Везёт тому, кто везёт

Серик Байгиреев, 2022

Каждый из нас хочет поймать удачу за хвост, но мало кто готов работать над собой и действовать без страха ошибок. Любая ситуация – это опыт, который помогает найти свою миссию, а счастье – это путь, а не пункт назначения. Это процесс, состояние души. Серик Байгиреев – бизнесмен с 40-летним стажем, владелец нескольких бизнесов в разных сферах, который пережил три банкротства и находился в шаге от списка Forbes. В этой книге он рассказывает, как неоднократно находился на грани жизни и смерти. Проходя испытания и кризисы, он не отчаялся, а обрел веру и нашел свое предназначение.

Книга 1

Становление

Пролог

В салоне «мерседеса» тесно. Я сижу на заднем сиденье авто посередине.

Да, я встретился с Игорем и передал ему остаток основного долга — сто тысяч долларов. Но до сих пор перед глазами его перепуганное лицо, и слова бьют набатом в ушах: «Серик, понимаешь, меня хотят убить».

К тому же я узнал неприятную новость от Мурата, который на этой встрече был моей подстраховкой. Еще до того, как я вылетел в Москву, от него пришло сообщение на пейджер: «Мой товарищ не поедет. Буду работать один. Уже сел в поезд». Почему отказался Виталий, он не объяснял. Неприятный холодок пробежал по спине. Ситуация меняется, и отточенный план действий начинает напоминать очень опасную импровизацию. По сценарию Мурат должен был заранее слиться с посетителями ресторана «Прага» и уже сейчас ждать, когда все действующие лица соберутся в колонном зале. Но идеальные планы придумывают люди, которым свойственно ошибаться. В один миг ситуация может перевернуться с ног на голову. Как, например, с тем же Виталием. И меня это, конечно, не особо радует.

Послав куда подальше угнетающие мысли, возвращаюсь в кожаный салон «мерседеса» и еще раз оцениваю обстановку: по бокам от меня сидят два представительно одетых кавказца. Тот, что справа, смотрит вперед и молчит. Другой переговаривается на чеченском с сидящим возле водителя «братком» и постоянно косится на меня. Что дальше — лес и лопата, яма с бетономешалкой, или все-таки получится поговорить? Какие у меня шансы? И почему Мурат не выходит на связь? Может, он уже плавает в Москве-реке с грузом на шее, забрав перед этим с собой пять-десять душ?

Мысли крутятся в голове и вытесняют одна другую. Я понимаю всю серьезность ситуации и холодею от одного только осознания того, что больше никогда не увижу свою семью.

— Не волнуйтесь. С вами ничего плохого не случится, — заметив мое состояние, вежливо и с небольшим акцентом говорит слева сидящий кавказец. Он поправляет пиджак, словно невзначай демонстрируя рукоятку охотничьего ножа, выглядывающую из-за пояса:

— Нам сказали доставить до места в целости и сохранности.

Я киваю в ответ и продолжаю размышлять. Значит, шанс все-таки есть. Увы, это не Караганда, где я знаю достаточно влиятельных людей, чтобы чувствовать себя в безопасности. Мы в Москве, где бизнесмены пропадают пачками чуть ли не каждый день.

Надо срочно связаться с Муратом. Если, конечно, он еще жив… Пейджер привычно ложится в мою ладонь, и я начинаю писать сообщение. Сидящий справа кавказец выхватывает средство связи у меня из рук и передает братку впереди.

— Всё вам вэрнем, — этот говорит с акцентом, но так же вежливо, — потом вэрнем. Нэ переживайте.

Он держит все время руки на виду и тарабанит пальцами по костяшкам другой руки в такт доносящейся из магнитолы лезгинке. Пытается таким образом снять напряжение. Он явно на пределе. У меня на душе становится еще неспокойнее, но я беру себя в руки.

Мешок на голову мне не надели, и я рассматриваю через слегка тонированное лобовое стекло внешний мир. Там, снаружи, воздух не прокурен, нет запаха пота, лезгинка звучит только из редких шашлычных, и жизнь течет размеренно и спокойно. Если кто-то из прохожих и думает о чем-то криминальном, так это только когда видит на доске объявлений портрет очередного разыскиваемого преступника с надписью: «Внимание! Розыск!» — или вспоминает сводку происшествий по городу, которую услышал по радио.

Проехали небольшое здание с вывеской «Кафе Метелица», где я когда-то впервые попробовал безумно вкусную солянку. До сих пор помню ее кисло-пряный привкус.

Мы сворачиваем налево, проезжаем еще несколько серых зданий и останавливаемся.

Я жду, что меня вытолкнут, но этого не происходит. Спокойно выхожу сам. Значит, все-таки сначала поговорим. Представил, как не увижу в зале Мурата, у которого в сумке лежат пятьдесят тысяч долларов для Муссы, и похолодел. Ведь это единственная причина, по которой я могу остаться сегодня в живых.

Два «мерседеса» припарковались у входа в ресторан «Прага». Закругленный угол большого здания и свежая вывеска на уровне второго этажа еще раз подтверждают — это то самое заведение, где когда-то читал свои стихи Маяковский и отмечал премьеру «Чайки» Чехов. Где, я надеюсь, все еще находится Мурат в окружении бойцов Вахи.

Мы заходим в здание, скрипя массивной дверью. Пять братков из второго «мерседеса» замыкают шествие. Нас провожает взглядом усатый человек в одежде швейцара, который, как мне кажется, выглядит немного испуганным.

Я попадаю в уютный небольшой холл. Затем поднимаюсь по белым мраморным ступеням на второй этаж. Клетчатые ковры позволяют шагать практически бесшумно. «Я — Багира…» — слегка ухмыляюсь, вспоминая свою детскую кличку, и тем самым немного разбавляю нарастающее напряжение. Мы заходим в просторное и хорошо освещенное помещение с белыми мраморными колоннами. В зале многолюдно. Проходим дальше, минуя столики, занятые семейными парами и небольшими компаниями. Кто-то изучает меню или уже пробует на вкус заказанные блюда, кто-то общается и бросает на нас мимолетные взгляды. Мы останавливаемся возле нескольких колонн, разделяющих помещение на две части. За ближайшими тремя столиками сидят десять кавказцев. Некоторых выдает такой же легкий акцент, как и у моих спутников. Наверняка они вооружены. Остальные столики заняты посетителями, вполне вероятно регулярно бывающими в этом заведении. Определить это несложно: людей Муссы выделяет своеобразный дресс-код — черный костюм, белая рубашка, серый галстук.

— Проходите, шеф сейчас будет, — нас встречает еще один хорошо одетый кавказец и указывает на дальний угол справа. Четыре стола придвинуты друг к другу и выглядят как одна большая скатерть-самобранка, на которой собрана, наверное, вся кавказская кухня ресторана.

Меня подводят к столу, и в нос бьет резкий запах кинзы, шашлыка и шафрана. По пути еще раз изучаю окружающую обстановку. Мурат настолько растворился среди остальных посетителей заведения, что я замечаю его только сейчас. Он сидит за два стола от нас возле одной из колонн. И он бледный как смерть. Наверное, я такой же. По взгляду, каким он меня встречает, я понимаю, что мы сейчас на волосок от смерти. Сумка с пятьюдесятью тысячами долларов и двумя «калашами», один из которых предназначен уже не Виталию, а мне, лежит у его ног и ждет подходящего момента. Я усмехаюсь про себя: «Деньги или оружие — два варианта развития событий в одной сумке».

Я знал, что Мурат сможет. Для него не проблема убить другого человека, он это делал много раз. Как и «вежливые» головорезы Муссы. Но он убивал не по своей прихоти. Его заставляла это делать присяга, которую он дал своей Родине, перед тем как отправиться в Афган. А я смогу нажать на курок? Чтобы выжить и еще раз увидеть своих близких? Да, придется стрелять.

Часть 1

От цели к ее реализации

Глава 1

Не отступать и не сдаваться

Перед боем

Я сидел в раздевалке, где вдоль стен стояли аккуратные серые шкафчики, разминал руки и наматывал на них бинты. В воздухе чувствовалось напряжение, как бывает обычно перед началом серьезного поединка. Еще раз размял натруженную правую руку. Сказывалась вчерашняя усиленная тренировка. Мне все это очень не нравилось.

–…Я помню, как ты пришел в восьмом классе, — тренер, обычно не выражавший эмоции, немного повысил голос и тем самым отвлек меня от раздумий. — Неумело лупил по груше, как подушку выбивал. А через месяц дал бой Сапару. Тогда я увидел в тебе настоящего воина, и ты мне каждый раз доказывал, что я прав. А теперь полуфинал, Серик. Ты в двух шагах от золота и от блестящей карьеры боксера. Понимаешь? Шанс попасть в школу олимпийского резерва и показать себя на международных соревнованиях! Так что соберись. Ты уже с ним дрался… Все, мне пора! — подмигнул мне мой тренер. — Шкафчик я твой проверил. Все отлично.

— Александр Карлович, я знаю, против кого выхожу на ринг, — как можно увереннее ответил я закрывающейся за тренером двери. Тем самым вызвал приступ негодования Юры Ромина, моего друга и секунданта этого боя:

— Тогда я вообще ничего не понимаю. Что тебя смущает?

Я еще раз размял обе руки. Все было нормально. Но что-то было не так.

