Не щадя сердца

Сивар аль-Асад, 2012

Герой романа Пол Оллесон, которому в отрочестве была проведена операция по пересадке сердца, счастлив, что выжил. С юных лет он мечтает посвятить жизнь служению людям. Он делает блестящую карьеру и становится важным чиновником ООН, женится на Элизабет, преуспевающем американском адвокате. Жена Пола недовольна тем, что тот часто отсутствует, целиком погрузившись в работу. Скоро и сам Пол убеждается в том, что их союз непрочен. Мыслями и чувствами он постоянно возвращается к своей первой любви, девушке Карле, о судьбе которой он ничего не знает. Это завязка триллера: утрата собственного сердца – утраченная любовь. Пол пытается узнать, что на самом деле произошло в клинике, где ему была сделана трансплантация. Почему родители Карлы погибли в море при взрыве судна? Действие развивается стремительно, напряжение возрастает и не отпускает читателя до последней строки романа. Расследование превращает Пола в детектива. Он пытается нащупать нити, связывающие события прошлого и настоящего, чтобы раскрыть страшную тайну. Дебют молодого автора – поистине рука мастера. На этой книге история Пола Оллесона не заканчивается. Автор работает над продолжением.

3

На мысу Ферра была самая высокая концентрация роскошных вилл на квадратный метр на всем Лазурном берегу. Выбрав гранд-отель на мысу Ферра, Роберто д’Онофрио не очень-то заморачивался, ведь большая часть приглашенных жила всего в нескольких шагах от отеля. Гости из Монако или Италии прибывали морем, причаливая к пристани Кап-Ферра, откуда катерами их доставляли к отелю, расположенному на южной оконечности полуострова. В тот вечер сады вокруг отеля были украшены разноцветными шелковыми лентами, причудливо обвивающими ветви деревьев и колонны балюстрады. От морского бриза ленты колыхались, а их яркую раскраску подсвечивали, вырывая из ночной мглы, гирлянды маленьких стеклянных фонариков. Зрелище было более завораживающим, нежели то, что представляет собой вид молитвенных флагов, которые тибетцы выставляют трепетать на ветру, чтобы передать свои молитвы богам. Как только Пол очутился здесь, он почувствовал себя вне времени. Репутация этого старого отеля, построенного в 1900 году на высоких скалах, нависающих над гладью Средиземного моря, была бесспорной. Инкрустированный в пейзаж, который часто называли раем земным, гранд-отель на мысу Ферра предоставлял все условия для пребывания тут представителей мировой элиты, предлагая им комфорт и самые современные услуги гостиничного искусства, сохраняя при этом традиционный неподражаемый шарм фешенебельных отелей Лазурного берега. Элизабет была бы счастлива сопровождать Пола в тот вечер. Но для того, чтобы сделать намеченное, он должен был быть один.

Увидев Пола, Роберто стремительно бросился к нему. Он радостно хлопнул его по плечу и повлек к балкону, нависавшему над освещенным садом. Роберто был родом из южной Италии с типичной для тех мест внешностью. Со своей коренастой фигурой и крупными грубоватыми чертами лица он вполне мог привлечь профессиональный интерес Кополлы или Скорсезе. При этом благодаря своим безупречным манерам и остроумию он обладал редким аристократическим обаянием. Ну, а в том, что касается успеха у женщин, он никак не мог соперничать со своим другом Полом с его броской красотой. Такой тандем делал из них неподражаемую и непобедимую пару в сражении, которое они собирались дать в тот вечер. Роберто тихонько указал ему на даму в толпе.

— Маризоль де Ланта, вон та, рыжая, в зеленом. Экс-мисс Акапулько, с панели на подиум, двадцать лет назад подцепила богатенького папика, меньше чем через год похоронила его, и так ей досталась крупнейшая в Латинской Америке пивная империя, где перед ней все стоят на задних лапках. Но она умная женщина, несмотря на свое легкомысленное прошлое. Я раза три встречался с ней на благотворительных мероприятиях, но мне ни разу не удалось вытянуть из нее хоть что-то. Она невероятно эгоистична и достаточно хитра, чтобы всякий раз элегантно выскользнуть у меня из рук. Если сумеешь ее пригладить, то тогда я, возможно, сумею ее подковать.

