Праздник в городе влюбленных

Скарлет Уилсон, 2015

Руби и Алекс встретились в Париже в новогоднюю ночь. Это была любовь с первого взгляда, но обстоятельства разлучили их. Узнав, что Алекс – наследник престола европейской страны, Руби решает навсегда выбросить его из головы, но десять лет спустя он неожиданно обращается к ней за помощью…

Глава 1

Десять лет спустя

— Руби? — окликнула ее Рена, которая работала регистратором в ее отделении.

У Руби голова шла кругом. Ей нужно было направить одного ребенка к специалисту, второго — к хирургу-отоларингологу и проконсультироваться с коллегами насчет третьего.

Повернувшись, она чуть не сбила огромную цветочную композицию.

— Тебе снова прислали цветы, — улыбнулась Рена. — Их так много. Они, наверное, стоят целое состояние. — Задумавшись на мгновение, она добавила: — Ты заметила, что эти загадочные букеты присылают тебе уже шесть лет? Ты их получаешь с того момента, как начала здесь работать. Наверное, ты за это время догадалась, от кого они.

Руби покачала головой:

— Понятия не имею. В карточках нет ни малейшего намека на это. — Она достала из букета карточку и прочитала: — «Думаю о тебе и желаю тебе всего хорошего». Вот видишь?

Нахмурившись, Рена посмотрела на карточку:

— Ты звонила флористу, чтобы узнать, кто присылает тебе цветы?

— Конечно, звонила, но там мне ничего не сказали.

— Кто бы это ни был, денег он не считает. — Наклонившись, Рена понюхала цветы. — Они божественно пахнут. — Она задумчиво закусила губу. — С кем ты встречалась в последнее время? Может, это Пол прислал тебе цветы? Может, он хочет, чтобы вы снова были вместе?

Руби покачала головой:

— Пол никогда не прислал бы мне такие цветы. — Она улыбнулась. — Он вообще не прислал бы мне никаких цветов. Он скупердяй, и это лишь одна из причин, по которой мы расстались.

Ее отношения с Полом были бледными по сравнению с воспоминаниями об Алексе. Иногда ей казалось, что та ночь в Париже была плодом ее воображения. О ее знакомстве с принцем Эвронии знала только Полли.

Руби всячески пыталась забыть Алекса. Пару лет она даже жила с парнем по имени Люк. Он был славным, но у них ничего не вышло. В глубине души она знала почему. Как она ни старалась, ей не удалось забыть своего загадочного принца.

Рена с улыбкой коснулась ее руки:

— Очевидно, у тебя есть тайный поклонник. Как это романтично!

— Ты начиталась любовных романов, Рена.

Руби снова посмотрела на композицию. Это были тропические цветы ярких оттенков. Они были прекрасны как солнце, выглянувшее из-за туч в дождливый день.

Она сглотнула. Цветы перестали приходить примерно в то время, когда все новостные издания наперебой сообщали о свадьбе принца Алекса с принцессой Леруны Софией. Хрупкая и светловолосая, он походила на сказочную принцессу. Вскоре у них родился ребенок. Примерно через год после этого София умерла от рака груди.

Руби задумалась. Все эти события произошли в течение двух лет. За эти два года Руби не получила ни одного букета. Странное совпадение. Полтора года назад цветы снова начали приходить. Могут они быть от Алекса или она принимает желаемое за действительное?

Внутри у нее что-то сжалось.

Подойдя к окну, она уставилась на моросящий дождь. Ничего не случится, если она отдохнет пять минут.

Благодаря усердному добросовестному труду ей все-таки удалось получить работу своей мечты. Последние несколько лет она целиком посвятила себя детям, у которых были проблемы с речью. У нее не оставалось времени ни на что другое. Работы у заведующей отделением патологии речи одной из лучших лондонских больниц было хоть отбавляй. Иногда она чувствовала себя белкой в колесе, из которого нет выхода.

Звонок стационарного телефона на столе Рены вернул ее к реальности. Вдохнув аромат прекрасных цветов, она направилась в свой кабинет.

* * *

Она носилась туда-сюда как сумасшедшая, поэтому Алекс нашел ее не сразу. Несколько раз он, следуя указаниям персонала, приходил в названное место, но ее там уже не оказывалось.

Увидев ее наконец, он остановился на секунду, чтобы перевести дух.

