Знаки Луны

Сигита Ульская, 2021

Знак судьбы – то, с чем хотя бы однажды сталкивается каждый из нас. Для главного героя новой книги Сигиты Ульской судьбоносными станут знаки Луны. Ученик провидицы Тесс, известной по двум предыдущим романам автора («Золотые желуди» и «Теплые камни»), неожиданно обнаруживает удивительную связь с ночным светилом. Молодой американец Дэн Кит уверен: его призвание – астрология. Неисповедимыми путями он следует к своей заветной цели, и Луна неусыпным глазом следит за ним. Именно она зажигает для Дэна путеводные знаки, которые порой он не в силах расшифровать. Герою суждено пройти сквозь тернии боли, познать светлые и темные стороны любви, подлость и жестокость, получить удары в спину за себя и других, ощутить успех, стать избранным, нужным и, наконец, – по-настоящему любимым. Но к финалу поток самых разных событий, эмоций и переживаний повернет вспять, вызвав желание возвратиться к началу этой загадочной истории, чтобы с новой точки зрения оценить намеки, данные Дэну Киту его великой небесной покровительницей.

4

Адель куда-то устремилась со стайкой девочек, а Дэн, проголодавшись, решил подняться в столовую.

Он торопливо жевал какую-то лепёшку, не ощущая её вкуса, вчитываясь в лекцию Стоуна, запись которой листал свободной рукой, придерживая тетрадь локтем.

— Еда — такая же жизненная потребность, как и секс, — услышал он неожиданно над своим ухом и поднял голову.

На него через очки уставились две внимательные льдинки маленьких глаз профессора Стоуна. Дэн обомлел и от удивления перестал жевать.

— Дэн, кажется? — спросил доктор Стоун парня.

Тот кивнул, закашлявшись.

— Не надо заглатывать еду, словно баклан, набивающий брюхо. От этого, мой друг, несварение и ещё чего похуже, — продолжал профессор. — Вы позволите? — Он сел напротив Дэна, не дожидаясь ответа, и поставил перед собой поднос с кофе и сахарной булочкой. — Еду, как и секс, надо красиво обставлять. От души. И относиться к этому проникновенно. Наслаждаться до самого последнего кусочка, даже если это скромный ланч студента. Только тогда она будет полезна и не нанесёт вреда.

— Вот бы сейчас вас услышал Митч, — сказал Дэн.

— Наслаждаться надо всеми радостями, доступными в этом мире. Выбрать только одну — то же самое, что рисовать картину единственным цветом. Жизнь получается одноцветной. Но, впрочем, каждый решает сам.

Профессор с наслаждением откусил булку, и она нарисовала на нём смешные сахарные усики. Дэн не смог сдержать улыбку.

А Стоун серьёзно продолжал дальше:

— Когда ешь, не торопись. Насладись каждым кусочком. Тогда и толстым не будешь. Количество перейдёт в качество!

Доедали они молча. Лишь закончив перекус, профессор Стоун, вставая, кивнул Дэну.

— Спасибо за компанию.

Как только Стоун ушёл, к Дэну подсел Пит с Фонарём.

— Что хотел от тебя этот старый зануда? — спросил Питер.

— Ничего, — ответил Дэн, — мы просто поболтали ни о чём.

Тут к ним подошла Адель.

— Ну что, Ада, пойдёшь со мной на вечер знакомств? — спросил её Пит.

— Вы знаете друг друга? — удивился Дэн.

Адель, покраснев, сказала:

— У нас до этого был один наставник.

— Да. Тебе она не говорила, что нам нагадали быть вместе? И только смерть нас разлучит, — хохотнул Питер и приобнял Адель.

— Боюсь, пророчества иногда ошибаются. — Ада вывернулась, стряхнув его руку. — Кстати, Дэн — мой парень. Мы встречаемся.

— Давно?

— 10 световых лет и один день, — ответила она, чмокнула Дэна в щёку и откусила его булочку.

— Ну-ну, — хмыкнул Пит. — Ты же знаешь, как будет. И я тебя заранее прощаю. Пойдём, — бросил он Фонарю.

