое временное? И не променяли — не пришли за премией. Получили её только изгнанники — им терять было нечего.

Вскоре по областному телевизионному каналу «Бредень-ВС» выступил сам Бодриков. Крупным планом на экране — список премируемых спортсменов, подписанный мэром, и их росписи. Против фамилий чемпионов мира текущего года — чисто. Следующий крупный план: благородно возмущённое лицо заслуженного тренера России Бодрикова. Затем его рука, потрясающая документом с фамилиями. Гневное: мэр Волик награждает крупными премиями тех, кто не имеет никакого отношения к прошедшему чемпионату мира — преступников и мафию, а настоящих чемпионов — не хочет. В газетах залпы статей, разоблачающих нечистоплотность клёвского мэра и его покровительство преступому миру бандитов. Многие опять поверили — как не верить заслуженному человеку, радеющему за российский спорт и вступившему в самоотверженную борьбу с могущественным мэром и вездесущей длиннорукой мафией один на один

Появился ещё один интересный вопросец. Список награждаемых и указанная в нём сумма — бухгалтерский документ районной администрации. Отдавать его в посторонние руки кому ни попадя, даже заслуженным тренерам, категорически нельзя — только с разрешения того, кому главный бухгалтер подразделения подчинён. Как мог секретный документ очутиться в чужеродных руках, да ещё и использоваться против мэра? Волик, понятное дело, заподозрил начальника подразделения администрации, руководящего спортом — только я мог заставить главбуха пойти на такой возмутительно и недозволительно преступный шаг.

Обсуждая пакостный этот вопрос на оперативке мэр так и сказал, на меня не глядя:

— Мне шпионы не нужны.

Намёк более чем понятен и прозрачен.

Но главный бухгалтер управления, Елена Ивановна, женщина опытная и порядочная, в её честности не было никаких сомнений, клялась и божилась: никому никаких документов не то что не давала, но и не показывала, да и некому было, кроме своего непосредственного начальства… В конце концов, при дотошном допросе секретарши кто к ней приходил и что делал, выяснилась полукомичная и в то же время драматическая, ситуация, достойная коллег самого Штирлица. Действительно, заглянул как-то раз к Валентине, так секретаршу звали, школьный дружок её — вместе в одном классе учились. «По совместительству» со званием дружка добрый молодец работал тренером во «Всемирной академии» и был чемпионом мира последнего выпуска. В этот злополучный момент на столе у секретарши лежал тот самый список — «лицом» верх: большая ошибка — все официальные документы должны лежать на общевидимом столе текстами вниз — не доступные взглядам любопытных. «Лицо» документа случайно попалось на глаза дружка, либо глаза его невзначай упали на него. Ба! Знакомые всё фамилии! Что бы это такое значило? Взял — посмотрел… Секретарша суровых правил бухгалтерии не знала и вообще трудилась на секретарском поприще без году неделю: ну, читает человек — что такого — не ворует же? Может, даже завидует. А человек эдак простецки попросил подружку школьную… Ни много ни мало — снять с этого документа ксерокопию. Извольте, дорогой друг. Подлинник доблестный чемпион вернул секретарше, а копию незамедлительно вручил своему шефу. Тот со злорадным восторгом за случай такой ухватился, подумав при этом: какие же дураки в мэрии работают. Мэру о деталях дела пришлось доложить, куда денешься, а секретаршу строго наказать за непростительную оплошность.

«Послушай, всезнающий ты мой: чья же это „непростительная оплошность“ — разве секретарши, если она ничего не знала о делопроизводстве в мэрии и её никто не предупреждал об элементарных вещах? Это начальника её оплошность. Или незачем было брать неопытную, или нужно было учить, как следует», — изобразил безмятежную сощуренность Любопытный. «Тут ты прав, — кивнул головой Знающий. — Только секретарша эта была племянницей вице-мэра, каковой и предложил начальнику взять её в секретарши, уверив, что она где-то там уже работала в этой должности и дело знает. А начальник и сам-то не слишком опытен был в аппаратных интригах и каверзах — работал на производстве, а там народ почестнее чинуш в администрациях и некоторых тренеров по борьбе». «На этот раз и ты не прав насчёт тренера. Он просто помог своему шефу», — построил невинную рожицу Любопытный. «Нет — не просто — он же знал, как было на самом деле… А, может быть, его и подослали?.. Под ковёр, знаешь ли, голову лучше не совать — без неё можно остаться, а толком так и не узнаешь, кто тебе её оторвал», — пригрустнул Знающий. «Угу, — соорудил серьёзную рожицу Любопытный, — если бы знал — совсем другое дело было бы — оно как-то приятнее, когда твою голову отрывает не кто-то посторонний, а хороший знакомый».

Конец ознакомительного фрагмента.