Любовь и другие мысленные эксперименты

Софи Уорд, 2020

«Любовь и другие мысленные эксперименты» – экспериментальный роман Софи Уорд, в 2020 году попавший в лонг-лист Букеровской премии. Рейчел и Элиза живут совершенно обычной жизнью. Не всегда находят общий язык с родителями, сталкиваются с проблемами на работе, планируют завести ребенка. Но что-то раз и навсегда меняется в их отношениях. В ту ночь, когда в глаз Рейчел заползает муравей/В ночь, когда они обнаруживают, что за кроватью поселилась колония муравьев. Рассказанная в главах, искусно сплетенных друг с другом, эта история – настоящее исследование любви, личности и реальности. И то, что начинается как красочные виньетки семейной жизни, оборачивается настоящим философским экспериментом. «Головокружительный танец идей». – Софи Кинселла «Трогательно, ярко и чувственно». – THE GUARDIAN

1

Муравей

Пари Паскаля

Блез Паскаль, математик, живший в XVII веке, считал, что, поскольку разумом понять, существует Бог или нет, невозможно, всем нам следует раз и навсегда решить этот вопрос для себя, в определенном смысле заключив пари. Посвящая себя Богу, вы ставите на кон свою конечную земную жизнь, в случае выигрыша же получаете бесконечную жизнь в бесконечном блаженстве. Выбирая не верить в Бога, вы рискуете в случае проигрыша обречь себя после смерти на вечные муки. Таким образом, получается, что верить в Бога — разумнее, так как возможный выигрыш в данном случае значительно больше возможного проигрыша.

…но здесь ваш выигрыш — бесконечная жизнь в бесконечном блаженстве, у вас один счастливый шанс против конечного числа несчастливых, и ставка ваша тоже вещь конечная.

Блез Паскаль. Мысли.

— Ну вот, теперь муравьи и сюда приползли. — Рейчел смахнула крошечное существо и перевернула подушку.

Элиза подняла глаза от книги.

— Муравьи. Из гостиной. Притащились за нами сюда, — объяснила Рейчел.

— Уверена?

— Сама только что одного видела.

— Нет, ты уверена, что это муравей? Они такие маленькие, и как только ты разглядела? — сказала Элиза и снова уткнулась в упиравшуюся краем ей в грудь книгу в твердом переплете.

— Я-то очки не ношу.

— Это пока.

— Не знаешь, муравьи кусаются? — толкнула ее локтем Рейчел.

— Слушай, мне нужно до завтра это дочитать.

— Это точно муравьи, говорю тебе. Прошлым летом у нас в диване жили такие же. Они через щель в оконной раме лезут, теперь вот сюда добрались. Нельзя же поселить младенца в комнате, которая кишит муравьями. Элиза?

— Да?

— Ты их раньше не видела? Когда спала на этой стороне кровати?

— Нет.

— Ой, да ты бы все равно не заметила.

— Разве что одного-двух.

— Мы поэтому сторонами поменялись?

Элиза выронила книгу.

— Что?

— Да так, ничего.

— Нет уж, говори. Ты считаешь, я попросила тебя поменяться местами, потому что на той стороне кровати насекомые?

— Ладно, читай. — Рейчел виновато покосилась на нее. — Знаю, знаю. Прости.

Читать в тот вечер Элиза больше не смогла, но лампу над кроватью не выключала, пока Рейчел не уснула. Все думала, стоит ли сходить к дезинсектору, чья контора располагалась дальше по улице, и попросить его осмотреть их квартиру. Мистер Каргин. Еще он подрабатывал ремонтом и продажей старых телевизоров. Они как-то зашли к нему купить антенну для черно-белого «ящика» Рейчел. И он лет сто рылся в своих коробках и ворчал, что клиенты пользуются всякой рухлядью.

Рейчел старалась не смотреть на развешанные по стенам плакаты с изображениями крыс, тараканов и способов их уничтожения. Все постеры были одного формата, и оттого казалось, что термиты вполне могут вымахать размером с белку. Мистер Каргин долго изучал их обеих пристальным взглядом.

— Он на меня пялился, — сказала Рейчел, когда они вышли оттуда. — А с тобой нормально себя вел.

Антенны мистер Каргин для них так и не нашел и явно был очень раздосадован их приходом, хотя рыться в коробках его никто не заставлял. Элиза тогда подумала, что ремонт телевизоров вряд ли приносит хороший доход, зато вторая специальность для него наверняка не только дополнительный заработок, но и способ самовыражения. Рейчел она пообещала, что они к нему больше ни ногой.

Сейчас Рейчел лежала рядом с ней в постели и мерно дышала. Это Элиза предложила поменяться местами. Она купила новый стол, который точно не поместился бы в нишу возле противоположной стороны кровати. Поменяться было практичным решением, даже Рейчел с этим согласилась. В квартире и без того было тесно, зато теперь письменный стол она использовала и как прикроватную тумбочку. Но, может, двигая мебель, они потревожили муравейник? Или просто насекомые всегда лезли в дома в это время года? Разумеется, предлагая поменяться, она не думала о муравьях, но вот теперь ей придется решать эту проблему, чтобы показать, какая она заботливая. С тех пор как они впервые заговорили о ребенке, Рейчел словно постоянно проверяла, не начала ли ее любовь к ней остывать.

Интересно, думала Элиза, какие еще решения в своей жизни она приняла из принципа? Порой начинало казаться, что и работу в университете, и велосипед в качестве средства передвижения, и вегетарианство, и даже стрижку она выбирала с оглядкой на чье-то мнение. Да, она вошла в тот круг людей, к которым сама относилась с уважением, но выбрала ли она хоть раз за всю жизнь то, чего действительно хотела? В последний раз проверив подушку, она выключила лампу над кроватью. Ладно, с муравьями разберется утром.

program

На следующий день по пути на работу Элиза проехала на велосипеде мимо телевизионной мастерской. В витрине, под шаткими штабелями сломанных телевизоров, виднелись уменьшенные версии плакатов с вредителями. Элиза представила, как сердитый мистер Каргин заливает их квартиру химикатами. Он и сам, казалось, распространял вокруг себя ядовитую атмосферу. Такого убийцу даже муравьи не заслужили.

За завтраком они снова вернулись к этой теме, и Элиза набрала в Гугле: «Вывести насекомых».