И они отошли.

— Адель, что это было? — побледнел Дэн. — Ты встречаешься со мной, чтобы тебя ревновал Пит?

— Нет! Что ты!!!

— Тогда о чём он говорил? Объясни.

— Нечего объяснять. Поверь. У нас ничего не было. Мы пару раз ходили на свидания и всё. Просто наш учитель сказал, что по судьбе мы с Питом связаны. И будем вместе. Но я не верю в это. Мы с ним разные. И вообще, мне нравишься ты, и точка! Пойдём, сейчас начнётся лекция Элисон Хантер.

Она опять тянула его по переходам. Под его ногами мелькала коричнево-белая плитка, но в голове была каша. Как он мог подумать, что она с ним? Однако что всё же связывает её с Питером? Ревность, любовь, сомнения — всё это одновременно стало терзать Дэна со страшной силой.

Они вбежали в аудиторию последними. Все уже сидели на местах. И даже Элисон Хантер была здесь. Она стояла у окна и глядела на парк. Раздался звонок. Но По словно не слышала. Все постепенно умолкли и смотрели на преподавателя, которая всё так же была погружена в себя. Наконец она глухо, словно никуда, произнесла:

— Невесомыми туманными поволоками уходит время. А мы так и не начинали жить…

Потом будто вспомнила, что не одна, грустно улыбнулась, взглянув на ребят, и продолжила:

— Пожалуй, только в последние дни лета можно почувствовать на вкус меланхолию. Она эфирная, тревожно-туманная, с лёгкой горчинкой… Как первый седой волос — удивляет, отрезвляет, но не сильно огорчает. Потому что не осознаёшь. Ничего до конца не осознаёшь…

Что-то в её речах было щемящим, трогательным, незащищённым. Дэн взглянул на Адель.

— Необычная она, правда?

— А я её уже люблю, — сказала Адель шёпотом, — сразу и с первой фразы.

— Потому что она жутко похожа на тебя. — Улыбнулся Дэн. — Вы обе упали с одного облака. Не удивлюсь, если ваши гороскопы совпадают.

— Сентябрь… — говорила По, — и мы начинаем грустить, что лето кончилось, а мы так и не успели им насладиться. Пробежали дни, пролетели мечты, пронёсся кусочек нашей жизни… Давайте медленно наслаждаться этой осенью. Со вкусом, смакуя каждую её минуту. Проживём её с нежностью и трепетом. Это лучшая осень нашей жизни. Лучшая, потому что — сейчас… Ну что ж, приступим.

Она отошла от окна, встала за кафедру и сказала:

— Я понимаю, что к моему преподаванию придётся привыкать. Мои лекции советую записывать карточками, ведь стройным повествованием это не назовёшь: на каждом уроке мы будем поднимать несколько тем. Затем вы сможете эти карточки объединять в разные группы или отбирать те, которые понадобятся на консультациях с определённым клиентом. У вас появятся любимые карточки и те, что со временем выкинете без сожаления…

Дэн видел: кое-кто в аудитории, похоже, был в курсе порядков По — эти студенты достали стопку карточек. Им же с Аделью пришлось импровизировать — вырывать из тетрадей листы.

Митч, услышав звук рвущейся бумаги, повернулся к ним и молча поделился частью своих карточек. Дэн благодарно взглянул на его рыжий чуб. Кажется, Дэн в одни сутки нашёл и любовь, и друга.

Элисон взяла мелок и подошла к доске.

— Сегодня мы будем говорить о чувствах, — сказала она и вывела первую тему — «Вита». — Кто знает, что это такое?

— Кажется, с латинского «вита» — это жизнь? — Тряхнула спиральками кудряшек Пола Уиггинс.

