Смех сквозь слезы

Марина Серова

На Ольгу уже дважды покушались. Сначала ее пытались сбить на машине. Потом взорвался лифт, в котором она должна была подниматься, но почему-то решила пойти пешком. С тех пор она только и ждала нового покушения. А все началось с убийства ее мужа, зарезанного неделю назад. Олин любовник, ведущий актер театра «Крейзи» Аркадий Майоров, нанимает для нее телохранителя Евгению Охотникову. Женя теряется в догадках: кому могла помешать Оля? А может, все дело в супруге Аркадия – Наталье? Ревнивая жена способна на многое… Тогда при чем здесь убийство мужа Оли? Женя окончательно запуталась и решила провести собственное расследование…

Глава 1

Сегодняшний день я решила посвятить домашним делам. Провести генеральную уборку, сходить за покупками по магазинам и проделать все то прочее, что полагается делать в предпраздничные дни. Завтра — 8 Марта. Я не собиралась приглашать гостей, устраивать по этому поводу пир горой, а хотелось просто посидеть с тетей за хорошим столом, побеседовать, отдохнуть и вообще приятно провести вечер. Но это будет только завтра, а сегодня предстояло еще все подготовить.

Тетушка Мила уехала, сказав, что собирается выбрать мне подарок, и отсутствовала уже более трех часов. Так что заниматься уборкой мне придется в гордом одиночестве.

Я вздохнула и надела фартук. Признаться, к празднику я относилась двояко. Как говорится, год на год не приходится. То я с нетерпением ждала этого дня, а то, наоборот, хотелось, чтобы этот день никогда не наступил. И самое смешное заключается в том, что я и сама не могла объяснить причину таких перепадов в настроении. Может, это косвенно зависело от загруженности в работе. Кстати, как раз сейчас я сидела без дела. За последний месяц вся клиентура как повымерла. Я даже соскучилась по приключениям.

И вот тут, как будто господь услышал мои слова, обращенные к самой себе, не успела я зайти на кухню с благородным намерением испечь что-нибудь душистое и воздушное, как в дверь нашей квартиры позвонили. Уверенно так, по-хозяйски.

Я прошла в коридор и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял импозантный мужчина лет сорока, чрезвычайно привлекательной внешности и со вкусом одетый. Густая светлая шевелюра зачесанных назад волос с двумя небольшими залысинами на лбу, гладко выбритое лицо.

Я открыла дверь.

— Добрый день, — сказал неизвестный джентльмен приятным баритоном. — Вы случайно не Охотникова Женя? Или, пардон, я ошибся этажом?

— Нет, не ошиблись.

— Чудесно, — расплылся в улыбке визитер. — Стало быть, вы — Женя?

— Допустим. — Несмотря на всю свою лучезарность, белобрысый красавец мне не нравился. Хотя, может быть, причиной тому было мое настроение. — А вы кто?

— Не хотите для начала пригласить меня в дом? — осведомился незнакомец.

— Если честно, не хочу, — откровенно ответила я. — Но раз уж вы пришли, заходите.

Мужчина раскатисто засмеялся, но я почувствовала фальшь в этом смехе. Какой-то он был наигранный.

— Знаете, Женя, от вас так и веет гостеприимством.

Я ничего не ответила на его реплику, а молча отошла в сторону, пропуская гостя в квартиру. Он шагнул за порог, разулся и прямехонько проследовал в гостиную. От этого он мне совсем разонравился. Я не люблю беспардонных людей.

Закрыв за визитером дверь, мне не оставалось ничего другого, как тоже пройти в гостиную и присоединиться к нему. Голубоглазый блондин к этому времени уже по-хозяйски расхаживал там, разглядывая книги на полках, мебель, занавески и даже обои на стенах.

— Миленько у вас тут, — изрек наконец он, вдоволь набродившись по моей гостиной. — Скромно, но со вкусом.

— Честное слово, даже не знаю, как я жила здесь до этого без вашей похвалы, — съязвила я.

Гость развернулся ко мне лицом.

— А вы точно такая, какой я вас себе и представлял.

— Какая?

— С характером.

— Что есть, то есть, — согласилась я. — Так вы не желаете представиться?

