Бездушный принц

Софи Ларк, 2020

Кэллам Гриффин – наследник ирландской мафии. Он безжалостный, высокомерный и хочет меня убить. Мы поссорились, когда я устроила (совсем небольшой) пожар в его доме. Наши семьи верят, что брак— единственное, что может предотвратить войну между кланами. Возможно, мне придется убить его, пока он спит. Однако все было бы намного проще, если бы Кэллам не был таким чертовски красивым. Но мое сердце под замком, потому что даже если меня заставят выйти за него замуж… Я никогда не смогу полюбить бездушного принца.

Аида

Мои братья в шоке от безумного плана отца.

Данте не сказал ни слова по пути домой, но я слышала, как он несколько часов спорил с papa за закрытой дверью кабинета.

Все было бесполезно. Papa упрям как осел. Сицилийский осел, который ест только чертополох и дает по зубам любому, кто подходит слишком близко. Если он принял решение, то даже трубный глас его не переубедит.

Честно говоря, лучше уж Апокалипсис, чем то, что должно случиться.

В первый же день после заключения сделки я получила сообщение от Имоджен Гриффин, в котором говорилось о какой-то вечеринке в честь помолвки в среду вечером. Вечеринка в честь помолвки! Словно это повод для праздника, а не приближающаяся катастрофа.

А еще она отправила мне коробку с кольцом.

Разумеется, я его ненавижу. Это огромный старинный бриллиант квадратной формы в ослепляющей оправе, настолько массивный, что задевает все подряд при любом удобном случае. Я держу его на прикроватном столике и не собираюсь надевать до тех пор, пока не наступит день, когда меня не останется выбора.

Единственная ложка меда во всей этой огромной бочке дерьма — это то, что Себастиану стало немного лучше. Ему пришлось перенести операцию по восстановлению передней крестообразной связки колена, но мы наняли лучшего врача в городе — того самого, что вылечил колено Деррика Роуза^[25]. Так что надеемся, что он скоро снова встанет на ноги.

Тем временем я навещаю Себа каждый день и привожу все его любимые вкусняшки — шоколадные конфеты с арахисовой пастой, сыр-косичку и соленый кешью, — а также его учебники.

— Ты их хоть раз открывал? — поддразниваю я брата, складывая книги на прикроватный столик.

— Раз или два, — ухмыляется он мне с больничной койки.

Миленькая ночнушка, которую выдали Себастиану, выглядит нелепой и крошечной на его гигантском теле, едва прикрывая длиннющие ноги. Забинтованное колено покоится на подушке.

— Ты же не разгуливаешь в этом по коридорам? — спрашиваю я.

— Только если дежурят хорошенькие медсестры, — подмигивает брат.

— Фу.

— Лучше привыкай ко всем этим романтическим штучкам, — говорит Себ, — раз уж тебе скоро быть стыдливой невестой…

— Даже не вздумай шутить об этом, — рявкаю я.

Себастиан бросает на меня сочувствующий взгляд.

— Волнуешься? — спрашивает он.

— Нет! — быстро отвечаю я, хоть это и полнейшая ложь. — Это им стоит волноваться. Особенно Кэлламу. Я собираюсь задушить его во сне при первой же возможности.

— Не делай глупостей, — предупреждает меня Себ. — Все серьезно, Аида. Это тебе не семестр в Испании и не стажировка в «Пепси». Ты не сможешь все бросить, просто потому что тебе не понравится.

— Я знаю, — отвечаю я. — Я прекрасно понимаю, насколько сильно влипла.

Себастиан хмурится — он не любит, когда я расстраиваюсь.

— Ты говорила с papa? Может, если скажешь ему…

— Это бесполезно, — перебиваю я. — Данте спорил с ним всю ночь. Отец не станет меня слушать.

Я смотрю на колено брата, которое кажется вдвое больше обычного под бинтами, и на синяки, расползающиеся по всему бедру.

— В любом случае, — говоря я тихо, — я сама навлекла это на себя. Papa прав — я заварила эту кашу, мне ее и расхлебывать.