— Все отлично! Готов, — я вскочил. Полная грудь воздуха. Шумный выдох. Хук. Апперкот.

Да, я знаю, с кем буду биться через двадцать минут. Мой соперник был казахом, родом из Абая. Его звали Ермек. Сильный, выносливый, с поставленной техникой. Я с ним встречался три месяца назад на чемпионате области по боксу. Он был в отличной физической форме, искусно владел тактикой ближнего боя. Я тогда потерял бдительность и получил первый нокдаун в своей жизни. До сих пор помню тот момент потери контроля над ситуацией: шум в ушах, нарушенная координация, одышка. Это я запомнил на всю жизнь и делал все, чтобы еще раз не оказаться в таком же беспомощном положении. Не дал ему шанса до финального гонга повторить свой успех. Но и сам не продвинулся дальше рядовых ударов и в итоге проиграл по очкам. Плюс был в том, что я помнил его тактику. Минус — в том, что он помнил мою.

Юра помог мне зафиксировать перчатки и посмотрел на меня:

— Не подпускай его в первом раунде, слышишь? Лови на ответных атаках и не забывай про углы.

— Понял, — я поправил перчатки и два раза ударил ими друг о друга.

— Карлович — рефери, не забудь, — добавил Юрка. — Подсказывать тебе во время боя он не сможет…

— Тогда будем разговаривать на языке жестов, — подмигнул я и прочертил воздух серией ударов.

— Готов, шутник? — Юра первый раз за вечер улыбнулся, но взгляд выражал плохо скрываемое беспокойство. — Капу не забудь.

Бой

Первый звук гонга на ринге подобен своеобразному рубильнику в голове каждого боксера. До этого человек в перчатках еще, казалось бы, улыбается и шутит. Но вот звучит в ушах этот звук, внутренний рубильник включается, и все вокруг преображается. Боксер становится собраннее, его концентрация повышается, обостряется зрение и улучшаются рефлексы. Даже время на его стороне — оно замедляется. А впереди одна только цель — победа.

Раздался первый звук гонга. Первый раунд в нашем случае обещал быть не «разведкой», а «что изменилось за три месяца с прошлого боя?».

Но… все пошло не так. Я пропустил удар. Забыл про дистанцию и получил по корпусу. Не дав сопернику обрадоваться маленькой победе, я ответил серией ударов, один из которых скользнул по голове, а второй попал в корпус. Тот явно не ожидал от меня такого приема. Я увидел ухмылку на лице Александра Карловича, тут же слетевшую с его лица — я опять пропускаю. Не сильный удар, но все равно неприятно.

Ермек решил закрепить результат и резко пошел в атаку. Я его встречаю очередной неплохо отработанной серией ударов и… кривлюсь от резкой боли в правой руке. Но продолжаю. Разведка со стороны соперника. Он пытается понять, что у меня вызвало приступ боли, где у меня слабое место. Как говорит нам наш тренер, «соперник со скрытой травмой на чемпионате — это подарок. Нужно только понять, как его открыть».

Он начинает прощупывать меня ударами с дальней дистанции, я отвечаю. Под конец раунда иду вперед и провожу еще одну серию ударов по корпусу, но пропускаю один в голову. Чувствую, что с бровью все нормально, но правая рука слегка онемела, и появилась тупая боль. Конец раунда.

— Серик, не останавливайся! Ты по очкам впереди!.. — кричит Юра, яростно обмахивая меня полотенцем.

— Немеет рука, — перебиваю своего секунданта и пытаюсь сжать пальцы в правой перчатке. В ответ — резкая боль, которая чуть стихает, когда я разжимаю кулак.

— Молодец, — невозмутимо говорит мне в ухо внезапно подошедший Александр Карлович, для вида проверяя мои перчатки, — таскай его так же, но следи за выпадами и не открывайся. Ты знаешь его слабую сторону. Все. С Богом.

— Что-то не так с правой рукой, — так же тихо отвечаю я ему вслед, но мой тренер, сейчас играющий роль рефери, уже в центре ринга и ждет гонг.

— Работаем? Или стоп? — тревожно посмотрел мне в глаза Юра.

— Да, готов, — ответил я и еще раз сжал пальцы на правой руке. В ответ — резкая боль.

— Лица на тебе нет. Может, ну его?.. Тормозим бой? — мой секундант находится в полной растерянности. Он знает, что это ничем хорошим закончиться не может, но в то же время догадывается, насколько для меня важен этот поединок.

— Нет, все нормально, — смотрю я ему в глаза. — Рука немеет, но пока контролирую ситуацию… Я должен сегодня победить. Понимаешь?

Юра молча кивает головой.

Второй раунд. Удар и дикая боль в руке. Я погасил свой крик в зародыше и лишь сильнее сжал зубами каппу.

На мгновение я оказался в том самом моменте за школой, окруженный кричащими что-то одноклассниками. Я их не слышал. Аромат свежей травы смешался с запахом крови. Мы катались с Гришей по земле и яростно молотили друг друга кулаками. Из носа ручьем текла кровь, правый глаз не видел из-за гематомы, ребра болели от набитых синяков, а нижняя губа была разбита напрочь. Но энергия переполняла меня. Я был в том состоянии, когда чувствуешь боль, но она как бы отходит на второй план. На первом месте — жажда победы. Я вывернулся из-под Гриши, который был гораздо крупнее меня, и нанес ему два удара по голове. Тот вскрикнул и ответил увесистым ударом, но я ничего не чувствовал. Гриша держался из последних сил. Ему придавал энергии страх потерять позицию лидера в классе.

Мы опять покатились по траве, а я продолжал, как робот, методично «выбивать» Гришу руками, которых уже не чувствовал. Мой соперник собрал все силы и ударил в солнечное сплетение. Я на мгновение задохнулся и зажмурился от боли. Стиснув крепче зубы, я продолжил лупить по телу Гриши… и он поднял руки. Его взгляд выражал удивление и страх одновременно. Только тут я обратил внимание, что на нем также нет живого места: лицо в синяках и кровоподтеках, рубашка порвана в разных местах, а волосы всклокочены…

— Ну чо, победил? — прохрипел Гриша, разбитым ртом сплевывая кровь в примятую траву.

Я кое-как наклонился к нему:

— Еще подойдешь ко мне — прибью, понял?!

Звук гонга выдергивает меня из прошлого и возвращает на ринг.

— Как рука? — почти кричит Юра в углу ринга.

— Отлично, — отвечаю. Руку вообще не чувствую. Но воспоминания придают мне сил и энергии.

Третий раунд.

Мой соперник измотан, но я не дурак — знаю, что он силы оставил на финальный рывок. И оказался прав — серия ударов от Ермека, которые попадают в цель. Я моментально контратакую. Соперник устал и потрясен. Он уходит на дальнюю дистанцию, а я — за ним. Плевать на то, что чувствую дикую боль в правой руке при контакте с тем, у кого должен сегодня выиграть. Я как танк иду вперед. Каждый мой удар — это снаряд, попадающий точно в цель. Чувствую, что у кого-то скоро будет нокдаун. Но… финальный гонг.

Угол ринга, пот застилает лицо.

— Ты как? — удивленно заглянул мне в глаза Юра. — Ну ты даешь! Держись. Осталось недолго, а потом осмотрим твою руку.

Мне кажется, что я мог бы выстоять еще десять раундов. Настолько я был переполнен энергией. Спасибо тебе, Гриша!

Объявление результатов. Мы с моим соперником на середине ринга. Краем уха слышу, как тренеры говорят цифры, но не об этом думаю. И вот… Александр Карлович тянет мою руку вверх. Ту, что не повреждена. Я победил сильнейшего соперника. Мы жмем друг другу руки, а в глазах Ермека уважение.

— Надо было останавливать бой, — возмущался тренер, кое-как снимая перчатку с моей правой руки, кисть которой невероятно распухла и была размером чуть ли не с волейбольный мяч.

— О-о-о, — протянул он. — Поздравляю. Я без рентгена скажу — у тебя перелом.

— Я все равно победил, — ответил я, кое-как справляясь с накатившей обидой человека, который прошел в финал, но не сможет побороться за первое место.

— Да, ты молодец, — взъерошил мне волосы на голове Александр Карлович. — Но врач, к которому мы сейчас поедем, скажет тебе совершенно другое.

* * *

Перелом руки подтвердился, и я месяц после этого ходил в гипсе. Решетников, боксер из Ленинграда, ждавший меня в финале, одержал техническую победу и был автоматически зачислен в школу олимпийского резерва. Но моя победа была куда ценнее. Я победил самого себя, свои страхи и боль. Как тогда, на заднем дворе школы. Я еще раз доказал, что если у человека есть цель, то он может ее достичь, несмотря на препятствия и сложности, которые встают на пути.

Мне все вокруг твердили о блестящей карьере боксера, но я себя не видел через пять лет в боксерских перчатках. Я не цеплялся за бокс, как за последнюю возможность реализовать себя, и постоянно хотел изучать что-то новое.

Когда я учился на третьем курсе института, начался бум карате.

На страницах популярных журналов появились статьи о новом виде спорта. В маленьких клубах стали крутить фильмы с Брюсом Ли. И, наверное, каждый сидящий в зале мечтал оказаться тем лихим парнем в белоснежном кимоно, который раскидывает во все стороны толпу в двадцать-тридцать человек.

Однажды я случайно попал на тренировку по карате, проходившую в соседнем зале, и это была любовь с первого взгляда.