Десять лет. С той новогодней ночи в Париже прошло десять лет.

Если бы его отец тогда не заболел, его жизнь могла бы сложиться по-другому. Он встретился бы с Руби через несколько часов и показал ей Париж. При этой мысли его сердце до сих пор всякий раз болезненно сжималось.

Она выглядела почти так же, как и тогда. Ее формы по-прежнему были округлыми и женственными. Правда, темные кудри стали немного короче, а в уголках глаз залегли морщинки. Выражение лица было серьезным и сосредоточенным, даже усталым.

Сам он в последнее время даже не хотел смотреть на свое отражение в зеркале. Ему казалось, что за прошедшие десять лет он постарел на все двадцать.

Цветы, которые он ей прислал, стояли на столе за ее спиной. Ее коллеги смотрели на них с восхищением, но она была слишком занята, чтобы ими любоваться.

Она ходила туда-сюда со стопкой бумаг в руках.

— У нас семнадцать новых направлений, — сказала она стоящей рядом с ней коллеге, — а Кэролайн застряла в пробке в центре Лондона. Как мы успеем осмотреть всех этих детей?

Алекс не сомневался, что Руби предана своей работе. Не помешает ли это осуществлению его плана?

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил его кто-то.

Покачав головой, он выступил вперед, понимая, что нет смысла тянуть время.

— Одно из этих направлений от меня.

Резко повернувшись, Руби уронила бумаги.

— Алекс, — ошеломленно пробормотала она, уставившись на него.

— Руби…

Она задумчиво наклонила голову набок, словно готовилась задать ему множество разных вопросов, но вместо этого глубоко вдохнула и еле заметно покачала головой.

С тех пор как он запустил пальцы в эти темные кудри и поцеловал эти губы, прошло десять лет, но он помнил все свои ощущения так хорошо, словно это было лишь вчера.

Руби наклонилась, чтобы поднять бумаги, и он опустился на корточки, чтобы ей помочь. Когда их пальцы случайно соприкоснулись, Руби отдернула руку, словно обжегшись.

— Зачем ты сюда пришел, Алекс?

Он почувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Карие глаза Руби смотрели на него с укором, в словах слышалась обида.

Но кого она видит, когда смотрит на него? Он уже не молодой холостяк, а отец и вдовец. Принц-регент, правитель страны.

Он думал, что по прошествии стольких лет сможет спокойно подойти к Руби и изложить суть проблемы, но ошибся. Стоило ему только увидеть Руби, вдохнуть цветочный аромат ее духов, как он подумал о последних десяти годах как о потерянных.

— Алекс?

Ее голос вернул его к реальности, и он не смог сдержать улыбку. Его уже давно никто не называл Алексом.

Выпрямившись, он передал ей собранные им бумаги:

— Я здесь, потому что мне нужна твоя помощь, Руби.

Руби часто рисовала воображен свою новую встречу с Алексом, но местом действия всегда был Париж.

Даже в самых смелых своих мечтах она себе не представляла, как Алекс приходит к ней на работу и просит ее о помощи. Похоже, она спит или бредит.

Он коснулся ее руки. На этот раз она не отстранилась и позволила себе насладиться приятным теплом, растекающимся по коже.

Алекс действительно здесь. Это не галлюцинация. Он такой же красивый, как раньше. Даже еще лучше. И он не забыл ее! Тогда почему она сейчас испытывает гнев?

Когда он убрал руку, она разозлилась еще сильнее, сглотнула и посмотрела ему в глаза:

— Чем я могу тебе помочь, Алекс?

Он огляделся по сторонам:

— Мы можем поговорить наедине?

Кивнув, она пошла по коридору, жестом пригласив его последовать за ней. Остановившись у двери своего кабинета, на которой висела табличка с надписью «Руби Уизерспун. Заведующая отделением патологии речи», она ее отперла.

Ее кабинет был маленьким, зато уютным. Сев на свое рабочее место за столом, она указала Алексу на кресло напротив.

— Что я, по-твоему, могу для тебя сделать, Алекс? — спросила она деловым тоном, поправляя стопку бумаг.

— Не для меня. Для моей дочери Аннабель. Ей уже три года, но она не говорит.

Руби машинально кивнула. Разумеется, он пришел к ней из-за своего ребенка. К ней ежедневно обращаются больше десятка родителей с подобными просьбами.