— Не надо становиться мученицей только потому, что моему колену каюк. Твой брак с психопатом его не излечит.

— Может, он и не излечит твое колено, но сможет предотвратить последующие события.

Мы на минуту умолкаем, а затем я говорю:

— Мне действительно жаль, что…

— Не надо снова извиняться. Правда. Во-первых, это не твоя вина.

— Нет, моя.

— Нет, не твоя. Мы все решили отправиться на вечеринку. Ты не заставляла того тупицу топтаться по мне. И, во-вторых, даже если бы это была твоя вина, мне плевать. У меня два колена и лишь одна сестра.

Не могу удержаться от всхлипа:

— Это так мило, Себ.

— Это правда.

Я придвигаюсь ближе к койке, чтобы мы могли обняться. Кладу свой подбородок ему на макушку — волосы брата стали еще кудрявее и растрепаннее, чем обычно, — я словно прикасаюсь к овчине.

— Хватит грызть себя из-за этого. Со мной все будет в порядке. Твоя задача — разобраться, как поладить с Гриффинами. Ты только все усложнишь, если настроишься на войну.

Но это единственный способ, который я знаю — надеть броню и пригнуть голову. Я все воспринимаю как борьбу.

— Когда ты сможешь выйти? — спрашиваю я Себастиана. — Похоже, завтра вечером у меня вечеринка в честь помолвки…

— Хотел бы я там быть, — с сожалением говорит он. — Я бы посмотрел на то, как нашим семьям придется нарядиться и вести друг с другом светские беседы. Сфоткай это для меня.

— Я не уверена, что эта горстка кровожадных вампиров проявится на фото.

Себастиан лишь качает головой.

— Хочешь воды или чего-нибудь, пока я не ушла? — спрашиваю я.

— Не, — отвечает он. — Но если рыженькая медсестра где-то поблизости, скажи ей, что я бледный и мокрый, и меня не помешает обтереть.

— Ни за что. И, кстати, — фу!

— Попытка не пытка, — говорит Себ, откидываясь на подушку и складывая руки за головой.

* * *

Время дурацкой вечеринки наступает слишком быстро. Кажется, эти люди закатили бы торжественный прием даже в честь открытия конверта. Сплошная нелепость и показуха.

Впрочем, я понимаю, что должна вести себя соответствующе и держать лицо. Первое испытание моей покладистости.

Жаль, некому помочь мне с подготовкой. Расти с братьями было здорово, но порой, в ситуациях как эта, женской компании мне не хватает.

Мне бы не помешало сейчас услышать, что я не похожа на растаявший щербет в том идиотском платье, которое купила. Оно желтое и украшено снизу фестонами. Наряд хорошо смотрелся на манекене, но теперь, примеряя его дома, я чувствую себя ребенком, разодевшимся к Пасхе. Не хватает только соломенной корзинки в руках.

По крайней мере, papa одобрительно кивает при виде меня.

— Хорошо, — говорит он.

Отец надел костюм. На Данте черная футболка и джинсы, а Неро предпочел кожаную куртку.

Мои братья отказались наряжаться из принципа. Молчаливый протест. Жаль, я не могу себе его позволить.

Мы вместе подъезжаем к ресторану «Литораль», который Гриффины сняли для празднования. Там уже полно гостей — многих из них я даже знаю, вопреки своим ожиданиям. Наши семьи вращаются в один кругах, а с Нессой и Рионой я ходила в одну школу, но в разные классы из-за разницы в возрасте.

На секунду я задумываюсь, не ходил ли туда и Кэллам, но быстро пресекаю эту мысль. Мне нет дела, куда ходил Кэллам. Мне нет дела до него вообще.

Наша предстоящая свадьба вообще не кажется мне реальной. Словно вся эта подготовка и есть наказание, все лишь делают вид, что это случится на самом деле. Очевидно, что в последнюю минуту кто-то из нас — или обе наши семьи — отменит помолвку, когда увидит, что мы усвоили урок.

Пока этого не случилось, мне остается лишь улыбаться и терпеть. Изображать командную работу, чтобы дать понять, что наказание пошло впрок.

