Ревизор: возвращение в СССР 13

Серж Винтеркей (2024)

Приключения московского аудитора, попавшего из нашего времени в 1971 год, продолжаются. Павел Ивлев принимает активное участие в борьбе за контроль над меховой фабрикой — там все непросто. В то же время его личные контакты с влиятельными людьми приобретают неожиданное продолжение. А благодарность от ливанского бизнеса в помощи по поимке вора заставит даже его, видавшего вида аудитора, удивиться.

Глава 6

12.03.1972 г. Подмосковье. Деревня Коростово.

В воскресенье мы с Трофимом довольно быстро зашили крышу. Но старый шифер раскололся. Пришлось повозиться с новым куском, который пришлось подгонять. Как это сделать без болгарки, я понятия не имел. Но старый показал мне интересный способ. Он гвоздём пробил по линии отреза множество отверстий, а потом, приложив брусок, отломил лишний кусок. Всё гениальное просто.

До обеда мы управились. Дед остался дошивать боковины. Послал меня отдыхать уже категорически, сказал, что погода хорошая, и ему самому в радость немного поработать. И я вернулся к нам. Вчерашний сон не давал покоя. Не хотелось ждать до понедельника, лучше встретиться с Сатчаном сегодня. А то завтра прямо с утра начнут производство левака, и, пока я доберусь до Сатчана, уже успеют всю схему засветить, если менты кого-то на месте оставили.

Объявил своим, что надо возвратиться в Москву пораньше. Вернувшись, набрал Сатчана, сказал, что подъеду, мол, есть один разговор. Но он сказал, что приедет сейчас сам, у него терпения не хватит ждать, пока я на метро до него доберусь. Мне не хотелось лишний раз тревожить жену. Договорились, что я выйду к нему, поговорим в машине.

Минут через тридцать во дворе посигналили.

— Что случилось? — набросился он на меня, когда я подсел к нему на пассажирское сиденье.

— Нельзя завтра возобновлять параллельное производство. — без обиняков ответил ему я.

— Почему? — разочарованно спросил он.

Ну вот как и знал — все обещания забыты. Жажда наживы все перед глазами застит…

— Слишком легко проверку прошли… Так не бывает, учитывая, что проверку конкуренты прислали… Помяни моё слово! Они просто тактику сменили.

— Да что ты выдумываешь! Какую тактику?!

— Не знаю! Просто, жопой чую… Что-то не то… Нельзя сейчас возобновлять параллельный поток.

— И как я, по-твоему, это должен объяснить своим? — раздраженно спросил Павел.

— Мерами предусмотрительности и собственной безопасности. — пожал я плечами. — И Елене Викторовне подскажи, чтобы у неё производственные показатели не сильно отличались в аналогичных периодах. Чтоб всё ровно было…

— Параноик. — недовольно ответил мне Сатчан.

— Паш, ты зря думаешь, что всё закончилось. — серьёзно сказал я. — Всё только начинается. Ты же не думаешь, что Самедов и компания так легко отступятся? Утрутся и забудут?

— Я понял. — резко вскинул он на меня недовольный взгляд. — Попробую донести твою позицию. На сколько надо отложить параллельный выпуск? На неделю хватит?

— Откуда я знаю? — пожал я плечами. — Давай, пока, на две. А там посмотрим.

— Две недели!.. Мне нужны убедительные аргументы. — недовольно сказал он.

— А «бережёного бог бережёт» не аргумент? — усмехнулся я. — Это шахматная партия, понимаешь? Чтобы сделать ход, надо дождаться своей очереди, а мы её ещё не дождались: мы не знаем, что они предприняли.

— Ладно, я понял. — устало ответил Сатчан. Мы попрощались, и он уехал.

Ну, я сделал, всё что мог. Теперь им только собственная жадность угрожает.

В понедельник Лёха напомнил, что у него в воскресенье день рождения, и что он привезет Свету утром в субботу к нам.

— Она билеты взяла заранее, — докладывал он. — и туда и обратно.

— Хорошо, хорошо. Привози, конечно. — подтвердил я, что все наши договоренности в силе. Как у них всё серьёзно, однако. На Новый год только познакомились, а уже такие планы далеко идущие. — Что мама-то твоя, уже привыкла, что она москвичка?

— Ну как тебе сказать?.. Пока ещё не особо. Она только работу поменяла, в Москву из Загорска перевелась, психует, что на дорогу до работы и домой много времени уходит.

