Стихийный мир. Дракон-вампир

Сильвия Лайм, 2022

Что может быть хуже, чем брать интервью у серийного маньяка, на руках которого три десятка смертей? Только попасть во дворец Повелителя огня, что убивал тысячами. А еще – оказаться в мире, где плетутся более страшные интриги, чем можно вообразить, а старый знакомец-маньяк продолжает искать новую жертву…

Глава 4. Цвет: вечерняя заря

Время начало стремительно замедляться.

— Я сейчас уйду, не обращайте на меня внимания, — пробормотала я, едва шевеля губами.

Все, что я испытывала в данный момент, более походило на то, как если бы я попала в чужое тело. В то, которое не слушается и не подчиняется, в то, которым управлять — сущая пытка.

— Вот уж вряд ли, — протянул медленно дож.

И его алые глаза блеснули. Я вдруг вспомнила, как Ал говорил: «К дожу нужно обращаться „Сияй, Райя-нор“».

А я опять нарушила правила.

В это время мой кошмар начал вставать с постели. Движения мужчины были медленными, перетекали одно в другое, и я как завороженная следила за тем, как перетекают мощные мышцы под его смуглой кожей.

Бред.

Одеяло, укрывавшее нижнюю часть его тела, упало, и моим глазам предстал полностью обнаженный повелитель этого фантасмагорического места.

Сглотнула ком в горле и старательно стала смотреть в яркие глаза, которые словно слегка фосфоресцировали в темноте. Дож сделал шаг ко мне — а я синхронно с ним отшатнулась назад.

Еще шаг — и я снова отступаю. А на ярких полных, но не крупных губах дожа мелькает хищная улыбка.

Еще шаг — и…

— Стой на месте, — приказал он, и я не смогла сдвинуться.

Смотреть на него все еще было почти больно. Он казался слишком красивым. Так не должно быть, но я ничего не могла с этим поделать. Словно от него распространялась какая-то невидимая магическая сила, окутывающая меня, проникающая сквозь поры, отравляющая изнутри.

Ноги больше даже не пытались шевелиться, и, хотя где-то внутри я испытывала болезненный щемящий страх, кроме него под ребрами шевелилась какая-то неразумная радость оттого, что я не могу убежать. И оттого, что я буду продолжать находиться рядом с этим мужчиной.

А он меж тем неторопливо обошел меня по кругу и остановился напротив. Так близко, что у меня перехватило дыхание и я кожей ощутила жар его тела.

— Красивая, — протянул он, пока я вместо того, чтобы отвести взгляд, рассматривала его длинные черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, широкую грудную клетку и удивительную татуировку дракона на левом плече. Татуировку, которая больше не казалась обычной. Теперь я видела, как она шевелится, как перетекает ее чешуйчатое тело вдоль округлых мышц дожа, как горят рубиново-огненные глаза рептилии, что глядела только на меня, то открывая, то закрывая пасть, полную клыков.

Это было удивительно… страшно и красиво.

— А-лек-сан-дра, — протянул мое имя дож, словно пробуя его на вкус. И наклонил голову к моему лицу. Я почти ощутила, как кончик его носа коснулся моего…

Пальцы начали мелко подрагивать.

А еще я стала старательно вспоминать, когда говорила ему свое имя.

Не вспомнила.

Дож запустил руку в мои волосы и, сжав, заставил запрокинуть голову.

Я тихо ахнула, когда его губы оказались в паре миллиметров от моих.

— Ты уже хочешь меня, — протянул он, и эти его потрясающе красивые губы изогнулись в улыбке, почти коснувшись меня.

Позвоночник будто ударило током.

— Ничего подобного, — выдохнула через силу, и бровь дожа насмешливо взлетела вверх.

— Неужели? — усмехнулся он, а затем скользнул щекой по моей щеке, наклонился чуть ниже и…

…тихий стон вырвался из моей груди.

Его губы коснулись основания моей шеи, затем снова и снова. Мягко и осторожно, ласково и чувственно выводя невидимые узоры на самых чувствительных точках. Словно бы и вовсе на голых нервах.

Я никогда не отличалась особой чувствительностью, но сейчас все было иначе. Словно меня кто-то подменил. Все тело вместе с «начинкой».

— Я не хочу вас, я хочу домой. Вот бы вы меня отпустили, я б вам спасибо сказала, — пробормотала какую-то ахинею, старательно зажмуриваясь и кусая губы, чтобы не выдать снова какой-нибудь пошлый и никчемный звук.

Дож перестал меня целовать, но не отстранился.

