Тимьян и клевер

Софья Ролдугина

Когда фейри живут рядом с людьми, то чудеса на улицах встречаются чаще, чем кэбы. То влюбится какой-нибудь честный малый в крылатую девицу, то клуракан спьяну устроит розыгрыш… Хорошо, что в Дублине есть детективное агентство, которое работает не только для простых смертных, но и для волшебного народца – «Тимьян и Клевер». Там вас встретят Айвор – изворотливый колдун-фейри, и Киллиан О’Флаэрти – сыщик, джентльмен и просто хороший парень. Вместе они могут распутать любое дело! Вот только разбираться с собственным прошлым куда сложнее, чем решать чужие проблемы. …а вдали уже набирает ход машина войны – чудовищная, громыхающая металлом. Прозвучало недоброе предсказание; ставки сделаны. Спеши, Киллиан. Спаси напарника, если сумеешь – и всех фейри заодно. Время пошло.

Глава 2. Волшебный вор

Нового клиента Айвор привёл солнечным ленивым деньком — из тех деньков, когда лучше всего получается предаваться безделью в тенистом саду запивая домашним оранжадом «Удивительные истории Йоркшира».

— Киллиан, сокровище моё, просыпайся! Есть дело! — жизнерадостно провозгласил фейри на весь сад. — Причём как раз такое, как ты любишь — никаких убийств, никаких девиц в опасности, бегать никуда не нужно, а платят хорошо. Верно, мистер Барри?

Это «мистер Барри» сказало Киллиану намного больше, чем вся остальная проникновенная речь. Если фейри расщедрился на «мистер», да ещё назвал клиента по фамилии — значит, тот был, во-первых, человеком почтенного возраста, во-вторых, состоятельным… И, в-третьих, мог похвастаться изрядной долей волшебной крови, иначе Айвор ограничился бы снисходительным «старина Генри» или чем-то в том же духе.

— Очень хорошо, — пробормотал Киллиан сонно, блаженствуя в кресле-качалке под сенью старой яблони. «Удивительные истории…» были прекрасно иллюстрированы, оранжад Нив приготовила выше всяких похвал, а бежать куда-то ради пяти-шести фунтов вознаграждения — средняя сумма оплаты за мелкое расследование — ему не хотелось вовсе. — Отведи мистера Барри в гостиную, я подойду через несколько… Айвор, чтоб тебя рябиной накормили!

Кресло вдруг взбрыкнуло, как живое, и выплюнуло Киллиана на клеверную лужайку — ещё мокрую после утреннего полива. «Истории…» спорхнули, прошелестев страницами, и уютно устроились на сгибе локтя фейри. Кувшин с оранжадом отрастил ножки и споро побежал куда-то — судя по направлению, на кухню.

— Многие пытались, да ни у кого не вышло, — хмыкнул Айвор. Рядом с ним переминался с ноги на ногу коренастый мужчина лет этак шестидесяти с хвостиком — благородно седовласый, румяный, с окладистой бородой и глазами-щёлочками. Носил он безупречный костюм-тройку, и единственной деталью, выбивающейся из модного, но респектабельного образа, был ярко-зелёный шейный платок, скреплённый у горла крупной булавкой с инкрустацией — лунным камнем-кабошоном.

— У них не было Нив, — резонно возразил Киллиан, с трудом поднимаясь на ноги. — Думаешь, она поблагодарит тебя за лишнюю порцию стирки? — тут старичок совершенно не солидно хихикнул, и Киллиан спохватился: — Добрый день, мистер Барри. Буду рад помочь вам, насколько это в моих силах… И, Айвор, будь любезен, отправь кувшин в гостиную. На кухне ему нечего делать, право слово.

Кувшин выглянул из-за дальнего куста гортензии и виновато щёлкнул крышкой. Мистер Барри рассмеялся, хлопая себя по бокам с таким звуком, словно бил по бочонку с пивом. Киллиан и сам невольно улыбнулся.

«Может, день не совсем испорчен? В конце концов, не обязательно же Айвор должен приносить неприятности всегда».

Рассказ свой мистер Барри начал издалека.

— Вам, наверное, ничего не скажет это имя, но зовут меня Фергюс Барри, и роду я самого простого, — широко улыбнулся он. Полуденное солнце любопытно глазело в окна, мягкой лапой трогало вазы на каминной полке и хрустальные фигурки, и по отполированным доскам пола разбегались цветные блики переломленного света. Айвор, взгромоздившись на спинку кресла, подманивал пальцем то один блик, то другой, гладил по ярким крылышкам, как мотылька, и отпускал на волю. — Но моя прабабка по матери, пребывая уже в законном браке, подружилась с кем-то из дивного народа… В результате появился мой дед. В семейные хроники он вошёл как человек весёлого нрава, богатырского сложения и невероятной удачи. Удачу эту он передал своему сыну, а тот — мне, вместе с наказом непременно надевать каждый день что-нибудь зелёное и раз в год, в самую длинную ночь, относить к камню у высокого холма недалеко от отчего дома большой рыбный пирог. Как подобает хорошему сыну, я послушался наказа, и с тех пор меня во всём сопровождала удача. Ну, нраву я простого, много мне не надо, — заулыбался он снова. — Лишь бы в доме уют был, да жена любила, да дети были здоровы, да эль мой слыл по-прежнему лучшим во всём Дублине, да в паб мой заглядывали люди добрые и весёлые… Так вот с элем-то и приключилась беда.

— Стал портиться ни с того, ни сего? Прокис? Полопались бочки? — начал деловито перебирать Киллиан возможные неприятности. Такое действительно частенько происходило по вине волшебного народца — брауни. Если маленького помощника переставали почитать и подкармливать хлебом с молоком, то он превращался в большого проказника.

Но мистер Барри только покачал головой, помрачнев:

— Хуже, — сказал он. — Эль просто исчез, а вместо него в бочках оказалась вода. Ума не приложу, как бы такое смог учудить человек… Так что вы уж помогите мне сыскать вора, а я вас награжу по совести, не только деньгами, но и лучшим своим элем.

Киллиан открыл было рот, чтоб уточнить размер гонорара, но быстро передумал. Если у мистера Барри и впрямь были предки среди «добрых соседей», то награда, пожалованная от сердца, точно оказалась бы полезней, чем оговоренная заранее.

— Хорошо, мы согласны. Айвор, как насчёт договора?

— Уже, — помахал фейри свернутым в трубочку листом бумаги. — Только подписать осталось.

Проглядывая свой экземпляр договора, Киллиан отметил, что Айвор тоже оставил размеры вознаграждения на усмотрение заказчика. Вид у компаньона при этом был исключительно довольный.

— Вот и чудесно, — прокряхтел мистер Барри, поставив на нужной строке мудрёный росчерк. — А теперь, если вы не возражаете, приступим к работе. Не желаете ли взглянуть на мои погреба?

Киллиан, конечно, желал.

В этот раз Айвор остался дома, ссылаясь на то, что работёнка пустяковая, мол, и ребёнок справится. Затуманенный взор, впрочем, говорил о том, что у компаньона просто большие планы на вечер, и менять их на бдение у бочек с элем он не собирается.

