Огонь моей души – слова

Соня Рыбкина

Сборник стихов и прозы поэта Сони Рыбкиной, известной под псевдонимами Соня Мюнцель и Королева Эс. Соня пишет как любовную лирику, так и делится в своих произведениях впечатлениями от жизни, различных фильмов, книг.

2015

О любви

я к губам подношу листок и целую рисованные глаза —

ты смотришь с него укоризненно, незнакомо.

я рукой касаюсь исписанного блокнота, замшелого дневника;

ты — везде.

ты — во мне, ты — в мыслях, обреченный на память и на слова.

ты скажи: по чьим же правилам и законам я должна без тебя дышать?

быть без тебя — жива?

за окном серых улиц дым обволакивает, летит;

морозно, пусто в моей душе, а на сердце — липкая тишина.

безотчетно и живо пишу — для тебя — стихи и все жду,

когда у меня внутри расцветет весна.

ты скажи:

возможно ли так любить?

я с улыбкой во сне вижу твое лицо,

касаюсь пальцами губ и щек;

каждый бессчетный раз, просыпаясь, знаю —

ты отчаянно мне далек.

не найдешь на свете

наш счастливейший из концов.

если б тебя увидеть —

стало б лучшей радостью и наградой.

я руку кладу на сердце и чувствую,

что ты — рядом.

Что было, то отцвело

осень лихо вступает в свои права

и смеется дерзко;

люди кутаются в свитера, пальто, натягивают перчатки

и с таким бесстрашием полудетским выставляют на ветер лица;

детвора на улице, задыхаясь,

играет в прятки;

словом одним — живет закутанная столица,

улыбается, зубы скалит,

а я думаю: неужели меня одну так хандрит,

печалит;

неужели же мне одной по ночам так плачется

и не спится?

улыбается спящий город,

как будто бы мне назло;

небо чертит твой точечный силуэт,

выводит руки, дерганое плечо;

я смотрю, повторяя:

«что было, то отцвело»,

а внутри все сворачивается от боли, —

мне до смерти нужен ты и твое тепло.

мне нужны те встречи и тот рассвет,

и твоя светящаяся улыбка;

мне нужны объятья твои за плечи,

в одну сторону мой билет;

ты — мечтателен и застенчив,

я — в берете и куртке в цвет…

приезжай, убеди, что ничто не вечно,

дотянись рукой до моей руки;

убеди меня, что любовь — калечит;

что мы — отчаянно далеки…

приезжай, мой друг, убеди меня,

что случаются — чудеса.

приезжай, мой друг, привези с собой

наши алые паруса.

Ты только меня люби

Осень мерзлая рисует красками декабря; я смотрю в окно — и вижу застывший снег; я смотрю, как ложится на небо печальный седой рассвет, как ветер угрюмый свой замедляет бег; я смотрю в окно, заклиная, моля, прося: «смилуйся, помоги.

мне бы только тебя обнять».

я иду, босая, с оголенной, немой душой, и кровавый след за мной стелется по земле; я иду — и во мгле мне навстречу мчится жестокий смех; ты ответь мне, подай хоть знак; я раба твоя, ты — бессменный, вечный мой господин, сильнейший из королей.

мне осталось несколько миль пути — ты отправь мне вслед поцелуй королевских губ, прикоснись сквозь ветер, сквозь дождь и снег; я тебя найду — мне бы только все это пережить; мне бы только один еще раз услышать твою свирель, ее терпкий звук; мне бы только преодолеть свой последний шаг и с первым лучом тебе прошептать привет. ты мне — и господин, и друг, и сама душа.

мне бы только тебе сказать заветные те слова, мне бы только не потеряться и найти в твою сказку дверь; знать, что она — жива.

господин мой, моя душа, я за тобой пойду хоть на край земли, я за тебя свою жизнь отдам, яд твой к своим поднеся губам; я за тебя пройду сквозь пригорошни огня, я за тебя научусь летать, одолею последний страх; я подам тебе сердце из своей же больной груди.

мой господин, я дарю тебе всю себя; об одном лишь тебя прошу — ты только меня люби.

Мальчик мой

мальчик мой, я гляжу на тебя с утра,

ты и пьян, и красив, и немного дорог;

я гляжу — ты спишь; ссохшаяся жара

блеклым августом кроет застывший город.

