Измена. Разорванные узы

София Брайт (2025)

— Что тебе нужно? Мы же договорились, что ты будешь держаться в стороне от меня и Алисы, — шипел на кого-то муж. — Прости, Руслан. Я думала, что смогу жить вдали от близких, но переоценила свои силы, — раздался голос младшей сестры, от которой я не ожидала предательства. — Это был твой выбор. Сама говорила, что не сможешь смотреть им в глаза, когда они узнают кто отец твоего ребенка. — Нашего ребенка, Рус. Нашего, — ответила она, разбивая мне сердце. — И отвечать перед семьей мы будем вместе. Я думала, что за мужем, как за каменной стеной. Счастливый брак, прекрасный сын и восемь лет бесконечного счастья. Но все рушится в одночасье, когда я узнаю, что моя любимая младшая сестра родила ребенка от моего мужа. Супруг не хочет меня терять, но как можно простить настолько жестокое предательство?

Глава 7

— Иди в спальню, — тихо сказал Руслан, заглядывая в детскую.

Я вытянулась на кровати рядом с сыном и пыталась закрыть веки хотя бы на мгновение. Но сердце колотилось так сильно и в груди так пекло, что мне даже дышать было больно, не то что спать.

Мне будто раскрошили ребра, и осколки впивались в органы, заставляя кровоточить сердце и разрушая легкие.

— Я буду спать здесь, — произнесла так, чтобы не разбудить Арсения.

— Не дури. Завтра шею повернуть не сможешь, — продолжал изображать заботливость муж.

Стараясь втянуть как можно больше воздуха через нос, я проглотила вставший в горле ком.

— Просто уйди, — повернулась лицом к сыну, зарываясь носом в темную макушку и вдыхая глубже ни с чем не сравнимый запах собственного ребенка.

Я чувствовала, что Руслан смотрел на меня, дожидаясь, когда я наконец-то одумаюсь и вернусь в спальню… Чтобы что?

Боже! Какой же подонок!

Взять и уничтожить все, что между нами было! Пятнадцать лет выбросил на помойку! Да еще как феерично!

Я даже в самым бредовых снах не могла представить настолько вероломного предательства.

— Лис… — он будто хотел сказать что-то еще, но благоразумно вышел из комнаты, закрыв дверь.

И только после этого я позволила слезинке скатиться на подушку.

Тут же вытерла с лица влагу, не собираясь превращать постель сына в пруд из слез боли и печали. Мне все еще казалось сном происходящее.

Я не верила… Просто отказывалась верить, что все это правда. Что мой муж и младшая сестра вот так просто наплевали на меня, на мою любовь и на нашу семью в угоду своим низменным желаниям. И ведь самое противное, что оба нагло лгали мне в глаза. Годами.

Даже если Рус сказал правду и после новости о беременности сестры между ними ничего не было, то все равно ни у него, ни у нее нигде ничего не екало, когда я через всю страну летела навестить мелкую во время беременности и потом, после рождения их сына.

Твари…

Какие же твари…

Хотелось выть в голос, и только сын сдерживал меня от этого.

Я не знала, как мы теперь будем жить дальше. Не знала, что буду делать, если окажется, что мама была в курсе двойного предательства. Не знала, как смогу воспитывать сына совместно с Марковым.

Кто же мог подумать, что вся наша жизнь будет разрушена в один миг?

Так я и пролежала всю ночь, уткнувшись носом в волосы сына и прижимая его плотнее к себе, чтобы окончательно не сойти с ума.

Мне нужно было чувствовать, что у меня еще остался смысл жизни, остался рядом человек, который не предаст и всегда будет любить. И этого должно быть достаточно. Верно?

Тогда почему все нутро дрожало и не хотелось жить?

Да! Вот так малодушно я думала о том, чтобы уснуть и не проснуться. Возможно, поэтому сон и не шел, оберегая меня от собственных желаний.

Под утро я все же смогла задремать. Но сон был тяжелый, поверхностный и выматывающий. Мне было холодно. Сковало льдом до самых костей.

Я слышала шепот сына и мужа.

— Дай маме поспать. Пойдем приготовим ей завтрак, — говорил муж.

— Сырники? Так, как любит мама?

— Так, как любит мама.

И мне казалось, что все как и прежде. Поэтому я снова позволила сну утащить меня, до тех пор, пока не почувствовала прикосновения прохладных ладошек.

— Мама горячая, — сказал сын.

Следом моего лба коснулись длинные пальцы.

