Где собака зарыта

Спенсер Куинн, 2010

Привет! Я – Чет, настоящая собака-детектив. Со мной работает Берни – мой помощник. В этот раз нас с Берни ждало, казалось бы, самое скучное дело на свете: расследовать угрозы в адрес какой-то выставочной болонки, Принцессы. Но кто бы мог подумать, что такая ерунда превратится в серьезное дело? Принцессу и ее хозяйку похитили. А следом за ними исчезла и подруга Берни, репортер. Конечно, мне тут же пришлось взяться за дело!

Глава вторая

В старые времена, когда с нами еще жила Леда, я спал в коридоре, привалившись спиной к двери — Леда отчего-то совершенно не желала видеть меня в спальне. Теперь же я сплю на кровати в ногах у Берни, устроившись на том старом комковатом одеяле, что мы с ним купили на распродаже. Его комковатая набивка вызывает у меня очень приятные ощущения, которые очень сложно объяснить. Однако в те ночи, когда Берни начинает храпеть — например, когда перед этим мы наслаждались вечером в «Сухом ущелье» — я возвращаюсь к своему привычному месту у входной двери. Именно поэтому я и услышал, как неподалеку остановилась машина.

Еще толком даже не рассвело. Я встал, подошел к высокому и узкому окну рядом с входной дверью, и выглянул наружу. Водитель, одетый весь в черное, вышел из машины и распахнул заднюю дверь. Наружу показалась некая блондинка — тоже вся в черном. Очень уж много черного без всякого предупреждения. Я тут же начал лаять, толком не понимая, почему. Из соседнего дома тут же послышалось визгливое: «Тяв! Тяв! Тяв!» — это проснулся Игги. Я залаял громче, и Игги не отставал. Он вообще был замечательным другом. Мы провели вместе множество замечательных дней — о, я с удовольствием бы рассказал вам пару историй. Потом, правда, к дому Игги завернул торговец электроошейниками. К новому ошейнику Игги так и не привык, поэтому большую часть времени оставался взаперти.

У нас с Берни, конечно, никаких электроошейников не было и быть не могло. Берни тогда взял у торговца ошейник, бодрым шагом вышел за пределы ограды, и его тут же сильно тряхнуло током. Ошалело качая головой, Берни отправил торговца вместе с его электрическими ошейниками восвояси. Зачем вообще эти штуки нужны? Лично я не склонен убегать — за исключением, конечно, тех случаев, когда ведущая к каньону калитка остается открытой; или когда до моих ноздрей доносится притягательный аромат лисы; или когда по улице едет странная машина; или когда я вдруг слышу…

Женщина в черном быстрым шагом зашагала по тротуару. Ее украшения сияли в лучах показавшегося из-за крыш солнца. Я пригляделся: кольцо на ее пальце сверкало особенно ярко. У Леды было похожее, но гораздо меньше. Точнее, стоило бы сказать, когда-то у Леды было похожее, потому что совсем незадолго до того, как они с Берни расстались, произошла очень неприятная история, где меня обвинили в пропаже кольца. Зачем, спрашивается, мне понадобилось бы зарывать чужое кольцо? Есть ли у меня хотя бы обрывочное воспоминание о том, как я занимался хоть чем-нибудь отдаленно схожим? Конечно, нет. Так что я себя виноватым совершенно не чувствую.

Женщина наклонилась к двери и нажала на кнопку звонка, но тот уже давным-давно не работал, а Берни все никак не мог найти время, чтобы его починить — как и уйму других сломавшихся вещей. Время от времени он все же доставал ящик с инструментами и предпринимал попытку сократить список неотложных ремонтных дел. О, какие потрясающе интересные это были дни! В прошлый раз он взорвал тостер, а еще как-то раз туалет…

Тук-тук. Женщина в черном сообразила, что звонок не работает — и надо сказать, сделала она это быстрее, чем большинство других посетителей. Мне этот звук почему-то ужасно не понравился, и я снова начал лаять. Ко мне тут же подключился Игги. Женщина застучала еще пуще — не в смысле сильнее или громче, скорее с таким быстрым, раскатистым звуком: тра-та-та-та. Похоже на стук каблуков по гладкому полу.

— Есть здесь кто? — в ее голосе чувствовалась сталь. — Откройте.

Я помчался по коридору — мимо пустующей комнаты Чарли (что означало, что сейчас не каждые вторые выходные и не День благодарения, или о чем там Берни и Леда в итоге договорились), прямиком в комнату Берни. Он лежал на спине, распростершись на перекрученных простынях и прикрыв рукой глаза. В воздухе чувствовался запах бурбона и сигарет — и еще запах Берни, которому не мешало бы помыться.