— Ставишь сети на крупную рыбу, а не переоцениваешь ли ты мои способности?

— Ты в великолепной форме, просто неотразим. Если бы я не был смертельно влюблен в свою секретаршу, думаю, и сам мог бы поддаться, ты один этого не замечаешь.

Роберто снова удалось рассмешить Пола, и он направился к группе людей, окруживших Маризоль де Ланта. Проходя по освещенной лужайке, Пол обратил внимание на то, что на ней были расставлены застекленные клетки. За стеклом витрин, выставленных прямо на газон, были представлены ювелирные изделия, сверкавшие в причудливом растительном декоре из коры деревьев и редких орхидей. Диковинные насекомые ползали по листьям и веткам, усыпанным ядовитыми плодами, изготовленными из драгоценных металлов и камней. Вот зеленая змея обвила браслет, украшенный рубинами и жемчужинами, застыв в ярком их обрамлении. Несколько гостей молча стояли у витрин, потрясенные этим необычным и завораживающим зрелищем. Пол не стал терять время на рассматривание витрины, а отправился исполнять роль наживки, устроившись так, чтобы попасть в поле зрения Маризоль де Ланта. Он никогда не начинал игру первым, такова была его обычная тактика.

Маризоль де Ланта сразу же выделила его из всех гостей. Она стала смеяться тише, прищурила глаза, как кошка в засаде, рассматривала его с головы до ног, как бы прицениваясь. Она прервала разговоры и стала передвигаться в его сторону.

— Только не говорите, что хотите приобрести одно из этих украшений. Вы не из тех, кто любит делать подарки женщинам, — бросила она вызывающим тоном.

— О каких украшениях вы говорите? Я даже не знаю, что это за вечер. Просто пришел сюда встретиться с другом, которого давно не видел.

Маризоль де Ланта все еще была хороша собой, хотя все эти ухищрения по омоложению превратили ее лицо в застывшую и стереотипную маску, характерную для тех, кто злоупотребляет пластической хирургией.

— Это благотворительная распродажа в пользу какой-то там организации, которая наверняка собирается потратить выручку на содержание своего административного аппарата. Терпеть не могу такие мероприятия.

— Тогда зачем пришли? Вы не очень похожи на любительницу подкормиться на халяву в буфете.

Маризоль расхохоталась.

— Это верно. Думаю, у меня есть все, что мне надо, — сказала она, показывая руки, увитые браслетами, с огромными сверкающими кольцами на пальцах.

У Пола дыханье перехватило от такого самодовольства, но он сдержался, чтобы не дразнить тигрицу.

— Думаю, что вы не нуждаетесь во всяких подобных железяках, чтобы подать себя. Уверен, что в простеньком браслете из пальмовой соломки вы были бы еще прелестней, — произнес Пол с милой обезоруживающей улыбкой.

И снова он не притворялся, он чувствовал, что неотразим и вызывает у своей собеседницы необоримое желание приласкать его и хоть на минуту прекратить борьбу. Маризоль не ожидала такого незатейливого комплимента и смогла только пробормотать:

— Право, не знаю…

Пол воспользовался ее растерянностью и продолжил наступление:

— Знаете как надо участвовать в благотворительной распродаже? Скажите себе: мне не нужны украшения, но можно просто сделать пожертвование.

Роберто, из буфета наблюдавший за Полом и его добычей, подошел к ним и притворился удивленным:

— Пол! Ты тут и не замечаешь меня? Ну да, вижу, что тебя уже захватили. Маризоль де Ланта, как всегда ослепительная. Так это вправду вы или ваша дочь?

Маризоль заверещала. Такой способ заигрывания был ей ближе, нежели простодушные заявления Пола, лишавшие ее дара речи.

— Роберто болтает, как обычно. Прекратите, от вас оглохнуть можно, — парировала Маризоль.

— Так нет же, вы нас просто околдовали. Осторожно, Пол!

