Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

Соня Пернелл, 2019

В 1942 году Францию заполонили плакаты с изображением молодой женщины и надписью: «Самая опасная вражеская шпионка. Мы должны найти и уничтожить ее!» Женщиной на плакате была Вирджиния Холл – первая шпионка союзных государств, работавшая в тылу врага. Несмотря на инвалидность и постоянную угрозу для жизни, Вирджиния продолжала выполнять сложнейшие миссии ради спасения тысяч людей и ради мира в Европе. Новейшие исследования Сони Пернелл, признанного журналиста и биографа, позволяют приоткрыть завесу тайны над жизнью Вирджинии Холл, полной героизма и самоотверженного противостояния нацистам. Потрясающая биография, больше похожая на шпионский боевик, – остросюжетная, пронзительная история о мужестве и самопожертвовании. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Пролог

Франция летела в пропасть. Сгоревшие автомобили, когда-то набитые ценными вещами, стояли, уткнувшись носом в придорожные канавы. На протяжении многих миль недружественной дороги вокруг них были разбросаны ошметки груза: когда-то кем-то любимых кукол, часов, зеркал… Их хозяева, молодые и старые, распластавшись в горячей пыли, стонали или уже не издавали ни звука. Тем не менее, день за днем полчища людей продолжали течь мимо них в нескончаемом потоке голода и истощения, слишком напуганные, чтобы остановиться.

В пути было десять миллионов женщин, детей и стариков. Все они спасались от гитлеровских танков, хлынувших через границу с востока и севера. Целые города вырвали с корнем сами себя в тщетной попытке спастись от нацистского блицкрига, грозившего их поглотить. Можно было услышать лихорадочные разговоры о немецких солдатах, обнажающих торс в ликовании от так легко давшейся победы. Воздух был наполнен криками, дымом и зловонием мертвых. У младенцев не было молока, а старики падали на месте. Лошади, тянущие перегруженные старые фермерские телеги, оседали и рычали в пропитанной потом агонии. Свидетелем этого крупнейшего исхода беженцев за всю историю стала майская французская жара 1940 года.

День за днем сквозь эту толпу прокладывал путь одинокий автомобиль с эффектной молодой женщиной за рулем. У рядового Вирджинии Холл часто заканчивались топливо и лекарства, но несмотря ни на что она двигалась на машине скорой помощи французской армии в направлении все приближающегося врага. Она упорно продолжала движение, даже когда по небу с визгом проносились немецкие «Штуки», сбрасывая пятидесятикилограммовые бомбы на окружающие ее вереницы машин, поджигая их и превращая дороги в испещренное кратерами полотно. Даже когда истребители проносились над верхушками деревьев, расстреливая из пулеметов траншеи, где женщины и дети пытались укрыться от этой кровавой бойни. Даже несмотря на то, что французские солдаты, бросая оружие, дезертировали из военных частей и убегали, некоторые прямо на своих армейских танках. Даже когда ее левое бедро пронзала боль из-за того, что она постоянно жала на педаль сцепления протезом ноги.

Для 34-летней Вирджинии, пережившей столько жестоких отказов, эта миссия стала поворотным моментом в жизни. Она не могла снова потерпеть неудачу — ради нее самой и ради раненых, которых она забирала с полей сражений и доставляла в госпиталь. Было много причин, по которым она добровольно рисковала жизнью вдали от дома, помогая чужой стране, в то время как миллионы других сдавались. Возможно, главной причиной было то, что она давно не чувствовала себя такой удивительно живой. Трусость дезертиров вызывала у Вирджинии отвращение, она просто не могла понять, почему они не продолжают борьбу. Но ей было практически нечего терять. Французы все еще помнили, что треть их молодого мужского населения была принесена в жертву Великой войне^[1], и нация вдов и сирот не была настроена на новое кровопролитие. Однако Вирджиния намеревалась идти до конца, куда бы битва ни привела ее. Она была готова пойти на любой риск, столкнуться с любыми опасностями. Всеобщая война против Третьего рейха могла удивительным образом дать Вирджинии Холл последнюю надежду на личный покой.

Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что готовила ей жизнь дальше, постепенно превращаясь в гомеровский эпос о приключениях, подвигах и казавшемся непостижимым мужестве. Служба Вирджинии Холл в скорой помощи летом 1940 года была лишь подготовкой к тому, что вскоре переросло в почти самоубийственную миссию против тирании нацистов и их марионеток во Франции. Она стала первопроходцем в отчаянном и рискованном шпионаже, саботаже и подрывной деятельности в тылу врага в эпоху, когда женщины едва ли могли выступить в героической роли: их участие в бою фактически ограничивалось поддержкой и уходом за ранеными. В те времена женщина должна была всего лишь хорошо выглядеть и вести себя послушно, оставляя всю тяжелую работу мужчинам. В те времена женщины-инвалиды (как, впрочем, и мужчины) чаще всего были заперты дома и вынуждены вести частную, ничем не примечательную жизнь. Поэтому поразительно, что молодая женщина, потерявшая ногу при трагических обстоятельствах, вырвалась из самых тесных рамок и смогла преодолеть предрассудки и даже враждебность, чтобы помочь союзникам выиграть Вторую мировую войну. А тот факт, что женщина — лидер партизанского движения такого масштаба до сих пор столь мало известна, просто невероятен.