— А вы меня разве не узнали? — изумился он.

— Я? Вас? — опешила я. — Простите, как же я могу вас узнать, если никогда прежде не видела?

Тут у меня появилось опасение, что он — сумасшедший. Я даже мысленно укорила себя за то, что впустила его в квартиру. Вдруг он сейчас начнет буянить и переколотит всю посуду. Ах, как же ты опрометчиво поступила, Женька. Однако следующим вопросом незваный гость развеял мои страхи.

— Вы не ходите в театр?

— А, так вы актер, — облегченно вздохнула я.

— Все-таки узнали, — погрозил он мне пальцем.

— Нет, не узнала. Я не хожу в театр.

— Вот как? Обидно. Почему же?

— Предпочитаю кино, — я говорила истинную правду. — А в кино вы, по-моему, не снимались?

— Нет, — поморщился он.

Мое предположение гость воспринял как оскорбление. Во всяком случае, его это задело.

— Так как насчет знакомства? — напомнила я.

— Моя фамилия Майоров, — представился он. — Аркадий Александрович Майоров. Я, как вы правильно заметили, актер. Актер театра. В настоящий момент работаю в «Крейзи».

— Простите? — не поняла я.

— Что вы не поняли, моя дорогая?

— В чем вы работаете?

Майоров снова поморщился.

— Не в чем, а где, — уточнил он. — Я работаю в театре «Крейзи». Это такое название театра. Театр в нашем городе новый. Открылся сравнительно недавно, около года назад.

Теперь я поняла, о чем он говорит. Более того, я даже кое-что слышала об этом новом театре, который располагался, если я не ошибаюсь, на Андреевской площади. Театр славился тем, что он очень богатый. Директор «Крейзи» мог позволить себе нанять самых высокооплачиваемых актеров нашего города, а также и из других городов. Вот, видимо, Майоров и относился к такой категории. Единственное, чего я не знала, так это откуда театр черпает такие колоссальные средства, но, говоря откровенно, в данный вопрос я даже не вникала.

— Скажите, Аркадий…

— Александрович, — любезно подсказал он.

— Да. Скажите, Аркадий Александрович, а почему такое странное название — «Крейзи»? Ведь это слово переводится, как «сумасшедший», да?

— Сумасшедшие. На русском языке название театра звучит как «сумасшедшие».

— Тем более, — усмехнулась я. — Так почему?

— Сумасшедшие — это мы, актеры, — пояснил Майоров.

— Что, все актеры?

— Абсолютно.

— Интересный подход. — Меня и в самом деле разбирало любопытство. — А почему?

— Только сумасшедший выберет для себя такую профессию.

Да, выходит, моя первоначальная догадка оказалась не такой уж ложной. Я снова с опаской проверила, нет ли у моего гостя под рукой чего-нибудь бьющегося.

Тем временем Аркадий Александрович бесцеремонно развалился в кресле и указал мне рукой на другое, стоящее напротив:

— Садитесь.

Я изумленно вскинула брови.

— Вообще-то я здесь хозяйка.

— Это совершенно не обязывает вас разговаривать со мной стоя.

— С чего вы взяли, что я захочу с вами разговаривать? — С одной стороны, Майоров приводил меня в бешенство, с другой — притягивал своей незаурядностью и самоуверенностью.

— Я пришел предложить вам работу.

— Актрисы? — Я все-таки села в кресло напротив него.

— Ну зачем же? — Он снова засмеялся. Теперь я поняла, что в его смехе было не так. Это был театральный смех. — У меня для вас работа непосредственно по вашей специальности.

— А какая у меня специальность?

— Бросьте, — отмахнулся Майоров. — Давайте не будем играть в прятки. Я приехал сюда хорошо подготовленным к предстоящему разговору.

— Замечательно. И что?

— Вы — телохранитель, — сказал Аркадий Александрович.

Да, кто-то подложил мне свинью. Если узнаю, кто рекомендовал меня Майорову, уши пообрываю.

Мое молчание потенциальный клиент истолковал по-своему.

— Вы не сомневайтесь, Женя, деньги у меня есть. И я вас не обижу. Тем более что клиентка у вас будет более чем покладистая.

— Вы хотите сказать, что нанимаете меня для чьей-то охраны? — поинтересовалась я.