— Тут на фото все муравьи нормального размера. Таких крошечных, как у нас, нет.

Но Рейчел не желала читать о яйцах и муравейниках.

— Против одного муравья я ничего не имею. Но когда их сотни, к тому же в моей постели… У меня целый день в голове та песенка крутится: «Отчего же старый муравьишка…»^[1]

— Перечная мята. — Элиза обернулась к ней от компьютера. Рейчел, напевая, загружала посудомоечную машину. — Тут пишут, что муравьи не выносят масло перечной мяты. Что ж, это проще простого. Вечером заеду и куплю. — Она закрыла сайт и снова стала разбирать входящие письма.

— Идея интересная, только не понимаю, чем нам поможет перечная мята… — Рейчел вытерла кухонную стойку, подошла ближе и остановилась у Элизы за спиной, а мокрую руку положила ей на плечо. — Муравьи, конечно, крошечные, но как им может повредить масло на ножках?.. Или лапках?.. Или что у них там?

— Их отпугнет запах.

— А, ясно, «Большие надежды».

Здравствуймир;

По дороге домой Элиза заскочила в аптеку и купила маленький флакончик масла перечной мяты.

— Как-то жутковато показалось покупать его в супермаркете. Будто мы муравьев угощать им собираемся.

Флакончик Рейчел взяла, а пакет с остальными покупками бросила на стол.

— Я и тебе кое-что купила, — кивнула на пакет Элиза.

Рейчел же продолжила внимательно изучать этикетку на пузырьке, словно рассчитывала прочитать там что-то еще, кроме «Масло мяты перечной». Помедлив с минуту, Элиза отошла к кухонной стойке и налила себе бокал вина. Вообще-то она вовсе не собиралась покупать по дороге с работы тест на овуляцию, но в аптеке почему-то стала оглядываться по сторонам и прикидывать, какому подарку Рейчел могла бы обрадоваться. «Так вот мы жизненно важные решения и принимаем, — думала она. — Однажды просто берем вместо пены для ванны тест на фертильность». Она покосилась на лежащий на столе пакет. Рейчел уже вытащила розовую коробочку и сидела теперь, откинувшись на спинку стула и выжидательно глядя на Элизу. У той же вдруг возникло ощущение, что ожиданий она не оправдывает.

— Спасибо.

— Это начало, — сдвинув брови, сказала Элиза.

— Да.

В тот вечер они слишком устали, чтобы смазывать плинтусы мятным маслом. Ложась в постель, Рейчел покосилась на пол, а подняв глаза, заметила, что Элиза смотрит на нее.

— Ничего. — Она принужденно улыбнулась.

Элиза мысленно отметила, что это совсем не улыбка Дюшена^[2], которую она с интересом изучала. Глаза Рейчел не улыбались. Однако видно было, что она старается.

Рейчел взбила подушку.

— Просто пока я засыпаю, мне все время мерещится, что они тут ползают.

— Это нормальная реакция. Стоит нам подумать о вшах, как у нас тут же начинает чесаться голова.

— О вшах? — Рейчел закашлялась. — Разве в наше время они еще бывают?

— У детей бывают. Если заведем ребенка, и у нас они будут. — Элиза отвела руку Рейчел, которой та уже чесала в затылке. — Но сейчас у тебя вшей нет!

— Зато у нас есть муравьи, Элз. Их я не выдумала.

Элиза поднесла руку Рейчел к губам.

— Знаю, милая. — Она по очереди перецеловала пухлые пальчики Рейчел и прикусила ноготь большого.

— Не все дети ужасные.

— Хм-м? — Элиза замерла.

— Так, чепуха. Не останавливайся. — Рейчел прижала ладонь к ее щеке и откинулась на подушки. — Не останавливайся.

Элиза склонилась над ней.

— Я же купила тест, не забыла? И прочла книгу. Давай-ка, закрывай глазки, а я буду целовать тебя, пока ты не уснешь.

uses crt;

Элиза в ужасе подскочила в постели. Она была в своей комнате, вокруг царила темнота. Рядом Рейчел в остервенении переворачивала подушки.

— Рейчел? Что такое? Что случилось?

— Меня что-то укусило. Мне сон снился: мы были в поле, и солнце так ярко светило, и кругом росла трава. Ты сказала: «Лежи смирно», я послушалась, и тут… — Рейчел подняла свою подушку. — И тут меня укусили.

Элиза силилась дотянуться до выключателя. Сон с нее от крика Рейчел слетел начисто.

— Кто тебя укусил? Трава?

— В глаз.

Лампа, наконец, загорелась, и обе женщины зажмурились.

— Покажи.

Рейчел хватала ртом воздух.

— Это ты виновата. Ты уколола меня травинкой.

Элиза откинула одеяло и почувствовала, как стынет на коже пот.

— Рейчел, это был просто сон.

— Муравей. — Рейчел бросилась к большому зеркалу, что висело за дверью.

— Тебе приснился кошмар.

— Он заполз мне в глаз.

Элиза села в постели и зевнула.

— Иди сюда, я посмотрю.

Рейчел опустилась на край кровати и развернулась лицом к Элизе. На внутреннем уголке белка виднелась багровая точка.

— Бедняжка моя, ты поцарапалась. — Элиза обвила дрожащую девушку руками.

Но Рейчел не сиделось на месте.

— Сомневаюсь.

Она обошла кровать и потянула на себя одеяло. Вместе они осмотрели смятые, влажные от пота простыни. Никаких муравьев в постели не было.

— Ничего, — сказала Элиза. — Хочешь, антисептик закапаю? Рейчел?

Рейчел опустилась на пол и встала на четвереньки. Половицы в доме были старые, покрытые тонким слоем лака. Как-то они взяли напрокат шлифовальную машину и целых три дня циклевали пол, но он все равно остался неровным, занозистым, со щелями, в которые свободно могла провалиться таблетка аспирина. И Рейчел это было отлично известно.

— Сейчас глубокая ночь. Мне в восемь нужно быть в лаборатории. Рейч, пожалуйста. Давай утром поищем.

— Не могу я спать. — Рейчел села на холодный пол и подняла глаза на Элизу. Ее волнистые волосы свалялись на висках в тугие спиральки, из покрасневшего глаза катились слезы.