— Правильно. Итак, Вита. Записывайте…

По глубоко вздохнула, закрыла глаза и вдруг медленно стала декламировать:

— Мой дорогой друг, дай мне руку, и я уведу тебя в сказку. И главным её героем будешь, конечно же, ты. Нам предстоит долгая дорога. Тебя поджидают жуткие драконы и страшные ведьмы, хитрые подлецы и злые обманщики. Но ты обязательно встретишь и тех, кто тебе поможет. Кто станет тебе добрым другом, мудрым учителем и самой большой любовью. В этой сказке ты увидишь много прекрасного и ощутишь неповторимый восторг: от маленькой победы до трепетного счастья. Придётся много работать, создавать и преодолевать. Зато ты переживёшь тысячи приключений! Главное — не медли! Отправляйся в путь прямо сейчас! Только я забыла тебе сказать, что эта сказка называется — Твоя Жизнь. А потом, на том свете сидя на облаке, мы вспомним, качая ногами, как нам было порой больно и обидно, но добро, конечно же, победило зло. И это была прекрасная сказка, наполненная волшебством и чудесами! В путь, мой друг! Дай же мне руку.

Элисон замолчала и снова взглянула окно.

— На карточках оставляйте оборотную сторону чистой. Я хочу, чтобы к следующему занятию вы написали там свои мысли и замечания о том, что думаете на эту тему. Следующее заглавие — «Страх».

Дэн посмотрел, как Адель на новой карточке выводит название чёрной ручкой. Она, стараясь, даже немножко высунула язык.

— Страх, — тихо диктовала По. — Она сидит передо мной, сжатая до предела, напоминающая пружину, которая в любой момент может среагировать. Словно нагревшаяся кнопка ядерного реактора. «Я боюсь, что буду хоронить мужа. Боюсь, что старшая дочь станет наркоманкой. Боюсь, что сын попадёт под машину или его украдут». Её голос переходит на шёпот от накалившихся внутри неё нервов. И она уже тихо, захлебываясь, продолжает перечислять страхи. Я смотрю на её жизнь. Счастливую, полную того, о чём другие только мечтают. Любящий муж, дети, собака, свернувшаяся по вечерам в её ногах. Жить бы да радоваться, не обращая внимания на мелкие шероховатости бытия, которые есть у всех. Но только она пытается взять себя в руки, как тут же колесо жизни налетает на небольшой камешек сложностей и она начинает метаться, впадая в панику, мгновенно заражаясь ужасом. Она судорожно хватается за близких, родственников, коллег, инфицируя их своими страхами. «Я всё время предчувствую что-то плохое», — говорит мне она. «И как, сбывается?» — спрашиваю я её. «Иногда», — растерянно отвечает она и замирает, вслушиваясь в себя… Нам всем рано или поздно приходится пережить горе, а она переживает его за завтраком, обедом и ужином. Снова и снова… «Друг мой, помочь вам весьма затруднительно, — говорю ей я. — Вам кажется, что в вашей семье все слишком беспечны, глупы, с отключёнными инстинктами самосохранения. Но вы не видите главного виновника проблем — саму себя. В любое движение, действие и поступок вы вносите безудержную токсичную панику. Ваше любимое слово — „боюсь“. И самый главный страх — утратить контроль. Начните доверять. Доверять и расслабляться. И жить сегодняшним, так как вы сами разрушаете свой мир, свой покой, заменяя его вечной войной. Ведь в вашей жизни, собственно, всё хорошо. Но откуда-то из детства вы пришли, одетая в страхи. Вы боитесь, когда плохо. Боитесь, когда хорошо. Ваши страхи стали стеной между вами и миром, и вы тонете в них, как парализованный человек — в мелкой луже. Ваша жизнь действительно страшна. Вечный ад, который вы носите с собой. Везде. Липкий, обездвиживающий. Никто не живёт вечно, говорят в Японии, но тот, кто боится, не живёт никогда…»

Далее По вывела на доске новое название: «Одно и десять». Все, кто до этого не знал хода её лекций, как видно, уже уловили правила игры и напряжённо слушали, что будет дальше.

По правде говоря, Элисон умела рассказывать. Она меняла голоса, перевоплощалась, накидывая кофту вместо косынки на голову, изображая то одного героя, то тут же менялась в лице, отвечая ему за другого. Перед слушателями каждый раз разворачивался спектакль.