Я гавкнул — не слишком громко, все-таки, мне было его жалко. Я знал, что ему сейчас нужно, потому что видел его в такой ситуации неоднократно: поспать, выпить обезболивающее, заварить кофе, потом полежать с холодным мокрым полотенцем на лбу.

Тук-тук-тук.

Словом, время эта женщина выбрала крайне неподходящее. Я гавкнул еще раз, теперь громче.

— Ух, — слабым голосом произнес Берни. — Кха.

Я подошел к краю кровати и потянул за угол свисающего одеяла. Берни потянул назад. Вообще он был большим и сильным мужчиной, но прямо сейчас был слаб, как ребенок. Я выдернул из-под него простынь.

— Чет, какого черта? — простонал Берни, все еще прикрывая глаза рукой.

Я тем временем каким-то образом запутался в простыне с ног до головы. Теперь я ровным счетом ничего не видел — и это всегда меня жутко бесило. Я заметался из стороны в сторону, пытаясь сорвать с головы ткань, катался по полу — и судя по звуку, свалил что-то с тумбочки — и в конце концов смог вырваться на свободу. Берни уже сидел на краю кровати, приоткрыв один красный глаз.

— Поспать, — прохрипел он. — Мне нужно еще…

Тук-тук-тук.

Берни открыл второй глаз — каким-то образом еще более красный, чем первый.

— Что? — сказал он. — Кто?

Я гавкнул.

— Кто-то у двери? — Берни потянулся к будильнику, стоящему у кровати. Судя по всему, это было плохой идеей, потому что он тут же сморщился. — Ай, — сощурившись на будильник, Берни протер глаза, посмотрел на цифры повнимательнее. — Сейчас ведь только…

Тук-тук-тук-тук-тук! Этот грохот сводил меня с ума — и возможно, не только меня одного. Берни приложил к голове ладонь, встал, покачиваясь, словно комната перед ним вертелась из стороны в сторону, и поплелся в ванную. Вскоре оттуда послышалось журчание, и я живо вспомнил, что мне тоже не помешало бы в туалет. Затем зашумела вода в кране, щелкнула крышка флакончика с таблетками — этот звук мне всегда нравился.

Стук тем временем продолжался, а Игги не прекращал неистово тявкать. Довольно скоро Берни вышел из ванной. Он успел побриться, причесать волосы — правда, сбоку все равно торчала выбившаяся прядка, но это было не очень заметно — и надеть халат в горошек. Затем, придерживая халат одной рукой — я припомнил, что пояс от него в прошлый визит Чарли мы использовали для игры в перетягивание халата, и в итоге мы всей кучей рухнули на пол (но пояс остался у меня, а значит, я выиграл, верно? В этом же смысл игры?) — так вот, затем… о чем это я… Ах да, точно: Берни двинулся к входной двери.

Тук-тук-тук.

— Господь всемогущий, — сказал Берни. — Да иду я, иду.

Он повернул дверную ручку и потянул дверь на себя — кажется, куда сильнее, чем собирался — широко распахнув дверь. Рука Берни соскользнула, и дверь с грохотом ударилась о стену. Вторая рука Берни, придерживающая халат в горошек, тоже соскользнула, и полы его разошлись.

Взгляд блондинки — глаза у нее светло-зеленые, как мне показалось, но не верьте мне на слово, Берни всегда говорил, что с цветами у меня не очень — опустился вниз. Глаза у нее расширились. Затем она перевела взгляд на лицо Берни, недовольно прищурившись.

— Похоже, я ошиблась, — сказала она. Однажды мы с Берни смотрели по Дискавери передачу про полярных медведей — классные же они! — и там был один такой кадр с длинной острой льдинкой — с нее еще медленно капала вода. В Долине никаких льдов, конечно, отродясь не было, но по какой-то причине голос женщины прочно ассоциировался именно с этим кадром. Подумать только, как забавно работает наш мозг.

Берни тем временем только растерянно моргал.

— Гм, — сказал он.

— Я искала частного детектива по имени Берни Литтл, — сказала женщина.

— Бинго, — подтвердил Берни.

— Прошу прощения?

— Вы его нашли, вот что я имел в виду. Я Берни Литтл. А это, — он повернулся и махнул рукой в мою сторону, и полы его халата на мгновение разошлись вновь, — это Чет.

Женщина перевела на меня настороженный взгляд. Мой хвост сам собой заходил из стороны в сторону.

— Чем могу помочь? — продолжил Берни.

— Меня зовут Аделина Боргезе, — сказала женщина.