— Ох, милая. Ну что ты, что ты. — Элиза скатилась с кровати и присела на корточки рядом с ней. — Ну-ну, все будет хорошо.

Рейчел подалась вперед, уткнулась лицом ей в шею и зарыдала.

— Нет, не будет. Не будет. У меня глаз болит, мне в голову муравей заполз, а ты считаешь… Ты считаешь, что я не способна вырастить ребенка.

Элиза, отпрянув, заглянула Рейчел в лицо.

— Это еще откуда взялось?

— Сама знаешь, что это правда. Каждый раз, когда речь об этом заходит, ты говоришь, что согласна и что Хэл клевый. Твоя яйцеклетка, моя матка, его сперма — звучит прямо как рецепт какой-то или стихи. Но ничего не происходит. А потом ты вдруг берешь и будто бы невзначай вставляешь что-нибудь про то, как ужасно иметь детей. Вот и сегодня… — торопливо добавила Рейчел, заметив, что у Элизы с языка уже рвутся вопросы. — И сегодня ты не просто так сказала про вшей.

— О, бога ради! У детей бывают вши. Это не отмазка, чтобы не заводить ребенка. Это просто факт.

— Но ты не потому это сказала. Ты так сказала, поскольку считаешь, что я ни на что не способна; что я ничего не знаю о реальной жизни и о реальном мире. И, может, так оно и есть. — Рейчел выпрямилась и всхлипнула. Плечи ее тряслись, из груди вырывались судорожные рыдания.

Элиза с минуту разглядывала ее. И видела эту расстроенную испуганную женщину словно со стороны. Будто бы не сама сидела рядом с Рейчел на полу их уютной квартиры в три часа ночи, а, пробегая мимо по каким-то очень-очень важным делам, случайно заглянула к ним в окно. За четыре года, которые они провели вместе, ее часто посещало это чувство — что она одновременно здесь и не здесь, рядом и в стороне, как бы на всякий случай. И до сих пор Рейчел все устраивало. Проблема была только в ребенке. Не в Рейчел, взбалмошной, вечно все терявшей и не желавшей строить карьеру. Это для Элизы не имело значения. Рейчел она любила, но боялась, что на ребенка у нее просто не хватит сил.

— Неправда.

Рейчел перевела дух.

— Что неправда?

— Я не считаю, что ты станешь плохой матерью.

— Честно?

Элиза покачала головой.

— Ты станешь отличной матерью. Просто чудесной. Тут скорее на мой счет стоит волноваться.

Рейчел рассмеялась и вытерла мокрые нос и губы.

— Ты! Да тебе все по плечу. Ты бы миром могла править, если б захотела. С такими-то ногами.

Обе они покосились на длинные ноги Элизы, и та, подобрав их под себя, села на пятки. У Рейчел ноги были короче, а кожа на них нежнее. Иногда вечерами Элиза пальцами чертила у нее на бедрах записки. «Невербальная коммуникация», — писала она. Или: «Сенсорное удовольствие».

Теперь они обе стояли на коленях, держась за руки.

— Видок у нас сейчас, наверное, как будто мы какой-то древний свадебный ритуал совершаем, — сказала Рейчел охрипшим от рыданий голосом.

— Точно.

— Мы же это сделаем, правда? Поженимся и заведем ребенка? Не обязательно в таком порядке. — Каждая морщинка на ее лице сияла в свете лампы.

— Да, моя дорогая.

Они подались друг к другу и стукнулись лбами.

— Кстати, вот так вшами и заражаются. — Элиза боднула Рейчел головой.

— А разве не так? — Рейчел неожиданно толкнула Элизу, повалила на пол и забралась на нее верхом.

— Эй!

Они еще немного полежали на полу. «Вот она, жизнь, — думала Элиза. — Моя жизнь».

— У меня глаз болит.

Элиза так и видела их ближайшее будущее. Рейчел с ребенком в обнимку бьются в истерике на полу. И, кроме нее самой, некому о них позаботиться. Вся ответственность за двух абсолютно неразумных существ ляжет на ее плечи. Но вдруг она не права? Не может же Рейчел и в самом деле считать, что ей в глаз заполз муравей. Но почему тогда она так яростно на этом настаивает? Элиза сделала глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие.

— Давай посмотрю.

Рейчел сама как ребенок. Раз уж у них все равно будут дети, придется завести минимум двоих. Если бы Элиза свою сестру посреди ночи разбудила и принялась донимать баснями про насекомых, та огрела бы ее по голове томом отцовской энциклопедии. Поднявшись на ноги, Элиза оттянула нижнее веко Рейчел и снова заглянула той в глаз.

— Покраснел. Тебе бы завтра врачу показаться.

Рейчел икнула.

— Давай я сегодня посплю на твоей стороне, — предложила Элиза.

Они вернулись в постель, и она выключила свет. Рейчел прижала холодные ступни к ее икрам.

— Спасибо, — сказала она.

— Пожалуйста. А за что?

— За то, что поверила мне. Насчет муравья.

(*Here the main program block starts*)

Элиза накрывала на стол, стараясь не смотреть на маленькую коробочку из аптеки, лежавшую тут со вчерашнего вечера.

— Так что тебе врач сказала про глаз?

— Она меня вообще слушать не стала. Ей ты нравишься.

— Да я только раз ее видела.

— Наверно, как раз поэтому. Меня она считает странной. И пялится. Прямо как тот мужик из магазина теликов и убийств. — Рейчел, вытаращив глаза, продемонстрировала Элизе, что имеет в виду, и стянула из миски салатный лист. — Дала мне какие-то капли и велела заглянуть к ней еще раз, если не пройдет. Хотя я и сказала, что мне уже не больно.

— Прямо как дезинсектор?

— Ага. Как он.

— Но глаз-то она посмотрела?

— Ну так, чуть-чуть. Может, мне лучше к специалисту сходить?

— К специалисту по глазам?

— Ну да, к какому-нибудь глазнику. Или обратиться в больницу, где лечат тропические инфекции. — Казалось, эта идея Рейчел очень приободрила. — Может, у нас такой вид муравьев вообще не известен.