Я принял решение уйти из бокса и окунулся в новый вид спорта с головой. Благодаря своей физической форме я начал сразу делать успехи.

Помню, как пришел первый раз в секцию в сшитом моей мамой кимоно с белым поясом, а уже через два с половиной года мне вручали черный пояс и сертификат тренера.

Моя очередная цель была достигнута — по возвращении в родной город я организовал школу карате Серика Байгиреева. Даже не представляя, что уже очень скоро все перевернется с ног на голову.

Глава 2

Сенсей. Приемы выживания

Внезапно карате стало запрещенным видом спорта, который «противоречит советской идеологии». Начались преследования тренеров карате, и те были вынуждены свои секции перенести в подвальные помещения. Там на свой страх и риск тренеры продолжали заниматься «незаконным» видом деятельности.

Я не собирался «переезжать» в подвал и каждый день смотреть на входную дверь, которая может в любой момент распахнуться и впустить большие проблемы в виде арестов, штрафов и как итог — закрытия школы. Я хотел и дальше тренировать своих ребят.

Беседа с Клевцовым

Пыльный портрет Брежнева на стене. Массивный дубовый стол, казалось, выросший здесь, посреди небольшой комнаты, прямо из свежеокрашенного деревянного пола. Сложно было представить, как заносят этот предмет мебели в узкий дверной проем или через окно.

За столом человек в погонах майора милиции. Он подтянут, выбрит, смотрит изучающе и в то же время дружелюбно. Во время первой беседы было как-то не по себе. Но это уже третья с ним встреча, и я понимал, что передо мной сидит человек, который может, переодевшись в штатское, вполне сойти за интеллигента. Речь его была хорошо поставлена, и в ней сквозили нотки уважения к собеседнику.

— Да, мы обсудили вашу проблему, — Клевцов прервался, достал незамысловатый портсигар «а-ля серебро» и открыл его, протягивая мне. — Курите?

— И не собираюсь в ближайшем будущем, — ответил я майору, который уже открывал створку окна и покуривал, добавляя:

— А я, с вашего позволения…

Майский порыв ветра ворвался в помещение, перемешивая аромат цветущей под окном декоративной вишни с сигаретным дымом от первой затяжки Клевцова.

Я не удержался, кашлянул и решил идти напролом:

— Василий Михайлович, вы знаете, что мне нужно от вас помещение. Какой-нибудь тихий и спокойный зал…

— Подождите, Серик, я же недоговорил. У меня к вам деловое и взаимовыгодное предложение.

— Да, конечно. Хочется узнать подробнее, — заинтересованно ответил я.

— Нам как раз нужен такой тренер. Вы бы неплохо смотрелись в нашем спортивном зале «Динамо», работая с нашими сотрудниками.

— Василий Михайлович, при всем уважении, я стараюсь просто найти место для своих учеников.

— Еще раз подумайте над моим предложением. Сами посудите, — потушил сигарету в прозрачной пепельнице Клевцов, — вы так убиваете двух зайцев: продолжите тренировать своих ребят в безопасности, а также будете делиться опытом тренера боевых искусств с кадровым составом МВД и КГБ. И я имею в виду не только младший и средний кадровый состав. Насколько это будет полезно для вашей тренерской деятельности и как много интересных знакомств повлечет за собой, не мне вам объяснять. Новый зал, новый инвентарь…

— Спасибо, Василий Михайлович, — ответил я, вставая со стула. — Я подумаю.

— Подумайте, конечно, — ответил майор и поднял кружку с остывшим чаем, делая глоток. — Как там ваш кумир говорит? «Я не учитель. Я просто помогаю тебе изучать себя».

— Точно, — ответил я и добавил, пожимая руку товарищу майору: — Дайте мне время до завтра.

Я решил еще раз все хорошо взвесить. Как говорил мне мой ата, когда я был еще совсем маленьким: «Всегда принимай решение на свежую голову. Для этого бог придумал утро».

На следующий день я согласился с условиями Клевцова.

Отточенные движения

— Петруха! Давай!

Подполковник МВД, заместитель начальника отдела по борьбе с организованной преступностью кинулся на меня с деревянным ножом. Я отступил в сторону, поймал его кисть с оружием и слегка ее вывернул. Предмет, имитирующий холодное оружие, отлетел в сторону, а мой соперник пытался меня схватить за воротник второй рукой. Я вовремя перехватил его выпад и сделал бросок через себя.

Каждое движение было настолько быстрым и отточенным, что я не оставил нападающему ни единого шанса. Толпа силовиков восхищенно загудела, а я подал руку человеку на матах и помог ему встать на ноги.

— А говорил — не знаешь, что такое боевое самбо, — довольно крякнул, вставая, седой человек в спортивном костюме.

— Случайно получилось, товарищ подполковник, сам не ожидал, — ответил я и, уходя с импровизированного татами из матов, махнул рукой: — Перерыв!

В висках стучало.

Я отошел в сторону и достал из спортивной сумки бутылку с водой. Сделал внушительный глоток.

Да, я прекрасно помню тот зимний вечер после тренировки карате. Когда на нас с Гариком напала нетрезвая компания, вооруженная ножами, и попыталась отобрать стипендию. Если бы не те приемы из мира «других единоборств», которым нас иногда учил Александр Клинг, вполне возможно, я бы уже никого здесь не тренировал.

Тогда я вырубил одного из тех парней, а когда обезоруживал второго, тот мне порезал одежду и задел живот. Как будто в ответ на это воспоминание, заныл старый небольшой шрам под поясом кимоно.

Я улыбнулся и вспомнил слова своего тренера Александра Клинга, который однажды собрал нас вместе после очередной тренировки:

— Да, карате — это все-таки больше спорт, чем драка. На экране все красиво — двадцать-тридцать человек прыгают на главного героя с палками и тесаками, а тот их обезоруживает и разбрасывает в разные стороны. В жизни все по-другому. Есть вероятность, что кто-то из вас выбьет пистолет или нож из рук нападающего. Но не всегда получается это сделать с одного удара. Ваш противник может быть сильнее вас или чуть крепче держать оружие. Поэтому следующее занятие будет не похоже на предыдущие. На нем я буду учить приемам, которые увеличат шансы каждого из вас выжить в критической ситуации. Например, во время драки на улице.

Только сейчас, сидя в зале «Динамо» и вспоминая ту стычку и слова Александра Клинга, я начинаю понимать, что от точности действий, решений, мыслей зависит твоя будущая жизнь. И в прямом, и в переносном смысле.

Тот случай дополнительно закалил мой дух и научил быть хладнокровным даже в самой экстремальной ситуации. К тому же именно в тот момент я принял решение совместить приемы карате и самбо, тем самым повысив эффективность каждой своей тренировки.

Да, спорт был неотъемлемым спутником и помощником в моей жизни. Благодаря ему я начал развивать в себе дисциплину и самоотдачу, а преподавание в секции карате позволило отточить чувство ответственности за других людей. Но, кто бы ни говорил, какие перспективы меня ждут в спорте, я хотел от жизни совершенно другого.

Я стремился к хорошему заработку, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась. Зная поговорку, что «под лежачий камень вода не течет», я хватался за любую достойно оплачиваемую работу.

И в этот период не обошлось без трудностей и непредвиденных ситуаций.

Глава 3

Неудачная шабашка

На Балхаш

Еле заметные трещины вились по потолку причудливыми узорами. Как волосы Сандугаш, которая приехала вчера вместе с Зауре, женой брата. И хотя наши жены уехали сегодня утром, они настолько зарядили нас с Садыком мотивацией, что мы, как две «перепитанные» энергией батарейки, готовы были свернуть горы. Только физическая усталость ограничивала наше стремление пахать круглыми сутками.

Помню разговор со своей женой. Сразу после свадьбы я ей сказал: «Пойми, что уезжаю на заработки не просто так — я хочу заработать денег в семейный бюджет. На одну стипендию аспиранта особо не проживешь». Надо отдать должное Сандугаш — она меня поддержала. Шабашку предложил Бахыт. По его словам, он не понимал, что фактически лишает молодоженов медового месяца.

Я улыбнулся, вспоминая приятные моменты вчерашнего дня. Ключ, проворачивающийся в дверном замке, прервал ход моих мыслей. Хлопнула входная дверь. Что-то тяжелое упало на деревянный пол.

— Я же говорил — отвалится, — послышался голос брата Садыка, который имел в виду массивную дверную ручку. — Ты тут, Серик?

— Не, я решил еще помесить бетон. Что-то сегодня недоработал, — усмехнулся я в ответ.

— Ха, у тебя еще сил на шутки хватает, — брат кинул на лакированный письменный стол пакет и добавил: — Когда наши девчонки уезжали, лица на моей Зауре не было. Как будто я на каторге остаюсь. Говорит, похудел типа сильно.

— Тут не похудеешь, — оборвал я его. — Не трави душу. Я сам не хотел отпускать Сандугаш.

— Ну тебя-то можно понять. Твой медовый месяц сократился до медового дня, — расхохотался Садык.

— Иди ты, — кинул я в него подушкой и попал точно в голову.

— Ты серьезно? Иди сюда, э, — «снаряд» из пуха пролетел над моей головой.

— Прицел сбился? — я не успел ухмыльнуться, а Садык бросился на меня и уже делал удушающий захват шеи.