— У меня хороший старый паб, — рассказывал мистер Барри по дороге. Его дом располагался не так уж далеко от Рыночной площади, всего в часе ходьбы. — Не слишком богатый, без всех этих новомодных салунов, даже без комнат под сдачу. Сказать по правде, мы сами живём там же, на втором этаже… Но зато полы в моём «Счастливчике» прочные и чисто выметенные, никаких опилок, как в лошадином стойле, а каждое новолуние к нам заглядывает кто-нибудь из бродячих певцов — верите ли, нет, но эта братия до сих пор живёт и здравствует. — Мистер Барри бросил на Киллиана хитрый взгляд. — Еда у нас простая — свиные рёбрышки, маринованные яйца, солёные крендельки да орешки, но всё готовит моя жена. Ну, и эль… эль — наша гордость.

— Счастлив за вас, — заверил его Киллиан. Упоминания эля и простоты, ставшие рефреном в многословной песне во славу семейства Барри, стояли уже поперёк горла. — Так вы говорите, что закуски готовит ваша уважаемая супруга? Значит, прислуги в доме нет?

— Почему нет? — удивился мистер Барри и даже остановился, сцепляя руки за спиной. Булавка в шейном платке кольнула глаза холодным отблеском в камне. — Есть. Две подавальщицы, они же и горничные, да мальчишка — ножи точит, уголь таскает, обувь чистит… Ну, когда и дров приходится наколоть.

— Значит, в доме проживаете вы, ваша супруга, две подавальщицы и мальчик для мелкой работы?

— Нет же, — скривился мистер Барри и продолжил путь, уже более скорым и сердитым шагом. Лицо раскраснелось, словно от выпивки. — Ещё у меня пять дочерей, младшей из которых девять, а старшие две уже замужем, да и к средней сватается достойный юноша, хоть ей лишь недавно минуло семнадцать. Я как раз выбираю, кому завещать в наследство паб. Был бы у меня сын или внук — вопрос бы сразу решился. Отдавать же своё детище в руки чужаку не хочется…

«Готов спорить, что у каждого из претендентов найдётся тысяча и одна причина, чтоб попытаться склонить чашу весов на свою сторону, — мрачно подумал Киллиан. — Но как это может быть связано с похищением эля?»

— Понятно, — в который раз повторил он и вздохнул. — Мистер Барри, кажется, мои расспросы вам неприятны, но это один из способов выйти на вора. Нужно составить круг подозреваемых, опросить свидетелей…

— Не надо никого опрашивать, — заявил мистер Барри, и в голосе у него проступило что-то металлическое, этакий неприятный отзвук. — Просто поймайте воришку. Уверен, что это кто-то из волшебного народа, человеку не под силу добыть эль из закрытой бочки и заменить его водой.

— Хм… Позвольте тогда уточнить, а почему вы уверены, что эль украден? — резонно поинтересовался Киллиан. Идти в ногу с мистером Барри становилось всё сложнее, дыхание начало сбиваться, хотя он вроде бы и не слишком спешил. — Может, эль просто превращают в воду?

Мистер Барри застыл как громом поражённый.

— Превращать чудесный эль в воду? Кому это может понадобиться, скажите на милость? Право, глупость. Не разочаровывайте меня, мистер Флаэрти. Рекомендации уважаемых людей — вот причина обращения к вам… Но у меня и своя голова на плечах есть. И если я увижу, что похвалы были изрядным преувеличением…

— Мистер Барри, что бы вы сказали пэру из Парламента, вздумай он поучить вас готовить эль?

— Что сказал? Разумеется, что, при всём уважении, я-то лучше разбираюсь в этом деле, — прокряхтел он, отводя взгляд. — А если ему мой эль не по нраву, так в округе пабов — и за месяц не обойдёшь, коли в каждом за вечер по кружечке пропускать. Пусть выбирает любой.

Киллиан выдержал длинную паузу, устремив на строптивого клиента немигающий взгляд, а потом мягко, тягуче, словно мёд разливая, проговорил:

— Мистер Барри, в Дублине столько констеблей, что если каждый из них зайдёт в ваш паб пропустить по кружечке, то запасы эля в один вечер истощатся. При всём уважении, я лучше разбираюсь в сыске, а потому просто позвольте мне делать мою работу, раз вы наняли меня, доверившись рекомендациям уважаемых людей… Или поищите констебля себе по вкусу.

— Э-э… Грхм, — кашлянул мистер Барри смущённо. — Ну-с, на преступника ведь рановато указывать? Прежде надо со всеми словечком перемолвиться, хе-хе… А хотите, как придём, я вас элем угощу? Чтоб разуменье было, вокруг чего суета?

— Не стоит, — вежливо отказался Киллиан. — На работе я предпочитаю воздерживаться от хмеля. Не поверите, был в моей практике случай, когда одна вдовушка повадилась угощать соседей вином на волчьей ягоде…

За потешной историей удалось скоротать дорогу, а заодно и развеять напряжение. Когда мистер Барри вновь заулыбался, Киллиан незаметно перевёл дух. Клиентов с норовом в «Тимьяне и Клевере» хватало, но обычно ими занимался Айвор. Одного недовольного взгляда фейри хватало, чтоб сбить спесь даже с аристократа.

«С другой стороны, начнёшь всех осаживать — никто потом тебя рекомендовать не станет, и прости-прощай, репутация, — мрачно размышлял Киллиан. — Правильно Айвор говорит — нужно блюсти баланс».

В ветвях каштана запутался ветер, и за шумом листьев Киллиану померещился тихий, шелестящий смех фейри.

«Наваждение, точно».

Мистер Барри сказал правду — «Счастливчик» был заведением старомодным, но аккуратным и ухоженным. Вместо черепицы крышу устилала солома, да не жиденько, как в бедных хижинах, но толстым — в полметра — плотным слоем. Из-за плавных изгибов чудилось, что крыша обнимает стены, словно птица крылами — родное гнездо. Струился серебристый дымок из пухлой, приземистой трубы. Кроме дома, во владениях семейства Барри имелся обширный двор и даже сад с маленьким прудом — редкость в столь оживлённом городском районе.

— Кхе-кхе, — кашлянул мистер Барри, заметив восхищённый взгляд Киллиана. — Этот паб даже не мой прадед — мой пра-пра-прадед строил, в те самые времена, когда о лицензии на торговлю элем никто и слыхом не слыхивал. Пойдёмте внутрь, мистер О’Флаэрти, я вас со своими домочадцами познакомлю. Только уговор — с Маргарет не любезничать, мала она ещё — с мужчинами знаться. Пусть сперва Эмили Ли замуж выйдет, вот тогда…

— Слово честного человека, — с лёгкой душой пообещал Киллиан, потому что никакого желания ухлёстывать за дочкой трактирщика у него не было. — Но всё же представьте меня этой самой Маргарет. У незамужних девиц глаз острый, может, она и заметила что-нибудь необычное.

— Я уже и дочек расспросил, и служанок, и жену, — уверил его мистер Барри. — Они о кражах — ни сном, ни духом. Но если удостовериться желаете…

И снова повисла многозначительная пауза. Киллиан вздохнул.

— Желаю.

Рассказывая о пабе, Фергюс Барри нисколько не преувеличил — внутри действительно оказалось весьма чисто и уютно, а отполированные дубовые доски пола так сверкали, как начищенный паркет не у всякого богатея в доме блестит. По стенам и над окнами болтались связки сухих трав, а над стойкой красовалась самая настоящая кабанья морда.