— Конечно. А вы что подумали?

— Я думала, что охрана нужна лично вам.

— Мне? — Аркадий Александрович скривил губы в усмешке. — Нет, мне охрана не требуется. Я сам в состоянии постоять за себя.

— Так почему бы вам не постоять и за другого человека? За того, кого вы хотите, чтобы я охраняла?

— Здесь есть проблемы, Женя, — помолчав, изрек Майоров.

— Какие?

— Я не могу находиться рядом с ней постоянно. Двадцать четыре часа в сутки. Дело в том, что я женат.

— Но безумно любите другую, — продолжила я за него.

— Откуда вы знаете?

— Предположила.

Майоров снова выдержал паузу.

— Вы правильно предположили. Да, я люблю Ольгу. Люблю, как мальчишка. Но нам приходится скрывать свои отношения.

— Из-за вашего брака?

— Что? — Глаза Майорова полезли на лоб. — Нет. Не из-за моего брака. Он для меня не имеет никакого значения. Я как раз занимаюсь сейчас бракоразводным процессом. Тут проблема в другом. В репутации. Впрочем, вы и сами понимаете.

Честно говоря, понимала я мало. Или, если быть точной, пока совсем ничего не понимала.

— И вы хотите, чтобы я охраняла вашу Ольгу? — уточнила я.

— Совершенно верно.

— От кого?

— Если бы я знал, — пожал плечами Майоров.

От того, что я понимала все меньше и меньше, меня эта история вдруг заинтересовала.

— Давайте по порядку, Аркадий Александрович. Кто она, эта Ольга?

— Она тоже актриса нашего театра. — Глаза Майорова, когда он заговорил о возлюбленной, загорелись. — Ольга Тимирбулатова. Не знаете?

Я покачала головой.

— Ах да, — спохватился он. — Вы же не ходите в театр.

— Она замужем?

— Вот тут, как мне кажется, вы попали в самую точку.

— То есть?

— Она была замужем. — Майоров достал сигареты и, не спросив разрешения, закурил. — И от этого, я думаю, все ее беды.

— От замужества?

— Непосредственно от самого мужа.

Я полностью запуталась.

— Они разошлись?

— Нет, — нахмурился Аркадий Александрович. — Олиного мужа убили.

Ах вот оно что! Наконец-то начинает что-то проклевываться.

— Кто его убил?

Тут, видимо, пришла очередь Майорова посчитать меня сумасшедшей. Именно так он на меня и взглянул.

— Откуда я знаю?

— Аркадий Александрович, — я разогнала рукой дым от его сигареты. — Я ничего не могу понять.

— Хорошо, — смилостивился он. — Я попытаюсь вам все объяснить.

— Сделайте одолжение.

— А вы беретесь за это дело?

— Я пока еще ничего не решила, — честно ответила я. — Выкладывайте.

— Значит, так. — Майоров выдохнул дым через ноздри. — Ласточкина убили неделю тому назад…

— Стоп! — сразу прервала его я. — Кто такой Ласточкин?

— Ольгин муж, — пояснил мой собеседник.

— Минуточку! — Я выставила вперед ладонь. — Вы сами только что сказали, что фамилия Ольги — Тимирбулатова. Или я чего-то не поняла?

— Все правильно, — подтвердил он. — Тимирбулатова.

— А при чем тут Ласточкин?

— Ласточкин, — с расстановкой начал Майоров, — это фамилия ее мужа, а Тимирбулатова — это ее фамилия.

— Так у них разные фамилии, — протянула я. — С этого и надо было начинать.

— Я думал, это и так понятно, — недовольно буркнул Аркадий Александрович. — Актрисы никогда не меняют фамилий, выходя замуж. Ну, если только в редких случаях.

— Я этого не знала, — сказала я.

— Так вот, — продолжил Майоров. — Федора Ласточкина убили неделю назад. Кто его убил и за что, неизвестно. Казалось бы, вообще без причины. Хотя он был отвратный тип. Но не в этом дело. После его смерти стали покушаться на Ольгу.

Теперь картина в общих чертах мне была ясна.

— И как же на нее покушались? — спросила я.

