Лиропатология свободы. Рифмотексты

Сергей Яхновец

Книга Сергея Яхновца волнует обнажённой откровенностью, шокирует натуралистичностью, фривольностью и жёсткостью. Автор чутко чувствует и осознает противоречивость бытия, суетливое метание человека в поисках комфорта, наслаждения и счастья. Мир предстаёт, то солнечным, то загадочным, мрачным.В тумане волнующей неопределённости свободы за всё везде, всегда приходится платить – деньгами, отношениями, любовью, временем, нервами… Тем не менее, автор находит возможность шутить и улыбаться миру. Книга содержит нецензурную брань.

ДИАЛЕКТИКА ПОРОКА

«Немало сплел словесной паутины…»

Немало сплел словесной паутины:

и сам запутался, и счастье не поймал.

Две трети жизни прошлого лавины

смели, и грезится грядущего оскал…

(Вновь смрадной рифмой вылезает слово «кал»…)

Я оботру плевки беды-обиды,

упрямо улыбнусь закатной красоте.

Снуют вокруг за счастьем индивиды,

иссякая в ненасытной суете…

Мечусь в порочной западне свободы.

Мелькают даты, годы, люди и слова.

Знать, бесконечны будни и заботы

в правдивой пошлости спектакля естества.

В актерской вожделенности мейнстрима,

чувств инстаграмных² и тик-токовских умов

плоть обновления неумолимо

преображает искажение основ…

Так что же вновь хочу поведать миру

под дерзкий шабаш современных запевал?

Сверкай, поэтизируй, рефлектируй,

выстраивая собственный финал!

P. S.

Повинен, знать, в банальном постижении,

не спорю, только часто тускло мы горим…

Я восславляю дерзкое движение

тех, кто среди банальности неповторим!

А мир летит, цветет, звучит, пьянея,

и процветает бытие добра и зла.

И мировая плещет ахинея,

вновь упиваюсь ей, не счесть…фигнe числа…

(2021)

Бредово матеря реальность бытия

И вот доселе сердце мучаю,

Все пригодилось недобитку.

Сергей Гандлевский

Врут законы и числа —

суть не знает никто.

Извращение смысла

ни за что ни про что…

Воцарится ли мудрость

и расступится тьма,

облажается глупость —

не убудет дерьма…

Хороводы мистерий

в закоулках чудес —

рушит тверди империй

эволюции Бес.

Мир тягуч и пластичен.

На батут бытия

выползу энергичен.

Не пойму ни… чего!

В сочной мистике мути,

в неизбежности тьмы

свет тревожащей сути

осязать мы должны.

Средь порочных явлений —

форм манящих интим.

Похотью извращений

утешаться хотим!

Что несу и зачем?

Диалектики бред!

Истекает значенье

в истин праведный вред.

Сила счастья условна.

Жаждешь сладких чудес?

Отдаешься любовно

или за интерес?..

Покоряя вершину,

разве мог ожидать —

попадешь под лавину,

будешь горько страдать.

В безлюбовных метаньях

смысл нисходит на нет,

в непростых испытаньях

неприкаянных лет…

Безысходная тема —

деньги правят людьми.

Слабый винтик системы,

эту правду прими!

Пусть она окаянна —

не прожить без бабла,

рыло сыто и пьяно,

до хрена барахла.

Сочность сладких активов

и чудес до… hеra!

Все легко и красиво,

наступила пора,

когда полная чаша,

кайф рулить и блистать.

Жаль, финальная лажа —

вдруг пора помирать…

Несуразности мира

истязают мозги.

Стоп, гребучая лира —

вновь не видно ни зги!

По-сусанински прытко

ты ведешь на Парнас,

чтоб меня, недобитка,

извести в этот раз…

Заблудился навеки,

но рифмую, корпя,

в графоманские реки

исступленье топя.

Ритм колотится в череп,

мыслей прет винегрет,

пронося меня через

сумасшествие лет…

Не узнают потомки

мой мучительный бред —

рассуждений потемки,

пьяной истины след.