Сил придает забавная мысль, что Кэлламу Гриффину придется притворяться, будто он без ума от меня — впрочем, как и мне.

Мне-то смешно, но могу себе представить, какой пыткой это будет для такого чванливого ублюдка, как он, привыкшего во всем следить за своим имиджем. Кэллам, небось, рассчитывал, что женится на какой-нибудь идеальной и жеманной наследнице Хилтонов или Рокфеллеров. А придется изображать страсть со мной, мечтая тем временем свернуть мне шею.

Кстати, отличная возможность его поизводить — Гриффин не сможет мне ничего сделать, пока все эти люди на нас смотрят. Стоит проверить, надолго ли его хватит.

Чтобы пережить весь этот спектакль, для начала мне стоит освежиться.

Я оставляю отца и братьев и направляюсь прямиком к бару. «Литораль», конечно, немного снобский ресторан, но здесь царит веселая курортная атмосфера и подаются отличные летние коктейли. Особенно «Поцелуй Кентукки» — бурбон, лимон, пюре из свежей клубники, капелька кленового сиропа, лед и дурацкий маленький бумажный зонтик сверху.

Но когда я заказываю его, бармен лишь с сожалением качает головой.

— Простите, но «Поцелуя Кентукки» нет.

— А как насчет клубничного дайкири?

— Нет. Мы не можем сделать коктейли с клубникой.

— Ваших поставщиков ограбили по пути из Мексики?

— Не-а. — Он наполняет шейкер льдом и начинает делать кому-то мартини, пока я изучаю коктейльную карту. — Только на этой вечеринке. Кажется, у чувака аллергия.

— У какого чувака?

— У того, который женится.

От любопытства я откладываю карту.

— Вот как?

— Да, его мать развела целую историю. Запретила всю клубнику. Можно подумать, кто-то тайком подложит ее ему в напиток.

Что ж, может и подложит…

— Как интересно, — говорю я. — Пожалуй, возьму тогда один из этих мартини.

Он наливает охлажденную водку в стакан и пододвигает его ко мне.

— Вот, держите этот. Сделаю еще один.

— Спасибо, — говорю я и приветственно поднимаю бокал.

Оставляю бармену пять долларов на чай и ухожу, забавляясь мыслью, что у робота-политика все-таки есть слабое место. Сияющий красный криптонит. Будет чем его подколоть.

Так я думаю, пока не натыкаюсь на Кэллама.

Он и вправду похож на вампира. Худощавый, бледный, в темном костюме, с глазами неестественного голубого цвета. Взгляд одновременно проницательный и презрительный. Нелегко ему, должно быть, казаться обаятельным во время работы. Интересно, Гриффин пытается подражать поведению нормальных людей? Если так, то ему это катастрофически не удается. Все вокруг него болтают и смеются, а мой суженый сжимает свой напиток так, словно хочет его раздавить. У него большие руки и тонкие, длинные пальцы.

При виде меня Кэллам, наконец-то, выдает эмоцию — чистую, неподдельную ненависть. Она изливается из него прямо на меня.

Я смело и уверенно подхожу к своему жениху, чтобы дать понять, что ему меня не запугать.

— Следи за собой, любовь моя, — шепчу я ему. — Мы должны праздновать нашу помолвку. Ты выглядишь слишком несчастным.

— Аида Галло, — шипит он мне в ответ. — Рад, что тебе все же известно, как надо одеваться на вечеринки, хоть этот наряд и оставляет желать лучшего.

Я продолжаю улыбаться, чтобы этот мерзавец не понял, что задел меня. Я не отдавала себе отчет в том, насколько он выше меня, пока не встала рядом — и это несмотря на идиотские шпильки. Не стоило подходить так близко — впрочем, теперь я не собираюсь давать слабину и отступать.

Кроме того, благодаря братьям я привыкла к устрашающим мужчинам. А у Кэллама Гриффина нет ни шрамов, ни выпуклых костяшек, намекающих на то, чем занимаются мои братья. Его руки идеально гладкие. Кэллам всего лишь богатенький сынок, и мне не стоит забывать это.