— Приятно познакомиться, — Берни протянул ей ладонь. Аделина Боргезе на это никак не отреагировала.

— Тот полицейский ничего вам не сказал? — спросила она. — Я думала, все уже улажено.

— А, — вспомнил Берни. — Клиент с нелеп… — он резко замолчал. — Проходите, пожалуйста. Кабинет там, — он махнул рукой в сторону коридора. Взгляд Аделины последовал вслед за движением его руки, после чего остановился на лежащих на полу трусах. Берни это тоже заметил. — Э-э, она в отпуске, — сказал он. — Горничная.

У нас что, горничная есть? Мне столько всего нравится в Берни — например, с ним каждый день узнаешь что-то новое! Но сейчас было не время об этом думать. Я пулей вылетел на улицу, домчался до булыжника в конце подъездной дорожки и задрал заднюю лапу. Тут же я услышал знакомое «тяв-тяв-тяв», и, все еще с задранной лапой, обернулся на звук — я могу голову почти на сто восемьдесят градусов повернуть, если понадобится — и увидел в окне соседнего дома Игги. Его, конечно, всегда приятно увидеть, но… Ой. Знаете что? Он тоже задрал заднюю лапу.

Вскоре после этого мы уже сидели в кабинете — Аделина Боргезе на стуле для посетителей, Берни — за своим столом, я — неподалеку. Берни успел переодеться — теперь на нем были штаны цвета хаки, рубашка была заправлена, а на ногах красовались туфли, и выглядел он куда как лучше. Еще он сварил кофе. Я запах кофе обожал, хотя на вкус он мне не особенно нравился. Я из всех напитков выбирал воду, хотя однажды, когда я оказался посреди пустыни вместе с группой байкеров, то провел веселенькую ночь с пивом. Но сейчас не об этом. Берни замечательно расспрашивает людей о сути дела. Его умение вести расспросы и мой нос — вот что, я считаю, так возвышало детективное агентство Литтла над всеми прочими.

Я устроился поудобнее и принялся смотреть, как Берни работает.

— Сливки? Сахар? — спросил он, наливая кофе.

— Черный, — ответила Аделина Боргезе.

— Я тоже пью черный, — заметил Берни. — У нас есть что-то общее.

Видите, о чем я? Просто блестяще. Правда, эта женщина оказалась твердым орешком, потому что в ответ на эту фразу она только поджала губы.

— Мечтайте.

Берни отхлебнул кофе, и руки у него подрагивали.

— Ах, — сказал он. — Кофе что надо.

Аделина Боргезе отпила из своей чашки, не сказала ни слова и больше ни разу к ней не притронулась.

— Я так понимаю, вы хозяйка Царевны, — сказал Берни. Рот Аделины Боргезе искривился, словно ей под нос сунули что-то очень дурнопахнущее.

— Царевны?

— Ну… Разве не так зовут эту не… — он замолчал. — О чем я вообще? Принцесса. Конечно же, Принцесса. Я так понимаю, вы хозяйка Принцессы.

— Верно, — подтвердила Аделина Боргезе. — Но, по правде говоря, я не считаю, что наши отношения можно описать как «хозяйка и ее собственность».

— Вы скорее команда?

Последовала короткая пауза, и когда Аделина заговорила вновь, тон у нее был уже не таким ледяным.

— Можно и так сказать. Принцесса очень особенная собака. Она великолепна в соревнованиях.

— В каких?

— На собачьих выставках, — голос Аделины вновь похолодел. — Что вам вообще рассказал этот полицейский?

— Все, что нужно, — заверил ее Берни. — Просто о соревновании речь так и не зашла, вот и все.

— О чем еще вы могли говорить? На собачьих выставках соревнуются, а Принцесса, она как… Майкл Джордан.

Берни обожал баскетбол, и у него было полным-полно старых кассет с записями матчей, так что с Майклом Джорданом я был знаком. И Аделина думает, мы поверим, что этот маленький комок шерсти может забросить в корзину мяч? Как я неоднократно убеждался на своем собственном опыте — нам с баскетбольным мячом справиться не так-то и просто.

— О каком призовом фонде идет речь? — спросил Берни.

— Призовом фонде?

— Если Принцесса выиграет, сколько вы получите?

— Она получит голубую ленточку.

— И никаких денег?

— Что может быть лучше голубой ленточки? Она их просто обожает.

Берни улыбнулся — улыбка получилась слабой и быстро угасла. Он отпил еще один глоток кофе, и я с удовольствием заметил, что руки у него больше не дрожали.