мальчик мой, расскажи, что у тебя в душе?

где ты лгал? а где открывал мне правду?

расскажи о каждой несбывшейся — из надежд,

каждом слове — сказанном наизнанку.

расскажи про красивый город и солнца блеск,

расскажи — хорошо ли тебе живется?

с кем целуешься? как спится и как смеется?

я не скучаю, только, порою, кажется —

смысл мой умер — и не воскрес.

Я искал себя и найти не мог

однажды пройдут своей чередой года,

зима по кругу заменит весну и лето —

ты, нежность звериную растеряв,

обернувшись самым промозглым ветром,

войдешь — мой милый, нежданный гость,

неулыбчив, по-странному молчалив;

будь же смел, робость и страхи брось! —

я с улыбкой тебя приглашу войти и отмечу,

как ты холоден, но красив.

ты устроишься в кресле, закуришь, лениво начнешь рассказ:

«знаешь, милая, я много, где побывал —

и морем соленым омыл берега у скал,

и солнца лучами светил на морской залив,

и ветром игривым добрался на край земли —

я себя искал. и найти не мог —

все было чуждо — и солнца луч,

и улыбка зари, и ночной цветок —

и тогда я увидел, что одинок,

что бессилен и невезуч.

знаешь, милая, истина-то проста,

счастье было недалеко и близка мечта —

я ее разменял трудностью жизненного пути,

разменял на горы, моря, пустыни и корабли…

ты же, милая, была рядом.

я искал — и не мог найти».

Мой август

Мой август — сумрак полуночи,

И гладь листа.

На окнах — ливня многоточья,

И блик моста.

Мой август — пыльные дороги,

И цвет реки.

Когда неведомы тревоги,

Шаги — легки.

Когда неведомы разлуки,

И писем дым.

Когда обняли милой руки,

Средь тишины.

Средь тишины, лесной прохлады —

Ваш поцелуй.

И нет ценнее той награды,

Как нежность губ.

Мой август — встречи, солнца росчерк

На небесах.

Мой август — время одиночеств,

И Вы — в мечтах.

Я Вас люблю

Я в Вас люблю неосторожность

И пылкость фраз;

Я Вас люблю за невозможность

И без прикрас.

Я в Вас люблю Ваш дерзкий смех,

И гладь руки;

За то, что Вы и ближе всех —

И далеки.

Я в Вас люблю любой каприз

И плавность слов;

За то, что наша с Вами жизнь —

Набор стихов.

Что Вы, порою, так жесток!

И некрасив;

Что Вас со мной знакомил Бог —

Как не чужих.

За то, что Вы ко мне всегда

Приходите во сне —

И где Вам дорог каждый час

И поцелуи — мне.

Навеки Ваш

И образ утренней столицы

Затих во мгле.

У Вас красивые ресницы

И бледность плеч.

И мне запомнится навеки

Цвет Ваших глаз;

И Ваши волосы, что реки,

И рук атлас.

И Ваши сомкнутые губы,

И чистый взгляд;

И нежных пальчиков, мне лЮбых,

Касанья яд.

И мне запомнится навеки

Наш разговор;

И Вашей прелести те сети —

Мой приговор.

Вы улыбнитесь мне, прошу,

Хотя бы раз.

Ведь я и в мире, и в войне —

Навеки Ваш.

Ну же, вернись ко мне

жизнь отдает нам уж слишком мало — двадцать каких-то лет.

в детстве мы так не живем, а юность и молодость очень быстры;

память осколками складывается извне —

вот письма из прошлого, вот кольцо, вот выгоревший букет;

из слова «память» растет каменная Земля, сломанные миры,

и я по ночам шепчу:

«ну же, вернись ко мне».

я сворачиваю с дороги, и говорят мне вслед:

«эта девочка могла далеко пойти» —

из людской молвы складывается судьба;

из людской молвы выросла наша ложь и перечень непобед,

из людской молвы вышла я — навечно падающая звезда;

из людской молвы нам теперь хода нет; нас уже не спасти.

настал наш конец пути.