— В любви на одно «Дай» десять «Возьми», — говорила По. — Причём с обеих сторон. Для этого не нужно денег, не требуется много времени, и даже здоровья особо не надо. Только тогда она правильная, эта любовь. Я знавала одну пару в молодости. Когда недавно выпал случай посетить Сицилию, то еле их разыскала. Он — в былые времена роскошный красавец, талантливый художник. Она — в юности подающая надежды актриса, вокруг которой вились поклонники, готовые бросить мир к её ногам. Они поженились, и он через пару лет попал в страшную аварию. Сломал позвоночник на уровне груди. Еле выжил, долго восстанавливался. Вот тогда-то они и переехали в сицилийскую провинцию, богом забытое место. И она посвятила свою жизнь ему. Я однажды во время завтрака, глядя на её увядающую красоту, подумала, грешным делом, не жалеет ли она о выборе. Не сожалеет ли об упущенных возможностях, не страдает ли о покинутой сцене? И деликатно спросила её об этом, ведь её муж ничего не мог ей дать. Но она ни минуты не думала. Покачала головой из стороны в сторону и сказала: «О чём жалеть? Стефан засыпает меня подарками». — «Подарками? В этой глуши? Как это возможно?» — «Пойдёмте, Стефано как раз спит в саду, я покажу вам его комнату». Она привела меня в его мастерскую. Везде, на чём можно было рисовать, царапать, вычерчивать, были её изображения. На них она грустная, смеющаяся, задумчивая. В красках, карандашом, углём… «Каждое утро он рисует мне новую картину — на всём, до чего может дотянуться. Он помогает мне в чём только способен. Он дарит мне надёжность. И в этом его сила. И в этом его любовь, — сказала она. — Я получаю от него ежедневно такой поток заботы, что с трудом могу его вернуть. Но я стараюсь». Если бы она отвернулась от него, если бы мучилась от того, чего не имела, диффузия между ними прекратилась бы. Иссякла. Каждый остался бы в итоге страдать в своём пространстве. Послушайте людей. Многие — как маленькие: хочу-хочу! Сучат ножками, требуют, обижаются. Сейчас люди разучились давать. Всё только через калькулятор отношений с точными весами. Разве это любовь? Общество потребления заслужило свою убогую потребительскую любовь. Многие навешивают на себя ярлык подороже, обёртку покрасивее. Чтобы продать себя повыгоднее. Они не человеческих отношений ищут, а ресурс. И отчего-то жутко обижаются, когда с ними так и поступают — покупают. А когда срок хранения вышел или изделие подзавяло, они уже хотят иных отношений — не бартерных. Человеческих. Взывают к чувствам там, где изначально был один расчёт.

…Час пролетел быстро. Прозвенел звонок, и Элисон Хантер выпорхнула из аудитории, словно экзотическая птичка-певунья — из веток зарослей.

— Ну, убедились, что По здесь главная сумасшедшая? — спросил Пит у Аделии с Дэном, проходя мимо.

Фонарь с Логаном одобрительно закивали, поддакивая. У Адель же блестели глаза от восторга.

— Элисон божественна! Играла на струнах наших душ, — возразила она, — и даже тебя, Пит, она наверняка сделала лучше.

Питер засмеялся.

Таких лекций Дэн тоже никогда не слышал. Это было нечто не похожее ни на что, обрывочное, поэтическое. Скорее направленный поток сознания, а не лекция. Но важный поток. Этот час их изменил, всех. Умыл, прочистил мозги, пропитал чем-то новым. Дэн видел, что многие выходят из класса задумчивые, притихшие.

После занятий он побежал на работу. У самой двери опять встретил Глэдис. Она грозила кулаком Аделии и кричала:

— Отстань от Дэна! Ты знаешь, кому он принадлежит.

— Кому? Кому я принадлежу? — спросил Дэн.

Глэдис вздрогнула, подумала, но потом решительно сказала:

— Отражению!

— Глэдис, ты предлагаешь мне жить с самим собой? — засмеялся Дэн.

— Нет. С отражением, — упрямо ответила она. — А эта вертихвостка будет с Питом. Всё равно с ним. Он приворожил её. Адель разобьёт тебе сердце, Дэн.