Вновь истратятся силы

в деньги, в кайф, в хренотень…

Рву сердечные жилы —

я трындел, что хотел…

В муках дух копошится,

не воспрянет никак.

Обещаю лечиться,

не орать как дурак…

Над обрывом абсурда,

в сферах бурь бытия

жизнь летит мудро-глупо —

шустрая бестия…

Прут законы и числа.

Суть раскроет нам кто?!

Одурение смысла —

я вам тоже про то…

Так бы плел бесконечно,

с ночи и до утра —

жалко, жизнь быстротечна

и делов до hеra…

(2019)

Пророческий шестьдесят шестой

Тоска смотреть…

И доверять, и попадать впросак…

И наблюдать… И знать… И видеть… И вспоминать…

Из 66-го сонета В. Шекспира, перевод Б. Л. Пастернака

Плутающая стерва бытия — и с т о р и я — тварь, вожделеющая плоть злости. Давно изъели черви шекспировские кости, но не способны люди без вранья сосуществовать и не предпочесть соблазны искушений. Грязна судьбы изнанка. А доброта, как и тогда, — порочности служанка, и плутовство легко плюет на честь.

Летят столетья… Остановок нет… Скорбно скрипят спирали на оси развития. В прахе побед — эпохи, вдребезги разбитые, но вечен шестьдесят шестой сонет!

Диковинно преобразился мир, пульсирующий машинно-электронной сутью. Но понимаю ясно, с беспощадной, горькой грустью, что и сегодня прав мудрый Шекспир! Жизнь продолжает мутный, алчный пир,

пережевывая жадно

бесстыжесть,

зависть,

глупость,

ложь

и злобу.

Извечно насыщает ненасытную утробу н а с и л и е — безжалостный вампир. Вновь в мозгах циничность интересов, цикличность торжества всевластия влекущего порока. Несправедлива жизнь и коротка, коварна и жестока, под надзором вездесущих Бесов…

В звеньях эпох — цепь неразрывности насилия и вечность бренных бед, зов одержимости

богатством,

властью,

злобой,

похотью

и славой…

Морали пена покрывает суть всечеловечности лукавой… Из века в век слаб и порочен человек… Правдив пророческий сонет…

(2011, 2018)

Цветы

Глупость, грех, беззаконный, законный разбой

Растлевают нас, точат и душу и тело.

Шарль Бодлер (Перевод В. Левика)

Внимаю песням красоты,

мистике музыки Вселенной,

но с неизбежностью бессменной

бессмертие пороков бренных

воспроизводит жизни ход…

Во всем — добра и зла черты

непредсказуемых свобод…

Не зря для нас Бодлер цветы

зла воспевал в стихах нетленных.

Зла корни — в тайнах неизменных

диалектической среды.

И в душах их отростки вьются,

вгрызаясь в явность доброты,

как ненасытные кроты…

Гнетут, ползут, на волю рвутся,

вновь прорастают зла цветы…

Свет от неведомой звезды —

с погибшей красотой свиданье.

Над бездной вечности цветы

взошли из мрака мирозданья.

Цветы, на лепестках которых

кровь и страданья запеклись,

в мир источают скорбный морок.

Зло с бытием переплелись…

Мир сцеплен из противоречий —

возносит жизнь или калечит,

он так устроен испокон —

лишь души стонут у икон.

Рождает жизнь и убивает

любого и его любовь…

Зло сквозь столетья прорастает,

весь мир пронизывает боль…

Кровят цветы. Ждет перегной.

Столетья пролетают мимо.

Жаль, жизнь не может быть иной —

ей даже смерть необходима…

(20??)

Диалектика свободы

Пульсируя в запутанных сосудах государств,

потоки информации, предметы, деньги,

как струи сочных наркотических лекарств,

мякоть мозгов вздувают каждый день, и,

верша превратности судеб так упоенно,

сочась в корнях потребностей и сложностей,

ростки мотивов, пробуждаясь устремленно,

питают целями плоды возможностей.