— Вот как? А она раньше не знала, что это неотъемлемая часть жизни москвичей? — рассмеялся я.

— Ну может слышала, но не представляла себе, что это такое: полтора-два часа в одну сторону. — усмехнулся Лёха. — Удивляется сейчас, как я ездил полгода из Загорска в Москву учиться?

— Вот. Всё только на своей шкуре познаётся. — подвёл итог я.

Через четверг у нашей агитбригады очередное выступление на ЗИЛе. Наши опять начали оставаться после пар на репетиции. Предупредил всех, что по вторникам и четвергам надолго оставаться не могу, у меня лекции. Предложил оптимальней использовать большой перерыв между парами. Ираклий поддержал меня, он, оказывается, тоже ездит пару раз в неделю на работу после пар.

После репетиции до курсов у меня оставалось ещё время, заехал к Сатчану, узнать, что они решили?

— Ты знаешь, — удивлённо сказал Павел. — А меня поддержали, только я рот открыл про то, что это не конец и надо тормознуть с параллельным выпуском.

— Ну вот видишь. — удовлетворенно откинулся я на стуле. — Теперь у нас есть время спокойно подумать и оценить ситуацию.

— И как мы будем ее оценивать? — заинтересованно наклонился он ко мне.

— А никак. — усмехнулся я. — Знаешь, как китайцы говорят, если долго сидеть на берегу реки, то рано или поздно мимо проплывет труп твоего врага.

— Не понял.

— Будем сидеть на попе ровно и ждать, когда что-нибудь произойдёт. Может, кто-то на чём-то спалится. Надо обращать внимание на всё подозрительное и необычное. Проинструктируйте всех: если вам показалось, что что-то не так, значит, что-то не так. Обращать внимание на всё! На любой пустяк. Бумаги лежат не так, как их оставили или замок на двери на два оборота закрыт, тогда как его на одном обороте оставляли и так далее.

— Понял. — кивнул головой Павел.

— Тогда я пошёл. У меня еще курсы вождения сегодня.

Он протянул мне руку, мы попрощались, и я покинул кабинет второго секретаря. Только выйдя, обратил внимание на его новую помощницу. Тётеньке было конкретно под пятьдесят, маленькая, полноватая и внимательная. Проводила меня строгим взглядом поверх очков.

— До свидания. — сказал ей, с трудом сдерживая улыбку. Молодец Сатчан! Сделал работу над ошибками.

На курсы приехал немного раньше Галии.

А у нас переполох. Врачи приехали.

— А что происходит? — спросил я Екобса, стоящего в сторонке и спокойно наблюдающего, как медики оккупируют аудиторию и делят её между собой.

— Медкомиссия сегодня. — как ни в чём ни бывало ответил он.

Не понял. Это как? Прямо тут нас всех осматривать будут? — ошарашенно наблюдал я, как окулист вывешивает свою таблицу на доске.

Вышел в коридор и решил предупредить Галию заранее.

Она появилась очень скоро.

— У нас сегодня медкомиссия. — встретив её, сказал я. — Не говори им, что беременна.

По очереди мы переходили от доктора к доктору. Нам проверили зрение, слух. Среди докторов были ещё, как я понял, невропатолог и терапевт. Никто не спрашивал с нас справки из психдиспансера или наркодиспансера, осмотр проводился в присутствии всех остальных. Ни о каком соблюдении врачебной тайны и речи не было. Шустрая медсестра резво наклеивала на бланки справок наши фотографии, сданные еще при оформлении на курсы.

Весь процесс был отлажен и занял не более полутора часов. К концу вечера у нас у всех были на руках медсправки. Пришёл инструктор по вождению. Нам объявили, что начинается занятие на автомобиле. Заниматься будем не все сразу и надо разделиться на подгруппы по пять человек.

Вождение по часу в день на площадке автошколы. Машина всего одна, поэтому и разделились, чтобы не стоять долго на улице, ожидая своей очереди попасть в кабину. Не май месяц.

— Может, мы объединимся с какой-нибудь группой и будем приезжать через день, но на два часа? — отозвал я в сторонку Екобса. — День мы два часа занимаем, следующий день вторая группа. А то, если один час всего заниматься, на дорогу времени будет больше тратиться, чем на занятия.