— Спасибо, Глэдис, но она его уже забрала. И я ничего не могу с этим поделать. И любой приворот побеждает настоящая любовь. Вот увидишь. У нас всё будет отлично! — Он сунул ей в руку ещё одну конфету. — Я принесу тебе с работы пончик, Глэдис, только будь добра с Ад елью.

В кафе было полно народа, и Рик обрадованно замахал Дэну из-за стойки: «Быстрее-быстрее!»

До десяти вечера парню некогда было даже думать: он автоматически принимал заказы, как чумной таскал подносы, путался в тарелках и столах. Посетители слились в одну цветную галдящую ленту.

Зато, когда возвращался после смены в школу, мысли наконец прорвало. И они хлынули в его голову, ломая преграды сознания. О матери, школе, Стоуне, о странных лекциях По. Но большую часть в его голове занимали размышления об Адель. Дэн думал о том, что говорила о ней Глэдис. Кажется, слова БК были искренними, но, возможно, она заняла позицию беспокойной матери, для которой любая девушка рядом с сыном — недостойная? Он вспоминал, как на Адель смотрел Пит — словно ястреб на добычу. И под ложечкой неприятно засосало от досады и ревности.

На улице было бы темно, если бы не фонари. Дэн даже не замечал, что переулок обсажен красными клёнами. Сейчас лампы подсвечивали их листву, и деревья горели, как сигнальные костры, которые проложили обратную дорогу до самой школы, где была Адель.

Только ему пришло это в голову, как неожиданно, натягивая шапочку посильнее на раскрасневшиеся щёки, из-за угла выпрыгнула Ада.

— А вот и я! — радостно объявила она ему. — Долго же я тебя ждала!

Он сначала замер, постоял минуту, а потом крепко обнял девушку и поцеловал.

— Дурачок. — Вырвалась она, смеясь. — Ты так целуешься, как будто не видел меня неделю! Хотя нет. Неделю назад ты меня не знал.

— А мне кажется, знал. Всегда. Только не хотел верить, что ты существуешь.

— Романтик. — Она нежно коснулась его носа. — Впрочем, я здесь по важному делу.

— Какому?

— Вся Школа говорит о тебе.

— Да? — Остановился Дэн. — И чего же я такого натворил?

— Ничего особенного. Но сегодня повесили на доску объявление о том, что доктор Стоун взял тебя в помощники! — Она торжественно развела руками.

— Такого не может быть, — растерялся Дэн. — Митч говорил, что он не берёт первокурсников!

— Вот об этом и судачат! Тот, кого выбирает Профессор, и так фигура исключительная, подающая надежды. Например, Сайлос Уилкокс был одним из его ассистентов. Поэтому представляешь, какой ты будешь звездой? — Она обняла его и радостно заглянула в глаза.

— Пока мне сложно представить. Я даже не знаю, хочу ли этого. — Он стоял и пробовал эти мысли на вкус, силясь определить, нравятся они ему или нет. — Но в любом случае я рад, что сближусь со Стоуном.

Обнявшись, они отправились в Школу, однако, перед тем как зайти внутрь, решили подойти к доске объявлений, белевшей в темноте листиками.

Эта доска в Школе Астрологии была особым местом. Словно маленький храм, она сконцентрировала в себе надежды, радости и печали. Адель гордо ткнула в её середину. Там действительно было написано: «Дэну Киту явиться к Вирджинии Коуч для составления договора на должность ассистента профессора Стоуна».

— Как такое возможно? — опять повторил Дэн.

— А так ли это важно — как? Главное — это есть! — Поцеловала его в щёку Адель.

Из дверей вышла Глэдис, провожавшая Ноэла Кинга. Взглянув на Аду, нахмурилась, но расцвела, увидев Дэна. Ноэл тоже улыбнулся парню и протянул ему ладонь для рукопожатия:

— Дэн, позвольте вас поздравить! Вы теперь маленькая местная знаменитость, и мы все будем к вам приглядываться. Раз вас выбрал сам Уолтер, значит, в вас, несомненно, присутствуют таланты.