— У всех детей развитие речи происходит по-разному. Кто-то начинает говорить раньше, кто-то позже. Если ребенок не говорит в три года, это не повод для паники. Разумеется, если нет врожденных патологий. Ты проверял ей слух?

Алекс вздохнул. Судя по выражению его лица, он уже много раз слышал все то, что она только что сказала.

— Я выслушал десять разных профессиональных мнений. Последний специалист сказал, что это избирательная немота. Со слухом и умственным развитием у нее все в порядке. Она понимает, что ей говорят, но, похоже, сама просто не хочет говорить.

Руби была возмущена. Показать ребенка десяти специалистам — это перебор. Почему просто не позволить девочке развиваться постепенно?

— Как она общается?

— С помощью жестов.

— Как глухонемые? — удивилась Руби.

Он кивнул:

— Одна из наших горничных глухая. Должно быть, Аннабель научилась у нее.

Для глухого ребенка или для того, у которого есть глухой брат или сестра, это нормальное явление. Но для ребенка, который слышит и все понимает, это весьма странно.

— Возможно, она считает, что это нормально, — предположила Руби.

Он покачал головой.

— Аннабель когда-нибудь говорила? Произносила хотя бы отдельные слова?

— Да, но эти случаи можно пересчитать по пальцам.

Руби охватило профессиональное любопытство. Избирательная немота — явление необычное, но прежде ей уже приходилось иметь дело с несколькими случаями. Она даже опубликовала две научные работы на эту тему.

— У Аннабель были какие-нибудь серьезные заболевания?

— Нет.

Какое-то время они молча сидели и смотрели друг на друга. Руби поняла, что не может разговаривать с ним как с обычным посетителем.

Ее возмущению не было предела. Неужели он решил, что после стольких лет может как ни в чем не бывало прийти к ней и попросить о помощи? Неужели у нее на лбу написано, что она идиотка?

Она не могла объяснить, какие чувства охватили ее в тот момент, когда она повернулась, услышав его голос. Это было похоже на удар под дых. Но больше всего ее злило то, что она по-прежнему его хотела.

Пришло время поговорить начистоту.

— Я не понимаю, Алекс, — начала она, откинувшись на спинку кресла. — Почему после стольких лет ты приехал ко мне? В Эвронии, наверное, есть множество хороших специалистов в этой области.

Между его темных бровей залегла складка.

— Я хочу быть полностью уверен в том, что сделал для Аннабель все возможное. Я не верю тем людям, которые ее осматривали. Девять из них несли откровенную чушь. Десятый, как мне кажется, поставил правильный диагноз, но мне не понравился его план лечения.

«В таком случае, может, тебе оставить ее в покое и позволить ей быть нормальным ребенком?» — подумала Руби, представив себе, каким стрессом были для несчастной малышки все эти осмотры. Разумеется, она не могла сказать об этом вслух.

— И что это за план лечения? — поинтересовалась она.

Он пододвинул к ней папку, которую принес с собой. Открыв ее, она достала из нее скрепленные листы бумаги и начала читать.

Осмотр, похоже, был тщательный, но Руби не была согласна с планом лечения и преждевременными заключениями.

— У каждого профессионала может быть своя идея относительно плана лечения твоей дочери, — осторожно произнесла она. — Я не вправе не соглашаться.

Он указал ей на папку:

— Что бы сделала ты?

— Какое это имеет значение?

— Я бы хотел, чтобы ты отправилась со мной в Эвронию и сама осмотрела Аннабель. Чтобы ты сама разработала план лечения и применила его.

Руби почувствовала себя так, словно ее окатили ледяной водой.

— Это невозможно, — сказала она.

— Возможно. Я знаю, что у тебя много пациентов, но я предложил вашему администратору огромную компенсацию, которую он сможет потратить на нужды отделения, если ты согласишься поработать на меня.

Руби не поверила своим ушам.

— Что ты сделал? — Она резко вскочила на ноги, обошла стол и схватила Алекса за лацкан пиджака, заставив его подняться. — Ты это сделал, не поговорив прежде со мной? Как ты посмел, Алекс? Я не продаюсь. У меня есть работа. Я должна заботиться о своих пациентах. У меня полно других обязанностей.

Она посмотрела на свою руку с побелевшими костяшками, все еще держащуюся за его лацкан. Что она делает, черт побери?

