Гнездо

Синтия Д'Апри Суини, 2016

Знакомьтесь, Мелоди Плам. Ей было шестнадцать, когда отец решил основать трастовый фонд «Гнездо». Средства на счете будут недоступны, пока Мелоди не исполнится сорок. И все бы ничего, но у Мелоди есть непутевый брат Лео, падкий на женские формы, брат Джек, нелепо скрывающий, что нуждается в деньгах, и сестра Беатрис, мечтающая написать великий роман. Что до самой Мелоди – голова кругом. Кредит на покупку дома, мягкотелый муж, да и детям скоро в колледж. Мелоди так хочется, чтобы родные не ссорились, но через месяц ей исполнится сорок. Это будет так смешно и увлекательно, что в конечном счете станет незабываемо, потому что навсегда останется с вами. Бестселлер NEW YORK TIMES. Готовится экранизация! Это теплая, добрая, веселая история о семье и дружбе. О том, как деньги влияют на отношения с теми, кто нам дорог. Это развернутый ответ на сложный вопрос о том, как сохранить самое важное в жизни – любовь. «Невероятно увлекательное чтение, мастерски выстроенный сюжет и черный юмор». – Элизабет Гилберт «Герои Суини такие живые – точно театральная пьеса разыгрывается у вас на глазах. Я не могла отложить эту книгу». – ЭЛЛИ КЕМПЕР, американская актриса, для еженедельника TIME «И пока братья и сестры переживают финансовые трудности, их семейное наследство превращается в дойную корову». – COSMOPOLITAN «Увлекательный дебют Синтии Д'Апри Суини, которая знает свой город и его жителей». – KIRKUS REVIEWS «Весело и душевно. «Гнездо» – звездный дебют». – PEOPLE

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Гнездо предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

← Часть первая. Снегтябрь

Часть вторая. Поцелуй

Глава восьмая

Пол Андервуд управлял своим литературным журналом, «Пейпер Файберз», из ряда небольших офисов-клетушек, куда надо было подняться по вытертой лестнице слегка просевшего здания в тени Манхэттенского моста. Он купил четырехэтажный кирпичный дом до того, как Дамбо в Бруклине превратился в ДАМБО^[18], когда высокие цены вытеснили мигрирующих манхэттенцев с Бруклин-Хайтс и Коббл-Хилл, но сердца их по-прежнему стремились к эстетически нетронутым, исторически ценным и относительно доступным браунстоунам^[19] Парк-Слоуп и Форт-Грин. Он наткнулся на этот райончик однажды солнечным воскресным днем, когда перешел Бруклинский мост. Лениво направляясь на север, он забрел в квартал промышленной застройки и обошел его, восхищаясь серо-голубым бельгийским кирпичом, выложенным на мостовых сложными узорами, опутывавшими давно заброшенные колеи для тележек. Он с одобрением отметил отсутствие дорогих бутиков одежды, кофеен с завышенными ценами, ресторанов, выставлявших напоказ кирпичные печи с горящими дровами. В каждом четвертом здании, казалось, располагалась автомастерская или какая-то ремонтная служба. Ему понравилось настроение этого места; оно напомнило ему Сохо — тех давних лет, когда в Сохо еще были и энергия, и хватка, и немного театральная угроза. Знак у воды извещал, что грязный парк, населенный наркодилерами и их клиентами, подлежит расширению и реновации, а еще он заметил по всему району рекламные щиты того же девелопера, объявлявшие о перестройке складов в кондоминиумы.

В тот день, стоя на углу Плимут-стрит на излете двадцатого века, слушая лязг и грохот грузовиков, ревевших севернее на подходе к Манхэттенскому мосту, наблюдая за тем, как солнце озаряет массивные арки Бруклинского моста на юге, Пол Андервуд увидел свое будущее: знак «Продается» на, казалось, заброшенном здании на углу. На вершине красновато-коричневого фасада можно было различить выцветшие белые буквы рекламы давно почившего бизнеса, который когда-то размещался в этом здании: «ПЛИМУТСКАЯ БУМАЖНАЯ МАССА, ИНК.». Пол счел рекламу знамением. Он купил это здание на следующей неделе и на следующий год открыл свой литературный журнал — «Пейпер Файберз».

Пол жил на верхнем этаже здания (две спальни, хороший ремонт, аккуратная обстановка, потрясающие виды) точно над редакцией «Пейпер Файберз», ютившейся в передней половине третьего этажа. Задняя половина и весь второй этаж были заняты скромными, но прибыльными квартирами под сдачу. На первом размещался магазин белья. «Ла Роза» не торговала дорогим бельем, ничего кружевного, никакого пуш-апа и прозрачных штучек; там продавали белье, которое Пол называл бельем для пожилых дам, матронистое. Даже пластиковые торсы манекенов в витринах выглядели уютно, они были плотно опутаны бюстгальтерами и поясами, напоминавшими смирительные рубашки — ряды крючков, свисающие эластичные ремни и укрепленные плечевые бретельки. Пол понятия не имел, как они умудряются оставаться в деле, он никогда не видел в магазине больше одного покупателя за раз. У него были подозрения, но чек за аренду каждый месяц приходил вовремя, и, с его точки зрения, «Ла Роза» вольна была отмывать деньги или чулки или продавать какие угодно необычные товары клиентам мужского пола, как правило, уходившим с пустыми руками.