Его глаза перемещаются на кольцо на моей левой руке. Сегодня вечером я впервые надела его и уже чувствую, как кольцо давит на меня. Я ненавижу то, что оно воплощает, ненавижу внимание, которое оно привлекает. При взгляде на украшение губы Кэллама бледнеют и почти сливаются с цветом лица. Кажется, моего жениха сейчас стошнит.

Что ж, хорошо. Я рада, что он тоже страдает.

Без предупреждения Кэллам хватает меня за талию и притягивает к себе. Все происходит так неожиданно, что я почти заношу руку, чтобы врезать ему, ожидая нападения. Но тут к нам подлетает визгливая блондинка, и я понимаю, к чему все это.

Она невысокого роста и одета в розовый сарафан, идеально сочетающийся с шелковым шарфом на шее. Блондинку сопровождает бородатый мужчина с гигантской сумочкой Hermès, которая, как я предполагаю, принадлежит не ему и не вполне сочетается с его рубашкой поло.

— Кэл! — кричит она и хватает того под руку, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку.

Для «Литораля» это в порядке вещей, но вот реакция Кэллама меня поражает.

Его холодное лицо преображается, с очаровательной улыбкой он произносит:

— А вот и они! Мои любимые молодожены! Какие-то советы для тех, кто пока по эту сторону замужества?

Просто невероятно, как легко надевает он маску политика на свое красивое лицо. Она кажется абсолютно естественной — разве что улыбка выглядит жесткой. Я и не представляла, как хорош в этом Гриффин.

Пожалуй, это имеет смысл. Но мне не по себе видеть, как легко он изображает радушие и очарование. Никогда не видела подобного.

Женщина смеется, легонько положив ладонь на руку Кэллама, и я могу рассмотреть обручальное кольцо — кажется, ее руку слегка кренит под весом этого камня. Боже, похоже, я обнаружила айсберг, потопивший «Титаник».

— Ох, Кэл! — говорит она с щебечущим смехом. — Прошел всего месяц, так что пока я узнала только, что не стоит регистрироваться на сайте Kneen & Co!^[26] Если вы перехотели что-то покупать, то пытаться вернуть товар — это настоящий кошмар. Я заказала новую посуду Marie Daage, но пожалела об этом, как только увидела узор. Конечно, тебя это вряд ли заинтересует — наверное, оставишь все на усмотрение невесты.

С этими словами блондинка бросает взгляд на меня, и между ее бровей пытаются проявиться складки, доблестно сражающиеся с огромным количеством ботокса, старательно заглаживающим их обратно.

— Кажется, мы не встречались, — говорит она. — Я Кристина Хантли-Харт. Это мой муж, Джоффри Харт.

Женщина вяло протягивает мне руку, и я борюсь с желанием наклониться и поцеловать ее, словно какой-то граф из старого фильма. Вместо этого я неловко жамкаю протянутую ладонь и отпускаю ее как можно скорее.

— Аида, — отвечаю я.

— Аида…?

— Аида Галло, — вставляет Кэллам.

На лбу Кристины снова пытаются появиться полоски.

— Не уверена, что слышала про Галло… — говорит она. — Вы состоите в Норт-Шор Кантри-клаб?^[27]

— Нет! — отвечаю я, подражая ее интонациям. — Думаете, стоит вступить? Боюсь, в последнее время моя игра в теннис оставляла желать лучшего…

Блондинка смотрит на меня так, словно подозревает, что я потешаюсь над ней, но не может в это поверить.

Рука Кэллама больнее обхватывает мою талию. Мне с трудом удается не поморщиться.

— Аида любит теннис, — говорит он. — Она очень спортивная.

Кристина неуверенно улыбается.

— Я тоже, — отвечает она. Затем возвращается к Кэлламу. — Помнишь, как мы вместе играли во Флоренции? Ты был моим любимым партнером в той поездке.

Прекрасно. Мне глубоко насрать на то, что Кристина Хантли-Харт хочет пофлиртовать с Кэлламом. Пусть бы у них даже был секс на той неделе. Но делать это на моих глазах — это гребаное неуважение.