Элиза поставила на стол миску со спагетти и села. В голове крутились воспоминания о вчерашней ночи. Она пообещала Рейчел, что они поженятся и заведут детей. Но совместная жизнь по-прежнему представлялась чем-то неопределенным, вечно маячащим где-то впереди и ускользающим из рук миражом.

— Сомневаюсь, что мы найдем врача, который в таком разбирается.

— Но разве не для этого нужны специалисты? — спросила Рейчел. — Чтобы копать глубже?

— Но зачем, если с глазом уже все в порядке?

— Ну да, на вид в порядке. Но после всего, что случилось…

— А что именно случилось?

— Ты же сама все видела.

Будущее мерцало на столе. Уйма возможностей — стоит только Элизе в них поверить.

— Ладно, ешь. — Элиза разложила пасту по тарелкам и плеснула вина в бокалы. — Давай откроем тест и всласть позабавимся.

— Я и сама хочу. Очень хочу. Всегда хотела. Но мне нужно, чтобы ты была со мной.

— Так я с тобой, — нахмурилась Элиза. — Дождаться не могу. И вообще…

— Не так. Мне нужно, чтобы ты знала то, что знаю я. Чтобы ты в меня верила.

— В каком смысле?

В кончиках пальцев кололо от прилива адреналина. Рейчел не собиралась сдаваться.

— Мне в глаз заполз муравей. И теперь он живет у меня в голове.

— Правда?

Рейчел серьезно посмотрела на нее.

— Да.

— Но это же был просто кошмар.

— Я могу отличить сон от яви. И я почувствовала, как он проник мне в глаз.

— Разве такое вообще возможно?

— Значит, возможно.

Она была твердо в этом уверена. Даже терла глаз предельно аккуратно, легонько проводя кончиком пальца по линии роста ресниц, словно боялась потревожить постояльца.

— Но врач не дала тебе направление к специалисту?

— Она вела себя так же, как в тот раз, когда мы приходили посоветоваться насчет планирования беременности. Не пожелала меня слушать.

— Так что тогда насчет специалиста?

— Да я, наверное, и не хочу к нему идти. Все равно муравей уже там, внутри. — Рейчел убрала руку от лица. — Не хочется, чтобы мне вскрывали череп.

— Никто не станет вскрывать тебе череп.

— Ну раз сделать ничего нельзя, то и к врачу идти незачем.

— Верно.

Рейчел потянулась к ней через стол.

— Мне важно только, чтобы ты мне верила.

Мираж их совместной жизни внезапно приобрел четкие очертания.

— Если ты меня любишь, то поверишь мне, — продолжала Рейчел. — Правда же?

Такая мелочь. Только согласись, прими Рейчел полностью, и отношения тут же перейдут на следующий уровень. Одно слово — а сколько в нем заключено неважного и значительного.

— Да.

Она правда верила. Верила в Рейчел и во все, что получит, если уступит. В будущее. Не обязательно же понимать историю с муравьем буквально, достаточно признать, что он — часть истории Рейчел. Опасное покалывание в пальцах унялось. Бояться больше было нечего. Элиза сделала выбор.

Рейчел моргнула. Потянулась через стол и взяла пакет с тестом.

— Я прямо сейчас его сделаю. Доедай пока. — Она кивнула на тарелку Элизы. — Вернусь через две минуты.

begin

Артур родился только через год с лишним, но для Рейчел и Элизы он начался в тот вечер, пятницу 24 октября 2003 года.

— В ту ночь мы его и сотворили. — Рейчел пальцем постучала себе по голове. — В высшем смысле. Остальное было все равно что поехать за покупками в магазин рукоделия. Ты уже знаешь, чего именно хочешь, остается только приобрести необходимые материалы.

Друзья над этим подсмеивались. Говорили, что с тех пор, как родился ребенок, Рейчел стала куда спокойнее. Материнство открыло в ней самые лучшие стороны.

Рейчел, слыша это, вспыхивала, улыбалась и не вспоминала про муравья. Занятые выбором метода оплодотворения (в итоге остановились на внутриматочной инсеминации), переездом в другой дом (требовалось жилище попросторнее) и оформлением гражданского партнерства (церемония состоялась в Вестминстерском регистрационном бюро, в присутствии 20 гостей, а Рейчел была уже глубоко беременна), они редко говорили о событиях, что повлекли за собой все эти новые обстоятельства. А если речь о них все же заходила, Элиза старалась как можно скорее сменить тему.

И все же к тому времени, как Артуру исполнилось два, его появление в сознаниях обеих его матерей было по-прежнему неразрывно связано с той ночью. Глядя на цветущих жену и сына, Элиза отчетливо осознавала, что едва не потеряла обоих. Все, что происходило до рождения Артура, казалось теперь смутным далеким прошлым. Она и сама не смогла бы объяснить, почему ей так трудно было поверить в историю Рейчел, но с тех пор произошло столько всего невероятного, что возможность существования муравья уже не казалась дикой. Конечно, она никогда бы не призналась, что муравей спас их обеих, но готова была согласиться, что он стал началом. Теперь она жила по-настоящему. Разница между прошлым и настоящим была примерно такая же, как между тем, чтобы сидеть на краю бассейна и плавать в нем.

— Что сначала вымыть, посуду или Артура? — спросила Рейчел, проходя по гостиной и собирая с пола бумажные тарелки и серпантин. — Боже, зачем только Хэл приволок хлопушки? Как теперь все это выметать?

— По-моему, ему нравится пугать Грега. Каждый раз, когда он их взрывал, тот подпрыгивал едва не на фут.

— Ну Грег хотя бы пришел, уже хорошо. Он ведь на такое не подписывался, — улыбнулась Рейчел.

Женщины на секунду остановились и оглядели разоренную оравой малышей комнату. Полы в новом доме они покрыли зеленым ковролином, чтобы Артур не разбивал коленки, но сейчас его не было видно — кругом вздымались горы оберточной бумаги и шариков. Элиза старалась не вспоминать, сколько кусков торта и пакетиков сока на ее глазах вывалилось из детских ручек.

— Все равно вечеринка получилась отличная. — Рейчел кивнула в сторону кухни, где Артур, сидя на полу, возился с использованными пластиковыми стаканчиками. — По-моему, он был в восторге.

Элиза погладила ее по щеке. После рождения Артура кожа у Рейчел стала нежнее и тоньше. Стриглась она теперь короче, и лицо обрамляли крутые завитки.