Екобс кивнул и сам поговорил с водилой по поводу моего предложения. Тот пожал плечами нейтрально, типа, мне всё равно. Екобс включил в нашу группу еще троих ребят, с которыми мы в первой пятёрке на внутренний экзамен пошли. Вторую группу тоже сам назначил. Остальные разбивались на группы сами.

Отдали списки групп водиле, они с Екобсом быстренько проставили, с какого времени по каким дням каждая группа занимается. Помня, что у меня вторник и четверг заняты работой, Екобс поставил мою группу на понедельник, среду, пятницу. Пятница не каждую неделю, а через раз. Вообще классно. На этом нас отпустили по домам.

Шли домой с женой от метро не спеша, подморозило слегка, стало скользко. Не хотелось бы, чтобы Галия поскользнулась. Обсуждали начало вождения, жена цепко держалась за меня, отлично понимая, что в её положении дёргаться никак нельзя.

Только завернули во двор, из нашего подъезда вышла Лина с новым мужиком. Она также крепко вцепилась в него, как и моя жена в меня. Вот, ведь, неугомонная… Идя нам навстречу, она сделала воинственное лицо, прямо амазонка. Хотел молча пройти мимо, но не сдержался:

— Добрый вечер, Лина. — ехидно улыбнулся и кивнул на ходу и ей, и её новому мужчине. — Это дядя или брат? — и, не дожидаясь ответа, добавил: — Какая же у тебя семья большая!

Лина что-то фыркнула и прошла мимо, увлекая за собой мужика, недоуменно оглядывающегося на нас.

— Ты чего?! — возмущенно спросила Галия. — Зачем ты так?

— А я тебе не рассказывал? — открыл я перед женой дверь подъезда. — Она мне на днях тут высказала претензии, что не заступился за неё, когда Иван советоваться приходил.

— А откуда она знает, что он к тебе советоваться приходил? — удивилась в свою очередь Галия.

— Кстати да. Откуда? — сообразил я. Небось, сам Иван и рассказал, чтобы было удобнее свой отказ обосновать. Тоже еще. Как ребенок прямо. Ответственность обязательно надо с кем-то разделить. — Ой, ну их…

Поднялись к себе на этаж, а у нас записка в дверях. Николай из девяносто восьмой квартиры просит зайти.

— Иди, узнай, что там стряслось, пока я ужином занимаюсь. — предложила жена.

Разделся и пошёл наверх. Капитан был слегка навеселе, увидев меня, обрадовался и распахнул дверь, приглашая меня войти. У него на кухне сидел гость за аскетичным, по-мужски накрытым столом. Познакомились. Мужики отмечали встречу, учились когда-то вместе. Игорь в Москве проездом. Тоже ходит в загранку. Приехал с Владивостока.

— У меня задание от сослуживцев, — объяснил мне Игорь. — посетить московскую «Берёзку».

— И? Причём тут я? — с какого перепугу они ко мне с таким вопросом обращаются. — В портовых городах должны же быть свои магазины вроде, специально для вашего брата с валютой.

— Ты что, валюту всю отбирают. — возразил мне Николай. — У нас чеки.

— И у нас считают, что в Москве снабжение лучше. — добавил Игорь.

— Вы же себе что угодно привезти можете, зачем вам «Берёзка»? — я никак не мог уловить суть проблемы.

— Не всю валюту за границей можно потратить. — пояснил Николай. — Командировочные за обратный путь уже нигде не потратишь. Их на чеки меняют по прибытии в родной порт и в специальных магазинах отоваривают.

— Хорошо, а от меня что требуется? — всё не мог взять в толк я.

— Адрес «Берёзки» нужен! — объяснил, наконец, Игорь.

— А ты что, не знаешь? — взглянул я на Николая.

— Откуда? Я не москвич.

— Здрасте, приехали… — удивился я. — А квартира чья?

— Мамы с папой. — подмигнул мне Николай с таким хитрым видом, что я не удержался и рассмеялся. Не сомневался, что он ещё тот жучила.

— Был я как-то в «Берёзке»… — проговорил я. — Но меня туда возили, адрес даже близко не пытался запоминать. Мне надо звонок сделать. Узнаю адрес и приду, ладно?

— Давай! Мы тебя ждём! — Николай показал рукой на начатую бутылку виски на столе.

Галия хлопотала у плиты.

— Ещё пять минут! — крикнула она мне с кухни.

Тогда позвоню пока Фирдаусу. Набрал номер и стал ждать. А трубку всё не берут и не берут. Где Эль Хажжей носит? Наконец, Фирдаус ответил.