И снова, обращаясь к миллиардерше:

— Вы ведь не собираетесь закусить им, как делаете это с вашими молодыми мексиканцами за завтраком? Берегись ее, Пол, это самая страшная соблазнительница Латинской Америки, но ты и доллара из нее не вытянешь. Сегодня вечером она подпишет мне огромный чек, после чего у нее уже ничего не останется, она ведь не настолько богата, как пытается всем внушить.

Пол сделал вид, что вступается за миллиардершу:

— Роберто! Зря ты так. Думаю, средиземноморский воздух вскружил тебе голову. Маризоль не интересуется благотворительностью. Лучше я сам выпишу тебе чек сейчас же.

Перестаньте, Пол, — возразила Маризоль. — Вы слишком любезны. Мы с Роберто давно и хорошо знаем друг друга, и, конечно, я сделаю пожертвование, а теперь, если не возражаете, пойдемте, и вы поможете мне выбрать украшение для аукциона.

— Вы уверены, Маризоль, что действительно желаете это сделать? Не станете же вы говорить, что на этот раз мне удалось заставить вас раскошелиться, — продолжал дразнить ее Роберто.

Маризоль уже доставала из своей сумочки чековую книжку и авторучку, инкрустированную бриллиантами. Ее забавляли приемы Роберто, она подняла голову и укоризненно покачала головой из стороны в сторону, как перед балованным ребенком, которого жалко ругать.

— Нет проблем, — продолжил Роберто. — Беру! Согласен на любую цифру с шестью нулями.

— Это я и собиралась сделать, так что не беспокойтесь, господин д’Онофрио. Зато теперь вы не будете называть меня скупердяйкой.

— Вас, скупердяйкой! — возмутился Роберто. — Да пусть только кто-нибудь осмелится так наговаривать на вас!

Он спрятал чек, предварительно попросив обозначить на нем название ассоциации, для которой он собирал средства. Он поблагодарил Маризоль очень искренне, без всякой иронии, что за ним редко замечалось. Пол обещал подойти к нему после того, как они с Маризоль обойдут витрины. Там, за стеклом, изделия ювелирного производства складывались в невероятные причудливые узоры, колдовским вдохновением превращая драгоценные металлы и камни в невероятные фантазии, какие могли бы украсить как руки девчушки из латиноамериканских трущоб, так и щиколотки малолетки из Сан-Тропе. По мере того как Пол и Маризоль рассматривали витрину, их разговор замирал, настолько они были потрясены необычностью этих изящных и невероятно оригинальных изделий. Пол никогда особенно не интересовался ювелиркой, но эти драгоценности необычайно взволновали его. Они напомнили ему необычные коллажи, которые любила когда-то давно составлять одна девушка из дорогих ожерелий своей матери, она их разбирала и смешивала с семенами или перьями. Маризоль тоже хранила молчание, видя, как внимательно Пол рассматривает драгоценные украшения. Погруженный в свои мысли, Пол не заметил, что привлек внимание еще одной женщины, которая издали с любопытством рассматривала его. Лорен Александер, ювелирный дизайнер, человек хладнокровный, сдержанность и строгий стиль которой столь контрастировали с ее произведениями. Через некоторое время молодая женщина замерла, ее мраморное лицо на мгновенье застыло. Она что-то шепнула на ухо респектабельному немолодому мужчине, которого держала под руку, и быстро удалилась.

— Должна признать, что в них есть что-то необыкновенное, — вымолвила, наконец, Маризоль, решив прервать молчание, повисшее в воздухе.

Пол тут же вышел из оцепенения и продолжил беседу.

— Мне кажется, что я увидел то, что вам прекрасно подойдет. Посмотрите и скажите, нравится ли вам это, — сказал Пол, увлекая миллиардершу к одной из ближайших витрин, и указал на кулон. Это был продолговатый неограненный изумруд, почти правильный шестиугольник, утопленный в золотой оправе и окруженный венком сверкающих бриллиантов. Кулон был подвешен на простую черную кожаную нить. И это было дерзко и эффектно.

— Изумрудно-зеленый, как отблеск ваших глаз, и ничего большего.