— Держи пирожок, Дэн. Ты, наверное, голодный, — сказала ему Глэдис, протягивая бумажный пакет и демонстративно игнорируя девушку рядом. — И зайди к Вирджинии.

— Не обижайся на неё, — шепнул Дэн Адель, когда они зашли в здание. — Глэдис на самом деле хорошая. Она узнает тебя и полюбит.

— А ты уверен, что не наоборот? — спросила девушка, став серьёзной.

— Что «наоборот»? — не понял Дэн.

— Ну, что ты или она узнаете меня получше и разлюбите?

— Такого не будет никогда.

— Ты сейчас сказал самые глупые слова в мире. И не спорь. — Прикрыла она ему рот ладонью. — Но самое лучшее в этой истории то, что ассистент Стоуна обязательно идёт с ним в поход в усадьбу Эберрант. Так что мы отправимся туда вместе.

Поцеловавшись, они расстались: Адель побежала наверх, а Дэн двинулся к кабинету Вирджинии.

В коридоре у окна стоял Пит. Он сердито посмотрел на Дэна и тихо сказал:

— Не был бы ты белым, я бы подумал, что ты сынок Большой Кучи. Больно мило она с тобой беседует. Есть что-то в вас обоих ничтожное, указывающее ваше место на социальной лестнице…

— Ты хотел поговорить о чём-то? — устало перебил его Дэн. — Как я понимаю, собирался меня задеть? Такими методами у тебя это не получится. Поэтому, если ты не хочешь сказать что-то другое, давай закончим разговор.

— Я не понимаю, как ты это делаешь? Ты пришёл и заграбастал всё, что принадлежит мне. Думаешь, не будешь за это наказан?

— Это угроза? — спокойно спросил Дэн.

— Предупреждение! — Питер сломал ветку у растения в горшке, стоявшем на подоконнике, и, зло отпихнув парня, удалился.

Дэн зашёл в кабинет Вирджинии. Она выскочила из соседней комнатки, и вокруг неё взметнулось её шёлковое рюшево-бантовое облако.

У Дэна, когда он видел людей, в голове всегда играл новый мотив. Он уже привык к этому и даже не обращал внимания, что каждый встречный у него мгновенно ассоциировался с определённой мелодией. Мама — с колыбельной, Адель — с арией Кристины из «Призрака оперы». Питер — с кислотной въедливой музыкой. А вот Вирджиния Коуч — с песенкой из рекламы сливочных капкейков.

— Дэн, — расплылась в улыбке мисс Коуч, — ты нас всех жутко удивил! Но доктор Стоун настаивал…

— Я понял. И я согласен.

— Тогда подпиши вот этот договор и дай мне номер своей карты. Мы будем сбрасывать тебе на неё оплату.

— Серьёзно? Я за это буду ещё и деньги получать?! — Вскинул брови парень.

— Да, это указано в договоре. Вот здесь.

Дэн не поверил собственным глазам. Если перемножить месяцы учёбы и указанную сумму, он зарабатывал очень даже немало.

— В твои обязанности будет входить сопровождение профессора во всех командировках и выступлениях, помощь в приёме посетителей, позже ты даже будешь составлять для его клиентов несложные гороскопы. Ты не просто ассистент. Ты — его помощник, правая рука.

— Но я устроился на работу. Здесь недалеко, в кафе.

— Нет, совмещать ты вряд ли сможешь. Да сейчас и незачем. Так что придётся уволиться.

В комнате Дэна встретил Митч.

— Дружище! Как ты за сутки смог взобраться на верхушку пьедестала здешних знаменитостей?

— Не знаю. Правда. — Дэн бессильно плюхнулся на кровать.

— В любом случае я за тебя рад. — Митч подсел к другу и добавил: — Запоминай там всё. Потом будешь пересказывать мне!

— Что такого я должен буду запоминать? — удивился Дэн.

— Ну что ты! — Глаза Митча заблестели. — Говорят, дом Стоуна наводнён разными… чудачествами. У него есть даже тайная комната.

— Для чего?