— Слушаю. — сказал он то ли нервно, то ли расстроенно.

— Привет. Это Павел Ивлев. — представился я и услышал возмущенный женский голос. Ругалась Диана. Я сразу узнал эти интонации… — Что там у вас? — сочувственно спросил я Фирдауса.

— Да… — с досадой протянул он. — Думали, что поедем летом в Париж. Но родители решили, что в Париж поедет старший сын Амаль. А я пока останусь при отце в Ливане.

— Ну, задумку я понимаю. — сказал я. — На самом деле, твой отец очень правильно рассудил: отправить в самостоятельное плавание старшего сына, а младшему дать возможность опыта поднабраться под своим чутким руководством.

— Я тоже это понимаю! — воскликнул Фирдаус. — Как мне жене это объяснить? Зачем я вообще ей рассказал про Париж?

— Это да… — ответил я. — Давно она бесится?

— Сегодня уже минут десять. И вчера кричала минут двадцать, когда только узнали.

— Авось, скоро начнёт успокаиваться. Ты, главное, сам первый мириться не начинай. Покажи, что недоволен таким ее поведением, что ей надо учиться держать себя в руках. У Дианы характер вспыльчивый, сам знаешь. И с этим обязательно надо разбираться сразу. А не то…

— Угу. — ответил Фирдаус, и я обратил внимание, что у них в квартире стало тихо. Похоже, до Дианы, наконец, дошло, что они с мужем не одни и кто-то ещё её слышит.

— О, я что звоню-то… — вспомнил я. — Можешь сказать адрес «Берёзки», где мы музыку мне покупали?

Точный адрес Фирдаус не знал, но сказал, как найти и как проехать.

— Спасибо. Держись там, брат. — пошутил я и попрощался.

Поужинал и, пока не пришло время с Тузиком идти гулять, поднялся к мужикам сориентировать их насчет магазина. Меня тут же усадили за стол, и я минут пятнадцать сначала объяснял им, как проехать, а потом делал вид, что пью, а сам с удовольствием слушал их пиратские байки. Эх, если б не Родька, пошёл бы гулять с псом позднее. Хотелось еще посидеть с мужиками, но пацан уже небось ждет меня.

Так и оказалось. Вернувшись, застал его у нас в прихожей одетого. Велел ему брать Тузика на поводок и идти во двор. А то точно вспотеет, пока я оденусь.

Пока спускался во двор, всё думал, что надо что-то делать с сестрицей. А то напугает Фирдауса своими скандалами, он без неё к родителям летом вернется. Сама себе все испортит, дуреха, на ровном месте. Решил заехать к Эль Хажжам завтра после лекции, серьёзно поговорить с сестрой.

Во вторник Эмма Эдуардовна сняла меня с первой пары и возила в райком, и я понял, что она едет в ГДР со мной. Интересно, не планировалось ли также и с Будапештом? Должна была меня отвезти туда на учебу, а потом приехать и забрать? Тогда понятно, почему она тогда так расстроилась, когда я отказался ехать… Сразу две поездки в загранку потеряла.

Мы посетили несколько кабинетов, после чего вернулись в универ. Интересно, мне сделают загранпаспорт? Или поедем со списком? Удивительно, но все было очень ровно. Вопросы задавали, конечно, но какие-то безобидные, на общую эрудицию. Кто руководит ГДР? Какова роль немецкого пролетариата на международной сцене? Думал, выезд за рубеж предваряет более серьезная волокита. Хотя, ГДР же не капстрана.

С другой стороны, вот точно помнил, что людям конкретно так нервы трепали, прежде чем выпустить и в соцстрану… Может быть, в университете попросту боятся, что я снова откажусь, и провели предварительную работу, чтобы ко мне в этих высоких кабинетах не сильно придирались с расспросами? Подвязки у них, наверняка, будь здоров. Или же другая версия тоже возможна… Не все же такой эрудицией располагают, как лектор «Знания». Может, те вопросы, которые я счел простыми, кого-то на самом деле серьезно напрягают?

Правда, как намекнула Эмма Эдуардовна, мне еще предстоит разговор в КГБ, но они сами меня найдут. И очень посоветовала не проявлять там свой норов. Я сделал добрые глаза, и сказал, что и не думал. Она только тяжело вздохнула, словно мне не поверила ни на грамм.