Народу в зале, впрочем, оказалось не так уж много. За дальним столом трое моряков азартно шлёпали засаленными картами, сквернословя, хохоча и шумно прихлёбывая из высоких кружек. На это действо недовольно косились двое среднего возраста мужчин в обычной городской одежде — тёмно-коричневые брюки, светлые рубашки да плотные клетчатые пиджаки невнятной расцветки. У стойки миловидная женщина с убранными под косынку волосами любезничала с высоким незнакомцем, одетым не по погоде — в длинный, тяжёлый тёмно-серый плащ и кепку-клинышек. Завидев мистера Барри, женщина ойкнула и, подобрав юбки, удрала в подсобное помещение, оставив мужчину наедине с кружкой и бараньими рёбрышками.

— Ну, сейчас-то ещё день, люди-то работают, а вот вечером здесь шумно бывает, — ответил мистер Барри на так и не высказанный вопрос. — Мы и открываемся обычно ближе к вечеру. Что скажете о моём «Счастливчике», мистер Флаэрти?

Киллиан немного подумал, прежде чем откликнуться, чувствуя, что от ответа будет зависеть многое.

— Тут всё… — Он набрал воздуху в лёгкие. — Добротно. Основательно. В таких местах особенно хорошо бывает осенью и зимой, когда погодка — дрянь, то ли снег с дождём, то ли дождь со снегом, и не поймёшь, что больше греет — грог или домашний уют… Мистер Барри, скажите, а «Счастливчик» — часом не тот кабан?

Старик удивлённо моргнул — и засмеялся, хлопая себя по бокам.

— Вот теперь верю, что вы сыщик, мистер О’Флаэрти. Вы первый, кто про Счастливчика догадался. Ему, почитай, уже почти триста лет. Был такой здоровенный кабан, всю деревню в страхе держал, а от охотников уходил, как заколдованный. Ну, мой-то пращур с ним справился, как видите.

— Значит, ваше почтенное семейство восходит к настоящему герою? — улыбнулся Киллиан.

— Кхе-кхе, — смущённо кашлянул Фергюс Барри. — Да в нашей-то Ирландии у каждого второго в предках непобедимый герой, а каждый третий вообще норовит хоть в мечте с народом из-под Холмов породниться. А вы-то, кстати, какого роду?

— Исключительно незнатного, — заверил его Киллиан. — Неволшебного, скучного рода, который если чем и смог прославиться, то трудолюбием.

«А также умением торговаться и делать деньги даже из воздуха», — об этом Киллиан благоразумно умолчал.

Ни к чему случайным знакомым знать, что в семье Флаэрти на каждое поколение приходилось не меньше пары авантюристов, готовых хоть пуститься в путешествие за море, хоть отправиться на поиски сокровищ фейри, хоть уехать, едва достигнув совершеннолетия, в столицу, не имея ни пенни за душой.

— Это даже хорошо, — довольно усмехнулся мистер Барри. — Из таких надёжных людей самые лучшие мужья получаются, хе-хе, вот таких я для своих дочек и хочу.

«Ничем не могу помочь», — огрызнулся про себя Киллиан, а вслух разразился подобающей случаю банальной речью, сдобренной изрядной долей благих пожеланий для самых, без сомнения, добронравных и очаровательных девиц во всей Ирландии.

Семью и прислугу Фергюс Барри собрал на втором этаже, в просторной гостиной, обставленной столь же добротно и основательно, сколь и безвкусно. Особенно сильное впечатление производили хищно оскалившиеся солнышки, вышитые по занавескам тёмно-зелёной нитью. Пока Киллиана представляли домочадцам, он незаметно осматривался, стараясь пока не оценивать обстановку, а просто запоминать детали.

— Ну-с, а теперь, мистер Флаэрти, счастлив наконец представить вам свою семью, — довольно потёр руки мистер Барри и похлопал по плечу тучную, высокую, но необыкновенно робкую женщину в чепце. — Это моя жена Грейс. Наша старшая дочка — Анна, то есть сейчас уже миссис О’Бойл. А вот и мистер О’Бойл, кхе-кхе, Джон, сынок, не хмурься — какой же из тебя хозяин паба получится с этакой мрачной физиономией? — засмеялся Фергюс. Анна и Джон были под стать друг другу — высокие, с мощными надбровными дугами и квадратными подбородками. Сперва казалось, что на лицах застыло угрюмое выражение, но если приглядеться, то становилось ясно, что застенчивостью Анна пошла в мать. — Вот эта красавица — моя любимица, Лизбет, а вон и её муженёк. Что, Сэм Конноли, верно, и сам себе не веришь — какое счастье отхватил? — Лизбет, белокурая и пухленькая, сделала книксен, опустив голову, как служанка, а долговязый Сэм заулыбался, хотя обращение Фергюса явно пришлось ему не по нраву. А это Эмили Ли, которая, надеюсь, скоро станет миссис Макбрайт… Солнышко моё, кстати, где Дермот?

— Отцу в конторе помогает, — спокойно ответила премиленькая сероглазая девушка. Волосы у неё были рыжие, руки — хоть натруженные, но ухоженные, никаких чёрных лунок под ногтями, как у Лизбет, или заусенцев, как у почтенной матери семейства. — Ты же сам сказал — пока Дермот сто фунтов не принесёт и на стол тебе не положит, не видать нам свадьбы как своих ушей.

— Мало ли, что я говорил… Не всё повторять-то нужно, — улыбаясь, пожурил её мистер Барри.

«Не при всех», — мысленно поправил его Киллиан, догадываясь, как обстоят дела на самом деле.

— Как скажете, папенька, — прикинулась дурочкой девица Эмили Ли и покорно опустила голову, подражая манерам сестёр.

Фергюс Барри, торопясь замять некрасивый момент, скороговоркой назвал остальных членов семьи. Маргарет оказалась девушкой из породы красавиц-простушек — буйные светлые кудряшки, губы точно лепестки роз, белые руки, не знавшие работы, и ясные-ясные голубые глаза, не омраченные тенью интеллекта. Девятилетняя Сьюзан и вовсе испугалась Киллиана и спряталась от него за спину Эмили Ли — и уже оттуда показала ему язык. Симпатичную служанку лет двадцати восьми, любезничавшую внизу с незнакомцем в плаще, звали Люсиндой, и она, судя по жарким взглядам, адресованным Киллиану, страстно хотела замуж. Младшая подавальщица, Джейн, прятала за низко надвинутым чепцом коричневое родимое пятно на лбу, а мальчишка, точивший ножи и чистивший обувь, был её родным братом и звался Рисом.

— Кхе-кхе… вот и всё, — подвёл итог долгому рассказу мистер Барри. — Точней, вот и все. Бывает у нас ещё Дермот Макбрайт, ну да он ближе к вечеру подойдёт. А теперь, мистер Флаэрти, не желаете ли отведать моего эля?

Киллиан с трудом удержался от того, чтоб не рассмеяться.

«Так настойчиво меня уже давненько не угощали. С тех самых пор, как Айвор подкинул дело о приворотном зелье».

— Нет, мистер Барри. Премного благодарен, но всё же откажусь. На работе я никогда…

— Да-да, ни капли в рот, — грустно заметил Фергюс и машинально погладил себя по животу, то ли мечтая об эле, то ли проголодавшись. — А на подвал, где бочки стоят, не взглянете?

— А вот это — обязательно, — заверил его Киллиан.

Эмили Ли фыркнула и, взяв за руку Сьюзи, вышла из комнаты.