И тем не менее, возможно, Вирджиния хотела бы именно этого. Она действовала в тени, и именно там она была счастливее всего. Даже ее ближайшему кругу во Франции казалось, что у нее нет ни дома, ни семьи, ни полка, — ничего, кроме горячего желания победить нацистов. Они не знали ни ее настоящего имени, ни национальности, ни того, как она оказалась среди них. Постоянно меняя внешность и манеру поведения, неожиданно появляясь в различных уголках Франции только для того, чтобы снова столь же внезапно исчезнуть, она оставалась загадкой на протяжении всей войны, а в некотором роде и после нее. Даже сейчас, чтобы проследить ее историю, мне потребовалось три года кропотливой детективной работы: от Национального архива в Лондоне к документам Сопротивления в Лионе, зонам парашютной выброски в Верхней Луаре, судебным записям в Париже и даже белым мраморным коридорам штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли. В своих поисках я прошла через девять кругов служб безопасности к самому сердцу современного мира американского шпионажа. Я обсуждала трудности операций на вражеской территории с бывшими бойцами британского спецназа. Я разыскала часть документов, которые считались пропавшими без вести, и обнаружила, что другая их часть была загадочным образом потеряна или отсутствует в описях. Я проводила дни, рисуя органиграммы^[2], соответствующие десяткам кодовых имен с десятками миссий; проводила годы, откапывая сотни забытых документов и мемуаров; проводила месяцы, выискивая оставшиеся выдержки из тех странных «исчезнувших» бумаг. Конечно, лучшие партизанские лидеры не ставят себе целью осчастливить будущих историков, записывая в пять утра в дневник идеальные отчеты о своих ночных миссиях. А те отчеты, которые существуют, часто отрывочны или противоречивы, что только усложняет задачу установления связей. Временами казалось, что мы с Вирджинией играем в кошки-мышки; словно из могилы она все еще, как она обычно выражалась, «не желала говорить о том, что сделала». В ее тайной вселенной, когда практически вся Европа от Северного моря до границ СССР находилась у нацистов под каблуком, доверие было непозволительной роскошью. Таинственность была так же важна, как кольт 45-го калибра. И все же в эпоху, когда мир, кажется, снова клонится к разделению и экстремизму, ее пример товарищества, не знающего границ, и стремление к высшему идеалу выделяются больше, чем когда-либо, — и о об этом необходимо говорить.

Правительства стран также не упростили задачу заполнения пробелов. Десятки важных документов до сих пор засекречены для следующего поколения, хотя мне удалось добыть некоторые из них для этой книги благодаря неоценимой помощи двух бывших офицеров разведки. Еще больше материалов сгорело во время разрушительного пожара в Национальном архиве Франции в 1970-х годах, оставив дыру в официальных отчетах. Целые пачки бумаг в Национальном управлении архивов и документации в г. Вашингтоне, по-видимому, были утеряны или, возможно, неправильно подшиты в папки; какое-то приличное их количество, по-видимому, забыто при переезде из одного здания в другое. Сохранилось только пятнадцать процентов оригинальных документов Управления специальных операций — британской секретной службы, на которую Вирджиния работала с 1941-го по 1944-й год. Тем не менее, несмотря на все эти трудности, все петляния и резкие повороты в темных и тщательно скрытых переулках, история Вирджинии ни разу не разочаровала: на самом деле она каждый раз оказывалась еще более необычной, ее персонажи — еще более яркими, ее значение — намного бóльшим, чем можно было представить. Вирджиния Холл не только помогла навсегда изменить искусство шпионажа и то, как видят женщин во время войны, но и существенно повлияла на ход боевых действий во Франции.