— Первый раз ее чуть не сбили машиной, а второй раз, вчера, чуть было не взорвали в лифте.

Надо же, сколько «чуть».

— Номер машины кто-нибудь запомнил? — осведомилась я.

— Это случилось после наступления темноты. Ольга даже машину не разглядела, — ответил Майоров.

Ладно. Это могло быть и простой случайностью.

— А что за история с лифтом? — продолжала я пытать собеседника.

— Здесь, я думаю, Ольгу спасло чистое везение. — Майоров наконец-то потушил свою сигарету. — Она зашла в подъезд, но решила не ехать на лифте, а подняться на пятый этаж пешком. Когда она находилась между вторым и третьим этажом, в лифте взорвалась бомба, и он загорелся.

— Жертв нет?

— Нет, конечно, — замотал головой Майоров. — Там же никого не было.

— Это все? — спросила я.

— По-вашему, этого мало? — изумился он.

— Нет, этого более чем достаточно для подозрений. Но, подумайте, это ведь могло быть и простым совпадением.

— Вы шутите? — Майоров даже привстал. — Какие совпадения? Ольгу пытаются убить, как убили ее мужа.

— Кстати, а как его убили?

— Его зарезали, — поморщился Аркадий Александрович.

— Где? При каких обстоятельствах?

— Не знаю. Никто не знает. Он ушел на работу, а вечером того же дня его нашли заколотым.

— Кто нашел?

— Надо полагать, милиция, — пожал плечами Майоров. — Это они позвонили Ольге и сообщили ей о случившемся.

— А где работал Ласточкин? — задала я очередной вопрос.

— У него была своя фотостудия, — с пренебрежением бросил Майоров. — Но, надо заметить, все фотографии у него не представляли собой ничего стоящего.

Я призадумалась. С одной стороны, дело выглядело заманчивым. Как я уже сказала, в глубине души оно меня заинтересовало. То, что я сказала Майорову по поводу совпадений, было спонтанным. Интуиция подсказывала мне, что все перечисленные Аркадием Александровичем события взаимосвязаны. Однако была и другая сторона медали. Во-первых, завтра праздник, и, худо-бедно, я собиралась его отпраздновать, а во-вторых, мне совсем не импонировал Майоров.

— Так вы согласны? — нетерпеливо спросил он.

Я еще раз взвесила все «за» и «против», и профессиональный инстинкт взял верх.

— Согласна, — выдохнула я. — Когда приступать?

— Сейчас. — При этих словах Майоров поднялся с кресла.

— Что, сию секунду?

— Да. Если вы не против, мы можем поехать в театр прямо сейчас. Сегодня как раз спектакль, и Ольга наверняка уже там. Я познакомлю вас, и вы приступите к своим обязанностям.

Я колебалась недолго.

— Хорошо. Я только переоденусь и соберу необходимые вещи.

— Ну вот и замечательно. — Майоров снова достал сигареты. — А я пока покурю.

— Будете ждать меня на улице? — с надеждой в голосе спросила я.

— Да нет, я, знаете ли, лучше здесь. — И он щелкнул зажигалкой, прикуривая.

Непробиваемый тип.

Как правило, мои сборы ограничивались необходимым запасом париков, коробки с гримпринадлежностями и прочими атрибутами, требуемыми для изменения образа. Да, в душе я была актрисой похлеще десяти Майоровых, вместе взятых. Во мне сидело более двух дюжин образов, которые я могла принимать, когда того требовала ситуация. Благодаря этому я даже заслужила кличку Хамелеон. Переход из одного внешнего образа в другой являлся частью моей методики работы. И частенько это приносило фантастические результаты.

Упаковав все необходимое в большую сумку, я вернулась к Аркадию Александровичу.

— Я готова.

— Вы собираетесь в театр в таком виде? — изумился он, оценив мой спортивный прикид.

— К вашему сведению, Аркадий Александрович, я еду на работу, а не развлекаться.

— Да, конечно. Это ваше право, — согласился он и, затушив сигарету в пепельнице, стоявшей на моем журнальном столике, добавил: — Поехали.

Я оставила тете записку, пообещав обязательно позвонить при первой возможности, и спустилась вслед за Майоровым на улицу.