Маргарет и Люсинда, каждая на свой манер, соревновались в томности и многозначительности взглядов, Анна угрюмо сопела, и ей вторил Джон, Лизбет с Сэмом явно не терпелось обсудить гостя, а миссис Барри — сбежать на кухню, под защиту кастрюль и копчёных свиных рёбрышек. Киллиан вздохнул и твёрдо добавил:

— Прямо сейчас.

Дом оказался гораздо больше, чем выглядел со стороны.

Второй этаж Киллиан толком и не разглядел — мистер Барри сразу повёл гостя вниз. Там, в подвале, располагалась кухня, при ней — кладовые для окороков, фазанов, колбас и прочих мясных заготовок. Там же была комнатка для служанок с двумя лежанками и обшарпанным ларём для одежды.

В противоположной стороне от кухни находились, собственно, подвалы для вина и эля.

— Значит, войти сюда можно только через кухню?

— Совершенно верно, мистер Флаэрти, — раздосадованно подтвердил Фергюс, стоя на ступенях. — Через кухню, мимо кладовой — прямо сюда. Знаете, я сам сперва на домашних грешил, — сознался он тихо. — Несколько ночей ставил дозорных. Сперва Рис сторожил, за три пенни в ночь — никого не поймал. Ну, я подумал: «Что взять с мальчишки? Небось, уснул». И попросил о помощи сперва Джона, потом Сэма… Несколько ночей они вдвоём сторожили, но всё одно — в урочный час засыпали, как околдованные, а эль в одном из бочонков превращался в воду. Я уж наловчился это определять — перед обворованным бочонком всегда или лужа, или следы мокрые… Наконец, пришлось доверить охрану самому надёжному человеку.

— Кому же это? — полюбопытствовал Киллиан.

— Мне, — серьёзно ответил мистер Барри. — Да только без толку. Я и сам не заметил, как уснул, а проснулся уже утром, да с таким похмельем, что и врагу не пожелаешь. Словно выпил пинты три самого мерзкого эля в Дублине! И что же это, если не колдовство фейри?

«Пьянство?» — чуть не оговорился Киллиан, но успел вовремя прикусить язык.

— Да, похоже на колдовство, — нехотя согласился он. — И как, сегодня тоже посадите на пороге сторожей?

— Разумеется. А почему это вы спрашиваете, мистер Флаэрти? — подозрительно осведомился Фергюс. — Разве вы не будете стеречь эль вместе с ними?

Киллиан набрал в грудь воздуху, чтобы решительно отказаться от этого бесполезного занятия, но потом представил возвращение Айвора с очередного удавшегося свидания. Пробуждение в пять утра в запахе дорого вина и ночных цветов; рассказ, красочно описывающий всё — от первого поцелуя и вздоха до пикантных финальных подробностей; ожившее одеяло, туго связывающее хозяина по рукам и ногам, чтоб не смел трусливо убегать; разгневанная Нив, проснувшаяся не вовремя из-за ругани и барахтаний этажом ниже…

— Э-э… Я так и собирался поступить, конечно, — обречённо выдохнул Киллиан. — Полагаю, возвращаться домой ради ужина мне смысла нет?

— Я прикажу Люси поставить ещё один прибор на стол! — обрадовался мистер Барри и с энтузиазмом потряс руку собеседника. — Спасибо, спасибо мистер Флаэрти! Может, всё-таки эля?

— Нет, — стойко ответил Киллиан. В его личном списке эль по раздражающему эффекту подобрался опасно близко к компаньону. — Так как, говорите, тут запираются двери?

До ужина он успел осмотреть подвал и даже частично простучать стены на предмет тайных ходов. Кое-где звук был странный, но мистер Барри пояснил, что никаких ходов там нет, а есть несколько пустот, в которых «на удачу» замурованы бочонки с элем и виски — три-четыре общим счётом. Двери запирались крепко, ключ имелся в единственном экземпляре и принадлежал самому хозяину паба, а сам подвал не оставляли без присмотра даже днём — на кухне постоянно вертелся кто-то из сестёр или их женихов.

— А воду эль превращается всегда именно ночью? — дотошно уточнил Киллиан.

— Только ночью, — клятвенно заверил его мистер Барри. — Днём — никогда.

Служанки ужинали отдельно, в своей комнатке, уже после того, как домывали посуду. Выбрав минутку, Киллиан наведался к ним и расспросил немного. Джейн больше отмалчивалась, а вот Люси охотно поведала всё, что знала:

— Ну, в доме этом, значит, я с малолетства работаю, вот. Ещё старого хозяина застала, на один год, правда, но он ой какой щедрый был! На Рождество всем подавальщицам не только по новому платью дарил, но и башмачки, и ленты, и обязательно те ленты были зелёные. А ещё он нам наказывал строго-настрого, чтоб на ночь мы на кухне у очага оставляли в миске молока с хлебом, бренди с пирогом — чего не жалко и чего посвежей, так-то. Ну, мы слушались. А мистер Барри, новый который, сперва тоже нас платьями дарил, потом только чепцами да лентами, а теперь чепцы нам жена дарит, а он хорошо если одну-единственную ленту пожалует… И зелёное носит только сам, нам не даёт, правда, и платит больше, жаловаться не на что, — быстро поправилась она, оглянувшись на молчаливую Джейн. Та, впрочем, не спешила бежать и наговаривать на подругу хозяину — наоборот, кивала, соглашаясь без слов. — Ну, а миску с бренди и куском пирога мы всякий раз на ночь ставим, и к утру она пустая бывает.

«Значит, брауни или иной дух здесь действительно обитает, — подытожил про себя Киллиан. — Но зла на семейство Барри он держать не должен — его хорошо кормят и уважают».

А сторожить в эту ночь выпало Сэму и Дермоту.

Сэм сразу же завязал беседу. Вся суть его речи сводилась к тому, как он здорово будет управлять пабом, когда «старик Барри» передаст ему дело.

— Прислуге я жалованье увеличу, ей-ей, — заверял он Киллиана. Рядом вертелась Люси — она как раз принесла «ночную трапезу», хлеб с сыром, и разлила по высоким пивным кружкам морс. — И снова начну платья дарить под Рождество. Лизбет моя того же мнения, да! Она хочет, чтоб дома у нас слуги жили, как у мэра… Да и нам самим пора бы одёжу прикупить побогаче. И экипаж заказать, денег-то хватает! — подмигнул он Киллиану. — К старику они в руки так и сыплются, так и сыплются!

— Погодил бы пока чужие деньги делить, — осадил его Дермот. Он был чем-то похож на Эмили Ли — такой же сероглазый, острый на язык и неласковый.

Сэм ощерился:

— А ты бы что сделал, Дерри?

— А я бы передал паб Джону, потому что никто лучше него с этим делом не справился бы, а сам устроился бы по рекомендации в помощники адвоката, — отрезал Дерри, откидывая со лба прядь льняно-светлых волос. — Моя Эмили Ли женой трактирщика не будет. А ещё я ей книгу куплю. Или две, или сколько попросит.

Фьють! — насмешливо присвистнул Сэм. — Ты сперва деньжат-то на откуп накопи, а потом обещай. Эй, Флаэрти, а ты чего сидишь, не пьёшь — не ешь? Морс-то хороший.

— Так ведь ужин недавно был, — отмахнулся Киллиан.

— Этот морс моя Лизбет варила! Ну-ка, попробуй, — пихнул ему Сэм кружку в руки.