И человек — влиятельный заложник обстоятельств,

хозяин призрачных несбыточных годов —

в потугах счастья, боли и предательств

готов ползти, бежать, лететь готов…

Вперед и вверх, к пленительным соблазнам

победности успехов, сладости удач,

духовным и физическим оргазмам и маразмам

под теле-радио-газетно-интернетный смех и плач.

Внимая хитростям бесстыжих котировок,

причудам курсов гипнотических валют,

среди изменчивых, бытийных драпировок,

везде, всегда себе покоя не дают…

О, люди! Бабочки над пламенем судьбы!

Отважно и трусливо ежедневное борение!

Свободы собственной великие рабы!

Мистическое доброты и зла творение!

Расти, искать, понять, поднять, добыть,

терять, порвать, разбить, опустошить,

создать, любить, родить, достать, копить,

болеть и пить, простить, терпеть и жить…

Незыблем суетный порядок индивидов,

в мозги заложенный до нашей дивной эры,

в суть механизмов душ — таинственных флюидов,

так жадно алчущих комфортной, доброй веры…

Но в чем божественности лучезарной суть,

надличностных, духовных поклонений?

Верь хоть в священность, хоть в любую муть —

незыблем суетный порядок поколений…

Загробный черный ветер упокоит прах…

Мелькнув на миг, мы все уснем навеки.

И вечны беспредельный жуткий страх

и тайный смысл,

сокрытый

в человеке…

(2010)

«Двадцать первым фрагментом эпохи…»

Двадцать первым фрагментом эпохи

стиснут бешеный бег бытия.

Собирая познания крохи,

прозябаю растерянно я.

И не то чтоб мучительно горько,

и не так уж тепло и светло…

Только

годы проносятся бойко,

и добром не излечено зло.

Только

нет в утешениях толку

от соблазнов хватать и иметь.

И без толку поверить в наколку,

что случайно

заблудится

смерть…

Бесполезность печального смысла

бедной пташкой трепещет в груди.

Угасают бессильные числа…

Только

меркнущий свет

впереди…

(2013)

Охота

Идет охота на волков…

Владимир Высоцкий

1.

Уходит стая к роднику

под рев азартный снегохода.

Флажки способствуют стрелку.

Идет охота…

Рычит добыча где-то рядом,

сверкая ненавистным взглядом,

изнемогая на бегу,

в беде по горло и в снегу…

Матерых хищников трави

и с толком разряди двустволку!

Пусть серый корчится в крови…

А если б ты родился волком?

2.

Шумит охотничья шарага,

поляну топчет с матерком.

Удача трупного парада —

разложено зверье рядком…

Пьяны от водки и удачи,

смеясь, позируют, галдят.

Оскаленные волчьи пасти

с тоской кровавою глядят…

Твою бы человечью морду,

застывшую в предсмертный миг,

убийцы бы снимали гордо,

кровавый завершив пикник…

3.

Тоска заката сумрак тушит,

лес затаился в забытьи.

Загубленные волчьи души

печально воют в пустоте…

И невидимками беззвучно

скользят их тени в сны стрелков —

шанс вырваться благополучно

вновь у затравленных волков…

Приоткрывает вечность двери…

В страшной охоте хищных лет

мы все жестокой жизни звери,

смертельной суеты сует…

(2023)

Диалектика оптимизма

Качает черт качели.

Федор Сологуб

Мир вековечно будет, извращаясь, плыть

в витках спиральных, в крутых рывках прогрессов,

питать развитие по щупальцам процессов,

взывая тайны диалектики раскрыть…

В людском бедламе хаотических страстей

суть жизни неизменна как до нашей эры, —

калейдоскоп насилия крутить без меры —

таков нам данный мир в стоне больных вестей…

В котле истории, в порывах интересов

высок и низок человечий смысл и дух —

расцвет, прогресс, любовь, упадок и недуг —

раскачивают стаи ангелов и бесов

весы истории. Бог древний слеп и глух…

Злобно из года в год, из века в новый век

цивилизация плетет кровью узоры —

бурлят война и мир, согласие и споры…

Рожден для счастья и несчастья человек…

Твердят вновь гуманисты — спасает красота,

плюют брезгливо на уродскую реальность…

Жаль,

ни красота, ни чистота и доброта

насилья не излечат зверскую нормальность…

Мутный, корыстный, платный мир не задарма

позволит человеку жить и умирать…

Среди зловония бытийного дерьма

отыщут грешники святую благодать…

(2009)

* * *

1.

