Обратная сторона успеха

Сидни Шелдон, 2005

Как стать знаменитым писателем? Как превратить свою жизнь в захватывающий, увлекательный роман? Как пробиться из нищеты и безвестности к мировой славе? И какова обратная сторона блистательной карьеры? Сидни Шелдон раскрывает вам секреты своего феноменального успеха!

Глава 4

Мы прочли историю о героическом поступке Отто в газетах и несколько раз слышали по радио, но хотели, чтобы он сам рассказал нам обо всем. Я понятия не имел, что делает тюрьма с человеком, но почему-то представлял, что отец вернется домой другим: бледным и сломленным.

Меня ждал приятный сюрприз. Отто так и сиял.

— Я вернулся, — объявил он.

Мы бросились его обнимать и хором требовали рассказать, как все было.

— С удовольствием, — кивнул Отто и, усевшись за кухонный стол, начал рассказ: — Я работал на тюремном дворе в бригаде уборщиков. Примерно в пятидесяти футах стоял гигантский резервуар, откуда поступала вода для тюремных нужд. Резервуар окружала ограда высотой футов в десять. Я случайно поднял глаза и увидел, как из здания вышел маленький мальчик, лет трех-четырех. Бригада закончила работу, и я остался один. На что-то отвлекся, а когда снова посмотрел в ту сторону, мальчик уже взбирался по ступеням ограды и почти достиг самого верха. Я огляделся, нет ли поблизости его няньки или матери. Но во дворе никого, кроме меня и мальчика, не было. Тут он вскарабкался еще выше, поскользнулся и упал в резервуар. Охранник на смотровой вышке заметил, что происходит, но я знал: он ни за что не успеет спасти мальчика.

Я поднялся и что было сил побежал к ограде. Взлетел на верхнюю ступеньку, посмотрел вниз и увидел на дне ребенка. Тогда я нырнул и вытащил его. Несколько минут мне удалось продержаться на поверхности, пока не прибыла помощь. Нас подняли наверх. Потом меня пару дней продержали в больнице, потому что я наглотался воды и был весь в синяках.

Мы жадно впитывали каждое слово.

— К счастью, мальчик оказался сыном начальника тюрьмы. Начальник с женой пришли навестить меня в больнице и долго благодарили. — Отто вздохнул и улыбнулся. — И на этом история бы завершилась, но тут выяснилось, что я не умею плавать, и тогда дело приняло иной оборот. Я неожиданно стал героем. О моем поступке сообщили газеты и радио. Тюремному начальству посыпались звонки, письма и телеграммы с предложениями работы для меня и просьбами об амнистии. Начальник встретился с губернатором, и было решено, что, поскольку мое преступление не особенно серьезное, для улучшения их собственного имиджа будет лучше меня помиловать. — Отто протянул руки жене. — И вот я здесь.

Мы снова стали одной семьей.

Вероятно, это было простым совпадением, но вскоре «Б’най Б’рит», еврейская благотворительная организация, решила дать мне стипендию, о которой я просил год назад. Это было настоящим чудом. Я первый из семьи мог поступить в колледж. Страница перевернулась. Я решил, что, возможно, у меня все-таки есть будущее.

Но в семье по-прежнему катастрофически не хватало денег.

Сумею ли я работать в гардеробной семь ночей в неделю, в аптеке — по воскресеньям и одновременно учиться в колледже?

Посмотрим.

Северо-Западный университет расположен в Эванстоне, штат Иллинойс, в двенадцати милях к северу от Чикаго. Кампус, занимающий двести сорок акров на берегу озера Мичиган, поистине великолепен. В понедельник в девять утра я вошел в офис секретаря, ведающего записью студентов.

— Я хочу поступить в университет.

— Ваше имя?

— Сидни Шехтель.

Секретарь вынула тяжелый том и быстро нашла нужную страницу.

— Вы есть в списках. Какие курсы вы хотели бы посещать?

— Все.

Женщина с недоумением уставилась на меня:

— То есть?

— Извините, я хочу сказать, сколько мне позволят. Пока я здесь, хотелось бы изучить все, что можно.

— А что вас интересует больше всего?

— Литература.

Она вынула стопку проспектов, выбрала один и протянула мне:

— Вот список всех дисциплин.

— Здорово, — пробормотал я, просмотрел список и, отметив нужные пункты, вернул листок.

Секретарь мельком взглянула на список.

— Вы собираетесь изучать максимальное количество дисциплин?

— Верно. — Я нахмурился. — Только вот латыни здесь нет. Я бы очень хотел заняться и латынью.

Женщина озадаченно уставилась на меня.

— Вы действительно считаете, что справитесь со всем этим?

— Без проблем, — улыбнулся я.