— Сдаешься? — грозно спросил он.

Я вывернулся из захвата и ответил брату тем же приемом:

— Вот так надо, посильнее, чтобы вообще шансов не было.

— Все, все, сдаюсь, — захлопал Садык по руке, которой я держал его шею. — Я же в шутку.

— Да и я несерьезно, — отпустил я брата. — Купил тушенку?

— Да, сейчас что-нибудь приготовим, — потер он от удовольствия ладони.

— Гарифоллу подожди, а то он халявщик еще тот, — остановил я его. — Опять припрется на готовенькое.

— И как у него это получается?

— Ну как, — предположил я, — стоит, наверное, возле общаги, ловит запах из кухни. Во… Аромат пошел… Надо бежать к ребятам, помогать кушать вкусную еду.

— Так ты понимаешь, — хохотнул Садык, доставая из сумки хлеб, — еще добавку просит.

Как будто услышав свое имя, в комнату залетел Гарифолла.

— Пацаны, там такое… — кинул он нам, и я не мог не подскочить следом за братом.

Все-таки как людьми движет любопытство! Еще пару секунд назад я лежал, давая отдохнуть ноющим мышцам, а тут одна фраза — и как будто не пахали мы сегодня на стройке четырнадцать часов подряд.

На кухне

Мы забежали на общую кухню рабочей общаги и увидели такую картину: рукоятка ножа торчит из ноги какого-то парня. Тот лежит в луже собственной крови возле кухонной плиты. В открытом окне стоит один из знакомых Бахыта, которого я тут же вспомнил. Мы полдня ехали всей толпой в автобусе на Балхаш, а он рассказывал анекдоты, заставляя содрогаться от нашего смеха салон небольшого пазика. Тогда это был спокойный, крепко сбитый парень. Сейчас — крепко выпивший неврастеник.

— Ерлан, слезай, поговорим, ну, — Бахыт стоял метрах в двух от человека в окне и пытался подойти ближе. Так у него появится шанс схватить своего товарища за шиворот… если, конечно, ткань куртки выдержит вес ее хозяина.

— Этот черт сам полез, — вытаращив глаза, запричитал тот, которого назвали Ерланом. Он был не в себе. — Кинулся на меня с ножом.

— Да не ори ты так, — тихо перебил его Бахыт. — Щас комендант или вахтер заявится — всем будет весело.

— Ну, скажи, братан, — не унимался знакомый Бахыта, — мне что? Горло подставлять? Начал тут махать передо мной, сученыш!..

У Ерлана одна нога сорвалась с подоконника на улицу, заскрипел металлический козырек над окном, за который он держался рукой. Да парень просто в состоянии шока. Я попытался с ним поговорить.

— Успокойся, Ерлан. Ты его только задел, — я старался говорить спокойно и не делать резких движений. — Все можно решить.

— Не сдавайте меня, — опять завел он свою шарманку. — Он сам кинулся. Не хочу за решетку.

— Мы, наоборот, собираемся все уладить, — еще спокойнее продолжил я. — Сейчас этого товарища отвезем тихо в больничку, а ты отоспишься и придешь в себя. С каждым бывает. Конечно же, ты ни в чем не виноват.

Я представил, как пьяный Ерлан летит с пятого этажа и в лучшем случае себе что-то ломает, а в худшем…

— Хочешь инвалидом остаться из-за какого-то упыря? — подытожил я, а Бахыт с другом уже снимали с подоконника их трясущегося товарища.

Садык в это время вытащил из брюк ремень и пытался подойти к парню на полу, чтобы остановить кровь. Но пострадавший махал кулаками и к себе никого не подпускал. Он почти сливался с побелкой на стене, о которую облокотился, а кровь и не думала останавливаться. Она сочилась из-под ножа, торчавшего почти по самую рукоять чуть выше колена. Похоже, Ерлан умудрился не просто воткнуть нож в ногу, но еще и слегка его провернуть.

— Держите его! — крикнул мой брат, и мы вдвоем с Гариком схватили несчастного за руки. Тот начал громко материться в ответ на затягиваемый нами ремень.

— Не благодари, — ответил я и обратился к Бахыту, который опять заскочил на кухню: — Как там твой террорист?

— Да пошел он на хер, — вытирая пот со лба краем рубахи, ответил Баха. — Пусть отоспится. А завтра задам ему пару вопросов.

— Ну у тебя и знакомые, — покачал головой Гарик. — Сюрприз на сюрпризе.

— Не доставай, а? — огрызнулся Бахыт. — Где нажрался — завтра спрошу. И про нож тоже. Возможно, он и правда защищался. Ты же этого не видел.

— Кто-то должен отвлечь вахтера, — подытожил я. — Раненого вынесем на улицу, посадим на лавочку перед общагой и вызовем скорую с телефона вахты.

— Хорошо, — кивнул подошедший Жаслан, — сделаем.

Вахтерша Наталья Андреевна была женщиной старой закалки. Ее так просто не проведешь. Осложнял ситуацию раненый парень, который достаточно громко и откровенно ругался на весь окружающий мир. Так что вариант «провести за спиной вахтера» отпадал.

И я предложил единственный выход:

— Ребята, вы же понимаете, что все равно на вахте скажут о криках на этаже. Так пусть лучше это будет толпа сознательных граждан в виде нас.

— Кто тебе сказал, что у нас все получится?

— Мы сделаем все красиво… Запоминаем.

Я предложил рассказать вахтерше о криках и повести ее по ложному следу — на кухню этажом ниже.

— Ты все хорошо придумал, — прищурился Бахыт. — Что будем делать без ключей? Она пойдет с нами, но возьмет с собой ключи от центральных ворот. Путь нам будет закрыт.

— Я знаю, что сделать, — уверенно ответил я. — Сейчас надо разбить окно на кухне четвертого этажа.

— Ты того, Серик? — покрутил пальцем у виска Садык. — Ты нас путаешь с какой-то бандой.

— Сейчас все объясню. Слушайте сюда, — улыбнулся я, и все подошли поближе.

Командная работа и ее результаты

Оконное стекло на четвертом этаже, о котором я говорил, было собрано из семи больших осколков. Они кое-как держались между собой с помощью ПВА и лоскутов бумаги. По сути, оно уже было разбито. Нашей задачей было просто разобрать его на детали.

— Мы даже пользу приносим, — улыбнулся мой друг, вынимая стекло. — Первый сильный порыв ветра — и оно само посыплется.

— И, вполне возможно, на кого-то, — добавил я.

Мы сильно не шумели — аккуратно перенесли стекло из рамы на пол…

И начали небольшой спектакль.

* * *

— Наталья Андреевна! Там черт знает что! Спать не дают, ругаются на кухне, даже окно разбили. Мы одного задержали, ждем вас, — Жаслан играл, как настоящий актер. Он настолько всполошил задремавшую вахтершу, что она помчалась за ним, забыв на столе связку ключей. Как только «комиссию» поглотил лестничный марш левого крыла общежития, мы выскочили с правого и вытащили раненого из общаги на уличную скамейку. Гарик закрыл входную дверь с той стороны и вызвал скорую.

Как я потом узнал от своих ребят, Гарифолла свою роль тоже сыграл на пять с плюсом: бормотал охающей вахтерше, что они немного повздорили с друзьями, а он якобы «просто облокотился о стекло». Кончилось все тем, что вахтерша посмотрела пропуск «хулигана» и взяла с него расписку: через пару дней стекло должно быть вставлено, иначе — выселение из общаги.

Тем временем скорая отвезла нас в ближайший травмпункт. Наш раненый настолько ослаб, что уже кое-как держался на ногах и что-то бубнил себе под нос. Вышел дежурный врач, взглянул на нож, торчащий в ноге, и обратился к нам:

— Кто зажимал ремень?

— Брат, — показал я на Садыка.

— Немного пережал, а так все правильно. Иначе его бы просто не довезли, — похвалил док и обратился к медсестре: — Готовьте пациента к операции.

Пострадавшего увезли на каталке в операционную, нам же с Садыком предложили дождаться приезда милиции.

* * *

— Кто его порезал? — спросил нас лейтенант, буравя взглядом то меня, то Садыка. — Он говорит, что сам на него случайно упал. Ничего не хотите мне сказать?

— Этого парня мы случайно увидели из окна общаги и тут же вызвали скорую, — ответил я. — Мы не знаем, что было до этого.

— За дачу ложных показаний тоже есть статья, — еще серьезнее сказал милиционер, — до трех лет лишения свободы.

— Мы говорим правду, — ответил я настолько спокойно, что лейтенант расписался в нескольких журналах и уехал.

Медсестра обратилась к нам:

— Нужны ваши подписи, и можете ехать домой.

* * *

Мы вышли из здания в темноту. Кое-где тускло горели редкие фонари. И только яркое пятно служебной парковки четко выделялось на общем фоне больничного двора. Мы увидели, как водитель закрывает капот «буханки» и прыгает в кабину.

— Извините, а вы не подбросите? — подал я голос и пошел быстрее наперерез скорой.

Водитель сделал каменное лицо и рванул с места. Если бы я вовремя не остановился, то мы бы не разминулись. Машина пролетела мимо меня, чуть не наехав мне на ноги.

Садык взмахнул руками:

— Э, придурок, ты чуть не сбил человека! — и, повернувшись ко мне, добавил: — Оказывается, здесь не любят студентов!