Захотелось пропищать что-то разочарованное. Прикусила губу сильнее.

— Выкинь эту чушь из головы, — бросил мужчина, не улыбаясь, и жестко обхватил меня за подбородок. — Ты теперь моя собственность. И пока не наскучишь мне, можешь не мечтать освободиться. И лучше бы тебе вести себя почтительно, аурия.

— Значит, я действительно рабыня? — выдохнула, испытывая привычное раздражение. Какое может быть рабство в двадцать первом веке?..

— А ты думала кто? — Дож сдвинул темные брови. — Ты не из Огненной луны, — констатировал он, а я чуть не хлопнула себя по лбу.

— Нет-нет, я из… — проблеяла нервно, пытаясь найти выход из положения, но не успела.

— Ничего, это я узнаю позже, — прервал он жестко и вдруг толкнул меня к окну.

Огромное, полукруглое, оно было обрамлено тяжелыми темными шторами, а внизу располагался широкий подоконник с резьбой, напоминающей слоновую кость.

Туда-то меня дож и усадил, подняв так резко и легко, словно я была плюшевой, а не живой.

Я что-то протестующе пропищала, но через мгновение мужчина оказался между моих разведенных ног, под которыми не оказалось нижнего белья. Легкий пеньюар с юбкой из струящихся тканей разлетелся в стороны, как туман. И я оказалась почти вплотную к обнаженному мужчине.

Голая.

О боже.

Огненно-золотая луна светила мне в спину, ее искрящиеся лучи освещали гладкую кожу дожа цвета темной карамели, играли в его кроваво-алых глазах. А я не могла вздохнуть от страха и… жажды, что была еще темнее кожи этого мужчины.

Я зажмурилась, коснувшись ладонями его груди, отталкивая и не двигаясь. Чувствуя, как жар его тела перетекает в меня. Губит сознание, разум.

Меня трясло, а между ног стало ощутимо жарче. Тянущее желание скрутилось в основании живота тугим спазмом.

И все равно я хотела убежать. Как можно дальше и быстрее.

Не вышло.

А дож на мгновение замер, опустив взгляд вниз, на мою грудь, которая теперь ничем не была прикрыта.

Куда делся проклятый пеньюар? Он хоть и выглядел ужасно бесстыдно и почти ничего не прикрывал, но теперь казался мне прекрасным спасением.

Однако его не было. Только легкий лиловый дымок где-то за спиной мужчины медленно развеивался, напоминая, что когда-то он был тканью.

— Идеально… — раздался тихий и будто чуть охрипший мужской голос, пронзивший меня через сердце до самого основания, когда дож поднял руку и костяшками пальцев провел по моему твердому как камень соску.

Снова удар тока по нервам. Снова дрожь в теле, от которой невозможно избавиться. Словно мне дико холодно и я вот-вот умру от обморожения.

Но мне не холодно. Мне жарко.

Веки опустились, и только из-под дрожащих ресниц я продолжала наблюдать, как дож поднимает и вторую руку, касаясь другого соска. Мои челюсти сами собой стискиваются, я пытаюсь сжать колени, потому что огонь в основании живота начинает сводить с ума.

Это словно какая-то магия… Хотя почему какая-то? Дракон на плече повелителя шевелится, смотрит на меня. И мне кажется, что его огненные глаза с каждой секундой горят все ярче.

В глаза дожа я посмотреть не могу. Нет сил поднять голову.

Пальцы на мужской груди сжались, прочертив легкие розовые полоски. И тут же он становится ближе, преодолев последнее расстояние между нами.

Моя грудь касается его груди, ноги сильнее обхватывают горячее мужское тело, и я понимаю, что вот-вот упаду в обморок.

В голове пожар. Между бедер — твердое раскаленное желание дожа.

И мое желание…

Я не ребенок, у меня были мужчины и прежде. Но сейчас кажется, что все это пустые воспоминания. Потому что этот человек сумел довести меня до полубезумного состояния всего парой прикосновений.

В этот момент он снова коснулся моего подбородка, заставив посмотреть на себя, и медленно приблизился к моим губам.

— В этот раз я не буду целовать тебя, Алек-сандра, — протянул он, а я как завороженная смотрела только на его губы, изогнутые в легкой и самой сексуальной улыбке в моей жизни.

Хотелось ответить, закричать: «Почему? Почему, дьявол тебя забери, ты не будешь меня целовать, проклятый извращенец? Поцелуй уже меня скорее!»

Но у меня дрожали даже губы. Как в детстве, когда было страшно заговорить с понравившимся мальчиком.