«Латынь», — записала она.

От нее я направился на кухню кафетерия.

— Вам, случайно, не нужен помощник официанта?

— Очень нужен!

Итак, я приобрел еще одну должность, но этого было недостаточно. Я ощущал настоятельную потребность добиться большего, словно наверстывал потерянное время. И поэтому заглянул в редакцию университетской газеты «Дейли нортвестерн».

— Я Сидни Шехтель, — представился я мужчине за письменным столом с табличкой «Редактор». — Хотелось бы поработать у вас.

— Простите, штат заполнен. Попробуйте в следующем году.

— В следующем году будет слишком поздно, — пояснил я и, немного поразмыслив, добавил: — У вас есть раздел шоу-бизнеса?

— Шоу-бизнеса?

— Да. Звезды постоянно устраивают шоу в Чикаго. Неужели вы никому не поручали брать у них интервью?

— Нет. Мы…

— Знаете, кто сейчас в городе и жаждет дать нам интервью? Кэтрин Хэпберн.

— Но наша газета не собирается…

— И Клифтон Уэбб.

— Мы никогда не…

— Уолтер Пиджин.

— Я могу потолковать кое с кем, но боюсь…

— Джордж Коэн^[8].

Редактор удивился:

— И вы их всех знаете?

Я словно не слышал вопроса.

— Нельзя терять время! Как только гастроли закончатся, они уедут из города.

— Ладно, Шехтель, давайте попробуем.

Он и понятия не имел, как я разволновался.

— Это лучшее решение из всех, когда-либо вами принятых.

— Посмотрим. Когда можете начать?

— Я уже начал. Первое интервью появится в следующем выпуске.

— Уже? — удивился он. — И с кем?

— Не скажу. Сюрприз.

Впрочем, для меня это тоже было сюрпризом.

В редкие свободные минуты я брал интервью у многих довольно известных людей. Для начала я разыскал Гая Кибби, второстепенного характерного актера того времени. Настоящие звезды никогда бы не снизошли до интервью в студенческой газете.

Я продолжал работать в гардеробе и аптеке, посещал максимально разрешенное количество лекций, занимался латынью, выполнял обязанности помощника официанта и состоял в штате «Дейли нортвестерн». И все же по-прежнему думал, что этого мало. Наверное, другим я казался одержимым. И я постоянно прикидывал, что бы еще сделать. В Северо-Западном была прекрасная футбольная команда, и я не видел причин, почему бы не попасть и туда. То есть пребывал в полной уверенности, что пригожусь «Уайлдкэтс».

Наутро я отправился на футбольное поле, где тренировалась команда. В тот год звездой считался Паг Рентнер, которого ждала блестящая карьера в НФЛ. Я подошел к тренеру, наблюдавшему за игрой, и попросил уделить мне несколько минут.

— Что вам нужно? — сердито осведомился он.

— Я бы хотел попасть в команду.

Тренер окинул меня взглядом.

— В команду, вот как? Сложение у вас неплохое. Где играли?

Я не ответил.

— Средняя школа? Колледж?

— Нет, сэр.

— Начальная школа?

— Нет, сэр.

Тренер с недоумением уставился на меня:

— Вы никогда не играли в футбол?

— Нет, но я быстро бегаю и…

–… и хотели бы попасть в эту команду? Сынок, советую забыть об этом, — бросил он и снова повернулся к игрокам, затеявшим схватку из-за мяча.

Таков был конец моих футбольных устремлений.

Преподаватели в Северо-Западном были превосходными, а занятия — интересными. Я изголодался по знаниям и с жадностью поглощал все, что мне давали.

Через неделю после начала занятий я увидел в коридоре объявление: «Отборочные испытания сегодня вечером. Дискуссионный клуб Северо-Западного».

Я остановился. Еще раз прочитал объявление. Хотя я понимал, что это безумие, меня все же так и тянуло попробовать.

Где-то я читал изречение, что многие люди больше смерти боятся публичных выступлений. И я относился к этому большинству. Ничто так не страшило меня, как публичные выступления. Но я был одержимым. И готов был хвататься за все. Продолжать переворачивать все новые страницы.

Вечером я вошел в зал, где проходили испытания. Там собралось множество молодых людей и девушек, ожидавших своей очереди. Все ораторы, на мой взгляд, были невероятно талантливы, прекрасно владели собой, говорили бегло, свободно и очень уверенно.

Наконец подошла моя очередь. Я поднялся и приблизился к микрофону.

— Ваше имя? — спросил ведущий.

— Сидни Шехтель.

— Ваша тема?

К этому я был готов.

— Капитализм против коммунизма.

— Валяйте, — кивнул он.