Сентиментальность веки холодит.

Тисками давит душу беспокойство.

Из звездных дыр Вселенная сквозит —

сиять во тьме — мистическое свойство.

Вглубь темноты я впитываюсь влагой,

а темнота питает свет во мне.

Скользя по лабиринтам в полусне,

льют полутени смыслы на бумагу…

2.

В межзвездном океане — сумрак таинства игры,

и музыки сияние

непойманное

плещется.

В карантине вечности —

душ канувших миры…

Порочно притяженье неодолимой мглы —

жаль, во веки веков

душа

от нее не излечится…

Затихнут

благозвучные псалмы.

Досыта

химеры

мглой

натешатся.

Зовет

чуть слышно

шепот Сатаны,

все воскрешения

отменены.

Лишь снова

всякая хрень

мерещится…

3.

Словно оптимист

неблагонадежный,

слышу

трение челюстей

безбожных

жадного,

безжалостного бытия,

осязаю страх

терзаний живого.

Почему

не о прекрасном снова я?

Под радостью —

порочная основа…

Темная

темища

и не новая.

Мучительность рычит во тьме души.

Банальный пессимист

к свету спешит —

влечет миров кромешная основа.

Вникаю в светотьму реалий снова

и снова, проникая сквозь явь снов, а

незримый шелест крыльев мрачного света

вновь чудится

от заката до рассвета…

4.

Все тексты завираются и люди.

Укрыта ложью драгоценность сути.

Таятся в мыслях лживые химеры

и в правде ублажаются всегда.

Люди — прекрасные

лжи костюмеры…

Я сам такой,

но с чутким чувством меры —

наверно,

где-то,

как-то,

иногда…

Извечно было так и вечно будет —

разносят лживость правды честно люди…

И каждого

влечет своя

Звезда.

Хотелось

хамски срифмовать…

да, да…

Всему, всегда…

И горе не беда!

Тем более, мы с Вами все оттуда —

из сладостной явительницы чуда…)

5.

В сочной правде — лжи коварные глисты —

их скрывают мониторы и листы.

Они таятся в правде повсеместно,

и даже в этом тексте, если честно…

Стара как мир правдивость изреченья —

нет жизни без болезни и леченья.

Восславим правду с мизерностью лжи!

Согласен ты?

Согласна ты?

Скажи?!

(2020)

Let it be³

Тьма — слепящего света изнанка.

Свет — изнанка сжимающей тьмы.

Ежедневных мельканий огранка,

будней пожизненной кутерьмы…

Трепещет то ликом ночи, то дня

бытия грубое полотно,

укрывает неизбежно меня —

кого укрывать, ему все равно…

Как укрывать, ему тоже плевать…

Не злись, Бытие, не груби!

Не губи…

Эх, чтоб эту Вечность-мать!

Она мне твердит: «Let It Be…»

Неизбежностью усмиряемы,

с предписанностью неизменной,

в небытие возвращаемся мы.

Все…

Let It Be во тьме безмерной…

(2021)

Праведность

Иногда поплакать нужно:

Как—никак — проходит жизнь.

Глеб Горбовский

Смерч времени не утихает… Тело готовится к гробу…

Не слыл мамкиным сыночком

никогда. И всегда, везде подтверждал жизненную пробу.

В раздвоении порочном

воронкой судьбы совращаюсь… Хочу обратно в утробу —

стать головастым комочком

с пуповиной счастливой связи… В слизи, любви и заботе…

Жаль, мама не в силах помочь.

Устал замерзать в перемалывающем круговороте.