Я лишь тихо выдохнула, распахнув губы, которые так сильно ждали прикосновения, что начали зудеть. В этот миг раскаленная плоть там, внизу, скользнула, дразня меня чем-то недосягаемым.

Дож снова не двигался.

Я застонала.

Губы повелителя мазнули по моим и отстранились.

Горячий спазм сжал мышцы пресса и упал вниз шаровой молнией, растекающейся по нервам ожившей лавой.

— Я хочу, чтобы ты меня просила, строптивая девчонка, — хрипло и ужасно сексуально промурлыкал дож.

Я зажмурилась, пытаясь остановить мышцы ног, которые то и дело вздрагивали, пытаясь прижаться сильнее, обхватить чужие обнаженные бедра, вдавить в себя и изогнуться, почувствовав сладкую наполненность.

Проклятье.

Нет.

Нет-нет-нет…

— Ты хо-о-очешь, — прошептал дож, снова коснувшись моих губ, будто случайно.

Новый раскаленный шар упал вниз и лопнул, вбрызгивая в вены пламя.

— Ты уже проиграла, — продолжал повелитель, и вслед за его словами — жгучее короткое движение, затрагивающее самую чувствительную точку между ног.

Я не понимаю, как поднимаю руки и погружаю их в черный мягкий водопад. Чувствую лишь наслаждение, подобного которому не испытывала никогда в жизни.

— Скажи правду, — мягко и горячо сказал он, позволив мне касаться себя, гладить и притягивать, — скажи, что хочешь остаться и быть моей. И я позволю тебе получить то, что ты хочешь…

Нет-нет-нет.

Да, пожалуйста…

Скользнул щекой по щеке, убрал назад мои волосы и обхватил губами мочку уха, сладко посасывая, прикусывая.

Снова спазм, расходящийся по крови разрушительной волной.

Я сжимаю ноги, притягиваю к себе дожа, даже не пытаясь мысленно ругать себя за это. Мысли уже не работают, не живут. Живет что-то другое.

Тягучее и пьянящее, пряное и смертоносное, как пустынный ураган.

Дож не сопротивляется. Горячая плоть скользит по оголенным нервам, не завладевая мной, не присваивая физически.

Но психологически побеждая.

— Скажи, А-лек-санд-ра-а-а-а, — шепчет дож, и его голос обволакивает, уничтожает остатки воли. — Скажи, что хочешь быть моей.

— Хочу, — тихо, едва слышно выдыхаю я, потому что от желания, сжигающего вены, становится почти физически больно.

В этот момент он сжимает пальцы на моем затылке, заставив откинуть голову назад, и целует. Проникает в меня языком, властно и сильно, как будто этого достаточно, чтобы я стала его.

Может, и достаточно.

Меня разрывает на осколки в тот же миг. Это странно и пугающе, но это волшебно. Жар растекается внутри волнами огня, и мне кажется, что из моих глаз тоже должно литься пламя. Как и из его в этот момент, когда он смотрит на меня, наблюдая каждую секунду разрывающее меня изнутри удовольствие.

И улыбки больше нет на его лице.

Когда меня перестает трясти, я понимаю, что он все еще стоит рядом, на этот раз опираясь на подоконник руками по обеим сторонам от меня. И смотрит.

Я не могу вынести его взгляд. Все еще не могу. А потому смотрю на дракона, что стал спокойнее. Драконьи глаза уже горят не так ярко, и клыки не виднеются из распахнутой пасти. Он ее закрыл.

Дож, словно удостоверившись, что я пришла в себя, отстранился и пошел в сторону большого золоченого шкафа, напоминающего буфет.

— Это что, все? — зачем-то выдохнула я и тут же покраснела.

Дож резко повернулся, и на его лице застыла насмешка.

— Хочешь еще? — спросил он внешне совершенно спокойно, но в голосе то и дело проскальзывала хрипотца, которую было не так просто скрыть.

Он хотел меня. Но не торопился.

Какого лешего мне есть до этого дело? Раз уж я теперь соображаю, неплохо бы валить отсюда побыстрее! Пока не начался второй раунд…

В ответ на вопрос дожа я фыркнула.

Он отвернулся, не переставая слегка улыбаться. Налил себе в бокал чего-то золотисто-бордового. Казалось, что это вино, в котором плавает волшебная пыльца фей…

Захотелось попробовать, но я скорее сгорю заживо, чем озвучу нечто подобное. И так уже до основания припозорилась со своими ничем не объяснимыми признаниями.

