Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки

Сергей Юрьевич Ежов, 2021

Сознание престарелой женщины из 2020 года попадает в тело юноши в 1970 году. По стечению обстоятельств планы построения собственной тихой жизни нарушены, и герой становится тайным информатором могучей группы большевиков-сталинцев. Выражаю особую благодарность Але Куреповой, чьи замечания и советы помогли мне доработать это произведение. Содержит нецензурную брань.

Час спустя

— Здорово, Юрик!

На веранду вошел мой ровесник, крепкий парень среднего роста. Русый. Сероглазый. «Кто же это? — запаниковал я — А, ладно, буду тянуть время, как-нибудь само выяснится».

— И тебе не хворать. По делу?

— Ну да. Гендос сказал, что ты собираешь ВИА. И что придумал классные песни.

— А, понятно. Ты, на каких инструментах играешь?

— Гитара, бас-гитара, ударные. Ещё у нас есть шанкобыз. Батя показывал, как на нём играть. Я пробовал, это нетрудно. Но нужна практика.

— А что такое шанкобыз?

— Такой казахский варган. Но я не знаю, чем он отличается от других варганов.

— О! Это как раз то, что надо. Значит так…

— Погоди. Мне кое-куда надо, я схожу, потом поговорим, ага?

— А — сообразил я — сходи, конечно. Знаешь где, или проводить?

Парень хмыкнул и вышел на улицу, в направлении туалета. Едва он завернул за угол, как появилась целая толпа: Гена и Ленуська, а с ними парень и две девочки.

«Ага! — стал прикидывать я — Чернявый парень, это Кайрат. Девочка с флейтой должно быть Оля, а вторая девочка — Фая»

— Валера пришел? — спросила Ленуська.

— Да. Только он отлучился. Сейчас руки помоет и придет.

Ребята расселись на веранде

— Значит так, братцы-кролики! — я был строг и значителен — Поясняю диспозицию.

— Чего поясняешь? — невежливо перебил его Гена.

— Не перебивай. Сначала выслушайте, а потом будете выражать своё мнение и задавать вопросы, а если будут мысли, то и дополнения. Ясно?

Все согласно покивали.

— А раз так, то слушайте. Наш репертуар будет состоять, условно говоря, из четырёх блоков: попса, рок-н-ролл, народная и сложная музыка. Сразу учтите: чёткой границы между этими блоками нет, скорее они представляют собой разные струи одного потока. Поясняю: под попсой я понимаю песенки для танцев. Простые и незамысловатые. Рок — это то же самое, но с чуть более сложными словами и музыкой. Но и тут есть интересные варианты. Например, я вам потом покажу композицию «Ду хаст», она состоит из десятка слов на трёх аккордах, а при этом потрясающей силы вещь. С народной песней всё понятно, уточню только, что мы будем играть скорее стилизации под народные песни. Ну а серьёзная музыка — это такое приближение к классической музыке.

— Классика. Фи! — скривился Гена.

— Гендос, а как тебе «Лунная соната»? — спросил Кайрат.

— Классная вещь!

— Гендос, «Лунная соната» это самая голимая классика.

Посрамленный Гена замолк.

— Продолжу: примеры попсы и рока я вам приводил. Классику мы начнём исполнять тогда, когда поднимем свой уровень до мало-мальски пристойного.

— Юра! — подала голос Ленуська, по-ученически подняв руку — у меня есть предложение.

— Слушаем тебя.

— У нас у всех нет музыкального образования. Мы даже нот не знаем, ну, разве что Гена немного знает.

Я-то ноты знаю, всё-таки за плечами у Елены Ивановны была музыкальная школа, но ребятам об этом знать не обязательно.

— Продолжай — кивнул я.

— Нам нужен руководитель.

— Отличная мысль. И кто это будет?

— У Гены сейчас живёт его тётя, она окончила три курса Новосибирской консерватории.

— А почему не полностью? — удивился Кайрат.

Гена помрачнел и насупился. «Понятная история» — подумал я, а вслух воскликнул:

— Отлично! На каком отделении она училась?

