Обратная сторона успеха

Сидни Шелдон, 2005

Как стать знаменитым писателем? Как превратить свою жизнь в захватывающий, увлекательный роман? Как пробиться из нищеты и безвестности к мировой славе? И какова обратная сторона блистательной карьеры? Сидни Шелдон раскрывает вам секреты своего феноменального успеха!

Глава 3

К 1930 году Депрессия продолжала усиливаться, вытесняя из страны всякое подобие экономики. Очереди за хлебом росли, безработица принимала вид пандемии. На улицах начались беспорядки.

Я окончил начальную школу «Маршал филд» и нашел работу в аптеке «Афремоу». Натали работала кассиром на катке, где устраивались гонки на роликовых коньках: новое всеобщее помешательство на гигантских деревянных аренах под шатрами-куполами, где отважные мужчины на роликовых коньках мчались по катку, сбивая соперников и нанося удары, ставя синяки и затевая драки, ко всеобщему одобрению аудитории.

Отто тем временем путешествовал по стране в очередной попытке заключить очередной миллионный контракт. Иногда он, полный энтузиазма, заглядывал домой.

— У меня хорошее предчувствие Я только сейчас провернул сделку, которая выведет нас на широкую дорогу.

И мы собирали вещи и переезжали в Хаммонд, Даллас или «Киркланд джанкшн», штат Аризона.

— «Киркланд джанкшн»?!

— Вам там понравится, — пообещал Отто. — Я купил серебряный рудник.

Киркланд оказался маленьким городком в ста четырех милях от Финикса, но мы направлялись не туда. «Киркланд джанкшн» — название заброшенной автозаправки, и нам пришлось жить там три отвратительных месяца, пока Отто пытался монополизировать рынок серебра. К сожалению, выяснилось, что рудник полностью истощен.

Нас спас телефонный звонок дяди Гарри.

— Как там серебряный рудник? — спросил он.

— Паршиво, — признался Отто.

— Не расстраивайся. Я в Денвере. Открываю крупную брокерскую компанию и хочу, чтобы ты ко мне присоединился.

— Уже едем! — заверил Отто и, повесив трубку, повернулся к нам: — Мы перебираемся в Денвер. У меня самые хорошие предчувствия насчет этой фирмы.

Денвер оказался сплошным восторгом: чистенький и красивый, а с увенчанных снежными вершинами гор постоянно дул прохладный ветер. Денвер мне сразу понравился.

Гарри и Полин нашли роскошный двухэтажный особняк в элегантном районе Денвера. На задах дома рос настоящий лес. Огромный зеленый участок назывался Чизмен-Парк. Мои кузены, Сеймур, Говард и Эдди, обрадовались нашему приезду, и мы, в свою очередь, были рады их видеть.

Сеймур водил ярко красный «пирс-эрроу» и встречался с девушками старше себя. Эдди на день рождения подарили верховую лошадь. Говард выигрывал теннисные матчи в лиге юниоров. Атмосфера денег и богатства в их доме ничуть не напоминала наше убогое существование в Чикаго.

— Мы будем жить с Гарри и Полин? — спросил я родителей.

— Нет, — одновременно ответили они.

Оказалось, что родители приготовили мне сюрприз.

— Мы покупаем дом.

Увидев дом, который собирались купить Отто и Натали, я не поверил глазам. Красивый, с чудесным садом, в тихом пригороде на Мэрион-стрит. Большие уютные комнаты с новой хорошей мебелью, ничуть не похожей на обшарпанную обстановку квартир, в которых я прожил всю жизнь. Это было не просто здание. Это был настоящий дом. Стоило мне переступить порог, как я почувствовал, что моя жизнь изменилась. Что у меня наконец появились корни. Что больше не будет бесконечных переездов из города в город, утомительного калейдоскопа квартир и школ.

Отто обязательно купит этот дом. Я женюсь, и мои дети будут здесь расти…

Впервые на моей памяти у нас появились деньги. Бизнес Гарри шел так хорошо, что теперь он владел тремя брокерскими фирмами.

Осенью 1930 года, в тринадцать лет, я записался в среднюю школу «Ист хай» и не прогадал. Учителя в Денвере оказались приветливыми и всегда были готовы помочь. Никто не швырялся в учеников чернильницами. У меня появились друзья, и мне нравилось возвращаться в чудесный дом, которому предстояло скоро стать нашим. Натали и Отто, похоже, решили большинство личных проблем, что делало жизнь еще приятнее.