Пол приложил массу усилий, чтобы разделить работу и дом. Он никогда не брал работу «наверх», никогда не появлялся в «Пейпер Файберз» в том, что называл про себя «гражданской одеждой», всегда переодевался, чтобы отправиться на один лестничный пролет вниз. Каждое утро он облачался в один из своих изящно пошитых костюмов и выбирал галстук из обширной коллекции. Он полагал, что бабочка под подбородком составляет необходимый противовес его слишком вытянутому лицу и неэлегантным волосам, тонким, как у младенца, мышиного бурого цвета, норовившим торчать над ушами или на макушке.

— Ты можешь выкрутиться с помощью цветных галстуков, — сказала ему бывшая жена, дипломатично намекая на его довольно невыразительные черты — серые глаза, скорее водянистые, чем яркие, тонкие губы, мягкий, почти как у амурчика, нос. Пол никогда не переживал из-за своей блеклой внешности. В некоторых ситуациях она обеспечивала ценную невидимость; он подслушивал то, чего не должен был услышать, с ним были откровенны, ошибочно считая его безобидным. (Внешность не всегда работала в его пользу. Например, недавно он пригласил пообедать юную поэтессу, переписка с которой по имейлу приобрела характер флирта. То, что его внешность по сравнению с мускулистым остроумием на письме ее разочаровала, стало ясно сразу по выражению ее лица. Что ж, он тоже был удивлен. Удивлен, когда обнаружил, что она и близко не напоминает свою фотографию с обложки — с блестящими волосами, полуприкрытыми глазами и влажными губами в стиле иди-ко-мне.)

Пол ценил рутину и привычки. Он каждый день ел одно и то же на завтрак (миску овсянки и яблоко), потом шел на утреннюю прогулку вдоль Фултонского паромного причала. По выходным он не отклонялся от маршрута и стал специалистом по хронике набережной во всех ее сезонных изменениях. Сегодня дул яростный ветер, трепавший смельчаков, отважившихся выйти на улицу; Пол склонился ему навстречу, продвигаясь вперед, и покрепче затянул шарф на шее. Он любил реку, даже мрачной нью-йоркской зимой, любил ее стальное серое мерцание и грозные шапки пены. Ему никогда не надоедал вид на гавань; он всегда чувствовал, что ему повезло быть там, где он есть, в месте, которое он сам выбрал для жизни.

Направляясь к концу Фултонского причала, Пол увидел знакомую фигуру Лео Плама, сидевшего на одной из ближайших к воде скамеек. Лео и Пол временами работали вместе. Лео взглянул на него и помахал. Пол ускорил шаг. На самом деле он уже с нетерпением ждал дней, когда Лео присоединялся к нему на скамье. Надо полагать, думал он, в мире случались вещи и постраннее.

Пол был вне себя от злости, когда журнал «Спикизи» закрылся и Лео не позвал его делать сайт, который в итоге превратился в «Спикизи Медиа». Лео взял не всех из печатной версии журнала, но тех, кого считали самыми умными и самыми востребованными, а Пол всегда полагал, что он как раз из них. Возможно, он и не был самым талантливым автором, самым бесстрашным репортером, но он был надежным, способным и целеустремленным, а разве это ничего не стоит? Он соблюдал сроки, сдавал чистые экземпляры и впрягался везде, где был нужен, даже если это и не входило в его обязанности. Он делал все, что обычно нужно делать, чтобы получить то, что хочешь. Он был хорошим.

То, что никто не удивился, что Пол не уходит с Лео, тоже было ударом. Он ожидал пораженных взглядов, ожидал, что его будут манить пальцем за закрытую дверь и спрашивать: «Лео тебя не берет? Тебя?» Когда этого не произошло, он понял, что остальные тоже не считали его желанным выбором.

Он как-то собрался с духом и спросил Лео об этом.

— Андервуд, это просто не твое поле, — сказал Лео, положив тяжелую ладонь Полу на плечо и глядя ему в глаза, как умел только Лео — так, что тебе сразу становилось лестно, что ты занимаешь его внимание, и немножко мутилось в голове, ты терял мысль. — Тебе бы там не понравилось. Ты человек глубокий. Я с тобой так не поступлю. К тому же платить буду гроши.

Пол какое-то время утешался этим объяснением. Он, наверное, и в самом деле возненавидел бы сплетни; Пол и правда специализировался на долгосрочных культурных проектах. И работать задаром он не хотел. Но потом Пол выяснил, что Лео нанял редактором контента в новый «Спикизи» Гордона Фитцджеральда. Гордон интересовался сплетнями не больше, чем Пол, и Пол был уверен, что тот задарма работать не станет. Пол был начальником Гордона — он его и нанял! — он знал, что от Гордона одни проблемы, он пьет и он первостатейная сволочь. Спустя несколько месяцев после ухода Лео Пол охотно делился мнением по поводу его новой затеи: «Потонет через полгода». Он, конечно же, был до смешного неправ.