Враги Вирджинии были хитрыми и смертельно опасными; и она действовала более галантно и смело, чем в сюжетах многих голливудских блокбастеров. И все же эта невероятная история — чистая правда, а Вирджиния — героиня из реальной жизни, которая упорно продолжала идти вперед несмотря ни на что, даже когда казалось, что все потеряно. Безжалостная вселенная обмана и интриг, в которой она обитала, вдохновила Яна Флеминга на создание Джеймса Бонда, но в итоге к образу идеального шпиона оказалась ближе Вирджиния Холл. Столь же безжалостная и хитрая, как вымышленный коммандер Бонд, в отличие от него она знала, что необходимо слиться с толпой и всегда держаться на расстоянии как от друзей, так и от врагов. Там, где имя Бонда было известно каждому международному злодею, она ускользала от своих невидимых врагов. Там, где Бонд водил роскошный Aston Martin, она путешествовала поездом или трамваем, или, несмотря на инвалидность, пешком. Там, где персонаж Флеминга, казалось, легко поднимался на вершину, Вирджинии пришлось бороться за каждую крупицу признания. Ее борьба сделала ее великой личностью. Она выжила и даже преуспела в тайной подпольной жизни, ломающей многих, казалось бы, гораздо более подходящих для этой работы людей. Неудивительно, что нынешний глава МИ-6, известный как С, рассказал, что он специально ищет новобранцев, которые не кричат слишком громко и не хвастаются, но которым пришлось «бороться, чтобы преуспеть в жизни»^[3].

Вирджиния была человеком, конечно, не лишенным недостатков, страхов и сомнений, присущих всем нам (возможно, у нее их было даже больше). Но они только помогали ей лучше понимать своих врагов. Лишь однажды инстинкты подвели ее — с катастрофическими последствиями. Однако чаще всего она усмиряла своих демонов и в процессе завоевывала доверие, восхищение и, в конечном счете, благодарность тысяч людей. Встретив Вирджинию, было невозможно ее забыть. До того момента, как в 1960-х годах она ушла на пенсию, завершив свою послевоенную карьеру в ЦРУ, она была женщиной, опередившей свое время — и ей все еще есть что сказать нам сегодня.

Она придала новую форму тайной войне — войне вне старых правил конфликта — и, хотя и была поначалу любителем, стала одним из величайших военных шпионов. Споры о женщинах, сражающихся наравне с мужчинами на передовой, все еще бушуют, но почти восемь десятилетий назад она уже командовала мужчинами глубоко в тылу врага. Она пережила шесть лет войны в Европе — мало кто из американцев проходил через подобный опыт. Она снова и снова ставила на кон собственную жизнь, но не из пылкого чувства патриотизма, а из любви и уважения к свободам другой страны. Она взрывала мосты и туннели, обманывала, торговала и убивала, когда это было необходимо. Война, которую она вела, была по форме похожа на современную, основанную на пропаганде, обмане и создании внутреннего врага с целью свергнуть режим, — эти методы теперь всем нам хорошо знакомы. Но ее цели были благородны — она хотела защитить, а не уничтожить, вернуть свободу, а не отнять ее. Она не стремилась ни к славе, ни к популярности — она их и не обрела.

Это не военный отчет о битве за Францию, не анализ изменчивых форм шпионажа или все возрастающей роли сил специального назначения. Хотя все это, конечно, создает богатый и драматический фон истории Вирджинии. Эта книга — скорее попытка показать, как одна женщина помогла переломить ход истории и боролась за правду. Как невзгоды, неприятие и страдание иногда могут превратиться в решимость и, в конце концов, в победу. Даже на фоне жестокого и ужасающего конфликта, который отбрасывает длинную тень на то, как мы живем сегодня. Как женщины, если только им дадут шанс, могут выйти за рамки традиционного образа женской красоты, чтобы бросить вызов любым стереотипам. И как отчаянное и страшное военное время может странным, почти извращенным образом открыть возможности, к которым нормальная жизнь, к сожалению, не дает доступа.

Конечно, Вирджиния, служившая в британских и американских спецслужбах, работала не одна. Поддерживающие ее местные жители — врачи, проститутки, жены фермеров, учителя, промышленники и полицейские — также были забыты историей, но часто дорого платили за свою доблесть. И хотя их действия были отчасти вдохновлены романтическими идеями и возвышенными идеалами, в то же время они осознавали, что если допустят ошибку или попадут в плен, то обрекут себя на одинокую и ужасную смерть. Некоторые из самых коррумпированных и чудовищных фигур Третьего рейха были одержимы Вирджинией и ее связями и неустанно стремились уничтожить ее и движение, которое она помогла создать. Но когда в 1944 году настал час освобождения Франции, секретные армии, которые она снаряжала, обучала, а иногда и возглавляла, превзошли все ожидания и помогли добиться полной и окончательной победы союзников. Но даже этого ей было мало.

Примечания

1

Имеется в виду Первая мировая война (1914–1918). «Великой войной» или «Большой войной» ее называли во всем мире непосредственно во время боевых действий и некоторое время после. — Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, — Прим. ред.

2

То есть организационные диаграммы — таблицы или схемы, изображающие иерархии или структуры управления.

3

The Guardian. 02.03.2017.