все дело, увы, не в нас — Бог, возможно, и справедлив;

у людей есть счастье, есть любимые и очаг,

у меня есть ты — жесток и отчаянно некрасив;

я давно разучилась плакать, с улыбкой встаю по утрам

и пытаюсь не думать, что мы — как в одной из простеньких мелодрам

ревнивы, безудержны, нерешительны…

я просто стараюсь ждать, когда ты соберешься с силами

и сделаешь

первый

шаг.

Маме

мать перед сном целует сыночка в лоб,

мать говорит ему ласковые слова,

мать дарит сыну собственное тепло;

мама всегда нежна и всегда права;

мама — что солнца луч да родимый свет,

мать — это любящий взгляд да рука в руке;

мать — это мягкий голос, простой совет;

мать — это счастье; касание на щеке.

сын для нее — звезда, всеобъемный мир,

сын для нее — как лучик в сезон дождей,

сын для нее — и гора, и простор равнин;

нет на земле ей любимее и нужней.

Конец сказки

мы не будем любимы — южный с северным полюса.

мы не будем ходить в кино, планы кроить на завтра;

мы не будем подле готовить друг другу завтрак;

мы вместе не будем — давно я не верую в чудеса.

ты не станешь меня целовать и мне говорить «люблю»;

я не стану ловить твой взгляд, силуэт узнавать в других;

я не стану у окон терять часы; жалеть, что не мой жених…

но, увы, — королева навеки предана королю.

— — — — — —

я, быть может, замуж удачно выйду — ты женишься на другой;

ты будешь терпкий да горько-сладкий, но все-таки очень мой;

и когда-нибудь ты придешь — сказка кончится вырванною страницей —

«он полюбил богиню;

он — то чудовище,

что не в силах стать

благородным

принцем».

Благодарю тебя, милый

я запомню тебя по имени и улыбке — смешливой да без причин;

я запомню тебя по шуткам, по взгляду — весел-неразличим;

я запомню тебя по твоим словам; потому, что остался ты мне чужим.

благодарю тебя, милый, за то, что не приручил.

что оставил мне выбор и вернул мне мою свободу;

над моей отчаянной головой вновь загорелись ярчайшие небосводы;

я теперь вечно счастлива — и в солнце, и в ветер, и в самую непогоду.

благодарю тебя, милый, — ты не заставил меня идти и в огонь, и в воду.

что между нами не будет «единственный» и «молю»;

твой одинокий катер никогда не причалит к моему богатому кораблю;

ты никогда не попросишь моей руки и не скажешь: «я лишь тебя люблю».

что объятия наши да чертовы поцелуи равны нулю.

благодарю тебя, милый, что не заставил меня идти в снег и в лютую стужу;

никогда не коснулся моей руки и сберег мне одиночество и покой.

я не влюблюсь в тебя — мне слишком много раз сокрушали душу.

жаль только будет

видеть тебя

с другой.

Девчонка

девчонке той было всего восемнадцать лет;

девчонке в больнице сказали — всесилен рак;

девчонке сказали — надобно умереть;

знает девчонка, что ее недуг — враг.

девчонка прелестна, отчаянно весела;

девчонка же лишь начинает жить;

не верит девчонка в сказанные слова;

суждено ей рак вылечить-пережить.

девчонка бежит домой из последних сил;

верит девчонка — явится солнца луч;

верит девчонка — не жить ей среди могил,

ведь Бог, как известно, милостив и могуч.

Уйди из моей души

только не говори мне «не смог», «не выдержал», «все это чепуха»,

у тебя улыбка заморского зодчего и нежность деревенского пастуха,

у меня слова заканчиваются, строки рвутся в незаконченности стиха,

я по миру хочу идти, не видна, никем не замечена и тиха.

ты меня мучаешь, на клочья рвешь, усмехаешься нагло, дерзко,

я хочу позабыть тебя, исключить, выбросить, ну, чтоб безвозвратно было да неожиданно, крайне резко,

чтобы исчез из жизни, чтобы стереть слезами, чтобы забылось детство,

чтобы не помнить губы твои, глаза; чтобы ты не меня, а девчонку с улицы нарек своей единственной и невестой.

я хочу, мое солнце, чтоб ты кончился, будто дожди по осени,

будто мятый тетрадный лист; чтобы понял, каково это, когда бросили;

когда обрекли на вечное одиночество; когда работаешь без продыха и до проседи;

когда утешить б — некому, когда обнять бы — некого, когда дни стали горькие и белесые.