— Да, чудесная вечеринка. И все благодаря тебе.

Организацией занималась Рейчел. Собственно, она теперь вообще все делала сама — спокойно и не поднимая лишнего шума. Больше не названивала Элизе на работу, чтобы пожаловаться, что поругалась с матерью или что стиральная машина не желает сливать воду.

— Два года. — Рейчел свободной рукой накрыла руку Элизы и крепче прижала ее к своему виску. — Вот это мы дали жару.

Элиза забрала у нее тарелки и пошла собирать остальные.

— Иди выкупай Артура. Я приберу.

Но Рейчел все не отнимала рук ото лба.

— Я иногда по-прежнему его чувствую. Как будто он до сих пор там.

Всегда оставалась опасность, что Рейчел будет относиться к этой дате не просто как к годовщине появления на свет их ребенка. В те дни, когда в разговорах вдруг всплывала тема муравья, Элизе приходилось напоминать себе, что для Рейчел он реален. Не просто фантом или метафора, которую самой Элизе легко удавалось списать на разыгравшееся воображение. Она подобрала с пола несколько пакетов из-под чипсов, от души надеясь, что Рейчел не станет продолжать.

— Но ведь этого не может быть. Он не может жить у меня в голове. И все же я его чувствую, — сказала та.

Кровь бросилась Элизе в лицо.

— Знаю, ты не любишь об этом говорить, — не унималась Рейчел. — Но я думаю, что иногда все же стоит. В такие дни.

Как будто эта тема и так не была с ними постоянно, не тянулась через их жизнь телеграфной лентой.

— О чем? О чем ты хочешь поговорить? О муравье? — Серпантин и пакеты из-под чипсов посыпались к ногам Элизы. — Я все сделала, Рейчел. Я тебе поверила. Все ради тебя поменяла. Мы ведь с людьми общаемся. Если ты и дальше будешь рассказывать про муравья… все подумают, что ты чокнутая.

— Мам! — В комнату вбежал Артур, по ногам его ползли струйки вылившейся из стаканчиков газировки.

Элиза подхватила его с пола и крепко обняла.

— Все хорошо, малыш.

— Правда? — произнесла Рейчел. — Элиза, пожалуйста. Останься и поговори со мной.

— Ему пора купаться. — Элиза вынесла липкого от газировки сына в коридор, поднялась наверх, посадила его в ванну, полную теплой воды и пены. И все это время лицо Рейчел стояло у нее перед глазами.

Мальчик был так похож на нее. Темные волосы, смуглая кожа и еще кое-что, унаследованное сразу и от Рейчел, и от Хэла, что-то древнее, доисторическое в очертаниях лба и выражении глаз, будто Артур был мифическим героем, восставшим против богов и в наказание обреченным вести жизнь обыкновенного мальчика. Элиза вообще-то в такое не верила, но теперь, после появления ребенка, скептицизма у нее несколько поубавилось. Невозможно было отрицать важность воображения, когда сын ежедневно требовал от нее исследовать его возможности. А ведь была еще и Рейчел, считавшая свою фантазию краеугольным камнем семьи. Их семьи. Элиза провела губкой по крепкой ножке Артура. Что ж, ладно. Если у Рейчел проблемы, если ей нужно поговорить, значит, ее долг ей помочь.

writeln

Парадная дверь в доме доктора Маршалл находилась в торце здания и с улицы была не видна. Посыпанная гравием дорожка вела от ворот к чистенькому крыльцу с двумя звонками, помеченными «Дом» и «Доктор Маршалл».

— Только подумай, как пациентам хочется позвонить в другой. — Рейчел провела пальцами по обеим кнопкам.

— И тебе тоже.

— Просто интересно, что будет.

Дверь распахнулась, навстречу им вышла пожилая женщина в разрисованном турецкими «огурцами» платье с запа́хом и взмахнула рукой, приглашая войти. Рукопожатия доктор Маршалл не жаловала.

Целых полгода они искали психотерапевта, который понравился бы обеим. Сондру Маршалл им посоветовал друг Хэла. Элизу, которую волновала квалификация специалиста, устроило ее академическое образование, а Рейчел, не желавшую бесед «по Фрейду», впечатлил обещанный современный подход. К тому же доктор Маршалл была американкой, что устраивало обеих, так как исключало ее из их системы координат. Сознание терапевта было словно некой нейтральной территорией, где они могли встретиться и все обсудить.

Сегодня они пришли к доктору Маршалл впервые, раньше говорили только по телефону. Войдя в приемную, Элиза осмотрелась, пытаясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы ей составить представление о личности женщины, которой она собиралась довериться. Пробежалась взглядом по корешкам книг на полках, развешанным по стенам дипломам в рамках, отметила, что терапевт прошла к самому удобному креслу в комнате и дождалась, пока клиентки займут места напротив. Элиза чувствовала себя так, словно попала в храм чуждой ей религии.

Доктор Маршалл села и оправила подол платья в «огурцах». Выпрямленные волосы доходили ей до подбородка, в V-образном вырезе виднелась мягкая ложбинка между грудей. «За шестьдесят, но хорошо сохранилась», — определила Элиза. Вот так и Рейчел будет стареть, а сама она превратится в костлявое чучело. Ей на мгновение представилось, какими они обе станут в старости. От мысли, что рядом всегда будет уютное тело Рейчел, становилось как-то спокойнее.

— По телефону мы говорили о поворотном пункте в ваших отношениях. — Доктор Маршалл окинула их взглядом. — Появились какие-нибудь новые соображения?

Рейчел ответила первой:

— С тех пор как родился Артур, все изменилось.

— Артур — это ваш сын?

— Да, наш сын. Но хотела его только я.

Доктор Маршалл кивнула.

— Элиза, а вы что можете сказать?

— Я поддержала ее. И я люблю его. Но она права, идея была не моя. Я боялась, что это будет слишком.

— Слишком?

— Да, для Рейчел.

Рейчел откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди.

— Почему вы так думали? — невозмутимо спросила доктор Маршалл.

— Ей приходится практически в одиночку его растить. Я всю неделю на работе и уволиться не могу, — ответила Элиза.

— Так живут множество семей: один из партнеров работает, а другой занимается домом.