Пол не лукавил, это украшение выглядело бы действительно чудесно на груди Маризоль.

— Благодарю вас за такой выбор. Я польщена. Думаю, что я буду биться, чтобы он достался мне. Пойдемте скорей на аукцион, а то начало пропустим.

Пол поклонился Маризоль и отправился к Роберто, который делал ему знаки от эстрады, где приглашенный по такому случаю оценщик готовился к торгам, напоминая участникам и зрителям цели благотворительного аукциона, а именно то, что все вырученные средства пойдут в пользу ассоциации, которая борется с голодом в Азии. Рядом с Роберто стояла Лорен Александер, которая передавала аукционисту подробное описание и ярлыки на каждое украшение. Молодая дизайнерша была женщиной лет тридцати, облик которой сразу же производил необычайное впечатление — она обладала грацией античной статуи и была задрапирована длинным шелковым платьем розовато-бежевого оттенка, столь оттенявшего загар на ее лице. Длинные черные волосы были зачесаны назад и собраны в пучок, как у балерин. Ее единственным украшением был золотой ободок, в который была вправлена черная, с фиолетовыми отблесками, жемчужина. Подходя к эстраде, Пол замедлил шаг, настолько он был потрясен. Лорен Александер казалась двойником Карлы, девушки, в которую он был безумно влюблен в юности. Разум говорил ему, что этого не может быть, ведь Карла и ее родители погибли двадцать лет назад в море при взрыве катера, на котором плыли. Но сходство было невероятным. У Пола сильно забилось сердце, но он взял себя в руки и подошел к Роберто, который встретил его с широкой улыбкой на губах.

— Полная победа по всей линии фронта, цель поражена. Вольно, рядовой, свободны до конца вечеринки. Нет, серьезно, браво, должен сказать, что я не до конца верил, что на этот раз получится, — добавил Роберто.

Можешь ли ты меня представить вон той молодой женщине? Кажется, мы знакомы, но не уверен, — попросил Пол на одном дыхании, указывая на Лорен.

Та заканчивала разговор с оценщиком и собиралась уходить, Роберто перехватил ее.

— Лорен, позвольте мне представить вам моего друга Пола Оллесона, мы вместе работаем в ООН, и он сильно помог мне сегодня.

Было видно, как девушка напряглась, повернувшись в сторону Пола. Это движение было настолько заметно, что не ускользнуло от внимания обоих друзей. Роберто бросил вопросительный взгляд на Пола, а тот взволнованно бормотал дежурный комплимент, осторожно пожимая руку Лорен.

— Польщен знакомством с автором этих произведений…

Лорен резко отдернула руку.

— Не сомневаюсь, что у вас найдется подруга, которой вы сможете подарить что-нибудь из этого. А теперь извините, — она быстро удалилась, не сказав больше ничего, и растворилась в толпе.

Сухость тона, на грани невежливости, и быстрота, с которой она прекратила разговор, обескуражили Роберто и Пола. Роберто первым нарушил молчание.

— Никогда не видел Лорен такой нелюбезной. Вообще-то она всегда не очень уж приветлива, но сегодня просто ледяная какая-то, полярный медведь замерз бы. Ты на нее какое-то странное впечатление произвел. Ты, кажется, говорил, что когда-то был с ней знаком? Что, прошлая победа, покинул-бросил?

— Да нет. Ты прекрасно знаешь, что я не из тех, кто усыпает свой путь плачущими женщинами.

Ну, это ты так думаешь. Посмотрел бы ты, какие взгляды бросает на тебя Маризоль, ты просто не понимаешь, сколько сердец разбил. Тебе надо бы быть рядом с ней во время аукциона. И прекрати высматривать Лорен Александер. Это у тебя теперь плачущий вид.

Пол взял себя в руки и направился к Маризоль, ожидавшей его с фужером шампанского в руках.

— Вы меня поддержите? — спросила она, поднимая кубок.

— Нет, спасибо, я не принимаю спиртного. Выпью что-нибудь прохладительного, но позже. Аукцион начинается.

