Гламурная ржавчина

Серж Бэст, 2020

Их красивая, богатая и завистливая жизнь в одночасье переворачивается вверх дном. За сыном фармацевтического миллионера Вадимом Корневым охотятся убийцы, а дочь российского посла во Франции Дарья Васильева попадает в лапы террористов…

Пролог

Даша с плачем устремилась к медицинским носилкам, на которых лежал окровавленный Влад.

Фельдшер «Скорой помощи», молодой парень лет двадцати пяти, перегородил ей дорогу.

— Ты куда? Тебе сюда нельзя… И вообще откуда ты взялась? — процедил сквозь зубы он.

— Я его… — замялась на мгновение она, — сестра я его…

— Сестра? — гримаса перекосила его лицо. — Может подружка дней его суровых? Ты себя видела в зеркало?

— А может она действительно его сестра? — усомнилась девушка — врач, лет тридцати, в круглых очках…

— Она ему, Марина, не сестра, — буркнул молодой в свое оправдание…

— Но ведь она вызвала скорую помощь…

— Ее мог вызвать любой проходивший мимо…

В их спор вмешался водитель «скорой», пожилой мужчина, лет за шестьдесят.

— Да пусть едет, бедолага, к тому же девушка и сама вся в крови, — настойчиво сказал он.… — И вот еще что, Андрей, или как тебя, Анри, заруби себе на носу, что в жизни всякое бывает. Не дай бог, тебе или твоим близким когда-нибудь оказаться в такой же ситуации…

Даша растерла ладошкой слёзы на щеках, бросила благодарный взгляд на водителя, и ухватилась за поручни кузова «скорой помощи».

— Мерси, — пролепетала она.

— Иностранка что ли? — оторопел водитель «скорой».

— Не совсем… Я родилась в Москве, потом жила во Франции, — с акцентом сказала она, залезая в салон санитарного авто…

— А что тебя нелегкая туда занесла? Небось за женихом в чужие страны подалась?

— Нет, папу на работу туда определили…

— Да уж, — протянул задумчиво водитель. Он хотел еще что-то спросить, но не стал, не до расспросов было…

Влад по-прежнему находился в бессознательном состоянии. Его красивое лицо было бледным и мало узнаваемым, но только не для Даши…

Впервые она увидела его неделю назад. Тогда она, закрыв глаза, играла на скрипке в подземном переходе станции метро «Театральная» свой любимый «Шторм» из Вивальди. Играть на скрипке — это все, что она умела делать в свои двадцать пять… Раздавшийся над головой мужской голос заставил ее вздрогнуть:

— Браво! Не хуже, чем в аранжировке британской скрипачки Ванессы Мэй! Не хватает только гитары…

Подняв голову, она увидела перед собой его — Владислава Корнева, свою первую школьную любовь… Его она узнала сразу. Все те же красивые болотной зелени глаза, необычные для юноши длинные ресницы, подбородок с ямочкой, как у главного героя из фильма «Спартак», смуглое, скуластое лицо…

Она ответила не сразу, потому как внезапно оробела под пристальным взглядом его глаз, хотя и понимала, что Влад вряд ли её узнал. К тому же, как ей показалось, он был слегка подшофе. И в этом не было ничего удивительного, ведь она в его глазах обыкновенная уличная скрипачка, коих нередко можно встретить в подземных переходах метро. Ту, которую он знал ранее, была совсем другой. Её выдать могла только скрипка, вернее её звук, это ведь был необычный смычок, а творение рук известного итальянского мастера Николо Амати.

— Вы проницательны… Вернее у вас хороший слух. Наверное, играете на скрипке? А может играете на гитаре, как Стив Вай? — сказала она.

Брови на лице Влада скакнули вверх.

— Браво еще раз! Стив Вай — компаньон Ванессы Мэй, он мой любимый гитарист… Кстати, где ты научилась так великолепно играть?

Она опустила голову собираясь с мыслями. Ей не хотелось давать ему подсказки. А то, что его любимым гитаристом был Стив, она хорошо знала. На выпускном вечере в школе, в которой они учились в одном классе, он играл на гитаре его композицию «Эй тупой», а она на скрипке свой любимый «Шторм».

Потом они расстались, она с родителями уехала во Францию, где продолжила обучение в Парижской русской консерватории имени Сергея Рахманинова, он же остался в Москве, поступил в МГУ на юрфак…

Влад наседал с расспросами.

— Может расскажешь, как ты оказалась в этом подземелье?