— А бог весть знает, для чего! На то она и тайная! У Профессора даже имеется камердинер. Ты вот когда-нибудь видел камердинера?

Дэн задумался.

— Пожалуй, что и нет. Ладно, Митч, я всё запомню и расскажу. А сейчас давай ложиться спать, я очень устал.

Ребята улеглись. Дэн, закрыв глаза, прокрутил в голове весь день. Насыщенный, длинный и странный. Митч выключил электричество, и теперь комнату озарял только свет от его телефона и луны, заглядывавшей к ним сквозь шторы. Дэн вспомнил Адель. И сразу рядом с ней возник Питер. Ревность ударила парня под рёбра так неожиданно, что он даже застонал, чем вызвал удивлённый взгляд читавшего Митча.

— Ты чего? — спросил тот.

— Не знаю, Митч. Мне очень нравится Адель. Очень. — Он приподнялся и посмотрел на товарища, подбирая слова. — Но она, понимаешь, она… как будто со мной и не со мной. Не знаю, как объяснить. Я даже не могу сказать, нравлюсь ли я ей или она играет.

— Ты дурак, Дэн? Ты видел, как она на тебя смотрит? В ней словно зажигают лампочку. Поверь, если это не любовь, то, братан, тогда я не знаю, что же это такое.

— А ты разве не знаешь, что такое любовь? — спросил Дэн.

— Братан, это я к слову сказал. — Митч важно оттопырил губу. — Уж в женщинах я разбираюсь! Так что спи спокойно, она тебя любит! Вот у меня проблема поважнее. Я сегодня обошёл округу в поисках подработки, но всё занято.

— О! А в этом я могу тебе помочь. — Откинулся на подушку воодушевлённый Дэн.

— Как? Ты мне дашь работу?

— Почти! Ты пойдёшь на моё место!

Парни ещё поболтали, но скоро в их комнате стало тихо — сон быстро сморил обоих, вдохновлённых известиями и мечтами.

Наутро Митч и Дэн сбегали в кафе, отработали вместе утреннюю разгрузку товара, и Рик не без грусти сказал:

— Я, конечно, возьму Митча на твоё место. Но ты, Дэн, заходи иногда. Хороший ты человек!

Возвращались парни счастливые. Митч, откусывая хот-дог, которым его угостил Рик, говорил:

— Дэн, спасибо тебе. Никогда не забуду. Знатное место ты мне отдал.

А у Дэна для улыбки был свой повод: сейчас он увидит Адель, потом будут занятия. Как же здорово учиться тому, что интересно! И сердце его забилось сильнее.

Сегодня первой была лекция Сайлоса. Все передние ряды заняли девчонки, ожидавшие выхода кумира. Он появился как всегда эффектно, с поклоном.

— Приветствую всех! Но особо Дэна Кита! Где ты, дружок?

Дэн привстал.

— Мои тебе поздравления! Тот, кого выбирает Стоун, особенный. Надо сказать, моя скромная персона тоже была в этих списках. Тебя ждёт незабываемый опыт. Питер, но тебе повезло вдвойне, — обратился Сайлос к Блэку, — я поделюсь с тобой тем, что передал мне наш драгоценный доктор Стоун, а кроме того, передам ещё и свой опыт. Нельзя не заметить, что даже самые большие звёзды, к сожалению, со временем гаснут. А новые, молодые, восходят, отталкиваясь от устаревшего опыта, внося современный взгляд в жизнь.

— Надеюсь, вы сейчас не про доктора Стоуна? — намеренно громко спросил Дэн. Ему не понравился ни тон, ни смысл сказанного.

Сайлос высокомерно опустил глаза, покачал отрицательно головой и с усмешкой проворковал:

— Конечно, нет. Доктор Стоун — несокрушимая скала… — Он мотнул чёлкой, словно отмахнулся от мухи, и продолжил: — Давайте не будем тратить время. Приступим к занятиям. Забудьте всё, что вы читали об астрологии. Сейчас я начну открывать вам истину, корень. Сегодня вы познаете семизначный спектр ведической астрологии с двумя теневыми излучениями. Я расскажу вам о лунном драконе, открывающем два узла: Раху и Кету. Я познакомлю вас с особенными лунными часами, состоящими из 27-ми секторов, и научу ими пользоваться. Итак, начнём!

