Поток

Сири Петтерсен, 2015

Хирка готовится встретиться с правящим домом в холодном иерархическом мире, где царит презрение к слабости. С неохотой она принимает судьбу, надеясь сохранить жизнь Римеру и уберечь Имланд от опасности. Но жажда приобщиться к Потоку в мире слепых неистребима. А война – неизбежна. Теперь Хирка должна найти ответ на вопрос: на чьей она стороне?

Падший

По звуку, с которым открылся вход в палатку, Хирка поняла, что пришла Скерри. Она отбрасывала шкуру в сторону резким движением.

Предводительница отряда возвышалась перед девушкой, но та не поднимала глаз, довольствуясь разглядыванием сапог вошедшей. Чёрная кожа, ремешки крест-накрест до самых колен. Голые бёдра, бледные и сильные. Каждая мышца словно высечена из камня. Так внушительно. Так чуждо. Так устрашающе.

— Мы должны двигаться дальше, — сказала Скерри.

Хирка прислушалась к своим ощущениям. Благодаря камням, которые Уни вынула из костра и положила рядом, удалось согреться.

Едва не погибшая девушка села. Тело одеревенело и слушалось неохотно. Скерри бросила свёрток с высушенной одеждой. Хирка открыла было рот, чтобы поинтересоваться, как дела у Колайля, но вовремя спохватилась. Незачем лишний раз раздражать Дрейри. Уни уже сообщила, что с ним всё в порядке. Никто не погиб.

— Грид нашёл следы, — сказала Скерри. — Они почти наверняка идут из города.

— Чьи следы? — Хирка спустила плед с плеч и натянула на себя свитер.

— А ты как думаешь? — рявкнула женщина и тяжело вздохнула, пытаясь успокоиться. — Послушай, — произнесла она, опускаясь на корточки. — Ты должна понимать, что это не наш стиль. Мы Умпири. Мы не прячемся. Мы не бьём в спину. Так делают низшие из низших. Совершенно неприемлемый и жалкий поступок тех, кто даже не решается показать своё лицо.

Хирка замерла, натянув рукав свитера только до половины.

— Это сделали специально?

Белые глаза собеседницы сузились.

— Падшие. Или внедомные. Точно.

— Но почему?

— Потому что больше никто не способен на такое!

— Я хотела сказать… почему на нас напали?

Скерри посмотрела в сторону. Бусины в её волосах ударялись друг о друга, как градины. Предводительница отряда сама создаёт погоду. Она побарабанила когтями по колену и со временем подобрала нужные слова.

— Ты должна понимать, что Дрейсиль уже не такой, как раньше. Поток удерживал нас вместе. После войны всё изменилось. Посмотрела бы ты на Гиннунгад во времена расцвета. Сейчас стало больше падших. Больше низших. И то, что раньше не было трудным, стало…

— Трудным?

Скерри снова начала сверлить девушку взглядом.

— Раньше каждый знал своё место. Представление, которое ты разыграла на реке, только ухудшит дело.

По шее Хирки пробежал холодок, как будто Скерри своими словами погладила её против шерсти, и принялась натягивать штаны. Колени одеревенели и едва выпрямились.

Беглянка из Имланда лучше многих понимала, что значит быть изгоем. Она сама являлась потомком Одина. Гнилью. Человеком. И всю жизнь занимала место низшей из низших. Колайль был таким же. Тонущим. Умирающим. Не достойным протянутой руки. Злость пеной вскипала в груди, но Хирка знала, что эмоции следует подавить.

— Как становятся падшими?

— Для этого надо убить, — ответила Скерри. — Пустить кровь представителю своего народа. Ты понимаешь?

Хирка взглянула на собеседницу.

— Я понимаю. Стать орудием, которое кто-то другой использует для убийства.

Глаза Скерри сверкнули. Потом ей стал ясен смысл произнесённых слов, и по бельмам разлилась чернота. Дрейри вскочила.

— Ты никогда не станешь одной из нас! Ты принадлежишь дому Модрасме, а говоришь по-прежнему как животное! Опускаешься до уровня падших, и не…

Хирка встала и прошипела трупорождённой женщине:

— Оза кво квессере досем!

Я тоже из падших.

Слова пришли изнутри. Хирка даже не догадывалась, что знает их, но почувствовала их правдивость. Она понимала, что за это придётся заплатить, но остановиться не смогла. И что ещё хуже, она использовала высокомерную форму местоимения «я», как будто собеседница была ниже рангом.

Скерри посмотрела на Хирку сверху вниз, и что-то в суровом лице изменилось. На нём теперь была написана не только ярость, но и оттенок неуверенности. Что сделает трупорождённая женщина, если испугается?

Лучше было этого не выяснять. Поэтому рыжая полукровка быстро перевела разговор на другую тему:

— Я видела падение Всевидящего и знаю цену изменения. Но случаются разные вещи. Непредусмотренные. Народ есть народ независимо от расы, и страх существует повсюду. Даже у Умпири. Думаешь, на нас напали бы сегодня, если бы не боялись?

— На нас напали, потому что Колайль — предатель, — сказала Скерри. Напряжение в её голосе спало, к облегчению Хирки.

— Сомневаюсь, — ответила она.

— Думаешь, ты знаешь нас? Считаешь, что понимаешь Умпири? Он единственный падший среди нас.

Хирка дрожала, и причиной этому был не только холод. Она выпрямилась и нацепила на лицо хрупкую маску уверенности.

— Кому из Умпири известно о моём прибытии?

— Нашему дому и ближайшим друзьям из верховных домов. Больше никому.

— Действительно? — Хирка усмехнулась. — Если трое знают тайну, это уже не тайна.

Она испугалась, что снова обидела Скерри, но та подняла голову и уставилась в пустоту.

— Ты права. На нас могла напасть конкурирующая семья. Те, кто не хочет видеть, как мы вновь обретём былое величие.

На какую-то секунду Хирка даже посочувствовала собеседнице, ощущая тяжесть действительности, в которой жили слепые. Ранги. Правила. Постоянная необходимость демонстрировать грубую силу. Как стать частью подобного мира?

Скерри вновь посмотрела на девушку и растянула чёрные губы в невесёлой усмешке.

— Надеюсь, ты стоишь всего этого, — сказала она и вышла из палатки.

Когда Хирка осталась одна, то ухватилась за шест, державший палатку, чтобы не упасть.