Околовоенные зарисовки

Синяя Гусеница, 2022

Краткие художественные очерки о государственных потрясениях последних десятилетий глазами автора, прошедших катком по судьбам людей, живущих на рубеже веков.

…………………

2016 год.

— Доча, родня приехала!

Вокруг двух женщин во дворе непривычная суета. Полненькие, круглолицые хохлушки, свекровь и невестка, неуверенно улыбаются нам, переминаясь на пороге. Глаза только странные. Не пойму пока.

Мама с сестрой взахлеб вспоминают свое совместное босоногое детство, женщины потихоньку оттаивают, чувствуя неприкрытую доброжелательность. Все перемещаются за стол. Кушают, чай пьют, винцо пробуют. Все улыбаются…

Это наши гости с Донбасса. С того самого. Мамина двоюродная сестра со старшей невесткой. Пока все жили в мире, как-то и не общались толком. А потом пришли дурные новости. Для нас, благополучных жителей Кубани, слово «война» стало синонимом их беды. Помню, как их разыскивали, помогали, звали переехать. Проблемой стала даже пересылка денег и продуктов. Просили каких-то случайных знакомых, курсирующих из России к своим, в Донбасс, под обстрелами.

Ох, как мы все обсуждали и осуждали, стоя на остановках и в магазинах. Вот, сейчас отобьем Крым и рванем спасать остальных! Там же наши, под бомбежками… Но.

Никто никуда не рванул. Потекли годы. Их бомбили, они голодали, в подвалах росли дети.

— Света, а внуки? Почему вы не взяли маленького? А сыновья? Хоть бы фруктов отъелись, в море покупались.

— Так никак не взять. У сына даже паспорта нет, а ребенку нужно согласие на пересечение границы от обоих родителей. Один в ополчении, а второй сын без ног, — рассказывать не хочет, а мы не спрашиваем. — Муж после работы в шахтах заболел силикозом, лежит совсем.

Тихо идем сквозь заросли почти спелого винограда, вокруг пахнет цветами. И слушаем о другой жизни. О том, как она шла на работу: «Кушать то надо, хоть и платят через раз, и прилетел осколок. Вот, ногу разорвало», — пожилая женщина показывает косые шрамы от бедра до лодыжки.

— А где работаешь?

— Бухгалтером. Да все ушли, а наш начальник еще держится, зарплату правда задерживает. Да, слава Богу, хоть вообще платит.

— Российская компания?

— Нет… украинская, — опять этот взгляд, вдруг осудим.

— А нам еще повезло, мы в частном доме, с водой нет проблем. К нашему колодцу городские приходят, воду берут, а нам что-нибудь взамен приносят, кто может. Продукты, конечно, дорогие очень в магазинах.

Я смотрю на них со спины. Молоденькая молчит.

Как они похожи, три сестры, только гостьи — эмоциональнее, словно, впитавшие в себя украинский колорит, легко вспыхивают радостью, рассказывая о хорошем, о детках, внуках, то гаснут разом, вспоминая о плохом. Всем очень тепло, родственно.

И вдруг, с полигона неподалеку доносится негромкий гул. Такой привычный и обычный для нас. И две женщины, охнув, садятся и закрывают голову руками. Потом поднимаются, и неловко оправдываются.

— Привычка. Сынок, так сразу под стол прыгает, быстрее всех, — молодая смущенно улыбается.

Мы просто оцепенели. А потом… мы плакали. Разом рухнула последняя напряженность, осталось только жалость, сострадание, желание помочь… Суетясь, собирали какие-то вещи, строили планы.

К слову, они не уехали жить в Россию. И все их доводы казались нам несерьезными: отсутствие документов, денег, больной умирающий муж. Все ведь, можно начать заново. Мы все много лет удивлялись и высокомерно восклицали: «Как же так, вот мы бы сразу», «Да что там жалеть, дом и тряпки», и «Что может быть важнее жизни»… Но принцип бумеранга еще никто не отменял, и к нам пришел 2022. И вот уже вся псевдоцивилизованная Европа и со товарищи, скандирует: «Москаляку на гиляку», — а мы всерьез понимаем, что война может прийти к нашему порогу.

И — что? Куда бежать? Вот тогда и вспомнились тоскливые и потухшие глаза простых русских женщин: «А кому мы нужны? Кто нас ждет?».

Что-то еще, пугающее было в тех глазах, я долго пыталась понять — что… Сомнения? Боль? Страх?

А потом пришло осознание. Так смотрят, брошенные людьми, четвероногие в приютах. Не бездомные, выросшие на улице, а домашние, пережившие ужас одиночества и отчаяния. Лишенные свободы выбора, в клетках, не понимающие кто враг, а кто друг, и что их ждет.

Только это — люди. Преданные своей страной и ее покровителями, брошенные на произвол судьбы, они не знают, что делать. И кому верить. Это страшно.

Может, предательство страшнее войны?

………………

Сколько вопросов подняла украинская гражданская война. Может, кто уже нашел ответ, поделитесь. Главный, конечно: «Почему русских все ненавидят». Для меня главный, потому что про мою жизнь.

— Русские, уходите с очереди, молоко кончается!

Уныло тащу пустой бидончик домой. Все равно не дадут. Хоть и осталось пару человек впереди. И хотелось бы возмутиться, но, что с меня взять, с тощей девчонки-подростка. Да и страшно. Последнее время перепадало и сильным, и смелым. Таким даже страшнее — с них и начинали.

Конец ознакомительного фрагмента.