Пока шли первые лоты, Пол снова погрузился в свои мысли. Он пытался сравнить лицо Лорен с чертами лица Карлы, но воспоминания о них со временем стерлись в памяти. Он понимал, что невозможно, чтобы между нынешней женщиной и его давнишней юношеской любовью была какая-то связь, к тому же легкий английский акцент Лорен не имел ничего общего с певучими интонациями бразильянки, тем не менее он не мог не признать, что сквозь черты лица Лорен проступал облик Карлы.

В 1995 году, когда Полу было пятнадцать лет, Оллесоны жили в Нью-Йорке, но не упускали случая провести рождественские каникулы в Куршавеле. Если теперь Пол был в прекрасной физической форме, чего он добился позже, уже в юности, то в те времена у него были серьезные проблемы с сердцем, что не позволяло ему заниматься активными видами спорта. Поэтому во время пребывания в горах он проводил время с отцом и матерью в прогулках на снегоступах. И вот однажды во время одного из таких походов на высоте 1850 метров Пол и его мать стали свидетелями того, как из кабины подъемника кто-то выпал. Это была Карла, она выпала и попала прямо в жизнь Пола. Он и его мать первыми приспели на место несчастного случая. Вероятно, у Карлы был вывих и она не могла без помощи возвратиться на базу. Пока Мариза бегала за спасателями, Пол оставался с Карлой и пытался успокоить ее, отвлечь внимание от неприятности. Но вышло так, что сама Карла Кастроневес, общительная и неотразимая, полностью завладела вниманием тихого и благообразного Пола, и он мгновенно влюбился впервые в жизни. После происшествия обе семьи, жившие в соседних гостиницах, познакомились и стали общаться. Вскоре Пол с радостью узнал, что семья Карлы собиралась покинуть Бразилию и переехать в квартиру на Манхэттене, в доме, расположенном в нескольких кварталах от дома, где жили Оллесоны. После травмы Карла уже больше не могла кататься на лыжах, и Пол весь остаток каникул не отходил от нее, пытаясь приободрить и развлечь. Свое постоянное присутствие он оправдывал тем, что у него куча свободного времени, так как он выздоравливает после пневмонии и ему пока нельзя становиться на лыжи. На самом же деле после их первой встречи он минуты не мог прожить без нее. Мальчик, до того спокойно обходившийся без каких-либо привязанностей, даже без друзей, был полностью захвачен первой любовью. Жизнь словно отыгралась за его отшельничество, выманив из герметичной капсулы, накрыла волной чистой страсти к девушке, которая не отвергала его чувства и не боялась броситься в бурлящий поток жизни. Карла была глубоко тронута чувствами этого необычного мальчика, зрелого и наивного одновременно, в котором она открыла глубокую и цельную натуру.

Когда они встретились в Нью-Йорке, Пол решил показать город юной бразильянке, но Карла сама стала водить его по интересным местам Манхэттена, куда юноша, знавший только традиционные кварталы города, никогда бы не рискнул пойти. Время от времени Пол пропадал на несколько дней, потому что у него по-прежнему были проблемы со здоровьем, но как только было возможно, он тут же спешил к той, с кем делил свои первые поцелуи, занятия или подготовку к экзаменам.

Теперь-то Пол сознавал, какое огромное влияние она на него оказывала в те времена. Рядом с ней во время их долгих походов по непривычным для него местам Нью-Йорка, он, болезненный и домашний мальчик, знакомился с настоящей жизнью. Карла делилась с ним своими юношескими «романтическими, революционными» идеями, своей любовью к ангажированным американским певцам, обращала его внимание на нищету, которая царила повсюду, вплоть до стен зажиточных кварталов Верхнего Ист-Сайда. Карла открыла перед Полом целый мир. Рядом с ней он чувствовал себя на своем месте, и их отношения становились все серьезнее. Карле нравилось, что Полу интересно все, во что она его посвящала, и она ценила его доброжелательность, о чем не раз ему говорила.