когда «я не люблю тебя» стало привычной и милой фразой;

когда от скуки, ненужности станешь в голос рыдать, вывернешь наизнанку

гнилое свое нутро; когда я снова тебе понадоблюсь и ты позовешь меня — всю да разом;

когда ты от «мне нечего просто делать» прочитаешь о нас один из моих

рассказов…

…и один

из моих

стихов.

да пойми же ты, солнце, мне не надо твоих обещаний

и лживых

слов.

мне не надо их, солнце, лишь уйди из моей души да из самой меня —

весь нутряной такой да смешливый,

слишком давно не мой

и до боли зеленоглазый.

Ты обретешь себя

тебе, мой мальчик, всего семнадцать; рядом с тобой я старуха в свои зрелые двадцать пять;

мне, мальчик, по-страшному с тобой весело, я засыпаю с мыслью: «только б завтра его обнять»,

«только б завтра увидеть его глаза», «только б завтра позвал бы меня гулять»

словно маленькую девчонку; «только завтра мне б его за руку улыбнуться-взять».

я глажу твою ладонь, я неверяще обнимаю тебя за шею, на цыпочках замерев;

ты меня целуешь — робко, совсем как подросток, без улыбки и отчаянно покраснев;

ты, мой мальчик, вернул мне лето, меня целуя, меня объятиями согрев;

мальчик, благодаря тебе я расправила гордо плечи и стала на миг прекрасной из королев.

увы, мой мальчик, тебе ведь еще расти; я уже осунувшаяся и даже чуть-чуть седая;

ты говоришь: «я скучал, я тебя люблю, ты нужна мне, моя родная»;

я, мальчик, как та же осень — уже почти мертвая, но все-таки золотая;

ты не жди, что станешь со мной счастливей — я буду скоро одинокая и босая.

зимой мы играем с тобой в снежки, на дворе холодно и темно — как на моей душе;

ты прелестен и юн, снег покрывает твое лицо, ты будто прячешься в мираже,

ты исчезаешь будто под гул ветров, говоря: «ты прости, уже поздно, мне вот пора уже»,

и уходишь, оставляя зимнюю пустоту, мерзлость на сердце; одиночества явный жест.

у меня, мальчик, один для тебя совет: ты себя не губи, ты лучше меня забудь;

я половину жизни промучила без твоих вечно теплевших рук — выдержу и теперь.

милый мальчик, у нас с тобой ничего ведь общего, у нас с тобой разный терновый путь;

ты обретешь себя, ты найдешь свое, ты отыщешь счастье и любящие глаза — только, мой мальчик, верь.

Его давно в моей жизни нет

у тебя было много их, через край — от мальчишек и до мужчин;

ты хоронишь их имена на кладбище памяти и одиноких душ.

ты любила их просто так, не за что — порывисто-без причин,

но каждый был тебе надоедлив и бескрайне чужд.

ты выдавишь из себя улыбку, глядя на фото, где вы вдвоем;

где вы курите сигареты, где целуетесь, не разжимая губ;

ты ведь помнишь то лето, его глаза — ты растворилась в нем,

в его звонком смехе, в его словах; он был весел и даже груб.

тот, другой, был жеманен, дерзок, невыносимо скучен,

вы подолгу молчали, смотря на небо; гуляли вечером у реки,

и каждый ваш день был сер, неярок — хладен и однозвучен;

он ушел от тебя под рассвет, и шаги его были неслышимы и легки.

когда-нибудь ты расскажешь, отчего дарила себя чужим,

отчего любила не тех, отчего всю жизнь прожила одна.

«где же тот, что был бы тобой отчаянно так любим?

где же тот, с кем была бы счастлива, влюблена?»

«мы вместе учились в школе, он был некрасив, но дорог мне и любим,

он был улыбчив и мил, он излучал какой-то необъяснимый свет;

он был и упрям, и горд, и слишком неуязвим…

его давно в моей жизни нет».

Я научилась ждать

Тишину в ночи разрывает мой одинокий крик.