То князь, то грязь, то день, то ночь…

В грязь, плача и молясь, снизойдем

и тихо растворимся в ней…

Никто не сумеет помочь… Станем перегноем и пеплом…

А остатки отмеренных дней растают дымно, нелепо…

P. S.

Если есть загробный приют, где душе неприкаянной место,

где в нее никогда не плюют, —

значит, жизнь отступила честно…

Если нет —

тогда конвульсии всплеск в поглощающем жизнь смерче,

ложь

Библий,

Коранов,

Талмудов —

праведность нелгущей смерти…

(200?)

Одинокие

Быть может, все в жизни лишь средство

Для ярко-певучих стихов…

Валерий Брюсов

Ночь. Тишина. Новый день не начал расти —

темнота придавила тучным телом

городские лабиринты часов до шести.

А сверху — злобный одноглазый демон —

лунный циклоп вылупил замутненный зрачок

под куполом звездного забвения…

Возьму из лиричного сачка ночной стишок —

бабочку бренного откровения,

грустно трепещущую тревожностью мрака, —

и, как ловкий лепидоптерофилист⁴,

закреплю на мониторе виденье страха

или распластаю на покорный лист…

Снова в сачке удрученного стихотворца

обреченно бьется бабочка траурница…

Обозревает равнодушно зрачок лунный

галактики мегаполисных окон,

за которыми обыденный и безумный

мир, пожираемый злом и пороком…

Вот пролился в одно окно

луч неземной вековечной прохлады.

Здесь бездна безмолвия стынет давно,

и воздух пропитан печалью утраты.

На старом столе под слоем пыли —

таблетки, флаконы, зыбкие тени.

Омертвевшие черные стрелки застыли

в склепе времени. Бесстрастно олени

смотрят с ковра у подножья заснеженных гор

на ветхую, замызганную кровать.

Валяется брошенный сыном топор,

которым убита мать…

Зверски иссеченная и почерневшая,

взирает усохшими веками в потолок

мумия полуистлевшая.

Здесь и сумасшедший сынок —

под плафонами люстры застыл над паркетом…

Из распахнутой форточки холодит.

Осенью и зимою, весною и летом

пять лет беспризорно парит…

Никого у них нет в этом временном мире,

где жизненной плотью питается смерть.

Одинокие мумии в старой квартире…

Как встретил их тот — неведомый — свет?

P.S.

Обществу мало дела до одиночества.

Пусть не иссякает родник стихотворчества,

до смертельного водопада бурля,

но не все в этой жизни — лишь средство для

ярко-певучих стихов…

А неизбежность грехов —

ныне и присно, и во веки веков…

В мрачной коллекции грустного стихотворца

на булавке стиха — бабочка траурница…

(2020)

Плата

Она платит сполна за успех и достаток

безжалостному демону городскому.

Тут судьба не жалует приезжих кандидаток

и жестоко склоняет к самообману.

Юность продана любовнику седому,

который, словно покорную путану,

обожает и по-трезвому, и спьяну…

Бесполезны разговоры о разводе —

не оторвать папика от старой стервы.

Обречена к благополучию плоти —

проплачена щедро похотливость владельца.

Лишь

в лесной чащобе пожирают черви

разлагающийся трупик ее младенца…

(2023)

Кормление

Смеется снег, ликует холод.

Весельем праздничных гирлянд

сияет новогодний город —

полночный, захмелевший франт.

Вновь миллионные экраны

голос президентский множат.

Звенят бокалы, бьют куранты.

Времени облазит кожа…

В одной хрущевке неказистой,

веселой тешась кутерьмой, —

семья под елочкой искристой.

А за стеной — сюжет иной.

Здесь рацион зверских кормежек,

ужас горестной пирушки —

десяток истощенных кошек,

томясь в безвыходной ловушке,

объедают труп старушки…

Нескоро ее примет морг.

Пушистые любимцы скалят

отчаянье кровавых морд,

забыли, когда их ласкали…

Пусть мертвая хозяйка кормит

кусками губ, носа, ступней.

Давно все безразлично ей.