Лекция, несомненно, была интересной. Но Дэн замечал за собой, что ему всё меньше и меньше нравился Уилкокс.

Когда в перерыве они с Аделью устроились за фикусом в кафетерии, Дэн сказал:

— Что-то в этом Сайлосе есть поганое. Гнилое.

— Разве? Мне кажется, он отличный! — не согласилась Аделия. — Может, ты ревнуешь к его славе? Он очень популярный.

— Глупости.

— А как здорово он сегодня говорил о смерти! Я хочу научиться точно определять дату конца.

— Господи, — передёрнулся Дэн, — ну скажи, что за вечные глупости в твоей голове?

— Нет, правда. Меня эта тема безумно волнует. Вот ты, например, чего смертельно боишься? Как себе представляешь последний вздох?

— Адель, ну вот на какую уж тему я не думал, так точно на эту.

— И всё же…

— Ну, не знаю, болезней, наверное, всяких ужасных боюсь. Высоты. Немного.

— Ты замечал, что обычно люди боятся не того, чего нужно? И умирают совсем не от того, от чего всю жизнь собирались?

— Адель, мне как-то не по себе. Давай не будем о саванах, гробах и смерти?

— О чём хочешь говорить ты?

— Всё равно, — сказал Дэн и отхлебнул кофе.

— Мне кажется, я родилась не в своё время, — заметила Аделия.

— Это как? Не в том веке? — спросил Дэн, подумав, что ей пошли бы юбки с кринолинами, таинственные вуали и муфточки.

— Нет, — засмеялась Ада, — не так серьёзно. Думаю, что, родись я на 15 минут раньше, моя жизнь была бы гармоничной, удачной и длинной. А так…

— Что так? — не понял Дэн.

— А так мне всегда не везёт. Меня везде преследуют знаки смерти.

— Ты опять?! Какие знаки смерти?

— Ну, вот, например… — Она, закусив губу, стала сосредоточенно озираться по сторонам. — Вот гляди!

Аделия торжествующе показала на облако в окне.

— Что я должен в этом видеть? — недоумённо спросил Дэн.

— Не прикидывайся! Оно похоже на череп! — Надулась Ада.

— Ну допустим, — сказал Дэн. Облако и правда несколько напоминало череп. — Но что из этого?

Ада приблизила к парню лицо и тихо сказала:

— Это знак моей смерти!

Она сказала это так по-детски серьёзно, что Дэн рассмеялся. Аделия сначала смотрела на него презрительно, но потом стала смеяться вместе с ним.

— Ну, ты юмористка! — успокоившись, выдохнул Дэн.

— Ну а что ты скажешь о знаках на натальной карте?

Аделия покопалась в сумочке, вытащила свой потрёпанный гороскоп на год и объявила гробовым голосом:

— Если судить по нему, я умру весной!

— А вот мы сейчас и проверим. — Вскочил Дэн, вырвал у неё из рук карту и побежал навстречу мисс Хантер, которая вывернула из-за угла. — Мисс Элисон, простите, — обратился он к ней, — не могли бы вы мне помочь? Девушка утверждает, что умрёт следующей весной.

Он сунул педагогу в руки листок. Сначала Элисон недоумённо хлопала ресницами, потом, поняв, что от неё хочет Дэн, внимательно просмотрела карту и сказала:

— Ну, в принципе, смерть определить весьма трудно. Мы будем изучать это в конце года, и я вам объясню, в чём сложности… А в этом гороскопе… Хм-м-м… По количеству напряжённых конфигураций в данный период можно утверждать, что девушку ждёт смертельная опасность, но необязательно гибель. Ей просто надо поберечься в этот момент.

— Вот видишь, — сказал Дэн Адель, присаживаясь рядом. — Какая же ты всё-таки пессимистка. И выдумщица. Доедай скорее, через пять минут лекция Стоуна.