У подъезда красовался белоснежный «Мерседес». Еще прежде чем мы подошли к нему, я ни на секунду не усомнилась, что передо мной автомобиль Аркадия Александровича. Так оно и оказалось. Майоров галантно распахнул дверцу, и я нырнула в салон. Он сел за руль.

Пока мы ехали к Андреевской площади в театр с экстравагантным и странным названием «Крейзи», я решила не терять времени даром и выяснить кое-что о самом Майорове от него самого.

— А почему вы разводитесь, Аркадий Александрович? — задала я невинный на первый взгляд вопрос. — Из-за Тимирбулатовой?

Он ответил не сразу. Видимо, обдумывал, как лучше ответить. Неизменная интуиция подсказывала мне, что господин Майоров еще тот фрукт. Он всего не скажет.

— Не только, — сказал он. — Мои отношения с Натальей и так неизбежно шли к разводу.

— Не сошлись характерами, да?

— Не повезло, — хмыкнул он. — Мне вообще в этом плане не везет.

— В каком плане?

— Семейная жизнь не складывается. — Майоров вел машину не спеша, как бы подчеркивая свое величие. — Что я только не делал, какие усилия не прилагал, а все как в трубу!

— Вы же любите другую женщину, — напомнила я.

— Ну и что? Любовь — это одно, а семья — это совсем другое. Я эти две вещи предпочитаю не путать.

— Может, оттого и не складывается семейная жизнь? — предположила я.

— Глупости, — уверенно сказал он. — До встречи с Ольгой было то же самое.

— А дети у вас есть?

— С Наташкой-то? — переспросил он. — С Наташкой нет.

Странная формулировка. Я решила слегка углубить эту тему.

— А с кем есть?

— У меня дочь от первого брака, — проинформировал меня он.

— Ах, вот оно что! — рассмеялась я. — Так, значит, процесс развода для вас не в новинку?

— Значит, так, — легко согласился он.

— И сколько же у вас было браков?

— Вот именно браков, — подхватил Майоров. — Хорошее дело, Женечка, браком не назовут.

— Так сколько? — не отставала я.

— Два, конечно.

— Почему «конечно»?

— Так я вроде бы еще не такой уж и старый, а? — Он игриво подмигнул мне правым глазом.

Заигрывает, что ли? Не так давно он заливал мне, что безумно влюблен в Олечку Тимирбулатову. Нехорошо, Аркадий Александрович, нехорошо.

— А дочери вашей сколько сейчас лет?

— Лет пять, наверное, уже.

— Наверное? Вы что, точно не знаете?

— Вы хотите, чтобы я прямо сейчас занялся подсчетами?

Кажется, его этот разговор начал раздражать. Пора закругляться, Женька.

— Так вы с ней не видитесь?

— Нет.

— Почему?

— Некогда. На все нужно иметь время. А его у меня практически нет.

Мысленно я пообещала себе выяснить все обстоятельства личной жизни моих любимых киноактеров. Вдруг они такие же негодяи и любви моей, соответственно, не заслуживают.

Всю оставшуюся часть пути до театра я к Аркадию Александровичу с расспросами больше не лезла, решив с этим немного повременить, и мы доехали до места назначения в полном молчании.

Около здания театра Майоров запарковал свой «Мерседес» и, выключив двигатель, повернулся ко мне:

— Ну что, Женя, вы готовы окунуться в мир «Крейзи»?

— Звучит ужасно, но я готова, — отважно ответила я.

Мы вышли из машины, и Майоров поставил ее на сигнализацию.

— Прошу, — он указал рукой в сторону входа в театр.

Слухи, распространившиеся по городу о денежных ресурсах новой колыбели искусства, не были лишены оснований. Я убедилась в этом самолично, оказавшись внутри театра. Денег на его отделку явно не пожалели. Здесь все радовало глаз. И стены, украшенные лепниной, и полы из дубового паркета, и мягкая мебель, обтянутая дорогой кожей. Красоты театра «Крейзи» можно было описывать до бесконечности.

— Впечатляет? — спросил меня Майоров.

— Не то слово.

— Это элитный театр, — констатировал он. — Давайте пройдем к гримерным.