Ее давно никто не помнит…

Котам спасенье — в мертвом теле.

Возмущаться — чего ради,

ведь в блокадном Ленинграде

люди кошек всех поели…

Да и людей люди съедали —

правду утаишь едва ли…

Мир обречен быть натуральным.

Судьбе привычно ворожить,

пугая ужасом банальным.

Жизнь кормит смерть.

Смерть кормит жизнь…

(2023)

Пессимистично-ненормативное

Но в бессмысленной этой отчизне

Я понять ничего не могу.

Георгий Иванов

Новизна жизни лжива,

и воздастся всерьез,

будь то будни режима

или праздники грез…

Снова выть тянет муза —

проклятая тема —

на погосте Союза

мытарит система…

Укрываются твари

под личиной добра.

Жить — барахтаться в сваре

и терпеть до… hera.

Между правдой и ложью,

между светом и тьмой

верить в истину Божью,

ублажаясь виной…

Главный бог — бог достатка —

всяк привержен ему.

Нет, не все будет гладко,

не всегда по уму…

Диалектика жизни —

винегрет бытия.

В обновленной Отчизне

не пойму ни… hyia!

Раньше верил я в завтра,

бред реалий терпел,

но вломился внезапно

в плоть и кровь запредел…

Что в душе отзвучало,

болью оборвалось?

Безутешность начала

обрекает на злость…

Дни свистят, словно пули,

надо мной и тобой.

Всех нас ловко нагнули.

С незавидной судьбой…

В муторной оболочке,

в коконе бытия

неприкаянно строчки

извлекать на… hyia?

Поздно вдаль торопиться,

трепетать под звездой.

Вздор нелепый слоится

в мутно-душный отстой…

Боль разочарованья —

неизбежный удел.

В пытках самостраданья

не сломаться сумел…

Новогоднего чуда

жду опять и опять.

Верю в сказки, покуда

есть что горько терять.

Ни крутым, ни потешным

не бывал наяву

и по жизни безгрешным

с давних пор не слыву.

Щедрость мира безмерна,

святость где-то цветет.

Счастье тоже, наверно,

подождет и придет…

P. S.

Прости простого лоха,

советская пора,

ушедшая эпоха,

минувшее «Ура-а-а»…

Я лучше был когда-то,

с удачею на «ты».

Все чаще клочья мата

отрыжкой доброты…

Простите, оптимисты,

надежды фраера,

свободы онанисты —

в вас веры до… hera.

Завяз я во вчера…

Такая, блин, пора —

мутнейшая мура…

Повсюду срань Господня,

и надо жить сегодня…

(2020)

Плоть надежды

Катаклизмы, кризис, суета,

стадный бег, потуги одиночек…

Бог не помогает ни черта,

злость сочится по извивам строчек…

В темном царстве страшного Аида⁵

струи Леты⁶ поджидают нас,

чтоб омыть раненья и обиды,

погасить забвеньем звезды глаз…

Но пока мы в царстве посветлее,

средь иных мистерий божества,

где страшнее,

злее

и подлее

извращенья сути естества…

Остывают звезды во Вселенной,

холод бездны космоса зовет…

Заполняет

вечностью нетленной

взор туманящий

соленый лед…

P. S.

В лабиринтах ледяного страха

корчится порочное нутро…

Плоть надежды

злобный мозг

затрахал,

ублажая

похоти

добро…

(2015)

Примечания

2

Экстремистская организация, запрещенная в РФ

3

«Пусть будет так» (the Beatles, 1970) — песня Пола Маккартни. Замысел «Let It Be» пришел к нему после того, как он увидел во сне свою мать, которая умерла от рака, когда Полу было 14 лет. Она во сне сказала ему: «Все будет хорошо, просто пусть будет так».

4

Лепидоптерофилист — коллекционер бабочек.

5

Аид — в древнегреческой мифологии бог — владыка царства мертвых, а также само царство.

6

Лета — в древнегреческой мифологии река забвения в подземном мире, являющаяся неотъемлемой частью царства смерти.