— Конечно. К тому же теперь Рейчел стала более уверенной в себе. Вернее, мы обе стали.

— Значит, ваши опасения не оправдались?

— На этот счет — нет. — Элиза покосилась на Рейчел.

— Ну началось, — буркнула та.

— Мы же как раз об этом и хотели поговорить.

— Я так и сказала.

Доктор Маршалл опустила блокнот.

— Вы здесь, чтобы поговорить обо всем, что считаете важным.

— Может, ты начнешь? — предложила Элиза. — Это же для тебя.

— Нет. Не для меня, — Рейчел вскочила. — Это для нас. Для тебя и меня. Ты обещала, а теперь передумала.

— Я за тобой не успеваю. Просто не знаю, чего еще ждать, — отозвалась Элиза.

— Рейчел, может быть, вы присядете?

— Почему это я во всем виновата? — Рейчел метнулась к большому окну, выходившему в сад. — А если бы с тобой такое случилось? Сама знаешь, я бы тебя выслушала.

Доктор Маршалл покосилась на Элизу и сказала:

— Мы слушаем, Рейчел.

Рейчел прижалась виском к стеклу.

— У меня в голове что-то живет. Оно там уже почти три года. Я пыталась не обращать внимания, но оно не исчезает. Оно там, когда я просыпаюсь, там, когда засыпаю. — Она обернулась к Элизе. — Ты мне поверила.

Элиза разглядывала силуэт жены на фоне окна. Видела ее на расстоянии вытянутой руки, совсем одну, без Артура. И думала: «Если бы только я тогда, много лет назад, решила эту проблему. Объяснила ей, что муравьев, которые могли бы заползти человеку в глаз, не бывает. Или, лучше того, выслушала бы ее и пошла к дезинсектору, наплевав на его норов и его яды. Тогда ничего бы этого не случилось».

— Ты все время его чувствовала? — спросила она.

— Да, почти все время.

— Почему же не говорила?

— А как я могла? — Рейчел шагнула вперед. — Ведь это была часть сделки.

Доктор Маршалл откашлялась.

— Похоже, нам о многом придется побеседовать.

— Ты попросила меня поверить, и я поверила, — сказала Элиза.

— Но ведь на самом деле не поверила, верно? Не поверила?

Ответить Элиза не могла. Она приняла рассказ Рейчел, как принимала ее саму, женщину, которую любила; старалась думать о муравье не как о реальном существе, а как о некой метафоре. Но как объяснить это Рейчел сейчас?

— Зачем мы пришли сюда? — Рейчел посмотрела Элизе прямо в глаза. — Ты должна принять решение. Мы не можем постоянно убегать, переезжать, начинать сначала. Ты должна принять решение.

— Рейчел, — снова указала на кресло доктор Маршалл, — сядьте, пожалуйста.

Рейчел, не сводя глаз с Элизы, подошла и остановилась у подлокотника.

— Вам обеим пришлось адаптироваться к переменам в вашей жизни, — сказала доктор Маршалл. — Когда появляется ребенок, парам порой приходится пересмотреть свои отношения, свои роли в семье.

— Мы заключили сделку, — ровно произнесла Рейчел. — И я свою часть выполнила.

— Я думала, ты счастлива. Ты и была. До дня рождения Артура.

Доктор Маршалл перевела взгляд с Элизы на Рейчел.

— А что случилось на дне рождения Артура?

— Я сказала правду, — ответила Рейчел. — Только и всего.

— О том, что у вас в голове что-то живет?

Рейчел молча кивнула.

— Вы это услышали, Элиза?

— Я думала, мы с этим покончили.

— Рейчел вам сообщила, что ей кажется, будто у нее в голове что-то живет, и некоторое время вы ей не противоречили. — Доктор Маршалл черкнула что-то в блокноте и снова подняла глаза на женщин. — Что изменилось?

Элиза уставилась на терапевта. Этот вопрос следовало задать Рейчел, у нее лично ничего не изменилось.

— Между нами больше нет доверия, — сказала Рейчел.

— Я тебе доверяю, Рейчел. Дело не в этом.

— Ты притащила меня сюда, чтобы задурить мне голову. Чтобы меня вылечить. Как мне любить тебя, если ты хочешь, чтобы я была кем-то другим?

Элизу захлестнула паника. Она попыталась было ответить, но слова не шли с языка. Это Рейчел ей не доверяла. Рейчел, которая в любой момент могла сбежать, как сбегает зверь, завидев капкан. Элиза чувствовала на себе взгляд терапевта. Нет, ее кабинет не был храмом, наоборот, он был местом, где вера умирала.

— Я думала, тебе нужна помощь, — пробормотала она.

Рейчел схватилась за голову.

— Она нам нужна, нашей семье.

Доктор Маршалл подалась вперед.

— Рейчел, вы в порядке?

— Да пустяки, — отмахнулась Рейчел. — Муравьиная музыка.

(‘Здравствуй, мир!’);

О диагнозе из больницы сообщили письмом. Супратенториальная глиома.

— Вот как это теперь называется, — сказала Рейчел. — Глиома.

— Тли-у-ма, — повторил за ней Артур.

Элиза протянула ему кусок банана.

— Когда тебе к врачу?

— Завтра, — бросила Рейчел, уставившись в бумаги.

— Так скоро?

— Я им не перезвонила. — А на следующий вопрос Элизы она ответила: — Спешить некуда.

Элиза сосредоточила все свое внимание на Артуре, методично поглощавшем банан. Она училась не слишком остро реагировать на нарочитое спокойствие Рейчел. С тех пор как той поставили диагноз, у них так и повелось: Рейчел обрела невозмутимость фаталиста, Элиза же рвалась помогать и поддерживать. Это выматывало обеих. Элиза обсуждала с доктором Маршалл, как изменить сложившееся распределение ролей, но научиться игнорировать инстинкты было не так-то просто.

— Я схожу с тобой. А Хэл заберет Артура.

— Папа, — сказал Артур.

— Опять меня будут изучать. Эта штука похожа на адронный коллайдер. Суют тебя в трубу, просвечивают насквозь, а найти все равно ничего не могут.

— Знаю, — кивнула Элиза. — Как ты себя чувствуешь?

Рейчел достала Артура из детского стульчика.

— Со мной все в порядке. — Она стукнулась с ним носами. — Верно, эй?