Перед нами остановилась еще одна скорая, мигающая проблесковыми маячками, и со стороны водительского кресла высунулась небритая физиономия:

— Садитесь, ребята, автобусы уже не ходят.

Мы благополучно доехали до большого магазина, примерно в двух кварталах от нашей общаги. Выскочив из машины, еще раз поблагодарили водителя и персонал. А через десять минут уже поднимались на свой этаж.

Нас вопросительными взглядами встретили Гарифолла и Бахыт. С кухни аппетитно пахло супом из тушенки.

Я удивленно посмотрел на Гарифоллу, который держал в руке полотенце:

— Дружище, ты серьезно — ужин решил приготовить? Это стресс на тебя так повлиял?

Тот ухмыльнулся:

— Да ладно тебе стебаться. Просто давно не готовил.

— Ты хотел сказать — никогда еще не готовил, — улыбнулся я и хохотнул.

— Не поверишь, как мы с пацанами задолбались кухню от крови отмывать и следы вытирать по коридору, — вздохнул Бахыт. — Как вторая смена у нас была. К тому же Азамат не спит, нервничает. Боится, что ты милиции все его данные скинешь и за ним приедут.

— Ты тоже так думаешь? — я начал немного нервничать. Парни во мне крысу увидели?! Или мне показалось?

— Я так не думаю, — напрягшись, ответил друг. — А на этого дебила не обращай внимания. Он не знает тебя, поэтому и лепит всякую чушь.

— Вахтерша на пятый не поднималась. На четвертом этаже красиво сыграл свою роль Жаслан. А мы пытались понять, кто это, — пожал плечами Гарифолла. — Или новенький, или просто заходил в гости. Но, судя по истории от Ерлана, этот тип появился из коридора и начал сразу махать ножом. Пришлось его успокаивать…

— Поверь, Бахыт, — посмотрел я серьезно в глаза другу, — это был не единственный выход из ситуации. Просто твой товарищ решил поступить именно так. А дальше думай.

Бахыт стоял и угрюмо смотрел на меня, сжав кулаки:

— Ты за базаром своим следи. Хочешь сказать, что я друзей не умею выбирать?

Я посмотрел спокойно на настороженного друга:

— Нет, я хочу сказать, что ты не следишь за своими товарищами. Они у тебя бухают, а ты глаза закрыл на это.

— Да ты чо, ох…л?! Еще что-то хочешь предъявить? — Бахыт кинулся на меня, и его остановили Жаслан и пара его парней.

— Да ты вообще не врубаешься, о чем я говорю! — взорвался я, наступая на Бахыта.

— Серик, ты гонишь? — преградил мне дорогу Садык. — Угомонись! Все и так на пределе!

Я посмотрел на раздувающего ноздри Бахыта, которого держали ребята, и понял, что эти слова надо было сказать чуть позже:

— Извини. Просто хотел сказать правду, раз уж мы друзья. Ведь ты и сам все понимаешь.

— Никто ни в чем не виноват. Хватит уже на сегодня. Ждем через неделю развития событий, — ответил Садык.

А Бахыт, успокоившись, добавил:

— Я разберусь со своими. Ты только не лезь сюда со своей правдой. А этого пострадавшего выпишут, и он, скорее всего, придет сюда разбираться.

— Ну и поймем, что на самом деле тут произошло, — подытожил я.

* * *

Прошла неделя, но никто не заявился. Видимо, тот, которого мы вовремя доставили на операционный стол, ничего не помнил. Или может, наоборот, вспомнил, что первым начал конфликт, и счел нужным не разжигать его заново.

А я после этого случая убедился, что слаженность действий коллектива позволяет решать даже самые сложные проблемы. У нас была непростая ситуация, но мы из нее вышли достойно. К тому же в этот момент я осознал, что все зависит от твоего окружения. В нем должны быть только проверенные люди, а не такие, как тот товарищ в окне рабочего общежития.

Последняя капля терпения

Большое корыто уже было засыпано песком, щебнем и цементом. Нам осталось залить ингредиенты водой и перемешать лопатами. День выдался тяжелым — стоял полный штиль. Мы в поту, с повязанными на головы футболками орудуем лопатами и превращаем строительную смесь в готовый бетон. Чувствуя, что руки уже не держат, я поднял лопату и начал нагребать ведра, а ребята уносили и заливали метрах в тридцати котлован будущей пристройки к зданию. Казалось, работе не было конца и края.

И мы нервничали. Вот уже почти все стройматериалы подошли к концу, а хозяина все нет.

Впереди меня Бахыт подошел к яме, вылил бетон и вдруг резко отбросил ведра в сторону. Те покатились по земле, разбрасывая серые брызги бетона.

— Все, я выдохся! — крикнул он. — На хер такую работу! Мы тут пашем, как пчелы, а Казбеку поровну.

— Осталось немного, — ответил я, добавляя в яму свою порцию из двух ведер. — Пока не надо с ним говорить о деньгах. Он на днях обещал заплатить.

— Тех копеек, которые он заплатил на прошлой неделе, хватило только чтобы проплатить жилье и закупить основные продукты. Мы закрываемся по нулям, ты не понимаешь, Серик? Что домой привезем?

— Согласен, но ты не подходи. Я сам с ним завтра поговорю.

Казбек всегда ходил в тонированных очках и жевал жвачку, а в руке держал кожаную папку. Наверное, для солидности, потому что я ни разу не видел, чтобы он ее открывал. Наш заказчик был не любитель что-то объяснять. Рассказал вкратце и уехал. Но красноречия ему было не занимать. При любом удобном случае он начинал торговаться. Неважно, что это было: размер аванса, количество стройматериалов или покупка новых инструментов. Что поразительно, Казбек всегда оставался при своем мнении. Даже когда все было против него. Чтобы понять, о каком человеке я говорю, достаточно представить фанатика, который вертит в руках глобус и все равно утверждает, что Земля плоская, как блюдце, и держится на трех китах.

Мы сделали много разноплановой работы: отштукатурили стены, положили плитку в большом туалете и просторной душевой и сейчас заливали бетоном яму под пристройку. Я уже давно понял, в чем наша самая большая ошибка — мы не договорились с Казбеком об объеме, стоимости работы и сроках выплат. Но момент был упущен, и хитрый осетин этим пользовался как хотел.

— Там у мене будэт сауна, — мечтательно произнес Казбек в первый день работы, махнув на большой котлован, который был раскопан под фундамент, — а здэс будет дом отдыха. Хорощий место.

Тут и не поспоришь. Расположение было отличное — недалеко от дворца культуры металлургов, который привлекал на различные культурно-массовые мероприятия, да и просто на прогулки, приезжих. Они и должны были составлять подавляющую часть платежеспособных клиентов нашего заказчика.

* * *

Закончив работу пораньше, мы уселись на одной из дюжин лавочек возле дворца культуры. Солнце садилось и еле-еле освещало живописное белое здание с колоннами и памятниками. Статуя женщины с голубем на коньке крыши как будто махала вслед уходящему за горизонт светилу. Зажигались фонари, и то тут то там начали появляться влюбленные парочки.

— Ну, что будем делать? — подал голос Бахыт.

— Ты нас сюда пригласил — ты и предлагай, — ответил парень из его бригады, которого звали Олег.

— Кстати, ребята, — отозвался я, — Казбек пока не хочет нам платить. Говорит, что мы еще не закончили объект.

— Странный какой-то, — сказал Гарик. — Материалов нет. Работа стоит. А мы, получается, тратим время и проедаем свои деньги. Вот я, например, еще за общагу не заплатил.

— Я уже говорил, что завтра он должен принять работу. И тогда я с ним поговорю и расставлю все точки.

— Я с тобой, — откликнулся Гарифолла.

— Не надо, — ответил Бахыт, улыбаясь. — Серик у нас академик великих наук. У него язык подвешен как надо. И ножи не собирается никому в ноги втыкать. Да, Ерлан?

— Иди ты, — ответил, перекрикивая смех остальных, Ерлан и густо покраснел. — Теперь всю жизнь будешь вспоминать? Я же говорил…

— Да ладно, расслабься, — хлопнул его по плечу Бахыт. — Я к тому, что должен идти кто-то один, и лучше, чем у Серика, ни у кого не получится. Он уже с ним как-то разговаривал. Знает, что это за скользкий угорь.

Казбек и жвачка

Я услышал «жигули» Казбека еще до того, как они повернули к строящемуся объекту. Он припарковался, резко затормозив, и, как всегда, по-деловому выскочил, несмотря на свой живот, представительно выпяченный вперед как большой арбуз.

Я уже подходил к нему:

— Казбек Умарович, я к вам с вопросом.

— Э, знаю, щто ты говоришь мне тут. Я тэбэ дэньги обещал только после сдачи объекта.

— Но мы все внутри сделали, как и договаривались: штукатурка на стенах, плитка в санузле. Сейчас заливаем яму под пристройку. Осталось немного.

— Но работа нэ закончена, — упорствовал заказчик.

— Так материалов нет, — резко ответил я и так же резко добавил: — Притом мы тоже люди и хотим есть. У многих семьи с детьми дома ждут!

— Понял тебя, э, — развел руками в стороны Казбек. — Щто шумишь?

Но, увидев, что я стал еще серьезнее и не собираюсь отступать, добавил:

— Все, стройка нэ будет, материалов нэт. Держи расчет.