— Дирижерский факультет.

— Опа! Управление симфоническими и эстрадными коллективами. Это то, что как раз нам и надо. Ребята, нам повезло! Значит так: общее руководство оставляю за собой, твоя, Геныч, тётя… как её зовут?

— Ирина Сергеевна.

— А Ирина Сергеевна, если мы её уговорим, а мы её-таки уговорим, будет нашим дирижером и художественным руководителем. Все согласны? Тогда, Геныч, твоя задача: дня через три пригласить Ирину Сергеевну к нам на репетицию, а мы постараемся произвести на неё хорошее впечатление. А сейчас начинаем репетировать «Родимую школу». Располагайтесь, возьмите карандаши и тетрадки, будем писать текст песни…

Репетиция началась. В сущности, в управлении самодеятельным коллективом нет ничего сложного, особенно если у тебя за плечами музыкальная школа, институт и опыт руководства цехом фармацевтического завода.

***

На обед был борщ, колета с макаронами и куча огурцов: резать салат ни я, ни Ленуська не захотели. Пока ели, Ленуська всё рассказывала о своей однокласснице, которой тётя-геолог привезла из Ливии настоящий джинсовый сарафан. Уж такой красивый, что глаз не оторвать. Все девчонки Светке завидуют, а вот она, Ленуська, совершенно, ну ни капельки не завидует, потому что это глупо.

— Ленуська, а пойдем, пробежимся по магазинам? — предложил я просто для того, чтобы прервать страдания ни капельки не завистливой Ленуськи.

— А пошли! В галантерею, за линией, вчера должны были товар завезти, вот и посмотрим. И в книжный магазин.

— Вот и посмотрим для тебя подарок. Отец дал тридцать рублей на подарок для тебя, цени!

— Целую тридцатку? Вот это да!

Пока добрались до галантереи, пришлось побывать в разных других местах:

— в продмаге, что на бугре, где взяли по шоколадке и бутылку лимонада на двоих;

— на вокзале, непонятно зачем;

— в ПЧ-5, поздороваться с соседкой Аней, которая теперь там работает. Заодно Ленуська поплескала руками в знаменитом фонтане, который, как известно любому образованному человеку, был снят в фильме «Встретимся у фонтана»;

— у кинотеатра «Чайка», чтобы убедиться, что билеты продаются перед сеансом, а сейчас касса закрыта;

— в продуктовом магазине по дороге, чтобы попить томатного соку на розлив;

— в хозяйственном магазине, чтобы поковыряться среди ведер и лопат;

— заскочили к тёте Насте, потому что лимонад и сок попросились на волю…

Тётя Настя, какая-то дальняя родственница Владимира Алексеевича, времени терять не привыкла:

— Юра, Вова сказал, что ты умеешь делать майонез. Или он пошутил?

— Нет, не пошутил. Если надо, я вас тоже научу делать.

— Что для этого нужно?

— Ну, во-первых, нужен миксер. У вас есть?

— Нету.

— Тогда подойдёт дрель.

— Зачем?

— Понимаете, майонез нужно взбивать. Вообще-то можно его взбить и обычным венчиком, но лучше все-таки механическим устройством.

— Взбивать. А, у меня есть взбивалка!

Тётя Настя метнулась в кладовую и притащила оттуда коробку… с электрическим миксером.

— Так это он и есть! Подумать только! «Комет», производство ГДР. Кстати, отличная машинка, берегите её. А откуда она?

— Это Степа в Алма-Ате купил. Был там в командировке. Смотрит — очередь, а когда очередь дошла, не разбираясь, купил. Такие деньжищи отвалил, просто страсть. А я ни разу и не пользовалась, не нужно было. Только Стёпу отругала, а оказывается, что зря.

— Извинитесь, да и дело с концом, а если ещё и похвалите, то он будет гордиться своей предусмотрительностью. Теперь, я уверен, пользоваться будете часто. Подсолнечное масло без запаха есть?

— Есть. Что ещё надо?