— Я бы хотел с ней встретиться, — сказал он. — Но должен предупредить: мы с Четом редко работаем телохранителями, и собак мы раньше не охраняли.

— Чет? — переспросила Аделина.

— Мы тоже одна команда.

Аделина наклонилась и смерила меня изучающим взглядом.

— А ему можно доверять?

— Что вы имеете в виду? — с прохладцей в голосе спросил Берни.

— Она маленькая собачка, — объяснила она. — А он выглядит довольно большим. И я не совсем понимаю, какой он породы. И что это с его ушами?

Опять про уши? Ну это просто грубо. Уверен, у нее уши тоже не идеально симметричные. И что с того, что края моих ушей немного обтрепались? Когда ты работаешь детективом, то неизбежно влезаешь в драки. Вы бы видели, что случилось с моим соперником.

Голос Берни стал еще холоднее.

— В Долине множество частных детективов, — сказал он. — Я могу вам кого-нибудь порекомендовать.

— У меня, черт возьми, нет времени на… — Аделина резко замолчала. — В этом нет нужды. О вас высоко отзываются. Вы известны даже в Нью-Йорке.

Я обернулся, чтобы посмотреть на Берни: у того на лице застыло выражение глубокого удивления, однако вслух он ничего не сказал.

— Вас удовлетворяют условия? — спросила Аделина. — Две тысячи в день, начиная с сегодня и до конца выставки?

Плюс расходы. Давай, Берни, скажи: плюс расходы.

Но он ничего не сказал, только кивнул.

— Полагаю, вам нужен гонорар, — продолжила Аделина.

— Не сейчас, — ответил Берни. Не сейчас? Это еще почему? — Для начала у нас есть несколько вопросов.

Правда что ли? Интересно. Не терпится услышать.

— Вопросов какого рода?

Берни принялся загибать пальцы. Я просто обожал, когда он так делает! Он вообще умнейший человек в мире, даже если не все это согласны признать.

— Первый: часто ли выставочные собаки обзаводятся телохранителями?

— Нет.

— Второе: а вы часто нанимаете телохранителя для Принцессы?

— Нет. И пожалуйста, перестаньте загибать пальцы. Мой муж вечно так делает, и я этого терпеть не могу.

Берни сложил руки на столе.

— Значит, есть и мистер Боргезе? — поинтересовался он.

— Не совсем. Мой муж — граф.

Берни наклонился вперед. Может, он не расслышал.

— Повторите-ка?

— Граф, мистер Литтл. Это значит: мелкий европейский аристократ.

— А, — понял Берни. — Conte, как говорят в Италии.

— Верно.

— Значит, вы графиня.

— Давайте об этом не будем. Можете звать меня просто Аделина.

— А я — просто Берни, — со смешком сказал Берни, словно только что отколол отличную шутку. Аделина не засмеялась, и, по правде говоря, до меня тоже не дошло, что тут смешного. Берни прочистил горло — я так тоже умею, правда, куда как громче — была у него такая привычка, когда он понимал, что облажался. — Значит, раньше вы не нанимали телохранителя для Принцессы, но сейчас решили это сделать. Почему?

Аделина прикусила губу, а потом, к моему большому удивлению, ее глаза наполнились слезами. Для меня всегда было загадкой, как люди плачут. Женщины, как я заметил, делали это чаще, чем мужчины — Леда, например, плакала чуть ли не каждый день. Как-то раз плакал и Берни — это ведь в счет, когда человек не издает ни звука, только слезы катятся по лицу? Это случилось в тот день, когда Леда собрала все вещи Чарли.

Аделина плакала точно так же — только слезами, беззвучно. Она открыла сумку, достала салфетку и промокнула потемневшие глаза.

— Жизнь Принцессы в опасности, — сказала она.

— Почему вы так считаете?

Аделина снова полезла в сумку, извлекла оттуда сложенный пополам глянцевый листок бумаги и протянула его Берни.

— Мне пришло это письмо, — я встал и обошел стол, чтобы посмотреть на лист вместе с Берни.

— Это страница из журнала? — уточнил он.

— «Мир собачьих выставок», — подтвердила Аделина. Она взглянула на меня и растерянно моргнула, словно не могла поверить своим глазам — правда, в чем тут дело, я понятия не имел.

Я вновь перевел взгляд на глянцевую страницу. Там было порядком текста — его я прочитать, конечно, не мог — но большую часть занимала цветная фотография Принцессы, лежащей на атласной подушке, может, та же самая, которую я видел прошлой ночью. Разница, впрочем, была: кто-то нарисовал огромную мишень прямо поверх крошечной пушистой головы Принцессы.

Мы снова в деле, подумал я.