Я получил пачку пятирублевых купюр. Пока считал, Казбек бегло принимал работу. Ходил и цокал языком. Посмотрел в яму, которую мы заливали буквально вчера, пробурчал: «Еще половина».

Я посчитал деньги. Не нужно быть гением математики, чтобы понять — Казбек воспользовался дешевой силой.

— Как так, э, — он вышел возмущенный из помещения, — почему плитка такой? Можно было лучше сделать?

Я уже начинал закипать — хитрый Казбек мало того, что заплатил копейки за нашу работу, но и пытался сейчас наехать за брак, который сам придумал.

Он постоял, покрутил папку и понял, что никто ему ничего не должен.

— Здесь не очень много, — я внутренне уже кипел и кое-как сдерживался от резких слов. Перед глазами было лицо разочарованной жены. — Вы ведь понимаете, что нас работало здесь восемь человек?

Казбек порывисто подвинулся ко мне:

— Слющай. Я тэбэ по-человечески говорю — чтоб я вас завтра здэс нэ видел!

«Жигули» приняли грузное тело возмущенного осетина и, поднимая тучи пыли и камней из-под колес, рванули с места обратно на основную дорогу.

Я посмотрел на пустое ведро возле ног, в котором недавно плескался бетон. На нем сбоку была приклеена жевательная резинка от Казбека. Как это понимать? Жест возмущения нечистого на руку заказчика?

Я со злостью пнул ведро и постоял еще какое-то время, размышляя, как буду говорить ребятам, что нас почти кинули.

Непростой разговор

Гарик еще раз пересчитал пятирублевые купюры в руках. Все точно — двенадцать бумажек.

— Шестьдесят рублей? — недоуменно он посмотрел на меня и на остальных. — Ты хочешь сказать, что я щас все раздам и привезу домой рублей тридцать?

Все угрюмо молчали, подбирая слова.

— Он хотел забрать еще с общей суммы, — ответил я без энтузиазма в голосе. — Но, видно, я заставил его передумать.

— Да как так, Серик?! — Бахыт возмущенно посмотрел на меня.

Ну, началось! Опять Бахыт! Я уставился на своего друга:

— Ты не забыл, кто к нему привел?! И кто сказал, что это шанс отлично заработать! Тебе напомнить, а, Баха?!

— Хорош ругаться! — попытался разрядить обстановку Жаслан. — Он любому так бы сказал.

— Вот же хитрожопый кавказец! — крикнул Гарик.

— При чем тут национальность? Можно подумать, что казахи все, как один, идеал порядочности, — усмехнулся мой брат. — Может, еще подеремся из-за какого-то осетина? Просто будем умнее в следующий раз.

— Ладно. Извини, я тоже виноват, — остыл Бахыт и протянул мне руку. — Мир?

— Мир, — ответил я, пожав руку. — Я кое-как сдержался. Хотел ему память оставить под глазом…

— Правильно сделал, что не полез, — ответил Бахыт. — Нам еще в Балхаше проблем с кавказской мафией не хватало.

— Так какого хрена, Бахыт? — возмутился Гарифолла. — Зачем ты с ним связался? Ведь ты мог сказать заранее…

— В том-то и дело, что все было нормально, — недоуменно пожал плечами Бахыт. — Я у него уже работал раньше. Тогда он нормально со всеми расплатился. Не понимаю.

— Платим долги и едем домой, что тут думать, — ответил я. — А там посмотрим. Еще почти два месяца впереди. Я попробую для всех найти работу в Караганде.

— Дворником не хочу, — протянул Ерлан. — Хватит с меня прошлых заработков.

— Не, мы тебя на скотобойную ферму определим, — хохотнул Бахыт. — Будешь поросятам ножи в ляжки втыкать.

Тут уже все прыснули со смеху.

* * *

После того как мы раздали долги за общагу и питание, у каждого из нас на руках оставалось меньше пятидесяти рублей. Вот так за три недели мы почти ничего не заработали. А я извлек из этого полезный урок: если ты ничего не понимаешь в каком-то деле, то нечего туда соваться. Нет цели или гарантий — нет и заработка.

Беседа с Сандугаш

Моя жена смотрела на двор, в котором орудовала бригада студентов. Они усердно махали лопатами и сажали деревья в свежий чернозем. Как раз недалеко от нашего подъезда.

Я сидел за столом и запивал чаем плотный обед. Казалось, что я целую вечность не ел такую вкусную еду.

Борщ с говядиной был изумительным, домашние котлеты и пирожки с капустой буквально таяли во рту. Витавшие по кухне ароматы домашних блюд сплетались в нечто большее, чем просто сочетание запахов. Я как будто открывал дверь в прошлое и переносился в свое детство.

Вот сидит за кухонным столом отец, уставший после тяжелой смены в шахте. Он уже пообедал и разговаривает с мамой, которая сидит напротив и вытирает мокрые руки о фартук. На кухне ощущается это уникальное сочетание ароматов, которое так и манит съесть еще добавку. Я прервал разговор родителей и развернул на столе альбом для рисования. На последнем листе красовался свежий рисунок — дом с высокой трубой, из которой идет дым, улыбающееся солнце и пара довольных человечков возле жилища.

— Ух ты, сынок, да ты у нас настоящий художник, — улыбнулась мама, восхищенно посмотрев на меня, а затем перевела взгляд на папу. — Сагидолла, посмотри, какой молодец.

— А ну-ка, дай гляну, — отец взял из маминых рук альбом, всмотрелся в рисунок. — А кто это возле дома?

— Папа, это же вы, — я как будто объясняю очевидные вещи. Папа обнимает меня мозолистыми руками. Его одежда пахнет сыростью и потом. Он только приехал со смены. — Вот дым из трубы, вот солнышко.

— А где вы с братом? — с наигранным удивлением смотрит на меня отец.

— Мы дома вас ждем, — отвечаю я, и родители смеются. — Мы с Садыком вырастем и купим вам дом, — добавляю я и вполне серьезно смотрю на отца.

— Так и будет, сынок, — потрепал меня по голове папа. — Иди посмотри, там вроде братик проснулся.

Мне тогда только исполнилось четыре года, а я это помню так отчетливо, как будто это было вчера.

Сандугаш сидит напротив и смотрит, как я ем:

— Вкусно?

— Еще бы. Пальчики оближешь, — я уже доел аппетитный пирожок и делаю глоток крепко заваренного зеленого чая. — Слушай, я найду другой вариант заработка. Мы не вернемся на Балхаш. Вот.

Моя рука положила на стол несколько пятирублевых купюр.

— Ну, заработали ведь хоть что-то, — жена смотрит на меня и добавляет: — Это тоже деньги.

— Сорок пять рублей за три недели?! — взорвался я. — Знаю, что ты хочешь сказать — продолжай работать в Академии наук, хорошая и стабильная зарплата.

Сандугаш молчала, опустив глаза, а я продолжал:

— Я уже два года аспирант, а там буду кандидатом наук. Мой потолок здесь триста рублей. Это хорошие деньги. Но я не хочу всю жизнь сидеть целыми днями в библиотеках, проводить расчеты и исследования. Это не мое, понимаешь? Не вижу я себя профессором или кандидатом наук. Как и не хочу рвать жилы за эти копейки.

— Да все я понимаю, — не поднимая на меня взгляд, Сандугаш встала из-за стола, принялась убирать посуду в раковину.

Я подошел к ней и передал свою тарелку, по пути делая глоток чая:

— Я знаю, что могу развиваться дальше. Разве это плохо, если я хочу, чтобы наши будущие дети ни в чем не нуждались? Чтобы ты ни в чем себе не отказывала и родители мной гордились. Чтобы мы семьей путешествовали по всему миру, в конце концов.

— Ты же знаешь, Серик, я тоже этого хочу. И верю в тебя, — обернулась ко мне Сандугаш. — Давай уже не будем о том, сколько ты заработал. Для меня самое главное, что ты приехал домой. Отдохни немного.

— Уже отдыхаю, — ответил я, и мы обнялись.

Именно в тот вечер я осознал, насколько важно мне сейчас выбрать правильный путь. Я понял, что не заработаю на шабашках много денег. Если говорить о моей специальности, то я также не питаю в отношении нее иллюзий. А это значит, что остается один вариант — начинать работать на себя.

Я вспомнил, как мы с Гариком после третьего курса заработали за лето тысячу рублей, и у меня в голове родилась одна идея.

Глава 4

Шпалы и самая крутая тачка в СССР

Сбор бригады

Все, с кем я был в бригаде на Балхаше, были снова в сборе. По моей вине. Не прошло и пяти минут, а они уже закидали меня и друг друга вопросами и готовы были подраться.

— Все, хватит, — вышел я перед сидевшими у меня во дворе на лавочке так, чтобы всем меня было видно. — Скажите, кто хочет компенсации за прошлую шабашку?

Никто даже не шелохнулся.

— А кто тебе сказал, что нам не попадется очередной Казбек? — лениво протянул Жаслан.

— Я знаю, кто там работает. Мы с Гариком там уже поднимали серьезные бабки. Верно, Гар? — подмигнул я другу.

Да, он помнил, как мы после третьего курса пошли на очередную шабашку от Клима. Тот набирал спортивных, выносливых ребят для работы на железной дороге. С утра до ночи мы меняли шпалы, стирая руки до кровавых мозолей. Но это того стоило: за лето каждый из нас заработал не только бесценный опыт, но и приличную сумму — тысячу рублей. С тех пор я поставил себе цель стать финансово независимым и накопить на свою свадьбу.