Пока я перечислял ингредиенты, появилась Ленуська. Помыла руки и тоже бросилась помогать.

Майонез совместными усилиями сделали, результат опробовали, рецепт записали. Мы с Ленуськой отправились дальше, договорившись что, возьмём миксер, чтобы сделать ко дню рождения разные вкусности.

Я с интересом разглядывал места, куда меня таскала Ленуська, и периодически задавал наводящие вопросы. Перед глазами разворачивалась прелюбопытнейшая картина: встречный народ выглядел куда бодрее и здоровее, чем там, в будущем. Больше улыбались, шутили. Одежда? Да нормальная одежда! Совсем не такая как в будущем, но ведь и мода совсем другая. Бросилось в глаза разнообразие фасонов и стилей, присутствующих одновременно. Люди одевались куда разнообразнее, чем впоследствии. Дело не в яркой одежде: синтетику народ носил мало, а натуральные ткани ярко не раскрасишь, ибо нет, да и в будущем не будет устойчивых красителей для натуральных тканей. Дело в другом: было много вещей, сшитых индивидуально. А, кроме того, люди не стеснялись перешивать стандартные вещи, украшать их, модернизировать. Благодаря этому люди не выглядели толпой, а наоборот, было ясно, что каждый индивидуален. Дети чаще всего бегают босиком, мальчики одеты в маечки и лёгкие трусики или шортики, а у девочек короткие юбочки и маечки или лёгкие платьица. На моих глазах два пацана что-то не поделили, и начали сердито пихаться, но проходящий мимо взрослый отчитал бойцов, тут же заставил их помириться и спокойно ушел своей дорогой.

Наконец добрались и до галантереи. Пока Ленуська рассматривала сумочки, я пошел в отдел тканей, и тут же наткнулся на греческую джинсу. Отличный деним, малость дороговат, но… Почему бы и нет? Купил. Много. Уже целенаправленно бросился к фурнитуре, отыскал там кнопки в виде звёздочек, которые вполне можно было бы использовать как имитацию заклёпок, молнию, синтетические сапожные нитки и аляповатые алюминиевые пряжки «под бронзу». Все покупки продавщица ловко упаковала в серую оберточную бумагу и перевязала сверху бумажной бечёвкой. С пакетом в руках я отправился искать Ленуську, и нашел её почти там же, где и оставил. Слава богу, денег хватило и на кошелёк… Кстати, я очередной раз поразился прихотливым изгибам женской логики: Ленуська начала рыться среди сумочек, а в результате купила кошелёк. Впрочем, это тоже были скорее Бобровские эмоции.

— А ты что купил?

— Тут некоторые страдали, что у них нет сарафана. Было такое?

— Не говори ерунду. Я не какая-то там тряпичница, и вещизмом не страдаю.

— Ерунду не буду, просто скажи, где найти оверлок.

— У тёти Стюры есть. А зачем?

— Сейчас я тебе сошью сарафан, как у твоей знакомой, ты не против?

— Джинсовый сарафан? Врёшь!

— Я и с майонезом наврал?

— Ну и что ты тут выстроился? — рявкнула на меня не страдающая вещизмом Ленуська, забрала у меня пакет с покупками и почти бегом бросилась домой. А я, посмеиваясь, шагал следом. Ах, какая у меня милая и непосредственная сестрёнка! Надо бы побольше делать для неё всякие приятные вещи.

Уже дома, раскраивая ткань, я решил обойтись без оверлока. Швы можно обметать и на швейной машинке. Возни, конечно, больше, но зато не нужно тащиться куда-то. Тем более, что рядом суетится, подпрыгивает и жаждет примерки мелкий ураган. Управился с шитьём меньше, чем за два часа, ещё час прилаживал к сарафану пряжки и заклёпки.

— Юрочка! А давай и маме сошьём? — умоляюще заныла Ленуська, вертясь перед зеркалом.

— А давай! Тащи какое-нибудь мамино платье, снимем размеры с него.

Еще через час (сказалась сноровка), был готов и следующий сарафан. Я закреплял последние заклёпки, когда с работы пришла мать.

— И где мои дети? — послышался её голос из прихожей.

Ленуська ужом выскользнула из своего сарафана и бросилась из комнаты:

— Мамуля, не входи, там тебе готовится сюрприз!

— Почему ты почти голая? — подозрительно спросила мать.

— Сейчас всё узнаешь, только пока не входи.

— Уже можно! — подал я голос.

Мать вошла, и её взгляд сразу остановился на разложенных, на столе сарафанах.

— Юра! — потрясенно сказала она — Это ты сам?

— Конечно сам! А я только рядом стояла и нитки подавала. — похвасталась Ленуська — Только, мамуля, мы все жёлтые шёлковые нитки использовали.

— Да и шут с ними, с теми нитками. — рассеяно сказала мать, прикладывая свой сарафан к груди. — И вообще, Юра, брысь отсюда, я обновку примерять буду.

— Мама, вещи ещё надо отгладить после шитья — напомнил я выходя.

— И, правда. Ты иди Юрочка, а у нас с Ленуськой тут дела.

Вернувшегося с работы отца дамы встретили во всём блеске джинсового великолепия. Тот выразил положенное восхищение, а после ужина позвал меня с собой в мастерскую. Там он покопался в ящиках с разными железяками, и откуда-то снизу извлёк штампованную пластинку.

— Держи. Думаю, это надо Ленке на карман присобачить.

Я посмотрел: на пластинке был отштампованы крылья, а по верху шла надпись Harley Davidson. Харлей Дэвидсон, знаменитая американская мотоциклетная фирма. До войны и во время войны они нам поставляли много своих машинок.

— Откуда это?

— Да я, давно уже, шильду с разбитого американского мотоцикла свинтил на память, а гляди-ка, пригодилось.

Вечером, переделав дела, мать в новом сарафане вышла за ворота на скамейку. Тут же к ней потянулись соседки:

— Здравствуй Тая, мы к тебе.

— Присаживайтесь, бабоньки.

Похвасталась рукодельными детьми, поговорили о том, о сём, перемыли косточки отсутствующим подружкам. Помолчали.

— Ой. Таюшка, а давай споём? Уж очень давно мы не спивалы. — вздохнула Кривенчиха. — Давай, Таюшка, запевай.

— Цветет терен, цветет терен, листья опадают⁷. — завела мать.

— Кто с любовью не знается, тот горя не знает. — подхватили бабы.

Спели, вздохнули, помолчали.

— От какие хорошие наши викраиньские песни! — вздохнула Кривенчиха.

— Ну тогда давай и русскую песню споём — усмехнулась мать и завела:

Всё васильки, васильки

Сколько вас выросло в поле

Бабы подхватили дружным и слаженным многоголосьем:

Помню у самой реки

Я собирал их для Оли⁸

Мужикам было невместно петь с бабами, а послушать приятно, потому они разместились на скамейке у дома через дорогу, и смолили там свои папиросы.

— От, какие хорошие наши русские песни — опять вздохнула Кривенчиха — Тая, а что это у тебя сегодня полдня музыка играла, да так складно?

— Это Юра и Лена с друзьями решили самодеятельность создать.

— И что, получается?

— Хотите послушать?

Бабы одобрительно зашумели, а мать подошла к веранде и постучала в стекло:

— Юра!

— Вот он я!

— Юра, не хочешь спеть перед народом?

— С удовольствием. Только сейчас Ленуську позову.

Когда я с Ленуськой вышли, народу прибавилось. Бабы, кто уместился, сидели на скамейке, а остальные кто уселся на шпалы, кто просто стояли.

— Уважаемые друзья, дорогие соседи! — обратился я к зрителям — Сегодня мы с сестрой впервые выступаем перед публикой. Вашему вниманию мы предлагаем песни, которые вы ещё не слышали, и очень надеемся на ваше одобрение.

Ленуська аккомпанировала на баяне, а я пел:

Вот и прошли года, но мы не старые,

Недолюбившие, сидим усталые.

Весна счастливая, а сколько красок в ней,

Под старой ивою течёт, течёт ручей.

Со второго куплета бабы начали подпевать припев, а Кривенчиха со своей закадычной подружкой Андреихой пустились в пляс:

Течёт ручей, бежит ручей,

И я ничья, и ты ничей.

Течёт ручей, бежит ручей,

И я ничья, и ты ничей.⁹

Песню пришлось повторять ещё два раза. Потом спели «Родимую школу», вызвав у слушателей слёзы умиления. Последней прозвучала «Галина»:

Ходил по свету, колесил, я много лет

Но счастья так и не нашел

Ни друга нет, жены, вот тоже, в общем, нет

И на душе нехорошо

Видал я много разных стран и городов

Ногами шар земной крутил что было сил

Да только в сердце свою первую любовь

Всегда носил, всегда носил

Растет, растет

Возле дома калина

Растет, цветет

Да у всех на виду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду.

А помнишь, Галя, как я в армию пошел

И от тебя всё ждал письма

А друг соврал, что я другую там нашел

А ты поверила словам

Я столько лет тебя пытался позабыть

Бежал по свету как чумной, не чуя ног

Но разлюбить тебя, родная, разлюбить

Так и не смог. Так и не смог!

Когда спел второй куплет, шептавшиеся было бабы дружно примолкли, улыбки с лиц стерлись, как будто кто-то поработал ластиком по рисунку. Ничего не понимаю, но продолжаю:

Растет, растет

Возле дома калина

Растет, цветет

Да у всех на виду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду

На голове полным-полно волос седых

Да кружит злое вороньё

Видал я женщин — умных, сильных, молодых

Да не похожих на неё

Промчались годы молодые ну и пусть

А наше счастье ещё будет впереди

Ноя вернусь, я обязательно вернусь!

Ты только жди! Ты только жди!

Пою и вижу: улыбки на лицах появились снова, взгляды потеплели, как будто люди услышали нечто важное, нечто совершенно необходимое.

Растет, растет

Возле дома калина

Растет, цветет

Да у всех на виду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду¹⁰

Прозвучал последний аккорд, песня закончилась, и… повисло молчание.

— Что-то не так? — осторожно спросил я.

— Юра, это Гриша Пешков песню сочинил? — спросила Кривенчиха.

— Нет, а что?

— Дак это, песня-то про него, и Галю Соколову. Ну, сейчас она Галина Антоновна, учительницей в залининской¹¹ школе работает, а Гриша всё на пароходе по морю плавал, теперь на Севере обретается, а нынче вот в отпуск приехал. Как тот гадёныш, чтоб у него язык отсох, Гале наврал, что Гриша в армии себе нашел зазнобу, так она ему отворот-поворот дала. Галя гордая и Гриша гордый, лет пятнадцать прошло, без малого, а они так до сих пор они и не помирились.

— Только, Юра, ты в песне приврал немного: не растёт у Галины Антоновны калина, и не росла никогда. Сирень у неё. — попрекнула Юрия незнакомая баба.

— Ну что ты, Пална, придираешься! — заступилась Кривенчиха — Ежели сирень, то нескладно будет. А калина-Галина складно.

— И то верно — согласилась Пална — ты молодец, Юра. А калину я Галине Антоновне завтра же отнесу, сама и посажу чтобы всё взаправду было. Только боюсь, а примется ли калина-то? Всё-таки не весна сейчас и не осень.

— От, то правильно, Пална. Я тебе тоже подмогну. Мы калину с большим комом земли выкопаем, да потом поливать будем щедро, вот она и примется как надо. А ты, Юра, спой нам ещё раз эту песню, уж больно душевно у тебя выходит. И Леночка играет, как ангел спивает.

Примечания

7

Цветет терен — украинская народная песня.

8

Слова А. Апухтина, музыка народная.

9

Слова П Черняев, музыка А. Костюк.

10

Слова С. Роева, музыка Л. Василёк.

11

Залининская — расположенная за железнодорожной линией, в другой половине посёлка (местный термин)