— Je suis ici pour gagner sa vie, — ответила она по-французски в расчете, что он не поймет ее, а уточнять не станет…

Когда она вновь посмотрела на него, то увидела в его глазах смятение. Неужели узнал. Ее охватил панический страх. Однако ее тревога была напрасной.

— У тебя великолепный инструмент, скрипка не иначе, как работа старинных итальянских мастеров… Только почему она заклеена изолентой, вся в царапинах, в каких-то пошлых наклейках?

И тут она неожиданно для себя призналась.

— Скрипка это все, что есть в моей жизни… Я боюсь, что кто-то может её у меня отнять… поэтому залепила ее, чтобы она в глаза не бросалась. Ты же не отнимешь её у меня?

— Жесть! — раздался возглас Анри, как только он стянул с Влада окровавленный свитер. — У него запекшая от крови дырка в спине слева… Я позвоню в центр, у нас пациент с большой потерей крови…

— Посмотри, нет ли у парня на теле татуировки с группой крови, — обратила его внимание Марина. — А я пока ему сделаю укол… Похоже на то, что мы его теряем, пульс пропал…

Даша внезапно почувствовала озноб. Неужели сейчас на ее глазах Влад может умереть?

— Остановка сердца! — вскрикнула от отчаяния Марина, — делаем массаж… Девушка, помогите Анри… Я пока наберу укол адреналина на случай, если у вас ничего не получится…

Анри повернул голову к Даше.

— Ну, красотка, покажи на деле какая ты сестра. Не мне же лобызать твоего мажора… На каждое четвертое мое надавливание на грудную клетку ты будешь вдыхать в рот своему братану приличную порцию воздуха… Только дуй не резко, а то воздух пойдет в пищевод. Поехали! Раз, два, три, четыре — давай! Раз, два, три, четыре — давай! Раз, два, три, четыре, — давай!

Грудная клетка Влада вздымалась при каждом вдохе Даши в него воздуха, но сердце не включалось в работу.

— Анри, достаточно, уже шестьдесят качков… Сердце не запустить… Буду делать укол адреналина…

— Марина, позволь, сначала я свой коронный привет этому мажору отправлю…

Она ничего не успела сказать, как Анри нанес внезапный резкий удар ребром ладони по грудине Влада.

— Ха!

Грудь Влада дернулась, он задышал и широко открыл глаза…

— Ну вот, мой перикардиальный удар пришелся по вкусу твоему братану. А ты, наверное, перепугалась? — с усмешкой поинтересовался Анри у Даши.

— Да, перепугалась, — пробормотала она. — Я думала, что вы его убьете. А почему вы не использовали для этой цели дефибриллятор?

— Не поверишь, золушка, его у нас просто нет. Поэтому никогда не попадай в нашу бригаду. Целовать пациентов мы с Мариной не любим, поэтому я в таких случаях всегда бью им по ребрам.

— Странно это как-то? Ведь ребро можно сломать…

— Можно, — согласился он.

— Где я? — послышался слабый голос Влада.

— В преисподней, — ответил ему Анри. — Тебе, дружочек, сделали массаж простаты, дали в нос приличную дозу кокса, и ты вновь ощутил себя человеком, если так можно сказать…

— Анри, уймись! — с укором взглянула на него Марина. — Парню не до твоих сейчас окопных шуточек.

Упоминание об окопных шуточках она увязывала с его прошлой медицинской деятельностью в пограничных войсках, где он служил фельдшером на пограничной комендатуре. Анри на это не обижался, так был влюблен в свою коллегу.

— Ему, Марина, пофиг, что я сейчас ему говорю, он в прострации… К тому же, я имею моральное право сказать ему, что я думаю о таких как он — я запустил его сердце. А укол адреналина в сердце — это не только последний шанс, но и огромный риск, так как можно перевести пациента в растение. Ты же это прекрасно знаешь.

— Знаю. Но колотить по ребрам, как это делаешь ты, я не умею, — рассмеялась она.

— То-то.

— А почему ты решил, что этот парень мажор? Сейчас многие молодые люди одеваются в стильные тряпки…

— Согласен, многие, но не все…

— Мне кажется, Анри, ты просто завидуешь тем, у кого денег много, и они ни в чем не нуждаются. А они, между прочим, просто счастливы, — по-человечески.

— Счастье, Марина, — ухмыльнулся в ответ парень, — категория не количественная и не зависит от размеров кубышки индивида. — Ошибочно считать, что если у тебя много денег, то ты априори счастливый человек.

— Как сказать, если бы у меня было много денег, то я точно была счастлива! — безапелляционно заявила она.

Фельдшер ухмыльнулся.

— Счастье не в деньгах, — пробормотал он себе под нос.