Гарик замешкался:

— Ты же сказал, что ничего не светит на железке?

— Сегодня узнал у Клима, что есть там незакрытые участки. Завтра с утра съезжу на Сортировочную, поговорю с начальством. И постараюсь по максимуму выбить нам работы, — попытался успокоить я ребят. Но не тут-то было. Недавние воспоминания наложили свой отпечаток.

— Опять полтинник в месяц? — усмехнулся Гарифолла. — Я съезжаю. Дворники больше зарабатывают.

Я со своими друзьями проводил взглядом уходящего Гарифоллу, который пришел на встречу с двумя знакомыми.

— Кто еще хочет уйти? — окинул я взглядом троих друзей и брата.

Никто не шелохнулся.

— Давай пробовать, — ответил Гарик. — Мы и правда на железке хорошо в тот раз подняли.

На том и порешили. Я еще раз позвонил предыдущему заказчику и выяснил, кто был начальником ремонтно-путевого хозяйства на станции Караганда-Сортировочная.

Начальник ремонтников

На Сортировке было немноголюдно. Мимо прошел рабочий в робе, еще двое лениво обстукивали колеса и буксы готовящихся продолжать свой путь вагонов. Множество рельс сплетались и расплетались, как змеи в своем гнезде во время брачных игр. Их было так много, что я не мог подсчитать, сколько же путей на этой станции.

Но вовремя остановился. Приехал-то я не за этим. Пройдя мимо большого административного здания, через метров пятьсот наткнулся на кучи шпал и горы «костылей», аккуратно уложенные стеллажи рельсов, два подъемных крана и двухэтажное здание, в котором мне надо было найти Бориса Игнатьевича, начальника ремонтного хозяйства. Поднявшись на первый этаж, я прошел его почти насквозь, читая таблички на дверях. И вот увидел то, что мне надо. Скрипнув дверью, я вошел в «кабинет антиквариата». Старинный шкаф, массивная стенка с полками, сейф со старой гравированной ручкой и гнездом для ключа, потертые полы. Даже люстра на потолке была как будто из другой эпохи. Столу, за которым сидел начальник ремонтников, было лет, наверное, пятьдесят, не меньше.

Сам Борис Игнатьевич был человеком преклонных лет. На спинке его кресла висел пиджак с погонами, а фуражка лежала возле телефона и была повернута кокардой ко мне.

Хозяин кабинета протер от пота лоб и шею большим носовым платком.

— Борис Игнатьевич, — представился он и указал рукой на стул, — присаживайтесь. Только можно вкратце? Десять минут — и я на планерку.

— Здравствуйте, — обратился я. — Слышал, что вам надо срочно сделать сложные участки, — блефовать, так с музыкой: — Нас пять человек, и мы хотели бы у вас поработать.

Начальник ремонтного хозяйства нервно заерзал в кресле и начал барабанить пальцами по столу:

— Ну а почему, собственно, я должен вас брать на эту работу, молодой человек? Есть у вас специальное образование? Диплом, корочка, повышение квалификации?.. Любой документ, который подтверждает, что вы компетентны в этом вопросе.

— Мне кажется, что для замены шпал не нужно иметь профильное образование, — я понимал, что Борис Игнатьевич просто ломал комедию. Это была проверка на вшивость. — Я уверяю вас — мы знаем свою работу. У нас есть опыт замены шпал. А если вы не верите, свои навыки я могу продемонстрировать хоть сейчас. Бесплатно поменяю три шпалы.

— Необязательно, — покраснел Борис Игнатьевич. Он не любил проигрывать, но чувствовал, что сдает свои позиции. — В районе мясокомбината есть большой участок под замену шпал. Его надо сделать качественно и быстро — в течение двух-трех месяцев. Поймите, это очень ответственный участок, и я не могу доверить пусть даже такую несложную работу первому встречному. Все, вы меня извините, ухожу. Не люблю опаздывать.

— Подождите, Борис Игнатьевич. Буквально пара минут, — я, находясь на грани отчаяния, остановил начальника ремонтников, который уже направился к двери и не хотел продолжать этот диалог. — Я готов взять на себя ответственность за каждый миллиметр сделанной нами железной дороги. Поверьте, я держу свое слово и хочу все сделать, как полагается.

Начальник ремонтного хозяйства раздраженно кинул портфель на стол, сел в кресло и, сцепив пальцы в замок, с претензией посмотрел на меня:

— Молодой человек, что вы от меня хотите? Я же вам говорю, меня машина ждет. А по поводу «все сделаю», «мамой клянусь» и так далее — это детский лепет!

— Борис Игнатьевич, вы разве не были такими же, как мы? Разве вы не искали заработок, чтобы прокормить свою семью? — выпалил я все свои мысли. — Я не ищу халявы. Знаю, насколько это тяжелая и ответственная работа.

— Ну, хорошо, молодой человек, — раздражение начальника ремонтников как рукой сняло, — я понимаю ваш энтузиазм. Поверьте, мне не жалко для вас работы. Ее здесь на всех студентов Караганды хватит. Тот участок, о котором я говорил, боюсь, до конца лета вы не закроете. А мне нужна одна бригада на весь объем работ, понимаете?

— Мы справимся — не в первый раз уже. Дело нам знакомое, — подытожил я, подкрепив еще одним убеждающим аргументом: — Если вы мне не верите, спросите у начальника «Сортировочной», Геннадия Петровича. Мы у него проводили работы по замене шпал пару лет назад. Он вам расскажет и о скорости, и о качестве нашей работы.

— Геннадий Петрович? — удивленно поднял брови Борис Игнатьевич. — Ну хорошо, спрошу у него сегодня.

— Раз уж вы сейчас спешите, можем завтра подписать договор на объем, оплату и сроки, — я уже понял, что переломил ситуацию, и не собирался отступать. — Там же будет прописана вся моя ответственность. Насчет сроков сразу скажу — мы готовы работать до конца лета.

Хозяин кабинета почесал седую макушку и сделал паузу, пытаясь подобрать слова. Затем еще раз вытер вспотевшую шею носовым платком и снял телефонную трубку, прокрутив два раза указательным пальцем диск телефона:

— Ну, хорошо. Алло, Тома? Сейчас зайдет к тебе парень. Оформи его с бригадой на замену шпал в район мясокомбината. Да. На весь участок. И к завтрашнему дню подготовь договор мне на подпись.

Кинув трубку на свое законное место, Борис Игнатьевич схватил потертый портфель, скрипнувший пару раз старой загрубевшей кожей, и подался к выходу.

Уже в дверях он повернулся ко мне:

— Смотри, не подведи по срокам. И еще… я не преувеличил по поводу работы. Там ее будет действительно много.

— Так и я не один буду, Борис Игнатьевич, — мы вышли из кабинета и попрощались до завтрашнего утра.

М-да… Если бы я не подтолкнул его к разговору — заказа бы не было. И, в отличие от работы на Балхаше, здесь мне было отчего-то спокойнее — мы договорились обо всем заранее.

На следующий день я уже подписывал договор по замене шпал на участке в районе мясокомбината. Я примерно знал эту местность. Мы должны были работать недалеко от Федоровского водохранилища.

Работа закипела

В разделе «Оплата услуг» заключенного договора не было и речи об общей стоимости работ. Начальник ремонтного хозяйства поступил грамотно. Там была указана стоимость за погонный метр приведенного в порядок участка железки. Все зависело от того, насколько наша работа будет быстрой и качественной.

Я рассказал это своей «бригаде», и мы в первый же день взяли высокий темп. К нам был прикреплен опытный путевой мастер Михалыч для того, чтобы выдать целевой инструктаж и контролировать весь наш рабочий процесс. Он собрал наши подписи в журнал, рассказал на всякий случай, как вытаскивать костыли, рыхлить щебень и срывать шпалы из «коробки». Но потом, видимо, устал давать указания и, выпустив облако ядовитого дыма от закуренной самокрутки, покинул нас в неизвестном направлении. Он уходил, бурча себе под нос что-то про технику безопасности и про то, как он будет проверять работу вечером, а мы уже начали менять шпалы.

Выяснилось, что основная проблема была в Жаслане и Гене, которого привел Бахыт. Они старались работать наравне с нами, но в первый раз сталкивались с такого рода деятельностью и постоянно тормозили процесс. Мне приходилось все время их поправлять и показывать, как выполнять то или иное действие. Потом я понял, что это бесполезно, и решил оптимизировать работу бригады.

— Показываю один раз, — схватил я массивный путевой гвоздодер и начал поддевать костыли — здоровенные гвозди, вбитые в шпалу, вылетали в разные стороны, — я делаю так. Ты, — указал я на Гену, — в это время с Жасланом рыхлишь щебень вокруг шпалы, затем ее откапываем все вместе. Быстро и оперативно. Я сбиваю противоугон и подкладки, следом меняем шпалу на новую. Внимательно смотрите, что мы будем делать… И не стоим, не смотрим, как другие работают. Если каждый будет участвовать в процессе — сможем шпалы менять, как семечки щелкать. Слаженнее будем работать — больше сделаем.

— И больше заработаем, — подытожил всю мою речь Садык, повязывая свою майку вокруг пояса.

— Садись, пять, — усмехнулся я, и настроение коллектива поднялось. — Погнали!