Как-то на уроке физкультуры я поскользнулся, повредил спину и какую-то мышцу потянул. Боль была невыносимой. Я лежал на полу, не в силах шевельнуться. Меня отнесли в кабинет доктора. Когда он закончил осмотр, я спросил, останусь ли калекой на всю жизнь.

— Нет, — заверил он. — Один из позвоночных дисков сдвинулся и давит на спинной мозг. Это и вызывает боль. Лечение очень простое: пролежать в постели два-три дня с грелкой, чтобы расслабить мышцы, и диск встанет на место. Вот увидишь, все пройдет.

«Скорая» отвезла меня домой, а парамедики уложили в постель. Боль не утихала, но, как и сказал доктор, через три дня я встал как ни в чем не бывало.

Мне и в голову не пришло, что это происшествие повлияет на всю мою жизнь.

* * *

В один прекрасный день я пережил поистине неземное приключение. В Денвере устраивали окружную ярмарку, и лучшим аттракционом был полет на аэроплане.

— Хочу подняться в воздух, — заявил я Отто. Тот, поразмыслив, разрешил. Самолет оказался красавцем «линкольном-коммандер», и у меня замерло сердце, когда я представил, что могу в него попасть. Пилот посмотрел на меня и спросил:

— Первый раз?

— Первый раз.

— Пристегни ремень. Это будет нечто незабываемое.

Он не ошибся. Полет стал абсолютно сюрреалистическим переживанием. Я наблюдал, как земля разворачивается подо мной и тут же исчезает, и никогда не испытывал ничего более потрясающего.

Когда мы приземлились, я сказал Отто, что хочу попробовать еще раз.

И он согласился. Я твердо решил, что когда-нибудь обязательно стану летчиком.

Рано утром, весной 1933-го, Отто вошел в спальню. Лицо его было мрачным.

— Собирайся. Мы уезжаем.

— Куда? — ошеломленно спросил я.

— Мы возвращаемся в Чикаго.

Я не верил своим ушам.

— Мы уедем из Денвера?

— Верно.

— Но…

Однако отец уже исчез. Я оделся и пошел к Натали:

— Что случилось?

— Между твоим отцом и Гарри… произошло недоразумение.

Я осмотрел дом, в котором, как думал, проживу до конца своих дней.

— А этот дом?

— Мы отказались от покупки.

Наше возвращение в Чикаго было безрадостным. Ни Отто, ни Натали не хотели говорить о случившемся. После Денвера Чикаго казался чужим и равнодушным. Мы остановились в маленькой квартирке, а я вернулся к реальности: у нас не было денег, а приличную работу тут найти невозможно. Отто снова пустился в разъезды, Натали же устроилась продавщицей в универмаг. Я отчаянно хотел поступить в колледж, но теперь об этом не могло быть и речи. Денег на учебу не достать. Стены квартиры душили меня. Все вокруг было серым. Даже запах.

«Не могу жить так до самой смерти», — думал я. Бедность, в которой мы существовали, стала еще отвратительнее после короткого пьянящего вкуса роскоши в Денвере, и нам постоянно не хватало самого необходимого. Должность рассыльного в аптеке отнюдь не казалась мне пределом мечтаний.

Именно в этот момент я решил покончить с собой, а Отто отговорил меня, посоветовав продолжать переворачивать страницы. Но страницы все никак не переворачивались. И ждать было нечего: обещания Отто оказались пустышками.

В сентябре я записался в школу «Сенн хай». Отто в очередной раз уехал, поклявшись сорвать джекпот. Натали с утра до вечера трудилась в универмаге, но денег все равно не хватало. Значит, мне следовало найти способ помочь семье.

Я подумал о Сэме, старшем брате Натали, арендовавшем гардеробные в нескольких отелях в Петле^[7]. У него работали привлекательные, фривольно одетые молодые женщины и парни-гардеробщики. Посетители давали женщинам щедрые чаевые, не зная, что деньги идут администрации.

Я сел в поезд надземки и отправился в Петлю, к дяде Сэму. Он сидел в своем офисе, в отеле «Шерман».

— Вот так сюрприз! — обрадовался он, увидев меня. — Что я могу для тебя сделать?

— Мне нужна работа.

— Вот как?

— Я надеялся, что вы, может быть, дадите мне место гардеробщика?

Сэм знал, как нелегко нам приходится. Задумчиво осмотрев меня, он кивнул:

— Почему бы нет? Ты выглядишь старше семнадцати лет. Думаю, отель «Бисмарк» вполне тебе подойдет.