— Похоже, сегодня аквапарк отменяется, — прошептал муж. — Давай найдем градусник и приготовим маме морс.

Аквапарк? Отчего-то в сознание въелось это слово.

Я не помнила подобных планов. Откуда взялся аквапарк?

А потом лавиной на меня обрушились события минувшего дня и я распахнула глаза, в ужасе хватая ртом воздух, и заскулила, пряча лицо в подушку.

Острая боль пронзила меня, и я скрутилась калачиком, закусывая губы что есть мочи, лишь бы перебить это невыносимое ощущение. Кричала в подушку, желая, отмотать время вспять и сделать что-нибудь, чтобы это никогда не случилось.

— Алиса… — услышала испуганный голос мужа. — Алиса, давай измерим температуру, у тебя жар.

— Уйди-и-и-и, — слышать его оказалось невыносимо, но еще хуже — видеть.

— Солнце, пожалуйста, дай я поставлю тебе градусник.

— Майе ставь. А меня не тронь, — с трудом села на кровати к нему спиной.

Хотелось плакать, но, как назло, из глаз не выбежало ни единой слезинки, и вообще казалось, что в глаза напихали песка. Голова ощущалась чугунной, вдыхаемый воздух — раскаленным.

— Не дури.

— Мам! А мы тебе морсик приготовили, — вошел следом в комнату сын.

— Ты мой заботливый, — обернулась я, улыбаясь Арсению.

Чувствовала на себе тяжелый взгляд мужа, но даже не смотрела в его сторону.

— Сын, дай маме градусник, — сказал муж, передав ребенку термометр.

— Мам, держи, — протянул мне его Арсений, и я без раздумий приняла, поставив под мышку. — И морс, — подал бокал сын.

— Спасибо, мой хороший, — улыбнулась, сделав несколько глотков, и поставила на тумбу. Откинулась на подушку и прикрыла глаза, чувствуя, как уплываю в сон.

— Сорок, — вздрогнула, услышав голос Руслана. — Похоже, что Арсений отправляется к бабушке, — говорил он со мной, а я не могла даже поднять веки.

— Только не к моей маме, — стало страшно, что сын окажется в окружении предателей.

— Но, мама! Там же Ярик! — возмутился Сеня.

— Если я заразная, то ты его заразишь, — я нашла единственный ответ, похожий на правду.

— Решено! Я звоню бабушке Тамаре и деду Сергею, и они приедут за тобой.

— Мне точно нельзя к бабе Инне?

— Точно, сынок.

Сквозь дрему слышала стук дверей, приглушенные голоса, но так и проспала в детской. Время от времени мне к губам подносили холодный стакан с морсом, приподнимая голову. Я пила и дальше падала на подушку.

Лишь когда одежда прилипла к телу, я поняла, что пик миновал. Ощутила, что в состоянии ходить. Поднялась на ноги, чтобы сходить в ванную, и услышала голос мужа.

— Нет, — сухо говорил он. — Нет. И не завтра тоже. Пока я не объяснюсь с женой, об этом не может быть и речи. Нет, приезжать не нужно. Ты достаточно сделала, чтобы разрушить мой брак, — повисла пауза. — Прекрати рыдать. На меня это больше не действует. Я не приеду. Не звони больше.

Я не успела скрыться в ванной, как услышала шаги, и в следующее мгновение муж появился в коридоре.

— Солнце? — в удивлении распахнулись его глаза. — Тебе что-то нужно?

— Только чтобы ты исчез из моей жизни, — зашла в ванную.

Включила воду, посмотрев на свое отражение в зеркале, и усмехнулась тому, как чудовищно выглядела.

Какой парадокс. Дома страшная больная жена, а он сидит у моей постели, когда где-то там молодая, красивая и ко всему готовая юная нимфа, но он к ней не торопится. Тем не менее это ничего не меняет.

Я умылась прохладной водой и вернулась в спальню. Легла на кровать, когда услышала звонок в дверь.

Топот ног, тихое ругательство Руслана.

— Здравствуйте, Инна Андреевна, — раздался его голос, а следом звук, похожий на пощечину.

— Не прощу! — выпалила она. — Где моя дочь?

— В детской.

Через несколько мгновений дверь в комнату распахнулась.

— Доченька моя! Я все узнала, — села мама рядом с кроватью. — Какой ужас! — потянулась она ко мне.

— Ох, мама! — приподнялась я и, упав ей на плечо, заплакала.