Я смотрю на беднягу Джоффри Харта, чтобы узнать, что он думает обо всем этом. Тот до сих пор не произнес ни слова. Мужчина уставился в телек над барной стойкой, где показывают основные моменты прошедшего матча «Чикаго Кабс»^[28]. Он держит сумочку Кристины обеими руками с таким выражением лица, будто этот месяц брака воплотил собой самые длинные тридцать дней в его жизни.

— Эй, Джофф, — обращаюсь я к нему. — Они взяли тебя поиграть, или ты только носил ракетки?

Джеффри приподнимает бровь и издает смешок:

— В той поездке меня не было.

— Хмм, — говорю я. — Как жаль. Ты пропустил, как Кэл и Кристина обменивались мячами.

Теперь Кристина точно в бешенстве. Она прищуривается, глядя на меня, и ее ноздри раздуваются.

— Что ж, — сухо говорит она. — Еще раз поздравляю. Похоже, тебе крупно повезло, Кэл.

Она разворачивается и быстро уходит прочь, увлекая за собой Джоффри. Кэллам отпускает мою талию и хватает меня за руку, крепко впиваясь пальцами.

— Какого хрена ты творишь? — рычит он.

— Это действительно твои друзья? — спрашиваю я. — Ей стоило завести одну из этих маленьких карманных собачек. Джофф довольно громоздкий аксессуар…

— Повзрослей, — говорит Кэллам, с отвращением качая головой. — Хантли организовали значительный сбор средств для моей кампании в том году. Я знаю Кристину с начальной школы.

— Знаешь ее? — повторяю я. — Или трахаешь? Если ты до сих пор этого не сделал, стоит поторопиться, пока она не начала прилюдно тереться о твою ногу.

— Боже мой, — говорит Кэллам, складывая пальцы на переносице. — Поверить не могу. Я женюсь на ребенке. И не на обычном ребенке, а на дьявольском отродье типа Чаки или детей кукурузы…

Я пытаюсь отдернуть руку, но хватка у него тверже стали. Чтобы освободиться, мне придется устроить настоящую сцену, а я пока не готова послать все к чертям.

Так что вместо этого я подзываю ближайшего официанта и беру с его подноса шампанское. Затем я делаю глоток и тихо и спокойно говорю Кэлламу:

— Если ты не отпустишь меня, я выплесну свой напиток тебе в лицо.

Он отпускает меня, от гнева его лицо становится еще бледнее.

Мой жених наклоняется к моему лицу и произносит:

— Думаешь, только ты можешь ставить мне палки в колеса? Не забывай, что ты будешь жить в моем доме. Я могу превратить твою жизнь в кошмар наяву — с утра и до тех пор, пока я не позволю тебе лечь спать. Не думаю, что ты захочешь начинать эту войну.

У меня руки чешутся плеснуть шампанским прямо ему в лицо, чтобы показать, что именно я об этом думаю.

Но мне удается сдержать себя. С трудом.

Я ограничиваюсь тем, что улыбаюсь ему и говорю:

— Посреди хаоса есть еще и возможность.

Кэллам смотрит на меня с непониманием.

— Что… что ты несешь? Хочешь сказать, что попытаешься извлечь пользу из происходящего?

— Конечно, — отвечаю я. — А что еще мне остается?

На самом деле, это цитата из «Искусства войны». Вот еще одна моя любимая:

«Пусть ваши планы пребывают во тьме, непроницаемые, словно ночь, чтобы, когда вы начали действовать, они обрушились подобно молнии».

Примечания

25

Деррик Мартелл Роуз — американский профессиональный баскетболист, выступающий за команду НБА «Нью-Йорк Никс». В 2012 г. получил травму левого колена, разрыв крестообразных связок. Пропустил сезон 2012/13, но вернулся в команду.

26

Kneen & Co — магазин изысканной мебели и аксессуаров в Чикаго.

27

North Shore Country Club — частный загородный клуб в пригороде Чикаго.

28

Chicago Cubs — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Центральном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола.