Хвостатые друзья. Новые сказки для детей

Сергей Ююкин

Жил-был пёс Шарик. У него не было друзей. Но в один из дней он встретил попугая Кешу и поросёнка Хрюнчика. Между ними завязалась самая настоящая дружба. Друзья ещё малы. С ними, как со всеми детьми, происходят увлекательные и забавные истории. Они не унывают. Дружба делает их жизнь насыщенной и интересной. И хотя они разные, но общие интересы объединяют их. Совершая необдуманные поступки, друзья учатся взрослой жизни.

ИСПЫТАНИЕ ДРУЖБЫ

Неожиданно поросёнок сузил глаза и, подозрительно уставившись на Шарика, поинтересовался:

— А от вчерашнего ужина разве у тебя ничего не осталось?

— Мало ли что было вчера? — прикинулся Шарик. — К тому же целые сутки прошли, разве упомнишь.

— Да-а-а. Плохая у вас, собак, память.

— С чего это ты взял?

— С того, что ты закопаешь кусок хлеба, а я ковыряюсь, ковыряюсь — найду и съем.

— Так это ты воруешь? — У Шарика аж дыхание перехватило. — А я-то думаю: куда это мои припасы исчезают?

— Почему это — ворую? — заюлил поросёнок. — Ты же не помнишь, что они твои, а мне невдомёк.

— Я всё помню! Просто мне хотелось узнать, кто это ворует?

— А на кусках не написано, что они твои. Поэтому я думал, они сами под землёй растут, как грибы. Но в день, когда ты прячешь, я в этом месте не ковыряю, — заверил поросёнок.

— Не ковыряешь, потому что знаешь, что я за этим местом наблюдаю.

— А почему не стережёшь там, где спрятал позавчера?

— Мест много, а я один. Не могу же я на части разорваться. А память у меня хорошая. Помню, что неделю назад под забором кусок хлеба закопал.

— Вот теперь мы накормим Кешу, — обрадовался поросёнок.

— А вдруг хлеб плесенью покрылся? — стал выкручиваться Шарик.

— С плесенью он ещё вкусней.

— Плесень — яд!

— Вася же не отравился, когда сыр с плесенью ел. Сам видел, — сказал поросёнок и устремился к забору.

Шарик поплёлся следом. Кому хочется отдавать своё добро? Но делать нечего. Иначе подумают, что он жадный, и потеряет с таким трудом приобретённых друзей. Пока плёлся, поросёнок успел выкопать из земли кусок хлеба, покрытый белым налётом.

— А вдруг Кеша всё же отравится? — сморщился Шарик.

— На то и друзья, чтобы этого не произошло, — облизнулся поросёнок. — Ради друга даже собой пожертвую. Если живым останусь — хлеб съедобен, — и, не дожидаясь согласия друзей, с причмокиванием слопал хлеб. — Теперь лягу, а вы наблюдайте: жив я или мертв, — и блаженно растянулся на земле. Шарик с Кешей присели напротив.

Солнце приятно грело. Шарик сощурил глаза и, вытянувшись, положил мордочку на лапы. Поросёнок прикрыл веки и размечтался: «Хорошо, когда сыт. Никуда не надо бежать и искать, что сожрать. Спи, сколько хочешь. А чем больше спишь, тем лучше сало нарастает. Смотришь, и станешь авторитетной свиньёй. Шея исчезнет. Вместо неё рыло сразу в туловище перейдёт. И на животе сало нарастёт. При таких авторитетах никогда голодным не будешь. Кто встанет на пути — если не спихнёшь, то затопчешь и всегда сыт будешь. А где сытость, там думать не надо. Спи и ещё больший авторитет наращивай».

Шарик тоже впал в грёзы: «Вот так бы зимой солнце грело, как сейчас. Не надо было бы скручиваться в комочек и дрожать от холода. И линять не надо ни весной, ни осенью. Как приятно вот так лежать и думать обо всём. Зимой разве помечтаешь? Нет, что ни говори, а лучше лета ничего нет на свете». И посмотрев на солнце, решил своей радостью поделиться с друзьями:

— Какое солнце…

— Хмурое, — нахохлившись, перебил его попугай.

— Не хмурое, а хорошее.

— Для тех, кто постоянно лается, может, и милое, а для меня хмурое.

— Ням-ням, — прошамкал поросёнок.

Кеша с Шариком повернулись к нему — тот посапывал носом. Вскоре его дыхание стихло.

— Умер, — с дрожью молвил попугай.

Шарик привстал и начал принюхиваться.

— Чего носом дергаешь? — закричал попугай. — Спасать надо!

Подлетев к поросёнку, он уцепился за хвост и, упираясь ногами, с силой потянул на себя. Шарик не знал, как спасать, и по примеру Кеши подпрыгнул к поросёнку и зубами впился в ухо. Хрюнчик, завизжав, вскочил и ринулся бежать. Попугая замотало из стороны в сторону, Шарик упирался ногами, как тормозами, ещё крепче сжимая зубы. И сколько бы они кружились — неизвестно, если бы попугай на повороте не ударился о забор и не укатился в крапиву. Оттуда он заорал благим матом. Шарик, не понимая, что случилось, открыл рот и выпустил ухо поросёнка. Тот, наконец, очнулся и понял, кто на него напал.

— Вы что это, а? — остановившись, растерянно уставился он на друзей.

— Мы думали, ты умер, — честно признался Шарик.

В это время появился попугай.

— Ты же отравился, — чесал он крыльями ноги.

— Фу! — фыркнул поросёнок. — Забыл, что хлеб на ядовитость пробовал. Ничего, есть можно, — тут он поправился, — но только мне. А Кеше — разве что один ма-а-аленький кусочек…

— Так ты и кусочка не оставил! Всё проглотил!

— Это из-за комплекции, — раздулся Хрюнчик и свысока глянул на попугая. — Кеше куска много, а мне надо бы ещё добавить.

— А этого тебе не надо? — оголил клыки Шарик.

— Как что — так зубы показывать, — обиделся поросёнок. — А ещё другом называешься.

— Дружбой, Хрюнчик, надо дорожить, а не пользоваться.

— Сами же предложили травиться. Ради вас рисковал.

— Тьфу ты! — чертыхнулся Шарик. — Нашли, кому доверить. Не зря говорят: кто не сожрёт, то свинья подберёт. Как я об этом забыл?

— А мне-то что делать? — печально опустил крылья попугай.

— Я б тебя накормил, было бы чем, — Шарик врал. У него имелся ещё один запас. Может же Кеша потерпеть до вечера? Не подавится же слюной. Поэтому он произнёс: — А вдруг хлеб и правда ядовит, а мы мало ждали? Давайте посидим и подождём.

— А долго? — поинтересовался попугай.

— Ну, так… — прищурившись, Шарик уставился на солнце, — часа два. Точнее, до обеда.

— До моего? — поинтересовался поросёнок.

— Что ты волнуешься? Умрёшь, тебе и обед не понадобится, зато другим сгодится, — сказал Шарик и облизнулся.

Конец ознакомительного фрагмента.