Пол не знал, почему Лео оказался в клинике: известны были только самые общие контуры, а Беа помалкивала. Жену Лео, Викторию, видели в городе с разными завидными холостяками. Лео, казалось, сошелся (опять) со Стефани Палмер и жил у нее в Бруклине. «Порше» у него больше не было.

Когда Лео однажды ноябрьским утром появился у Пола в офисе, якобы в поисках Беа, Пол не придал этому значения. Но Лео задержался на несколько часов, разнюхивал, что и как, задавал вопросы о расписаниях выпусков, о дедлайнах по рекламе, продажах печатных экземпляров, подписке и финансах. Он хотел знать, как журнал представлен онлайн (почти никак), какие у него отношения с авторами (крепкие) и как Пол планирует расширяться, если планирует — «Если у тебя будут необходимые средства?».

И тут Пол решил, что все понял.

— Тебя прислал Нэйтан, — сказал Пол. — Вы опять работаете вместе.

Это было разумным объяснением; они раньше были партнерами, и Пол думал, что его недавняя встреча с Нэйтаном была многообещающей. Лео посмотрел Полу в глаза, казалось, со значением, и сказал:

— Официально? Нет. Официально — просто заглянул по дружбе.

— Понимаю, — сказал Пол.

Он не понимал, но от души надеялся, что Лео пришел, неофициально или официально, как угодно, по делу Нэйтана. На одной из бесчисленных вечеринок, которые он посетил в декабре — он не помнил, на какой именно, они все слились воедино, с этим дешевым просекко, восковыми кубиками сыра и капкейками без глютена, — один из прежних коллег по «Спикизи» упомянул, что слышал, будто Нэйтан подумывает открыть литературный журнал — или вложиться в существующий.

— Убытки списывать? — спросил Пол, не представлявший себе другой причины.

— Думаю, тут больше вопросы эго, — сказал его приятель. — Нечто респектабельное и интеллектуальное, чтобы уравновесить все остальное.

«Все остальное», Пол знал, относилось не только к скандальной природе существования «Спикизи Медиа» онлайн, но и сайту мягкого порно, приносившему компании основной доход.

— Не знаешь, кто у него на примете?

— Понятия не имею. Ты бы ему позвонил. Деньги, которые он собирается выкинуть, для него тьфу, мелочь, но с твоей точки зрения, наверное, очень неплохи.

На следующий день Пол сел на телефон, пытаясь назначить встречу. Удерживать «Пейпер Файберз» на плаву иногда было все равно что пытаться переплыть Атлантический океан в дырявом ялике. Он постоянно затыкал одну дыру, чтобы тут же появилась другая, потом еще одна, и ему столько раз казалось, что его предприятие потонет, что он сбился со счета.

То, что здание принадлежало Полу, не только позволяло ему жить и работать здесь бесплатно, но и приносило кое-какой доход от арендаторов. Его хватало на (довольно скромную) зарплату себе, Беа и еще одному штатному сотруднику (выпускающему редактору которая тратила большую часть времени на заполнение заявок на гранты и разговоры с потенциальными жертвователями, а также на то, чтобы имеющиеся попечители не виляли). у «Пейпер Файберз» была надежная база подписчиков — пока была, — и журналу даже удавалось получать неплохие рекламные заказы, но этого не хватало, чтобы покрыть все расходы на авторов и поддержание всех сопутствующих проектов.

Внешнее финансирование поступало в основном от двух престарелых тетушек Пола, сестер его покойного отца, которые не вышли замуж и относились к Полу как к сыну. Они были из тех старых ньюйоркцев, что много десятков лет живут в одной квартире с фиксированной платой, где-нибудь недалеко от Линкольн-центра. Ненасытные читательницы, увлеченные путешественницы, завсегдатаи всевозможных чтений и бродвейских представлений по средам^[20]. у них был абонемент на балет в Карнеги-Холл и в «92Y»^[21], а еще ложа на стадионе Ши. Каждый январь, с тех пор как Пол начал выпускать журнал, они присылали ему невероятно щедрый чек. «Фонд Сестер», как он это называл (и как записал в перечень жертвователей, от чего они пришли в восторг) позволял ему платить авторам и пару раз в год выпускать небольшим тиражом книги — сборники поэзии, иногда новеллы или собрание эссе.

Два года назад январский чек слегка усох. Год назад усох еще, а в прошлом месяце сократился ровно вдвое по сравнению с тем, что бывало прежде. Пол никогда бы не стал задавать вопросы, но беспокоился, что что-то могло случиться, а тетушки ему не говорят. Он пригласил их, как всегда в январе, чтобы поблагодарить за взнос — выпить в отеле «Алгонкин» и пообедать в стейкхаусе «Кинс». Не успел Пол спросить, все ли у них в порядке, они сами заговорили об уменьшившемся чеке — по вечной своей привычке как один человек. Он уже привык к их эксцентричности, но, когда они иной раз заходили к нему в редакцию — «просто осмотреться», — понимал, как их воспринимают другие. «Как дамы из «Серых Садов»^[22]

Конец ознакомительного фрагмента.

← Часть первая. Снегтябрь