Я начал работать на той же неделе.

Обязанности гардеробщика были простые. Посетители отдавали пальто и шляпы служащей в обмен на номерки. Она поручала вещи гардеробщику, который и вешал их на соответствующее место. Когда посетитель возвращался, все повторялось в обратном порядке.

Теперь у меня был новый режим дня. Я сидел на уроках до трех часов, а сразу после школы ехал поездом в Петлю, выходил у отеля «Бисмарк» и шел работать. Моя смена длилась с пяти часов до самого закрытия, то есть до полуночи, а иногда и позже, если в ресторане устраивалось какое-то мероприятие. Мне платили три доллара за вечер. Деньги я относил Натали.

Больше всего народа собиралось по уик-эндам, да и вечеринки в эти дни устраивались чаще всего, так что я работал все семь ночей в неделю. Праздники переживать было тяжелее всего. В отели на Рождество и Новый год приезжали целыми семьями, и я завидовал, наблюдая, как дети веселятся вместе с родителями. Натали целыми днями пропадала на работе, Отто уехал, и мы с Ричардом были совершенно одни. Нам не с кем было отмечать праздники. В восемь часов, пока все наслаждались торжественным ужином, я бежал в кафетерий или закусочную, что-то наспех перехватывал и возвращался к работе.

Самыми яркими пятнами в моей унылой жизни становились вечера, когда в гардеробной дежурила тетя Фрэнсис, брызжущая весельем и энергией младшая сестра Натали, маленькая, жизнерадостная брюнетка, наделенная чувством юмора и умом. Посетители ее обожали.

В гардеробной «Бисмарка» как-то появилась новая служительница, Джоан Витуччи. Всего на год старше меня, она была очень хорошенькой. Меня так и тянуло к Джоан, и постепенно я стал мечтать о встречах с ней. Можно начать с простого свидания. Пусть денег у меня нет, но должна же она увидеть мои положительные качества! Мы полюбим друг друга, поженимся и родим чудесных детей.

Как-то вечером она сказала:

— Мои тетя и дядя каждое воскресенье устраивают семейные обеды. Думаю, тебе понравятся мои родственники. Если ты свободен в это воскресенье, может, придешь?

Мечты сбывались!

То воскресенье запомнилось мне навсегда. Дружная итальянская семья собралась за большим обеденным столом, на котором красовались спагетти, лазанья, цыпленок в томатном соусе и другие блюда.

Луи Алтьери, дядя Джоан, шумный, веселый человек, оказался главой профсоюза чикагских дворников. Перед уходом я поблагодарил хозяев за гостеприимство и сказал Джоан, что прекрасно провел время. Втайне я считал, что этот день положит начало нашим близким отношениям.

Наутро Луи Алтьери был застрелен наемным убийцей, когда покидал свой дом.

Джоан навсегда исчезла из моей жизни.

Мечте пришел конец.

Школа днем, гардероб вечером, аптека по субботам… Времени почти не оставалось.

Дома творилось нечто странное. Напряжение ощущалось всегда, только теперь оно приобрело совершенно иной оттенок. Натали и Отто постоянно шептались и ходили как в воду опущенные.

Однажды утром Отто подошел ко мне и сказал:

— Сынок, я уезжаю на ферму. Сегодня.

Я очень удивился, тем более что сам никогда не бывал на ферме. Может, там будет совсем неплохо?

— А что, если я поеду с тобой, Отто?

Он покачал головой:

— Прости, я не могу взять тебя.

— Но…

— Нет, Сидни.

— О’кей, когда ты вернешься?

— Через три года, — выдавил он и отошел.

Три года? Немыслимо! Как он смеет бросать нас на три года ради какой-то фермы?

В комнату вошла Натали. Я кинулся к ней:

— Что происходит?

— Боюсь, у меня для тебя дурные новости. Твой отец связался с плохими людьми. Он продавал автоматы для магазинов. Но оказалось, что люди, на которых он работал, взяли деньги и скрылись. Их поймали, судили, но и твоего отца признали виновным и должны посадить в тюрьму.

Я потрясенно смотрел на нее. Так вот о какой ферме шла речь!

— На три года? — пробормотал я, не зная, что сказать.

Что мы будем делать без него целых три года?!

Как оказалось, не стоило так волноваться.

Всего через год, после того как Отто явился в окружную тюрьму Лафайетт, он возвращался домой героем.

Примечания

7

Так называют деловой центр Чикаго.