Мой милый, скажи, чего ты теперь достиг? Отсрочил ли смерти миг; добился, о чем мечтал; нашел ли то, что отчаянно так искал?

Я помню наши выцветшие поля; я помню исчерченные ладони, твой изумрудный взгляд; ты целовал меня, словно вершил обряд.

Я помню, как мимо прогрохотал снаряд, едва нас с тобой задев; как мы, дрожа, сидели, не разжимая рук; как горланили нараспев какой-то простой мотив — и мир вокруг нас поворочался и затих.

Мой милый, скажи, если бы ты не ушел, — мы выиграли бы войну?

Я помню ту мрачную, снеговую весну — в самом тылу врага, где ветер подхватывал кровные облака, где нельзя и пошевелиться, и задышать — в спину тебе вонзится их вырезной кинжал — дуло вражеского ружья.

Мой милый, я теперь научилась ждать — одиноко встречать закат; зимой попадать в метель, осенью — в листопад; смотреть в окно на поток дождя, из года в год представляя тебя и твои глаза.

Как придешь, словно не было этих лет; как вернешь в мою жизнь счастье и Божий свет.

Я верю, ты улыбнешься, и я пойму: ты все тот же — любящий и родной.

Выживший на войне.

Я знаю, ты сможешь — мы выиграем-победим.

Только вернись ко мне.

Жаль только, милый, у нас больше нет сегодня

ты улыбался — я тебе пела арии о любви;

я пела тебе о море, о Боге, о поясах зари;

я пела тебе о людях, об улицах — желтые фонари;

я пела тебе о столицах и городах — затушенные огни.

назови меня, милый, по имени.

назови.

дай мне имя — жизнь или смерть, желание или страсть;

серебро или золото, служение или власть;

я руку свою вложу в твою узорчатую ладонь;

я горю да переливаюсь — ты только меня затронь.

мы сидим у моря на берегу, да колышется волн прибой.

я смотрю на твое лицо — мне бы губы твои целовать;

мне бы смеяться — не слезы лить; улыбаться — не горевать;

мне бы с тобой у костра сейчас обниматься да танцевать.

мне бы нити меж нами не побояться да разорвать.

мне бы тебя сейчас называть своим;

мне бы в тебя уйти и захлопнуть дверь.

жаль только, милый,

у нас больше нет

«сегодня», «в настоящее» и «теперь».

Мальчик-жизнь

ты придешь, мальчик-дождь; волосы — серебро,

пальцы — бархатцы, голос — нежная птичья песнь;

на лице твоем — мерзлость осени и холода ветров;

мальчик-ливень, сошедший ради меня с небес.

мальчик-луч в неуютное, злое лето;

на лице — улыбка, на волосах — венок.

ты уйдешь от меня с теплющимся рассветом;

мальчик-свет — ярок и одинок.

мальчик-солнце среди череды снегов,

мальчик-смех — возлюбленный и герой;

мальчик-радость — предмет моих грез и снов.

мальчик-жизнь, где же ты, дорогой?

Не позабудь меня, милый, не позабудь

Птицы по небу чертят сложные виражи; огонь в камине потрескивает-дрожит; ворон-чернее-ночи каркает да кружит. Мне бы теперь пересилить да пережить; мне бы сразу знать, что ты соткан из зла и лжи.

Мне бы тебя не встретить, не полюбить; мне бы забыть тебе посвятить стихи; мне бы смеяться тебе в лицо, бросить тобой подаренное кольцо; мне бы сердце твое разбить, развеять по ветру жалкий прах.

Мне бы крик о пощаде целовать на твоих губах.

Мы были детьми, нам было по восемь лет; мы вместе любили встречать по утрам рассвет; ты играл на свирели, а после мы собирали букет полевых цветов.

Тогда ты нашел тот остров — ты говорил, что смерти и времени нет пути до его чарованных берегов.

Но мы росли, нам исполнилось по семнадцать; я помню твою улыбку и хитрый взгляд; я помню губы твои с привкусом янтаря — мой личный губящий яд. Я помню, как впервые стала твоей на нашей цветной поляне.

Как слепо верила — ты не предашь меня; не обманешь.