Работа закипела.

Три часа интенсивных усилий пролетели, как пять минут. Солнце стояло почти в зените. Из-за резкого запаха креозота от шпал было невозможно дышать. Пот заливал глаза и заставлял их слезиться, мышцы гудели от перенапряжения.

— Перерыв, — крикнул я остальным и сделал внушительный глоток воды из бутылки. Ребята последовали моему примеру.

— Фуу-х! Адская работа, — выдавил Бахыт, пытаясь восстановить дыхание, и вытер майкой пот с лица.

— А ты как хотел — уютный кабинет, вентилятор и секретаршу? — Гарик сплюнул, шумно выдохнул, отбросил лом. — Хоть бы облачко какое закрыло этот долбаный диск, а?!

— Да и запах этот достал, — добавил Жаслан. — Когда я недавно ездил в гости к бабушке в Алматы, мне он очень нравился. Сейчас я его ненавижу. Кстати, я где-то читал, что эта хрень ядовита.

— Ты прав, дружище. Это креозот, и он небезопасен, — усмехнулся я. — Но отравиться сможешь, если только решишь, например, полизать шпалу.

— Ах-ха! Представляю картину, — захохотал Садык, и его поддержал Бахыт. — Ладно, не обижайся.

— Да идите вы, — огрызнулся Жаслан. — Кто хочет заморить червячка?

Никого не пришлось уговаривать. В метрах пятидесяти, возле заброшенного кирпичного здания рос раскидистый ясень. Мы сели под ним и достали бутерброды.

— Давайте, парни, наберемся сил, — обратился я к ребятам, — и рванем дальше.

Все охотно накинулись на несколько пакетов с едой, а я тем временем доставал из сумки термос с чаем.

* * *

В последующие дни мы с новыми силами принялись за дело. С каждым днем наша команда работала слаженнее. А через месяц мы уже настолько наловчились, что перестали считать пройденные метры и переключились на десятки. Все шло к тому, что мы закончим задание раньше намеченного срока.

Но произошло ЧП, которое вернуло меня на землю.

Непростой день

— Гарик, помогай, — я пытался вытащить свежую шпалу из хаотично сваленной кучи, чувствуя, как вздуваются на шее вены. — Вот же руки бы кому-то поотрывать за такую разгрузку!

Мой друг надел рукавицы, залез на кучу и схватился с другой стороны. Мы скинули шпалу. Взялись за вторую, которая сразу же подалась.

— Бегом со мной, — выпалил, подбегая, белый как мел Садык. — Там п…ц!

Мы переглянулись с Гариком и рванули за моим братом.

Гена сидел на пятой точке возле рельсов и хватался за ногу, которая была багрово-красной, и раза в два больше другой.

— Вот же бл…! — не сдержался я и в сердцах откинул совковую лопату.

— Поздравляю тебя, друг, — Гарик посмотрел на Гену. — Как раз перед приездом начальства.

— Да я сам не ожидал, — протянул тот, кривясь от боли. — Потащил шпалу на себя…

— Да какого хрена ты вообще ее один трогал?! — крикнул Жаслан.

— Тише, а то сбегутся сейчас, — шикнул я на него. — Накроется наша шабашка.

«Думай, думай, Серик!» — я сел на корточки, схватился за голову.

Еще раз посмотрел на ногу Гены. Гематома стала еще больше. «Перелом или сильный ушиб — непонятно. А мимо посторонних глаз не проведешь. Наверное, уже подъехали».

— Так, ребята, тащите его в слесарку Михалыча, — махнул я рукой в сторону зданий метрах в ста от нас, — его сейчас нет на месте. А будет подходить — я его перенаправлю на комиссию. В окнах не маячьте.

Жаслан и Садык подхватили Гену под руки и помогли доковылять до «кабинета» нашего инструктора.

А вот и Михалыч, идет в сопровождении Бориса Игнатьевича и что-то ему рассказывает по дороге. Тот кивает, смотрит в сторону ржавого электровоза, который давно пора бы списать.

— Ну что, ребята, я вижу, вы неплохо справляетесь? — встретил нас первой фразой начальник ремонтников. — Много сделали. Завтра приедет бригада замерщиков. А пока, думаю, визуально оценим качество вашей работы.

— Щас, схожу за сигаретами в свой «кабинет», — подал голос Михалыч и направился в слесарку, к месту нашего будущего конфликта.

«Что делать? Думай, Серик!» — прокатилось громом у меня в голове.

— Игорь Михайлович, — догнал я его, — нам надо срочно сдать работу. Опаздываем на автобус, за город собрались.

— Ладно, — пробурчал Михалыч, вытаскивая из-за пояса увесистый штангенциркуль и доставая из кармана рулетку. — Давай по-быстрому.

Проверка прошла успешно. Я расписался в предварительном акте о приемке.

— Молодцы, ребята, — одобрительно сказал Борис Игнатьевич. — Так держать. Успеваете сделать в срок?

— Даже опережаем на пару дней, — ответил я, уже считая секунды. — Сегодня мы пораньше уйдем с работы. Чтобы завтра, как говорится, с новыми силами.

— Да, конечно, — ответил начальник, от которого я хотел избавиться как можно скорее. И он, видимо, это чувствовал. — Ладно, будут вопросы — обращайся.

Я сопроводил Бориса Игнатьевича до его служебки, по пути обсудив несколько вопросов по работе, а потом вернулся, чтобы решить нашу основную проблему в виде своего покалеченного друга, застрявшего в слесарке, куда так рвался путевой мастер.

Урегулирование ситуации

Пока Гарик, как мог, отвлекал внимание Михалыча возле кучи беспорядочно наваленных друг на друга шпал, мы залетели в будку и помогли охающему Геннадию встать и уйти за пределы железки. Дойдя до ближайшего двора, чтобы избежать вопросов о травме на производстве, мы дождались скорую.

Рентген показал, что кости целы, и Гена с облегчением выдохнул.

— Батарею дома меняли, на ногу себе уронил, — я сразу решил разъяснить ситуацию.

— Две недели — в покое, не нагружать ногу, — врач посмотрел на меня хмуро и выписал рецепт. А медсестра обработала ногу пострадавшего какой-то чудо-мазью, сделала укол обезболивающего и аккуратно забинтовала поврежденную ступню.

Когда мы вышли из больницы, Гена обратился ко мне, пожав руку:

— Спасибо тебе… И ребятам передай.

Я хлопнул его по плечу:

— В следующий раз будь осторожнее. А пока давай лечись. Когда нас рассчитают, я тебе передам твою зарплату.

— Подвел я вас, — огорченно ответил Гена.

— Все нормально, со всяким может случиться, — я тяжело вздохнул, и мы пожали друг другу руки.

Да, непростой был день. Но выкрутились. Могло быть, конечно, и хуже. Самое главное, я понял, что надо уметь выходить сухим из любой ситуации. У меня это сегодня получилось. Теперь осталось решить вопрос с нехваткой рабочих рук. Нас теперь четверо, а работы — невпроворот.

Когда я переступил порог дома и меня встретила Сандугаш, в дверь постучали. «Кто бы это мог быть?» — напрягся я и открыл. На пороге стоял…

— Привет, Серик. Я тут краем уха слышал, что вам нужны люди в команду, — потупившись, начал смущенный Гарифолла.

— Заходи, будь как дома, — пригласил я его, но тот покачал головой:

— Не, спасибо. Спешу. Я еще с двумя ребятами хотел зайти в команду. Возьмешь?

— Конечно! Спрашиваешь тоже. Адрес сейчас тебе напишу.

Проблема решилась сама собой.

В итоге мы все успели в срок и очень неплохо заработали. Я выложил перед Сандугаш восемь сотен и увидел удивление и радостный блеск в ее глазах.

* * *

Я понимал, что на прямых договорах можно зарабатывать намного больше.

Поэтому через год решил увеличить свою зону ответственности — набрал бригаду из своих друзей и хороших знакомых, толковых и проверенных ребят. По образованию я горный инженер-экономист, поэтому мне легко давалось закрытие нарядов и ведение необходимой документации. Я начал выплачивать своим ребятам зарплату и отвечать перед руководством заказчика за проделанный объем работ. Все задачи мы выполняли качественно, показывали неплохие результаты и превратились в слаженно трудившуюся команду.

А еще через год я увеличил количество бригад и, соответственно, получаемую прибыль.

И два года упорного труда не прошли даром — за это время я заработал двадцать тысяч рублей. На тот момент это были огромные деньги. Именно тогда я совершил первую дорогую покупку — «Волгу» ГАЗ-24-10. И доказал себе и окружающим, что парень из простой семьи может перепрыгнуть среднестатистический потолок и начать неплохо зарабатывать. Главное — это видеть цель и иметь желание двигаться к ней во что бы то ни стало.

Именно тогда я осознал — моя самая главная ошибка была в том, что я хотел много зарабатывать своими руками. Не понимая, что этого достичь невозможно. Только собирая команды, превращая их в эффективный рабочий механизм, можно решать более глобальные задачи, которые приносят большие деньги.

Мир заиграл яркими красками. Теперь я знал, куда нужно идти и что для этого необходимо сделать. А спорт, работа в Академии наук и опыт, который я приобрел, совершая ошибки во время поиска своего истинного пути, дали мне прочный фундамент, на котором я начал строить свой бизнес.

Конец ознакомительного фрагмента.