Подошла Маризоль и тронула Пола за рукав. На продажу выставили изумрудный кулон. Мексиканская миллиардерша тут же стала поднимать цену. Ее участие, по-видимому, удивило некоторых богатых гостей, и они вошли в азарт, соревнуясь в желании похитить у красотки Маризоль вожделенный ею объект, в то время как другие обижались на нее за то, что в ее свите появился такой красавец-мужчина. Цена быстро поднималась, что вызвало даже некоторое волнение у тех приглашенных, кто был привычен к крупным суммам денег. Из толпы вышла Лорен посмотреть, кто вызвал такое возбуждение в публике. Пол заметил ее тут же и пристально посмотрел на нее. Лорен тотчас же скрылась. От него не ускользнул этот маленький маневр, но позже он заметил, как она скрыто продолжает следить за ним взглядом, спрятавшись за шелковыми с тесьмой шторами. От Пола не ускользнуло то, что она весь вечер избегает его, и хотя она как магнитом притягивала его, он не посмел снова приблизиться к ней, тем более что ему приходилось и дальше любезничать с дамами, правда, чаще самому выбирая себе объекты ухаживания, нежели бегая за ними. Женщина, о которой он думал, была слишком холодна, или просто в ней хорошо был развит самоконтроль. Но в ней не было той радостной непосредственности, какая была в Карле. Пол обманулся профилем, жестом, столь похожими на те, что жили в его памяти, но потускнели с годами и затерлись разочарованиями в его неудачном браке.

В результате аукциона, длившегося дольше обычного, Маризоль удалось заполучить желанное украшение. Громкие аплодисменты приветствовали ее покупку и цену за нее, а Маризоль ответила гостям и участникам торгов грациозным жестом руки и лучезарной улыбкой. Она была на седьмом небе. Пол отвлекся от своих мыслей и воспользовался случаем, чтобы прокомментировать.

— Вижу, что все оценили ваш поступок. Вы были щедры, Маризоль. Именно такие люди, как вы, способствуют тому, чтобы мир стал лучше.

— И все это благодаря вам, — заметила она, обернувшись к Полу. — Это украшение будет напоминанием о нашей встрече. Я рада, что потратилась, и надеюсь, что деньги пойдут на пользу.

Роберто прервал их обмен любезностями.

— Маризоль, вы поистине королева сегодняшнего вечера. Позвольте объявить о вашем даре. Не скрою, мне хотелось бы простимулировать и другие пожертвования.

— Ну и хитрец же вы, Роберто. Если бы я не знала о том, как вы преданы ООН, я бы назначила вас главой какого-нибудь своего предприятия.

— Вы знаете, что я думаю о промышленных предприятиях. Не думаю, что вам понравилось бы моя работа там. Так что вы решили про анонс, Маризоль?

— Да делайте, как считаете нужным. Только не переборщите с комплиментами, терпеть не могу льстецов.

Роберто смачно поцеловал руку Маризоль, что ее удивило и насмешило.

— Спасибо. Беллисима, — бросил он, уходя.

— Знаете, — сказала она Полу, — мне кажется, что за сегодняшний вечер с вами я помолодела лет на двадцать. Вы, люди из ООН, совершенно непредсказуемые.

— Мы искушенные дипломаты, при этом в некоторой степени у нас есть свобода слова и действия. Именно это кажется вам непривычным. Надеюсь, вы на это не сердитесь.

— По правде сказать, обожаю искренность, она так… освежает. Будем же откровенны и искренни, если будете свободны во время вашего пребывания на Лазурном берегу и сможете быть моим кавалером на вечер, я буду очень рада.

— Предпочитаю ничего вам не обещать. Я сейчас в довольно мучительном периоде жизни, и мне не хотелось бы брать на себя никаких обязательств.

— Я все-таки дам вам свои координаты, возможно, вам это будет полезно или… приятно.

Пол простился с Маризоль, которая, будучи деловой женщиной, прекрасно понимала, что вряд ли они встретятся еще, но не стала обижаться. Она была покорена Полом, доброжелательность и теплота которого пробудила в ней почти материнские чувства. Пол поднялся на террасу над садом, превращенным в экзотический Эдем, чтобы попробовать отыскать Лорен, но, вероятно, она уже покинула прием. Он издали жестами показал Роберто, что уходит и позвонит ему позже.