Киллиан спорить не стал, благо напиток был вкусный. От двери подвала тянуло холодком. Несколько раз слышалось хихиканье и шарканье, будто бы ходил внутри старик, но Дерри объяснил, что это сквозняки. В первые дни дежурства он тоже разволновался, разбудил мистера Барри и заставил его открыть подвал, но внутри никого не оказалось.

…Момент, когда навалился тяжёлый, неодолимый сон, Киллиан пропустил.

Голова поутру трещала нестерпимо.

— Ну, как, увидали чего-нибудь, мистер Флаэрти? — полюбопытствовал утром Фергюс Барри. Во взгляде его Киллиану почудилось злорадство.

Маргарет любопытно вытаращилась голубыми глазищами. Вредина Сьюзи показала язык, и Киллиан едва удержался от того, чтоб не повторить за нею. Эмили Ли вздохнула и осторожно коснулась руки страдальчески сморщившегося жениха.

— Увидал, — не моргнув глазом, соврал он. — И, с вашего позволения, отлучусь до вечера в агентство, дабы проконсультироваться у компаньона. Он, э-э, более сведущ в делах фейри.

«И похмелье снимает замечательно».

— Ступайте, — благодушно разрешил мистер Барри. К вечеру говорите, вернётесь?

— Непременно, — пообещал Киллиан. — Бочку с водой не убирайте, я хочу её осмотреть. А сейчас вынужден откланяться. В силу, гм, обстоятельств непреодолимой силы.

До агентства он добирался перебежками, от тени к тени. Яркое майское солнце причиняло немыслимые страдания, а при мысли о завтраке к горлу подкатывала тошнота.

Айвор смеялся, как сумасшедший.

— Ну тебя и угораздило, любезный мой друг! Подними-ка голову, посмотри на меня… моргни… дыхни… Да ты, судя по всему, успел вылакать не меньше двух бутылок скверного виски. И когда это?

— Если б я знал, — мрачно откликнулся Киллиан, стоически снося издевательства фейри. — Я пил только морс.

— Вот сегодня не пей, — посоветовал Айвор и улыбнулся. — Говорю же, в глаза мне смотри, горемыка, только внимательно… ближе… ближе… Вот так!

Киллиан послушно придвинулся, неотрывно глядя в чёрные зрачки, как в бездонный омут, ещё и ещё… пока не столкнулся носом с Айвором, выругался, отпрянул и свалился со стула. Фейри обидно рассмеялся, потрепал Киллиана по голове и спросил:

— Так получше?

— Да, — с некоторым удивлением ответил он, сам себе не веря. — Как ты это делаешь? Всегда по-разному…

— Всегда одинаково, — ухмыльнулся Айвор. — Это отвлекаю тебя я по-разному. Кстати, Нив уже проснулась. Как насчёт завтрака? И я ещё не рассказал тебе, как прошло свидание с Кларисс. Ах, Кларисс, сама утончённость и нежность, и, хотя она и девица, но оказалась такая страстная…

Киллиан зажмурился. Похмелье теперь не казалось ему такой уж страшной альтернативой.

Экзекуцию прервала Нив, отвесив Айвору варварскую затрещину. Фейри понятливо умолк и хранил загадочно-счастливое молчание до вечера. И, лишь когда Киллиан уходил, расщедрился на совет:

— Присмотрись к людям хорошенько. Когда кто-то так настойчиво сваливает вину на волшебный народ — виноват смертный. Да и украсть что-то из дома, где брауни сыт и задобрен, может только кто-то из хозяев, родная кровь. Даже слугам он отомстит.

— Я учту, — пообещал Киллиан.

На сей раз паб был полон.

Мистер Барри сам разливал эль и шутил с завсегдатаями, а потому сразу махнул Киллиану рукой, приказав подниматься наверх. В гостиной ждали Джон и Анна с ключом от подвала. Бочку, как и было уговорено, никто не трогал. Киллиан осмотрел её, уделив особое внимание дну и крышке, но ничего не нашёл. Только одно показалось подозрительным — нитка, торчавшая аккурат из стыка между досками.

— Это что такое?

— Это? — Анна намотала мокрую нитку на палец, понюхала и пожала плечами: — Наверно, зацепился кто-то рукавом. Но у нас, почитай, что служанки, что мы в одном и том же ходим, так что от чьего рукава — так и не скажу.

— Хм… подумаю на досуге, — резюмировал Киллиан и спрятал нитку в карман, решив потом показать её Айвору. — Анна, скажите, а кто-нибудь мог изготовить дубликат ключа от подвала?

— Да кто хошь мог, — простодушно ответила она. — Дело-то недорогое, а до того, как воровать-то начали, папенька не очень за ключом и смотрел. Бывало, мог на целый день оставить в гостиной на столе.

— Понятно. Кстати, миссис О’Бойл, а что б вы сделали, если б стали хозяйкой паба?

— Я-то бы не стала, где женщине в одиночку с пабом управиться, — улыбнулась она. — С мужем вдвоём — другое дело. Джон бы элем торговал, как мой отец, дед и прадед делали. Чего ещё-то желать?

Киллиан улыбнулся в ответ:

— Ну, что ж, пожелаю вам удачи. Кстати, мне ведь сегодня сторожить в компании Джона?

— Да, — мрачно ответил за неё муж. — Ну и повинность… Каждый раз идёшь, как на плаху. Скорей бы уж этого вора поймали бы. Я в жизни ничего крепче чаю не попробую.

За ужином история повторилась. Киллиан на всякий случай плотно перекусил, чтоб потом рука не потянулась к кружке или ломтю хлеба и попросил принести воды.

— Простой воды? — удивился мистер Барри. — Не эля, не морса… Хотите, чаю сделаем? Мы, конечно, не шикуем, но ради гостя…

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Киллиан. — Это, м-м, гейс, чтоб поймать вора. Зарок такой. Не пить ничего, кроме воды.

— Ну, будет вам вода, — развёл руками Фергюс Барри.

Кувшин с питьём Киллиану поднесла Маргарет, преданно глядя бессмысленно-ясными глазами. Эмили Ли посматривала насмешливо, уловимо напоминая этим Айвора.

«Вода как вода, — решил Киллиан, принюхавшись. — В конце концов, не помирать же от жажды. Жаркое было изрядно пересолено».

Перед тем, как расположиться на ступенях на ночь, он наведался на кухню, к очагу, и подложил в миску у очага к ломтю свежего хлеба маленький пирожок, испечённый утром Нив.

— Не враг я сему дому, но друг, — прошептал Киллиан на четыре угла и только потом присоединился к Джону.

Они разговаривали, чтоб скоротать время — больше о том, как прошла свадьба с Анной и что было на столах. А потом вдруг Джон прямо на половине фразы умолк, улыбнулся глупо, что-то забормотал и потихоньку сполз, сворачиваясь калачиком на полу. Киллиан дёрнулся помочь, но тут в голове у него помутилось, стены заплясали перед глазами… и накатила тёплая, пьяная истома.

«Колдовство».

Он чувствовал, как сквозь забытьё пытается до него достучаться кто-то — уродливый толстенький старичок в одежде из разноцветных лоскутов. Он тянул Киллиана за рукав и пищал что-то, а красивый женский голос напевал:

Как по ниточке, да по беленькой

Эль течёт, словно яркий мёд,

А по ниточке, да по синенькой

Холодная водица катится…

Киллиан не мог и веки толком разомкнуть, не то, что пошевелиться, и вскоре снова провалился в сон.

