Океан Николь

Соня Орешниковая, 2021

К доктору Сезанну Вайсу, в клинику нервных расстройств, поступает странная пациентка. Она уверяет врача, что ничего не помнит, что детали отвлекают внимание от важных вещей и что она все запоминает по цвету и эмоциям. Незнакомка утверждает: ее зовут Изабель. Но в паспорте стоит совсем другое имя. Девушка-художница была влюблена в Георга, мужа своей подруги Анжелики – талантливого живописца. Теперь Георг и Анжелика мертвы. Что же произошло с супругами и причастна ли к этому Николь? Каждый ответ ведет к еще более странным загадкам. Комментарий Редакции: Путаницы, тайны, двойные смыслы и хитрое заигрывание с читательским вниманием – только малая часть «Океана Николь». Гипнотизирующий психологический триллер словно ненароком заявляет: в упорном поиске ответов мы забываем замечать очевидное.

Глава 6

Мы встретились в тот же самый вечер, как я и знала. Встретились на темной улице, когда шли и считали шесть домов, стоящих рядом друг с другом. Мы шли навстречу друг другу медленным шагом. А когда остановились, мы были уже рядом.

… Щелчок. Зажигается тусклая лампа. Большая комната, синие стены увешаны черно-белыми рисунками, комната почти пустая, все, что в ней есть — стоит и лежит на полу. Окно завешано темно-синими шторами.

Георг рассматривает рисунки, Николь стоит у стены и улыбается.

— Николь! И это — твой стиль? Все на полу. Есть на полу, сидеть на полу, спать на полу.

— Да, таков мой стиль. Все на полу. Это раскрепощает.

— Свобода!

Георг ложится на пол, раскинув руки. Николь ложится рядом. Они лежат и курят одну сигарету на двоих.

— Николь. Ты всегда носишь темные очки?

— Да.

— Я знаю, почему. У тебя кошачий взгляд. Ты наблюдаешь за людьми, изучаешь их. Ты смотришь на них как кошка на мышей, да. Темные очки скрывают это, и ты можешь спокойно продолжать свое занятие. Оно тебя забавляет. Ты узнаешь много интересного. Знаешь, наверное, я тоже буду носить темные очки.

— Ты не станешь хуже видеть цвета, господин художник?

— Я не просто вижу цвет. Я его чувствую. Тебе же знакомо это чувство?

Сигарета погасла. Георг выкидывает окурок в окно.

— Георг! Загадай желание!

— У меня одно желание. И я его прекрасно знаю… Тебе надо приклеить свои рисунки к потолку. Можно будет лежать и смотреть на них. Мне нравятся твои рисунки.

— Посмейся немного. Я хочу услышать твой смех.

Георг берет руку Николь в свою.

— У тебя красивые пальцы, Николь. Спорю, что тебе понравились мои пальцы, потому, что они похожи на твои?

Они засмеялись.

— Неужели у меня мужские руки?

— У тебя женские руки…

— И мужские пальцы.

— Бывают мужские пальцы, женские пальцы, пальцы музыканта, пальцы художника, пальцы каменщика. У тебя пальцы художника.

— Зато я услышала твой смех.

Георг опускает руку Николь, привстает на локте, наклонился к ней, внимательно всматриваясь в ее лицо.

— Николь. Николь. Николь. Какое красивое имя, не правда ли… Тебе не подходит это имя. Ты другая. Николь — просто красивая и хрупкая. И красота у нее теплая, детская. А ты — сильная, у тебя тайна. Твоя красота нарисована в холодных тонах. В белых, сиреневых и голубых. Ты — Изабель.

— Зови меня как хочешь. Не имеет значения.

— Изабель. Изабель. Изабель… Я хочу нарисовать тебя…

*** *** ***

Николь лежит на кровати, глядя в потолок, бормочет:

— Как же ты ошибался, Георг, как ты ошибался. И как я тебе поверила? Холодные тона. Белый, сиреневый и голубой. Неверно. Ты сам потом сказал. И не обратил внимания. И я не обратила. Бывают мужские пальцы, бывают женские пальцы… Бывают на руках мужские жилки — такие руки только у мужчины. И бывают на руках женские жилки — такие руки только у женщины… Все, что остальное — искажение.

Над кроватью склоняется лицо медсестры:

— Не хотите бульона, мадемуазель?

— А мою бабусю вы уже накормили? Она любит малиновое варенье. Но прежде, чем есть варенье, бабуся, дай, я заплету тебе косу. Нельзя же быть такой неряхой!

— Поешьте же бульона, мадемуазель.

— Все живое. Все только живое. Краски живые. Кисти живые. Листья живые. Камни живые. Бульон живой.

Она видит, как бульон в тарелке глухо булькает.

— Вот!

— Как хотите, мадемуазель.

Медсестра уходит. Николь берет в руки тарелку с бульоном.

— Ты мне улыбаешься, милый? Давай, я расскажу тебе одну печальную сказку… Семейный рождественский стол с пирогом… Все сидели, молчали, про себя страдали и любили, и никто не знал, что уже остывший яблочный пирог, стоявший на столе, любил кастрюльку с манной кашей, которая стояла в холодильнике. Яблочный пирог не видел ее весь день за белой, тяжелой, холодной дверью… Поэтому яблочный пирог тоже молчал. Страдал. И любил… Все живое. А когда живое, то оно чувствует, а значит, ему тоже бывает больно… А бабуся любила малиновое варенье и ей было все равно, больно ли малине, когда ее варят…

Кити тронула доктора Вайса за рукав.

— Что это с ней?

Доктор нервно дернул плечами.

— Бывает… Последствия отравления. Еле вытащили ее с того света.

И он быстрой походкой пошел вглубь коридора.

Кити долго смотрела доктору в спину.