Мы прошли через гардероб и поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь было два длинных коридора, уходящих вправо и влево, а прямо по центру уютный холл для отдыха с тремя широкими диванами, низкими столиками с пепельницами на них и огромным встроенным в стену баром.

— Правый коридор с мужскими гримерками, левый с женскими, — проинформировал меня Майоров. — А здесь что-то вроде курилки. Располагайтесь, а я пока схожу за Олей. Если хотите, можете чего-нибудь выпить. В баре напитки на любой вкус.

Сказав это, Аркадий Александрович удалился, а я осталась в так называемой курилке. Подумать только. Откуда же такие средства?

Ради интереса я подошла к бару и раскрыла его. Майоров не преувеличивал. Разнообразие алкогольных и безалкогольных напитков поражало. Даже самый привередливый нашел бы здесь то, что ему необходимо. Я правда не собиралась ничего пить и хотела уже было закрыть бар, как вдруг за своей спиной услышала приятный мелодичный голос:

— Лично я посоветовала бы вам попробовать «шерри». Изумительный напиток. Всегда предпочитаю его всем другим.

Я обернулась. Рядом с Аркадием Майоровым стояло создание воистину неземной красоты.

— Познакомьтесь, это Ольга, — сказал Майоров и, уже обращаясь к своей спутнице, представил меня. — А это, Олечка, Женя, о которой я тебе рассказывал.

— Очень приятно. — Ольга протянула мне руку. — Надеюсь, мы подружимся.

— Я тоже так думаю, — ответила я.

Тимирбулатова была невысокого роста, но зато идеально сложена. Ее черное облегающее платье подчеркивало совершенные формы тела. У нее были средней длины каштановые волнистые волосы, обрамляющие круглое свежее лицо. Слегка раскосые восточные глаза, озорно вздернутый носик и идеальные линии алых губ. На подбородке у Ольги была едва заметная ямочка, так прекрасно дополнявшая две других, появлявшихся на щеках всякий раз, когда она улыбалась. Кстати, улыбка у нее тоже была озорной, и перламутровые зубы отбрасывают, казалось, куда больше света, нежели люстра, свисавшая с потолка.

— Ну вот и познакомились, — обрадованно сообщил Майоров. — Оставляю вас наедине. Еще увидимся.

— Теперь только на сцене, Аркаша, — игриво прищурилась Ольга.

— Да. — Он послал ей в ответ одну из лучших своих улыбок и ретировался в коридор с мужскими гримерными.

Тимирбулатова снова повернулась ко мне.

— Не могу поверить, — сказала она. — Девушка — и вдруг телохранитель. Это правда?

— Самая настоящая, — уверила ее я.

— Фантастика. И давно ты этим занимаешься?

— Прилично. Уже успела привыкнуть.

— Слушай, а ничего, что я с тобой на «ты»? — запоздало поинтересовалась Ольга.

— Нет, конечно, — улыбнулась я. Клиентка произвела на меня приятное впечатление, и она мне нравилась. — Ведь мы ровесницы.

— Так ты хочешь чего-нибудь выпить? — Она кивнула на бар.

— Нет, спасибо. Может быть, в следующий раз.

— Тогда пойдем ко мне в гримерку. А то мне к спектаклю надо готовиться.

— Пойдем, — согласилась я.

У каждого актера в театре «Крейзи» была отдельная гримерная с табличкой на двери.

— Вот тут мы и обитаем, — сообщила Ольга, направляясь к зеркалу. — Нравится?

— Здесь все на высшем уровне, — оценила я.

— Велиханов старается.

— Велиханов, это кто?

— Анатолий Викторович. Наш директор, — пояснила она. — У тебя, думаю, еще будет возможность с ним познакомиться.

— Это он сам все закупил?

— Нет, что ты, — рассмеялась Ольга. — Здесь все приобретено на спонсорские деньги.

Разговаривая со мной, она занималась своими волосами. Старательно забрала их назад, закрутила, а сверху на голову водрузила огромный парик. Перешла к доработке макияжа.

— Что за спектакль сегодня играете? — спросила я для проформы.

— «Ричард III». По Шекспиру. Незабвенному нашему Вильяму.

В литературе я разбиралась и эту пьесу великого драматурга знала.

— И кого ты играешь?