А утром всё было так же, как и вчера — похмелье, тягостное объяснение с мистером Барри, беспощадное майское солнце — и хохочущий Айвор.

— И как, рассказал нанимателю про колдунью-певицу? — поинтересовался он, хорошенько окатив компаньона холодной водой. Киллиан, излеченный от похмелья, но мокрый до нитки, продрогший и злой, мысленно начинял приготовленный Нив пирог отборной рябиной.

— Нет.

— Почему? — заинтересованно сощурился фейри. В растрёпанных волосах его застряли клочки сухой травы и почему-то яблоневые лепестки, хотя сады отцвели уже давно. — Думаешь, та колдунья — красотка, и в благодарность за молчание она одарит тебя поцелуем?

— Тьфу на тебя, — от души высказался Киллиан и отвернулся, направившись к дому. — Нет, не думаю. Но, во-первых, мистер Барри мне не особенно нравится, а во-вторых, я что-то чувствую.

— Хорошие предчувствия, плохие? — Айвор забежал вперёд, чтобы видеть выражение лица компаньона. — Не поделишься?

— А ты поделишься секретом, как остаться сторожить подвал, но не опьянеть?

— Не пить, — мгновенно посерьёзнел Айвор. — И не есть ничего. Самый верный способ. На тебя не порчу навели, тебя опоили — уж это я точно могу сказать.

— Да, по ощущениям на колдовство это не похоже, — согласился Киллиан и чихнул. Мокрая ткань неприятно липла к телу. — Подожди, я скоро вернусь, тогда и договорим.

Мысленно извинившись перед Нив за мокрые следы на полу, Киллиан, перескакивая через ступеньки, взбежал по лестнице и закрылся в своей комнате, а затем скинул мокрый пиджак, брюки и полез в комод за сухой сменой одежды. Айвор прошёл сквозь запертую дверь, словно не заметив её, и уселся на подоконнике, с любопытством наблюдая за компаньоном.

— Ты что-то уронил, — сообщил он доброжелательно, когда Киллиан, кое-как растёршись покрывалом, влез в чистую рубашку.

— Да? — удивился Киллиан и торопливо одёрнул подол. На полу, рядом с мокрыми брюками, лежала маленькая, с мизинец, тисовая веточка-рогатка на простой суровой нитке. — А, действительно… Спасибо.

— Не снимай оберег, — тихо попросил Айвор и, отвернувшись к окну, продолжил с натужной весёлостью: — Так что с твоими предчувствиями? Чуешь свою судьбу среди девиц Барри?

— По большей части они уже не девицы, а жёны, — фыркнул Киллиан, заправляя амулет под рубашку. — Или невесты. Или ещё дети. Нет, я просто чувствую, что с этим мистером Барри что-то не так. Он мне не нравится.

— Мы своё возьмём, не переживай, — повернувшись, подмигнул заговорщически Айвор. — А что до твоего опьянения… Есть у меня идейка. Но без помощи Нив не обойдёмся. Уговоришь нашу красавицу принять облик келпи?

— Попробую, — вздохнул Киллиан.

Нив, раздосадованная после внеурочной уборки, сперва и слышать не хотела ни о каких превращениях. Но потом, выслушав рассказ о чудесах в доме Барри, смягчилась.

— Похмелье, — изрекла она задумчиво, — штука жестокая. Помнится, братья рассказывали, как раз батяня мой уволок в реку проезжего рыцаря в полном доспехе. Как деревенские потом ту жестянку со дна доставали — ой, со смеху околеешь! А им, видать, не до смеху было. Сперва взяли они кнуты — и ну по реке лупить! А батяня мой знай себе в омуте сидит и ржёт, что твой конь. Ну, тогда поняли мужики, что так его не пронять, и загоревали. А одна умная баба возьми да и присоветуй кой-чего дельное… Словом, скинулись они, кто сколько смог, и купили целый бочонок крепкого-крепкого виски, а потом ка-ак вылили его в омут! Батяня-то сперва тоже поржал, весело ему было, а наутро такое похмелье навалилось — хоть на берег сигай да под топор голову складывай. А деревенские дети ещё по бережку ходят да стучат, кто во что горазд — по вёдрам железным, по мискам жестяным. Пришлось от них откупаться — как девки пошли рубахи полоскать, он им полную горсть жемчуга по карманам рассовал. Так-то… Ну, не о том речь, — мотнула Нив головой. — Пойдём во двор, Киллиан, там я и перекинусь. Будет тебе средство от пьянства.

В густой тени яблонь она обернулась здоровенной чёрной лошадью с пылающими глазищами и бычьими рогами. Айвор залез на дерево, свесился, зацепившись ногами за ветку, и долго-долго искал что-то на холке у Нив, а когда нашёл — дёрнул и, как белка, взлетел на самую вершину яблони. Нив взвизгнула так, что стёкла в доме задрожали, раз-другой попыталась тяпнуть Айвора за пятку, но потом успокоилась и перекинулась обратно в сребровласую девицу.

— Вот, — довольно произнёс фейри, спрыгнув с дерева, и протянул Киллиану маленький жёсткий белый волосок. — Самое верное средство от опьянения. Перед тем, как пить и есть что-то, положишь это под язык. Но смотри не проглоти случайно! — Айвор подмигнул. — А там хоть три пинты виски выпей, ничего с тобой не будет. Ну лопнешь от жадности разве что.

Киллиан понюхал волосок и потёр его пальцами; он пах речной водой, впрочем, как и сама Нив, а на ощупь был шершавым, как пшеничная ость.

— А если я его случайно проглочу? Или выплюну?

— Тогда колдовство не подействует, — развёл руками Айвор. — Постарайся не упустить воровку сегодня. А иначе, друг мой милый, пострадает уже моя репутация. Без репутации нынче никуда — ни в свет выйти, ни девицу на свидание пригласить.

— Я учту, — пообещал Киллиан, размышляя, как бы испортить компаньону репутацию, но самому при этом не пострадать.

И так, и сяк выходило, что наоборот пострадают все, кроме Айвора.

В паб мистера Барри Киллиан заявился под самый конец ужина.

— Ну, что, уж сегодня-то вы раскроете это дело, мистер Флаэрти? — ворчливо поинтересовался Фергюс. — А то время-то и идёт, а подвижек нет. Или вам наше жаркое по вкусу пришлось?

Киллиан с сомнением оглядел блюдо, на котором картошки и моркови было куда больше, чем мяса, и вежливо улыбнулся:

— Жаркое, бесспорно, великолепно, но даже оно не стоит того, чтобы затягивать дело. Обещаю в скорейшем времени решить вашу проблему, мистер Барри. Однако и вы пообещайте мне, что в точности выполните мои рекомендации, которые я этой ночью окончательно определю. Иначе через некоторое время кражи начнутся вновь. С фейри шутить не стоит, — мрачно закончил он, состроив трагическую мину.

Это был чистой воды блеф, но Фергюс Барри разволновался необыкновенно. Тяжело дыша, он ослабил узел платка и прокрутил булавку с лунным камнем. Эмили Ли, усмехнулась и отвела взгляд, а Лизбет напротив навострила уши. Прочие молчали, уткнувшись в свои тарелки, и выжидали.

— Так здесь всё же замешано колдовство? Я не ошибся? — Фергюс обтёр салфеткой лоб и нахмурился.

— А вы сомневались в этом? — выгнул брови Киллиан.