— Не забывай свои слова, Александра, — спокойно сказал дож, отхлебнув большой глоток из бокала. — Я не буду возвращаться к ним снова. Ты сделала свой выбор. И я тебя к нему не принуждал.

Я только было открыла рот, чтобы поспорить, но тут же закрыла. Действительно не принуждал. То, что я оказалась голой на окне, — дело его рук. А вот то, что вырвалось из моего сжатого спазмом горла, — целиком и полностью мое.

С собой нужно оставаться честной до конца. Или твое слово не будет ничего стоить.

— Хорошо, что ты со мной согласна, — кивнул дож, словно слышал мои мысли. — Не люблю дур, с ними слишком много мороки.

Стакан с громким стуком осел на лакированный стол.

Я разозлилась.

На мой взгляд, я именно такой дурой и была, раз все дошло до этой ситуации.

— Ну что вы, Райя-нор, не смею рисковать вызвать ваш гнев, — процедила я, старательно иронизируя. — Позволите ли откланяться и скрыться в своей опочивальне, чтобы дальше предаваться там сладким мечтам о вашей сияющей персоне?

Повелитель замер, черная бровь уже знакомым изгибом взлетела вверх.

Он был красив. Проклятье, он был чудовищно красив.

— Острый язык, — проговорил он тут же, оглядывая меня с ног до головы. Не вовремя вспомнилось, что я голая. Стало стыдно и неловко. — У аурии язык не для болтовни, кошечка, а для более приятных занятий. Тебе скоро предстоит это узнать. Свободна.

Опять где-то под ребрами когтистой лапой заскребло раздражение. Ох, я бы сейчас ему ответила!

Но он любезно предложил свалить, и этим надо воспользоваться.

Только вот…

— Я голая, — выдала слегка дрогнувшим голосом, разглядывая свои все еще возбужденно торчащие соски.

Показалось, что дож усмехнулся.

— Ну и что?

— А если меня кто-то увидит? — уже почти не сдерживая раздражения, выпалила я, распахнув руки в стороны.

Мужчина снова прошелся по мне взглядом, словно мой жест был приглашением именно для этого.

Быстро запахнула руки обратно и сцепила на груди.

— Никто тебя не увидит, — безразлично ответил он, опустошил бокал и повернулся к буфету, чтобы снова его наполнить. — Ты видела кого-то, когда шла сюда?

— Эм… нет. А где все были? Куда все делись?

Казалось бы, вот не надо ничего спрашивать! Сказали тебе, что нет никого, ну и делай ноги скорее!

Вот только я прямо кожей чувствовала, что мне необходимо знать ответ на этот вопрос.

Снова хищная улыбка на темно-алых губах.

— Я приказал всем уйти. Чтобы ты могла спокойно добраться до моих покоев.

— Что?! — ахнула я, краснея с ног до головы.

Как? Как он узнал?..

Тут же вспомнилось странное зовущее ощущение, что появилось у меня, стоило лишь войти в коридор.

Я стиснула зубы.

Вокруг меня словно сплелась непроходимая паутина, и я вязла в ней все глубже и глубже. Из нее невозможно было выбраться, не зная правил, по которым паук сплетал свои узлы.

Кивнула.

— Так что можешь идти и ничего не бояться, — добавил Райя-нор. — Аурию дожа никто не смеет трогать. С тобой ничего не случится.

Снова кивнула.

Нужно все хорошенько обдумать, а лучше — спросить у кого-то, кто знает, что здесь происходит. Значит, надо найти Ала.

Я уже шагнула к выходу и одной ногой переступила порог, как вдруг остановилась и через плечо спросила:

— А этот дракон на вашем плече, он двигается, отражая ваше настроение?

Мне показалось, что так оно и есть. Что это как некая индикаторная метка вроде колечка, меняющего цвет, что было так модно много лет назад.

Вот только дож вдруг замер, как будто его в камень превратили. Стакан в его руке треснул, но не рассыпался. И только вино с золотой пыльцой продолжало плескаться во вмиг заледеневшем и лишившемся движений мире.

— Ты видишь движения дракона? — спросил дож так тихо, что я едва его услышала.

Врать уже было бессмысленно.

— Вижу, — холодея изнутри, ответила я. Опять что-то лишнее ляпнула. Опять. — А это… плохо?

Несколько мгновений дож молчал, продолжая сверлить меня красивыми рубиново-красными глазами. Я уж думала, он не ответит, как он сказал:

— Нет, все в порядке. Иди.

И я поспешила воспользоваться вторым разрешением. Что-то подсказывало, что третьего может не быть.