— Леди Стенли.

Роль была далеко не из главных. Если мне не изменяет память, леди Стенли должна была появляться на сцене максимум раза два на протяжении всего спектакля, и то минут по пять, наверное.

— А кто играет Ричарда?

— Аркадий, конечно, — ответила она таким тоном, как будто я спросила, а есть ли вообще Ричард в этой пьесе.

— Понятно.

Она закончила гримироваться и, прежде чем облачиться в костюм соответствующей эпохи, откинулась на спинку крутящегося кресла, развернулась ко мне и с наслаждением закурила сигарету.

— Ты извини меня, Женя, — сказала смущенно. — Я сейчас к роли готовлюсь. Волнуюсь жутко. А тебе, наверное, хочется поговорить о деле?

— Ничего, я подожду, — утешила я Тимирбулатову. — Мы с тобой еще успеем наговориться, когда домой приедем. Ведь так?

— Так. Но если хочешь, на пару вопросов я могу ответить. Скажу тебе сразу. Самое неприятное то, что я боюсь.

— Чего именно?

— Смерти.

— Все боятся смерти, Оля, — философски заметила я.

— Правильно, только не у всех она маячит на горизонте.

— Ты преувеличиваешь, — я решила немного подбодрить ее. — Ничего у тебя не маячит.

— На меня уже дважды покушались.

— Я знаю об этом.

— С тех пор я только и жду нового покушения.

— Не надо.

— А вдруг с третьей попытки им удастся меня ухлопать?

— Не удастся, — категорично отвергла я это предположение.

— Почему?

— Хотя бы потому, что теперь рядом с тобой я.

Она заставила себя улыбнуться. Я видела, с каким трудом далась ей эта улыбка. Несмотря на внешний лоск и свободную манеру общения, Ольга Тимирбулатова была человеком легкоранимым. Я это чувствовала.

— Ты любишь Майорова? — спросила я ее.

— Люблю. Очень. Может быть, в это и нелегко поверить, но я его люблю.

— А своего покойного мужа любила?

Вопрос о муже снова навеял на нее мрачное настроение. Ей, видно, не очень хотелось касаться этой темы. Но что поделаешь? Меня-то как раз интересовала именно она.

— Наверное, любила, — выдавила наконец из себя Тимирбулатова. — Только это было очень давно. В дни моей юности. А потом… Потом чувство куда-то испарилось. Осталась только инерция, как говорит Аркадий.

Выходит, Майоров и в самом деле имел над ней огромное влияние, если она даже цитирует его.

— Что он был за человек? — серьезно спросила я, глядя Ольге в глаза.

— Федор?

— Да.

— Как тебе объяснить? Он…

Договорить Тимирбулатова не успела. Трижды прозвенел театральный звонок, и она засуетилась.

— Господи, третий звонок, а я еще не в костюме. Ты извинишь меня?

— Конечно, — улыбнулась я. — У каждого из нас своя работа.

Ольга схватила платье и нырнула за ширму.

— Ты, если хочешь, — предложила она, высовывая голову, — можешь посмотреть спектакль из-за кулис. А не хочешь, жди меня здесь. Впрочем, как знаешь. Главное, не стесняйся.

Тимирбулатова меня еще не знала. Стеснительной девочкой я никогда не была. Так что тут беспокоиться не о чем.

Спустя минуты две Ольга уже появилась в костюме.

— Ну, все. Я пошла. — Она нервно потерла руки. — Сколько уже играю, а каждый раз перед выходом волнуюсь. Представляешь?

— Нет, — честно ответила я.

Она засмеялась.

— Спасибо, что подбодрила.

— Не за что.

— Здесь по динамику будет передаваться все, что происходит на сцене. — Она указала мне на радиопередатчик, висевший на стене. — Если не хочешь смотреть, послушай.

— Обязательно, — заверила ее я.

Уже от самой двери Тимирбулатова обернулась и сказала:

— А Федор, Женя, был очень гнилой человек.

И после этих слов она вышла. В ту же секунду из динамика полилась музыка. А через мгновение на ее фоне я услышала слова:

«Здесь нынче солнце Йорка злую зиму в ликующее лето превратило…»

Это был голос Майорова. Спектакль начался.