Артур посмотрел на мать и повторил:

— Муравей.

readkey;

Теперь Элиза ходила к Сондре Маршалл одна. Раз в неделю оставляла Артура и Рейчел валяться в обнимку на диване, садилась на велосипед и ехала к дому с дверью в торце. Каждый раз в ожидании, когда терапевт ей откроет, она смотрела на звонок с табличкой «Дом» и думала о Рейчел.

— Как ваши дела? — Доктор Маршалл уселась в свое кресло.

— У Рейчел в понедельник заканчивается химия. Она совсем притихла. Но чувствует себя лучше.

— А вы?

— Я скучаю по ней.

— Как это?

— Она же умирает.

Элиза перевела взгляд на окно на противоположной стене кабинета. И вспомнила, как Рейчел наклонилась к нему, когда они впервые сюда пришли. Прижалась лбом к стеклу.

— И это меняет то, что вы к ней чувствуете?

— Все, что мы делали вместе, теперь в прошлом, — ответила Элиза.

— В каком смысле?

— Ей недолго осталось. Может быть, год. И каждый прожитый день никогда не повторится.

— Разве не у всех так? — кивнула доктор Маршалл.

— Да, но мы больше не можем позволить себе роскошь закрывать на это глаза.

— Думаете, было бы лучше, если бы вы не знали?

Элиза пожала плечами.

— Ведь нет какой-то другой версии Рейчел, которая не ходила бы к врачу или у которой не было бы опухоли.

Терапевт разгладила на коленях подол. Все ее платья были одного фасона, от недели к неделе менялась лишь расцветка. И только то первое, в «огурцах», она никогда больше не надевала. Оставалось гадать, есть ли в этом какой-то подспудный смысл.

— Это то, чего бы вы хотели? Другую Рейчел?

— Я бы хотела, чтобы ничего из этого не случалось.

— То есть вы бы хотели стереть прошлое. Начиная с какого момента?

Элиза отвела глаза. Вопрос был с подвохом, но она знала, как ответить. Она бы начала с того дня, когда Рейчел впервые заговорила о муравьях. Сходила бы к дезинсектору и попросила его их вывести. Как ученый она, конечно, не думала, что это муравей спровоцировал у Рейчел рак. Но если бы он не встал между ними, они были бы свободны.

— Элиза?

И к чему бы это их привело? Неужели сейчас перед ней маячило бы одинокое будущее? Нет, конечно, нет, Артур появился бы на свет в любом случае, вне зависимости от того, случился бы какой-то воображаемый укус насекомого или нет. Элиза потрясла головой, словно мысль о том, что в голове Рейчел живет муравей, что-то сделала и с ее собственной головой. Может, так и было. Не в физическом смысле, конечно, а в ином. В том, где таился ответ на вопрос, как все это взаимосвязано.

— Не важно, — ответила она. — Мне нужно думать о ребенке. О сыне, которому предстоит расти без матери.

— Да, это будет нелегко, — согласилась доктор Маршалл. — Но у него есть вы. А у вас есть Рейчел, чтобы помочь вам подготовиться. Это как раз то, чем вы можете заняться, — вместе подготовить будущее, которого вы обе для него хотите.

— Но я не хочу жить с призраком, — возразила Элиза. — Мне нужна Рейчел.

— Сейчас Рейчел здесь, — без малейшего промедления произнесла доктор Маршалл. — А что насчет вас?

«Здесь, да не здесь», — подумала Элиза.

end.

В тот вечер Элиза вернулась домой в начале десятого. Рейчел и Артур к тому времени уже спали. Она укрыла ножки сына одеялом и вышла в коридор.

Дверь в спальню была открыта, на ковре лежал луч света от ночника.

Элиза постояла в проеме, глядя, как вздымается и опадает во сне грудь ее жены. Во время беременности Рейчел немного набрала вес, но после он стремительно исчез вместе с волосами. Неизбежные потери. Вторую из них, впрочем, она оплакивала куда горше.

Элиза окинула взглядом ее впалые щеки и бледное лицо, выглядывающее из-под шерстяной шапочки. Химиотерапия не помогла, однако им пообещали период ремиссии, прежде чем рак снова возьмется за свое. Это значило, что Рейчел ненадолго станет лучше. Как сказал врач: «У вас будет время привести дела в порядок». Но какой мог быть порядок в том, чтобы умереть раньше своих родителей? Раньше, чем вырастет твой ребенок?

Элиза не сказала этого Рейчел. Молча слушала, как та строит планы. Выбрать Артуру школу, подготовить разные мероприятия; Рейчел хотела быть частью их будущего. «Сейчас Рейчел здесь, — сказала доктор Маршалл. — А что насчет вас?»

Она стояла, привалившись к дверному косяку, и смотрела на Рейчел. Та во сне почесала рукой под шапочкой. Может, ей снилось, что муравей бегает у нее в голове? От этой мысли у Элизы перехватило дыхание. С тех пор как Рейчел поставили диагноз, она при каждом взгляде на жену видела муравья. Насекомое стало частью их жизни, движущей силой их отношений, причиной образования их семьи. «Если ты меня любишь, ты мне поверишь», — сказала Рейчел. И Элиза поверила. Через столько лет все же поверила в муравья.

Здравствуй, Мир!

Третий Артуров день рождения они провели в Диснейленде.

Хэла и Грега с собой не взяли.

— Надо было им тоже поехать, — сказала Рейчел. — Артур был бы рад загнать Грега на американские горки.

— Это сюрприз, — напомнила Элиза.

Они покосились на мальчика, разглядывавшего раскинувшийся внизу парк через стеклянную стену лифта.

— Видела, какое у него было лицо, когда мы только приехали и та собака вручила ему подарочный пакетик? — спросила Элиза.

— Плуто.

— Точно.

— Мы с Артуром навели справки.

— Плюсы домашнего обучения. — Элиза взяла Рейчел за руку. — Если устанешь, сразу скажи.

— Как можно устать в самом счастливом месте на земле? — улыбнулась Рейчел.

Они прошлись по парку, освещенному мягкими лучами ноябрьского солнца.

— Всегда нужно приезжать во Францию на его день рождения, — сказала Элиза.

— Да, всегда.