Мистер Барри, кашлянув, быстро взглянул на Дермота Макбрайта, сидевшего за тем же столом — правда, не подле Эмили Ли, а у двери, дальше даже, чем маленькая Сьюзан. Лизбет хихикнула и, толкнув долговязого муженька в бок, что-то зашептала. Киллиан разобрал только «…в то же время» и «зря надеется», а потом Фергюс Барри заговорил, отметая все сомнения:

— Нет, разумеется, нет. Я просто думал, может, мы оставили на холме в этом году слишком маленький пирог? Или дело в том, что у меня нет сыновей? Кхе-кхе, — смущённо потупился он. — Ладно, мистер Флаэрти, завтра так завтра, но если я снова лишусь сегодня бочки эля — пеняйте на себя, оплатите мне полную стоимость.

Киллиан не сказал ни да, ни нет, но хозяин дома принял молчание за согласие и, кажется, этим полностью удовлетворился.

Вечер прошёл так же, как и предыдущие два. Сторожить на сей раз выпало Сэму. Морс и хлеб с сыром ему поднесла сама Лизбет. Пока супруги ворковали, Киллиан незаметно подложил под язык волосок.

— А что же вы ничего не пьёте, мистер сыщик? — обиженно распахнула глаза Лизбет, заметив, что кружка гостя до сих пор полна. — Вам моя стряпня не по вкусу? Воды принести? У вас же этот, как его, гейс?

— О, нет, что вы, миссис Конноли, вы прекрасно готовите, — поспешил заверить её Киллиан и пригубить морс. — Очень вкусно. Вас научила этому рецепту матушка?

Лизбет к неудовольствию мужа полыцённо зарделась.

— Ой, что вы… Я сама, всё сама, — протянула она. Киллиан поморщился — от такой явной, слащавой лжи у него зубы свело. — От рожденья тяга у меня к этому делу, значит, к готовке — видать, на роду написано пабом владеть. Правда, Сэм, милый?

— Конечно! — жарко поддержал её супруг. Глаза у него заблестели — то ли от жадности, то ли от любви, Киллиан вечно путал эти чувства у молодожёнов. — А я тебе — лучший помощник, верно?

— А то! — согласилась Лизбет.

Поворковав ещё немного, она убежала — готовиться ко сну. А Киллиан, осушив кружку до дна, начал ждать, прикрыв глаза, и следить за Сэмом.

Большой дом засыпал постепенно.

Умолкли последние крикливые пьянчуги, свернувшие за угол улицы. Затих и успокоился Фергюс Барри, долго расхаживавший из угла в угол комнаты на втором этаже, бормоча под нос угрозы. Отыграла простенькую мелодию старинная музыкальная шкатулка в комнате Сьюзен и Маргарет. Застенчивая и трудолюбивая Джейн закончила отмывать зал и, грохоча вёдрами, спустилась в клетушку под полом — ужинать и умываться под храп рано отошедшей ко сну Люси…

Наконец всё стихло.

Сэм начал клевать носом, выронив на пол недоеденный кусок сыра. Ровное прежде дыхание на мгновение прервалось — и сильно запахло бренди. Киллиан заглянул в свою кружку и ничуть не удивился, обнаружив, что остатки морса превратились в спиртное. Потом скрипнула входная дверь и послышались лёгкие шаги. Стараясь не выдать себя, Киллиан свернулся калачиком на полу — так, чтобы держать в поле зрения и вход в подвал, и ступени — и прикрыл глаза.

Шаги становились ближе, ближе и…

«Я так и знал. А ты был прав, Айвор. Колдунья в этом доме — настоящая красавица».

Киллиан терпеливо дождался, пока воровка откроет дверь и спустится в подвал, пока прошуршат тихо крошечные веретёнца с синей и белой нитками, пока звякнет гулко пустое ведро и не плеснёт вода в полном… И лишь когда полилась тихая, жутковатая песня, он поднялся и бесшумно скользнул к двери.

Как по ниточке, да по беленькой

Эль течёт, словно яркий мёд,

А по ниточке, да по синенькой

Холодная водица катится,

И как эль из бочки повытечет —

Так я скроюсь из дома отчего,

Коль не дал свободы — богатств не сули

Непослушной дочери…

— Эмили Ли, — подхватил песню Киллиан и сделал шаг через порог. — Здравствуй, красавица-колдунья.

Эмили отшатнулась — и опрокинула наполненное уже до середины ведро с элем.

— И не жалко хороший напиток переводить? — укорил её Киллиан, отступая от липкой лужи, чтобы не запачкать ботинки. — Впрочем, я не разделяю любви вашего отца к элю, мисс Барри.

Она потянула за нити, сматывая их на маленькие веретёнца, и сердито взглянула на Киллиана.

— Из-за этого эля меня замуж не отпускают, а Дерри заставляют работать в пабе.

— Значит, это вы унаследовали волшебный дар семьи Барри?

— Я, — упрямо вздёрнула Эмили Ли подбородок, не думая отнекиваться. — А ещё я имела глупость сообщить папеньке, что не собираюсь всю жизнь просиживать в пабе. И тогда он отказал нам с Дерри в благословении, пока мы не заплатим откуп. Сто фунтов! Люси в год получает двадцать, откуда мне столько взять? А Дерри, если ему приходится ещё и в пабе работать?

«Выиграть у богатых бездельников», — мрачно подумал Киллиан, вспоминая загулы компаньона.

— И тогда вы решили отомстить отцу, превратив его эль в простую воду?

Эмили Ли фыркнула.

— Сначала — да. Первые две бочки я просто вылила в помойную яму. А потом решила, что пусть уж отец сам себе этот дурной выкуп платит! Дермот договорился с одним трактирщиком в деревеньке с той стороны Дублина и возит ему на продажу наш эль. Конечно, много денег за него не выручишь. Но хоть какая-то помощь…

— Умно, — похвалил Киллиан. — А я сначала думал, что это миссис Конноли проказничает.

— Таких дур поискать надо, — спокойно ответила Эмили Ли, заводя руку за спину. Киллиан на всякий случай отступил ещё на полшага назад. — Заподозрила меня в колдовстве, но помогать не перестала. Наверное, хотела потом отцу рассказать, чтобы он выгнал меня из дома без благословения и без приданного, а Лизбет сделал наследницей. Да только отец совсем помешался на этом наследстве фейри — никому, кроме меня, паб отдавать не хочет.

— Прискорбное упорство, — вздохнул Киллиан, соглашаясь. — Кстати, ловкий трюк с морсом. И с водой.

— Чего уж сложного, — пожала плечами Эмили Ли. — Всего-то и надо, что над остатками в кувшине пошептать… Вы уж простите меня, мистер Флаэрти. Но если вы про Дерри расскажете, то не видать ему своей собственной адвокатской практики. Так что ниточке за ниточку цепляться, веретену вертеться, а Киллиану Флаэрти спать под землёй, да не пьяным сном — мёртвым!

Ноги у Киллиана тотчас сделались точно деревянными, а в горле резко пересохло. Тисовая веточка кольнула между рёбрами.

За спиной Эмили Ли прятала нож.

Но Киллиан даже испугаться толком не успел, не то что выход придумать.

— Нет-нет, красавица моя, вот это уже лишнее, — пропел знакомый голос, и острый нож, блеснув в свете фонаря, рыбкой нырнул в утоптанный до каменной твёрдости пол. — Давай-ка без крови обойдёмся. Зачем тебе, такой умнице, мараться убийством?