— А в чем же тогда? — насмешливо раскрыла она глаза. — Неужели скажешь, что в пользе приносимой человеком обществу? Так я ежедневно спасаю людей…

— Счастье — это, прежде всего, быть частью чего-то важного для тебя, оно и понимается как часть. К примеру, быть частью семьи. Или семья, Марина, тебе по барабану?

— Скажешь тоже, — возмутилась врач, — моя семья мне очень дорога. Но замечу при этом, что если у меня было бы много денег, то я бы всем членам моей семьи помогла бы материально.

— У тебя ведь скоро будет уйма денег. Вступишь в наследство — продашь бабушкину квартиру. Квартира в центре Москвы стоит немало…

— С наследством, Анри, не все так просто. На днях появилось еще одно завещании бабули и в нем указана в качестве наследницы какая-то ее сиделка, которую никто толком не видел, по крайней мере я. Ясно, что документ липовый, но как доказать это?

— Не грузись, Марина, наймешь толкового адвоката и решишь эту проблему.

— Услуги адвоката, как тебе известно, стоят огромных денег, которых у меня нет.

— Впрочем, богатство — это необязательно деньги, — продолжил разглагольствовать молодой. — Само это слово происходит от словосочетания «бог дал». Вот тебе, Марина, к примеру, бог дал ума, красоты, талант врача. Распорядись всем этим на пользу себе и людям, и ты ощутишь себя богатой.

Марина рассмеялась.

— Спасибо, Анри, за комплимент. Я подумаю над этим, хотя пользу людям нести меня обязывает профессия.

— А деньги? А что деньги, — вновь пробубнил он, — они играют второстепенную роль. — Нищий на паперти обрадуется нескольким рублям, а коммерс с Рублевки миллионом может не удовлетвориться. Все зависит от уровня собственных притязаний…

— А чем этот несчастный парень пришелся тебе не по душе?

— Я узнал этого мажора. Его по телеку показывали. Он весной прошлого года на Кутузовском проспекте подрезал девушку на «ниссане». Та вылетела на обочину, врезалась в фонарный столб, ее машина в хлам, сама она с многочисленными переломами попала в больничку.

А спустя неделю этого светского сибарита видели окуренного в ночном клубе «Облака». А еще через месяц он, на папашкином «бентли», вновь резвился на Кутузовском…

В общем, они с папой уверовали, что ухватили бога за яйца и им в этой жизни все позволено…

— Анри, прекрати! — вновь устыдила своего коллегу Марина. — Так нельзя!

— Не переживай, Марина. Такие, как этот рафинированный ортодокс, считают нас с тобой лузерами, а то и того хуже… Поэтому мне расшаркиваться перед ним незачем… Моя совесть чиста, я сделал своё дело… А, вот его совесть нечиста. Пусть хотя бы на мгновение задумается о том, что та девушка, которую он подрезал, навсегда останется калекой… Хотя, о чем я, откуда совести у него взяться? Знаешь сколько стоит новый «бентли»?

— Сколько?

— Очень много. Порядка пятнадцати миллионов… Это примерно тринадцать новых автомобилей скорой медицинской помощи…

— Ого, — протянула Марина. — Это же целый автопарк…

— Именно так. Надеюсь теперь тебе понятны истоки моего пролетарского презрения к гламурным пустышкам?

— Понятны, — усмехнулась она…

Фельдшер не ошибся, говоря об аварии на Кутузовском проспекте, случившейся в мае прошлого года. На носилках действительно лежал главный ее виновник — Владислав Корнев, известный в богемных кругах Москвы чел.: высокий блондин, двадцати пяти лет, артистичной внешности, упакованный в зарубежные тряпки…

— Мы подъезжаем! — объявил водитель.

Даша встрепенулась.

— У него тату на левой руке, — быстро проговорила она.

— Какое тату? — недоумевающее посмотрела на нее Марина.

— Татуировка, указывающая на группу крови. Вы о ней говорили…

— А-а-а, — протянула Марина.

— Она у него такая же редкая, как и у меня — четвертая группа, резус отрицательный…

В подтверждении своих слов Даша подняла руку и показала лиловую татуировку на запястье левой руки IVRh (-).

— Прекрасно, будет прямое переливание, — буркнул Анри. — Твоему мажору повезло, что есть ты…

Снова послышался слабый голос Влада.

— Даша, это ты?

— Я Влад, я…

Влад осторожно вздохнул.

— Видишь, как все получилось… Извини, я тебя узнал тогда, в первый раз

в подземке, но не сказал…

— Я тебя тоже узнала…

Через минуту машина въехала во двор Центральной клинической больницы…