Добравшись до карусели «Чашки», Артур с Элизой встали в очередь, а Рейчел, отойдя в сторону, присела на скамейку. День был будний, занятия в школах шли вовсю, но народу все равно было много. Очередь кругами огибала ограждение, примерно каждые пять минут сталкивая тебя с одними и теми же людьми.

— А где мамуля? — Ручка Артура сжалась в ладони Элизы, мальчик силился рассмотреть Рейчел за толпой.

— Вон там, ждет нас. — Она махнула в ту сторону, где под навесом кафе виднелась фигурка Рейчел.

Элиза взвалила сына на закорки, повернула вслед за очередью и случайно задела локтем мужчину, двигавшегося в противоположном направлении. Тот отшатнулся.

— Excusez-moi, — по-французски извинилась Элиза.

И, покосившись на мужчину, мельком разглядела его угрюмое лицо. Загорелый, с седой щетиной и блестящими редеющими волосами. Элиза узнала его, узнала, хоть он и не обернулся, — по сердитому норову. Тот самый мужик из конторы по ремонту телевизоров. Каргин, вот его фамилия. И что же мистер Каргин, дезинсектор с Грин-лейн, делал в Диснейленде?

— Мам! — Артур толкнул ее в бок, напоминая, что нужно двигаться.

Чашки остановились, и очередь потекла вперед. Артур улыбнулся женщине за оградой. Они прошли сквозь воротца, Элиза обернулась в поисках Каргина, но тут народ хлынул к карусели, и Артур, вырвавшись, рванул занимать место.

— Синяя! — вопил он на бегу.

Семья, что стояла впереди, заметив, что к синей чашке несется Артур, а за ним по пятам бежит Элиза, повернула к другой.

— Merci! Спасибо! — крикнула Элиза на ходу, хотя, судя по виду, они были скорее уроженцами Пеории, чем парижанами.

Они с Артуром закрыли дверцу и заняли свои места.

— Смотри, Артур, тут можно вертеть руль, тогда чашка будет крутиться.

Объявили отправление, заиграла музыка. Чашка двинулась по широкой дуге, постепенно набирая обороты. Артур во все глаза смотрел на несущийся вскачь мир.

— Мамуля.

— Она подойдет посмотреть на нас. Крути руль, Артур. Вот так.

Мальчик нерешительно тронул руль, но, почувствовав, что чашка подчиняется, удвоил усилия и навалился на него всем телом. Элиза заметила, что на лице его проступила ее собственная решительная гримаска.

— Молодец, Артур. А вон и мамуля, смотри.

Чашка развернулась, и Артур с Элизой помахали Рейчел, которая, улыбаясь, стояла у ограды.

— Так быстро!

Рейчел скрылась из поля зрения, и Артур снова занялся рулем. Элиза перевела взгляд на соседнюю чашку и увидела, что в ней в одиночестве кружится дезинсектор. Детей рядом с ним не было. И возле аттракциона его, похоже, никто не ждал.

— Артур, погоди-ка минутку. — Она попыталась остановить чашку, но та все вертелась и вертелась, и вскоре они снова увидели Рейчел — та шла прочь от ограды.

— Еще! — закричал Артур. — Быстрее, быстрее.

Ни Рейчел, ни того мужчины больше не было видно. Элиза опустилась на сиденье и задумалась. Мистер Каргин, их бывший сосед, человек, из-за чьего скверного нрава они не решились обратиться к нему за помощью и вывести насекомых, проводил отпуск там же, где и они. Что бы это значило? Элиза ухватилась за край гигантской голубой чашки, к горлу подкатила тошнота. Да ничего это не значило. Что с ней такое? Подумаешь, совпадение. Такому только мать Рейчел значение придает. И все равно рот наполнился слюной, а плечи задрожали, несмотря на то что осень в Париже стояла теплая. Прошло больше четырех лет с той ночи, когда Рейчел в глаз заполз муравей, и вот они тут, отмечают день рождения Артура — и всему положил начало тот случай.

Она взглянула на сына. Мальчик изо всех сил вцепился в руль. Неужели он обязан своей жизнью муравью? Элиза посмотрела на его крошечные порозовевшие от напряжения ручки. Они были связаны навеки — Артур и муравей. Она зажмурилась и тут же увидела его. Муравей теперь жил не только в голове у Рейчел, но и у нее тоже. И у всех остальных, кто был в курсе их истории, подумала она. Стоит лишь рассказать ее кому-то — и ему от муравья уже не избавиться.

Карусель замедлила ход, и Артур закричал:

— Еще!

— Давай попозже. — Элиза толкнула дверцу и, стараясь не потерять равновесия, выбралась наружу. — Меня немного укачало. А тебя нет?

— Мы ездили по кругу. — Они двинулись к выходу, Артура шатало из стороны в сторону. — По кругу, по кругу, по кругу…

— Артур, пожалуйста, хватит. — Она оглянулась на соседнюю чашку, но там уже было пусто, мистер Каргин исчез.

— А где мамуля?

Элиза кивнула в сторону скамейки, где они оставили Рейчел. Та сидела, сгорбившись и подпирая кулаком голову. Артур вырвал руку у Элизы и кинулся к ней.

— Мамуля, я вертел нас в чашке!

— Я видела. — Рейчел раскинула руки навстречу сыну. — Ты такой умный.

Мальчик вывернулся из ее объятий, влез с ногами на скамейку и принялся увлеченно наблюдать за жизнью парка. Рейчел перевела дух, заправила отросшие волосы за ухо и улыбнулась Элизе:

— Привет.

— И тебе привет. — Элиза взяла лицо жены в ладони, приподняла подбородок и заглянула ей в глаза. На роговице по-прежнему виднелась появившаяся четыре года назад красная точка, а за белком вдруг мелькнула крошечная тень. Элиза моргнула, и тень исчезла.

Она не отняла рук от лица Рейчел. Так они и сидели. По небу бежали облака, рядом топотал их маленький сын.

— Это не больно, — сказала Рейчел. — Совсем не больно.

Примечания

1

Рейчел цитирует песенку «Большие надежды» из кинофильма «Дыра в голове», которую исполнял Фрэнк Синатра. — Здесь и далее прим. перев.

2

Улыбка Дюшена — искренняя, открытая улыбка, когда радость выражают не только губы, но и глаза.