Я начал говорить, считая, что все идет лучше некуда. Но, не высказав и половины того, что собирался, вдруг замолчал. Язык словно примерз к нёбу. Я понятия не имел, как продолжить. Последовала длинная, напряженная пауза. Я промямлил что-то в завершение темы и поплелся к дверям, мысленно проклиная себя.

— Разве ты не первокурсник? — спросил стоявший у двери студент.

— Точно.

— И тебе никто не сказал?

— Что именно?

— Первокурсникам не позволяется участвовать в дискуссиях. В клуб берут только со старших курсов.

«Вот и хорошо, — подумал я. — По крайней мере теперь хоть как-то можно оправдать мой провал».

Утром имена новых членов клуба были вывешены на доске объявлений. Я из любопытства подошел взглянуть. В списке значилась фамилия «Шектер». Помню, я еще отметил, что фамилия очень похожа на мою. В конце было приписано, что все избранные должны в половине четвертого подойти к куратору клуба.

В четыре мне позвонили.

— Шектер, что с вами стряслось?

Сначала я не понял, кто со мной говорит и о чем.

— Да ничего. А в чем дело?

— Разве вы не видели объявления? Почему не подошли к куратору?

Шектер. Должно быть, они не так расслышали.

— Да, но я думал… я ведь первокурсник.

— Знаю. Мы решили сделать для вас исключение. Меняем правила.

Вот так я стал первым новичком в истории университета, принятым в дискуссионный клуб Северо-Западного.

Еще одна страница была перевернута.

Несмотря на все нагрузки, которые я добровольно на себя взвалил, мне все же чего-то не хватало. Вот только чего? Я не понимал этого, но постоянно ощущал неудовлетворенность, находился в состоянии некоего отчуждения, вернее, изоляции от окружающих, испытывал беспокойство и тревогу. Наблюдая, как орды студентов спешат на занятия и с занятий, я невольно думал: «Все они анонимны. Безлики. А когда умрут, никто не узнает, что они вообще жили на этой земле».

Волны депрессии накатывали на меня.

«Я хочу, чтобы люди знали, что я жил здесь. Хочу, чтобы люди это знали. Хочу отличаться от остальных. Выделяться».

Вскоре депрессия стала еще сильнее. Меня словно душили густые черные тучи. Наконец в полном отчаянии я записался на прием к психологу колледжа, решив узнать, что со мной происходит.

Но по пути к нему я по неизвестной причине так развеселился, что начал петь. Добравшись до входа в здание, где находился кабинет психолога, я остановился. Зачем туда идти? Я и без того счастлив. Психолог еще решит, что я ненормальный!

Это было ошибкой. Поговори я с психологом тогда, наверняка узнал бы то, что смог обнаружить только много лет спустя.

Депрессия обрушилась на меня с новой силой, и конца ей не предвиделось.

С деньгами тоже становилось все хуже. Отто не мог найти работу, а Натали шесть дней в неделю пропадала в универмаге. Я по-прежнему каждый вечер трудился в гардеробе, а по субботам — в аптеке, но даже со случайными заработками Отто и жалованьем Натали этого оказалось недостаточно. Шел февраль тридцать пятого года, и мы уже успели задолжать за квартиру.

Как-то ночью я подслушал разговор Отто и Натали.

— Не знаю, что нам делать, — жаловалась мать. — Кредиторы осаждают. Может, взять еще ночную смену?

Ну уж нет! Мать и так надрывалась с утра до вечера, а вернувшись, готовила ужин и убирала. Я не мог допустить, чтобы она еще и по ночам не спала!

Следующим утром я решил бросить университет. Узнав об этом, Натали пришла в ужас.

— Ты не можешь прервать учебу, Сидни, — заплакала она. — Мы как-нибудь вывернемся.

Но я знал, что этому не бывать. И потому стал искать еще одну работу. Депрессия была в самом разгаре, и по улицам ходили толпы безработных. Я обращался в рекламные агентства, газеты, на радиостанции, но вакансий не было.

По дороге на очередное собеседование с главой радиостанции я увидел большой универмаг «Мендель бразерс». Там было полно народу. Покупателей обслуживали с полдюжины продавцов. Я решил, что терять все равно нечего, вошел, осмотрелся и стал прохаживаться по универмагу. Он показался мне гигантским. Я миновал отдел женской обуви и остановился.

Здесь, должно быть, не слишком трудно работать.

— Чем могу помочь? — спросил подошедший мужчина.

— Я бы хотел видеть управляющего.

— Управляющий — это я. Моя фамилия Янг. Что я могу для вас сделать?

— Я ищу работу. У вас нет вакансий?

Мистер Янг осмотрел меня и, помедлив, признался:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

8

Упомянуты известные американские актеры того времени.