Я помню, как в нашу деревню пришли они; как ты очутился в ловушке их ловко подстроенной западни; как спрятался в их тени. Ты вспомнил про остров, ты говорил — там время бессильно, там ты будешь бессмертен, они доставят тебя туда. Ты говорил, и голос был твой безумен и холоднее льда.

Да и цена оказалась «невелика» — надобно было лишь душу свою продать.

Помню, как в последнюю ночь целовала тебя до зари; как молила остаться, не уходить; как лицо прятала на твоей груди — «поговори со мной, милый, поговори»; ложь, увы, была у тебя в крови.

Помню, как ветер отнес тебе мой безнадежный крик: «Не позабудь меня, милый, не позабудь — молю».

«Я, милый, тебя люблю».

«Воспитанный во грехе да не увидит рая…»

Воспитанный во грехе да не увидит рая,

Воспитанный во грехе с юности лжив, растрачен;

Домом его посмертным станет земля сырая,

И колокольный звон — тяжел да мрачен.

Воспитанный во грехе не знает святую истину —

«Не согреши, будь чист; вот тебе наше правило».

Грешник не знает «Бог», лишь тропы каменистые;

Воспитанный во грехе — ведомый плотским дьяволом.

Воспитанный во грехе ходит, едва дыша,

Воспитанный во грехе смертен на острие ножа.

Воспитанный во грехе — молитва, слезящиеся глаза,

Воспитанный во грехе — вечный, бессильный страх.

Воспитанный во грехе — потерянная душа.

«у меня губы, милый, в отчаянной пустоте…»

у меня губы, милый, в отчаянной пустоте,

меня пальцем тронь — не соберешь костей;

я стою, душой за тебя распятая на кресте,

зарытая в преступлениях, забытая в суете.

я стою, пальцы мои в пыли и в небесном свете,

я одна, зациклена на тебе, на нашем далеком лете,

замерзшая в грусти и в серых буднях, поднятая на ветер,

вечно ненужная Золушка в своей расписной карете.

ты улыбнись мне по телефону, зови по имени,

мы забудем все беды, сотрем их ливнями,

наши дороги сошлись друг на друге клиньями;

и неважно — предали мы, любили ли…

слух мне режет твоя исчерпывающая тишь.

я тебя помню.

а ты

молчишь.

Девочке улыбающейся

девочка, веселая, улыбающаяся, ты вошла в мою жизнь с робкой дерзостью ночника,

ты шумишь в моих мыслях громче любого моря, распускаешься краше первого подснегового цветка,

я дивлюсь нежданной меткости афродитового стрелка,

что пустил к тебе свои стрелы, и любовь разлилась по сердцу с летучестью родника.

я вижу, как утром ты, пасмурная и жадная, несмело в губы его целуешь,

ты на его лице нечто неведомое мне чертишь, по губам мизинцем любовь рисуешь,

смеешься, волосы разбросаны по спине неровно — я знаю, скоро ты и его забудешь,

ты вернешься в свой белесый дом на окраине, а я приду однажды к тебе на чай, улыбнусь, рассмеюсь — и ты мне под медленный ритм танго,

живая, родная — станцуешь…

я любила тебя как дочь, я любила в тебе сестру — ты исчезла, когда первый стрелок амура тебя нашел,

на твоем челе поцелуев пирата нежная череда, незримый шелк,

у меня все надежды рассыпаются в ассорти, разлетаются миражом,

в моем мире есть океан, разлившийся и насквозь прогнивший — он теперь твоим именем окрещен.

Любимому тебе

у тебя на душе все оттенки-цвета лазури собраны-незалатаны,

ты говоришь мне: «у меня тебе в левом грудном кармане кое-что спрятано»

и вынимаешь сердце — алое, половинчатое, золотое, нелюбовью моей запятнанное;

ты скажи мне, мальчик, что ты можешь мне дать, в чем ты можешь меня уверить?

я ведь стара как жизнь и устала как та же смерть — неужели решишься меня заклеить

снова? я совсем не из тех, кто слезами пачкает по ночам подушку и проводит душещипательные параллели.

ну, мой мальчик, ты все еще меня жаждешь, ты все еще меня любишь?

ты все еще уверенный в моей силе, в моем пыточном одиночестве, ты не боишься, что сам себя мною потом погубишь?