Айвор выступил из теней в углу — настоящий рыцарь-фейри, в зелёном плаще из блестящего атласа, в рубашке и брюках цвета самых густых июльских ночей, с поясом из золотых тисовых веточек — насмешливый, волшебный и лукавый. Колдовское онемение скатилось с Киллиана быстрее, чем вода с гусиных перьев.

— И давно ты там стоишь? — спросил он, откашлявшись.

— С самой первой ночи сторожу, — бесстыже подмигнул Айвор. — Не поверишь, променял на тебя прелестную Кларисс. Всё думал, когда ты догадаешься, кто на самом деле воровка. Забыл, как я тебя учил — если ищешь колдунью, ступай к самой умной девице, которую замуж не пускают? — и он рассмеялся.

— И что теперь со мной будет? — зло спросила Эмили Ли.

В глазах у неё блестели слёзы — то ли от ярости, то ли от обиды.

Айвор многозначительно улыбнулся и шагнул вперёд, прикасаясь к её плечу.

— А теперь, колдунья-красавица, мы с тобой… — Он склонился к уху Эмили Ли, опаляя кожу дыханием. Девушка испуганно вздрогнула, впервые за всё время, кажется, осознав, что связалась с фейри. — …заключим сделку за спиной у твоего непочтенного отца. Как ты на это смотришь?

Киллиан, усаживаясь на ступени, мрачно посоветовал:

— Соглашайся сразу. Слово джентльмена, как бы ты ни торговалась и о чём бы ни просила, этот всё равно сделает по-своему. Лучше уж сберечь силы.

— Не волнуйся, честь у тебя я не потребую, — успокоил Айвор Эмили. — Всё равно ты её уже подарила своему любовнику, Дерри. А хочу я часть того, что тебе отдаст слуга этого дома, перешедший к тебе по наследству от деда и прадеда, и его прадеда… Согласна?

— Какой слуга? — насторожилась Эмили Ли. Айвор легонько сдавил её плечо и сдул с лица прядь пшенично-золотистых волос:

— Соглашайся, Эмили Ли. Я два раза не предлагаю.

Девушка зажмурилась — и выдохнула:

— Хорошо. Сделка.

— Сделка, — сыто улыбнулся Айвор. — Что ж, а теперь взглянем на клуракана, который издавна обитает в этом подвале. Позор тебе, Киллиан — неужели ты принял его за брауни?

Киллиан вспомнил, как выглядел старичок, будивший его в памятную ночь — и выругался.

— Ну, конечно. Клуракан, а никакой не брауни — старичок, охраняющий эль, приводящий удачу в дом… И указывающий на спрятанные клады!

— Совершенно верно, — согласился Айвор и отступил от Эмили Ли. — Как думаешь, наберётся в кладе монет на сто фунтов?

Девушка кивнула, робко ковырнула мыском ноги рукоять ножа, почти целиком ушедшего в землю, прикоснулась пальцами к прохладным бокам тесно стоящих бочонков…

— А как позвать клуракана?

Улыбка Айвора стала шире.

— Я научу. Иди-как ко мне поближе…

Киллиан принюхался к запаху эля — и чихнул.

Волосок Нив выпал, и тотчас же навалилось пьяное беспамятство.

Утром семейство Барри имело удовольствие лицезреть на столе во время завтрака грязную, вонючую, перемотанную тряпицей бутылку. Светило майское, невыносимо яркое солнце, а с кухни доносились тошнотворно сильные запахи бекона, яичницы, поджаренной фасоли и свежего хлеба.

— Вот он, ваш вор, — уверенно заявил Киллиан, стараясь не морщиться от жесточайшего похмелья.

— И кто это? — неуверенно поинтересовался Фергюс Барри.

— Дух скупости, — туманно ответил Киллиан. Эмили Ли поперхнулась и уткнулась взглядом в скатерть. — Заводится иногда в старых домах, где хозяин перестаёт поступать по справедливости. И, хотя я заточил этого конкретного духа в бутылку, никто не даст гарантии, что другой проказник не появится вскоре… Если не соблюдать некоторые правила.

Бутылка, зачарованная Айвором, зловеще загудела и подпрыгнула. Девочки завизжали, миссис Барри лишилась чувств, Дерри оттеснил плечом возлюбленную, отгораживая её от зловещего предмета, а мистер Барри побледнел как полотно, стянул парик со взмокшей лысины и растерянно спросил:

— И что же мне сделать?

— Во-первых, вернуть традицию дарить служанкам подарки на Рождество, — начал перечислять Киллиан, загибая пальцы. — Во-вторых, завещать паб старшей дочери и её супругу, как и полагается по закону… — Тут в обморок хлопнулась уже Лизбет. — В-третьих, перестать разбавлять эль, надеясь, что посетители ничего не заметят после шестой кружки… — Фергюс Барри побагровел от возмущения, потом снова побледнел и наконец пошёл пятнами. — В-четвёртых, отпустить замуж Эмили Ли, потому что силой в доме удачу не удержишь. И, в-пятых, разумеется, выплатить мне гонорар.

Мистер Барри открыл рот, намереваясь решительно отказаться.

Бутылка зловеще засвистела.

Эмили Ли прикусила губу, чтобы не рассмеяться и всё не испортить.

Бутылка бочком, бочком начала перепрыгивать, подвигаясь ближе и ближе к мистеру Барри, пока тот, обливаясь потом, не сдался:

— Ну, хорошо! Сделаю, как вы говорите, мистер Флаэрти, но больше от меня заказов не ждите! И эля я вам на дорожку не налью!

— Вот за это — премного благодарен, — искренне ответил Киллиан.

Формальности заняли час, не более. Мистер Барри, пользуясь неточностью в договоре, пытался расплатиться то ношеной шубой, то мелкими медными монетами, пока наконец не сунул, раздосадованный, пять фунтов в мешочке и не выпроводил гостя за порог. Эмили Ли догнала Киллиана и вручила ему пузатую фляжку.

— Тут морс, — шепнула и, увидев выражение лица Киллиана, рассмеялась: — Настоящий. Он вкусный, правда. А вы правда на меня не в обиде?

— Да не за что обижаться, — хмыкнул Киллиан. — В первый раз меня, что ли, убить пытаются? Я бы сам себя в такой ситуации попытался убить, честное слово. К тому же Айвор забрал что-то ценное из той шкатулки, да? Монеты мы наверняка продадим, учитывая аппетиты Айвора, их на два-три месяца хватит… А что за медальон был?

— Я не разглядела толком, — призналась Эмили Ли. — Там на крышке, кажется, тисовая веточка была выгравирована, а замок не открывался. Ваш компаньон сказал, что это ему будет полезно… Ой, давайте, я вас до конца улицы провожу? Раз уж вышла.

— А Дерри не будет ревновать?

— Обязательно будет, — улыбнулась она. — В этом и смысл.

— Жена-колдунья — страшное дело, — пошутил Киллиан, щурясь от яркого солнца.

— Страшнее компаньона-фейри?

— В моём личном списке самых «страшных дел», мисс Барри, Айвор всегда на первом месте. О чём бы ни шла речь.

Эмили Ли снова рассмеялась, и ей вторил смех фейри.

Судя по интонациям, комплимент Айвор оценил, но на исцеление от похмелья именно сегодня Киллиану рассчитывать не стоило…