Она тут же отдернула руку и сделала шаг назад. Ее сердце бешено колотилось.

— Твое отделение будет работать еще лучше, если в нем станет на два сотрудника больше.

Руби почувствовала, как у нее вытягивается лицо.

— Что?

— Я обещал вашему руководству, что буду платить зарплату человеку, который тебя заменит, и двум дополнительным сотрудникам, если они отпустят тебя со мной.

У Руби голова шла кругом. Наличие еще двух сотрудников пошло бы на пользу отделению. Это позволило бы принимать больше пациентов и решить проблему с очередями.

Ей не нравилось, что на осмотр каждого ребенка отводится слишком мало времени. Им не хватает сил, чтобы помочь всем нуждающимся, из-за этого людям приходится месяцами ждать приема. Два дополнительных сотрудника — это роскошь, от которой они не вправе отказаться.

Алекс откинулся на спинку кресла и провел ладонью по лицу.

Она читала обо всем, что произошло в его жизни за прошедшие десять лет, и искренне ему сочувствовала.

— Это похоже на шантаж, Алекс. Я не видела тебя десять лет. За это время ты ни разу не дал о себе знать. — Покачав головой, она принялась измерять шагами маленький кабинет. — Я знаю, что произошло с твоим отцом. Весь мир знает. Десять лет назад ты не связался со мной. Я два дня безвылазно просидела в отеле в ожидании вестей от тебя. Мне уже начало казаться, что наша с тобой встреча — плод моего воображения.

— Я оставил тебе сообщение, — сказал он.

— Я его не получила! — возмутилась Руби.

— Странно. Я написал записку и велел начальнику своей охраны отвезти ее в твой отель и передать администратору. Ты должна была ее получить.

Она покачала головой:

— Я не получала никакой записки. Я два дня ждала от тебя вестей, но их не было.

На смену ее гневу пришли печаль и сожаление. Подумать только! Несмотря на то что произошло у него дома, Алекс все-таки оставил ей сообщение.

Сейчас он выглядит так, словно на его плечах лежит тяжесть всего мира. Его отец болен уже десять лет, и ему приходится управлять страной вместо него. Его жена умерла от рака, а любимая дочка не говорит.

Взяв его за руку, она тихо произнесла:

— Почему я? Почему, Алекс?

Он нежно коснулся свободной рукой ее щеки:

— Потому что больше нет никого, кому я мог бы доверить самое дорогое, что у меня есть.

Руби с трудом сдержала слезы. Он не сказал ни слова о том, что захотел ее увидеть, узнать, как она жила все эти годы. В то же время его признание в том, что он готов доверить ей свою дочь, говорило о многом. Она не знала, следует ей расстроиться или обрадоваться.

Алекс достал из бумажника фотографию и протянул ей. На снимке была изображена маленькая белокурая девочка, очень похожая на свою покойную мать. Она выглядела печальной.

— О, Алекс… — пробормотала Руби.

— Ты поедешь со мной?

— Мне нужно подумать. Дай мне немного времени.

Прошло десять лет, а она просит о времени. Какая ирония!

Разве она может сказать «нет»? Разве может не попытаться помочь несчастной малышке? Она не знает, удастся ли ей помочь его дочери, но она должна попытаться.

Сквозь щели между планками жалюзи Руби видела коридор, по которому туда-сюда сновали люди. В отделении работает много сотрудников, но времени у них катастрофически не хватает. Она любит свою работу, но очень устает. Признаться, последние несколько месяцев она просматривает объявления о вакансиях.

Согласившись на предложение Алекса, она поможет отделению и множеству пациентов. Неужели так сложно сказать «да»?

Алекс поднялся со стула.

— Я оставлю тебе эти бумаги, — сказал он, направляясь к двери. — Там есть мои контактные данные. Если все-таки надумаешь со мной поехать, дай мне знать.

Похоже, он решил, что она собирается отказаться.

Посмотрев на фото Аннабель, лежащее на папке, Руби задала ему вопрос, который не давал ей покоя с момента его прихода:

— Алекс, как ты узнал, где я?

У двери он повернулся и пристально посмотрел на Руби своими ярко-голубыми глазами.

— Я всегда знал, где ты, Руби, — тихо ответил он, открыл дверь и вышел в коридор.