ты смотри, вспомни однажды мои слова — поздно станет, когда ты меня оставишь, когда ты меня осудишь.

мальчик, ты что, не видишь, я у тебя отбираю силы, я у тебя красоту краду,

я бы тебя сама оставила, да только утром ты слишком нежен, а ночью — безмерно ласков;

мальчик, вокруг тебя еще множество будет всяких безвестных дур —

их и выбери; а я, ты знаешь, не верю в принцев, в золушек, в сказки

и в прочую ерунду.

Расскажи мне

расскажи мне, моя любовь, отчего люди идут воровать, грабить и убивать,

отчего мужчинам нравится править и обладать,

отчего вместо добра и помощи нам легче всех предавать?

объясни мне, милый мой друг, отчего мы стремимся увидеть невидимое,

отчего забываем давно привычное, желаемое и любимое,

отчего нам нравится все уродливое внутри, но снаружи красивое?

расскажи мне, моя душа, почему мы стремимся постичь невозможное,

почему нарушаем обеты и клятвы, кажущиеся непреложными,

объясни мне, сердце мое, почему мы, люди, становимся безнадежными?..

Уже не мальчик

он не мальчик уже, нечто среднее между подростком и взрослым,

у него взор изумрудно-платиновый, он так юн, что еще непривычен решать вопросы,

он загорел, у него на щеках румянец, и нос у него неправильный, курносый,

он ругается, кривит губами, от солнца щурится и надсадно кашляет, куря заграничные папиросы.

он так груб бывает, так неотесан, что мог бы казаться пошлым,

он хочет гордиться собой, своей некрасивой девушкой, развратным и грязным прошлым,

он хочет, чтобы с ним общались на равных, глядели в рот и вставали на цыпочки — так, чтобы стало тошно,

он хочет казаться умнее, лучше — он хочет казаться взрослым.

он так мил, когда притворяется, переигрывает и лжет —

когда подает бедняку, уступает старушке место и руку товарищу жмет,

он, к сожалению, слаб и низок, и нутро у него все вдоль и поперек изъезжено,

он прожжен,

он дерзок, до смерти одинок и почти никому не нужен — так помаленечку и живет.

Поцелуй меня

поцелуй меня.

так поцелуй, чтобы внутри все зашлось и вырвалось,

чтобы рифмы мои ушли в дождевую изморось,

чтобы пульс мой остановился нехотя и снова двинулся.

поцелуй меня.

так поцелуй, чтобы меня прочувствовать всю и вся,

чтобы улыбка лицо озаряла, меня на руках неся,

чтобы любовь стучала по сердцу, в ушах переливаясь и голося.

поцелуй меня.

так поцелуй, чтобы мир упал к ногам разноцветными конфеттИ,

чтобы твои фото в моем телефоне рассыпались в ассорти,

чтобы наши дороги не расходились, и сошлись, наконец, пути.

поцелуй меня.

так поцелуй, чтобы губ не хватило, чтобы я поверила и смогла,

чтобы за плечами выросли два выносливейших крыла,

чтобы мечта сбылась и воскресла падающая звезда.

поцелуй меня.

Спасибо, девочка

спасибо, девочка.

без тебя я не выжил бы — не хватило б сил,

у меня вместо крови залит литр красных чернил.

я тебя так издевательски, девочка, иссушил.

ты прости.

нам с тобою дальше — не по пути,

мне вперед, моя девочка, не пройти,

ты справишься. главное — потерпи.

себя не забудь спасти.

на меня не оглядывайся, я без числа мертвец,

в храме белесо-сером одинокий венерин жрец,

дамский угодник, фраер и вечный лжец.

меня не простит Творец.

я ведь знал, что наступит время — и ты уйдешь,

я останусь, и буду ныть, как слепой да колючий еж,

что таких, как ты, моя девочка, теперь уже не найдешь.

я не справился.

ничерта не справился — раствориться б в тебе да жить,

ходить по театрам, в кино, сигареты твои курить.

увы, девочка, такие как я не созданы для «любить».

попробуй меня извинить.

спасибо, девочка.

за то, что пыталась меня спасти,

за то, что верила — нам по пути,

за твое милое «главное — потерпи».

девочка, я не доживу и до тридцати.

ты прости меня, девочка, напоследок.

только прости.