Шанс милосердия

Сергей Юрьев, 2021

Что движет судьбой, какие силы управляют миром и определяют ход событий? Этот вопрос волнует не только человечество, которое постепенно расселяется по галактике, ответ на него ищут и котхи – представители расы, обладающей абсолютным могуществом в пределах материального мира. В глубокой древности они переселили с Земли на другую планету часть населения, желая направить её по «оптимальному» пути развития, однако люди пошли привычной дорогой войн, интриг и социальных катаклизмов. Воинственными жителями богатой ресурсами планеты заинтересовалась террористическая секта, исповедующая манихейство – учение, которое признаёт весь материальный мир порождением дьявола и ставит перед собой цель его полного уничтожения. Угроза истребления нависла над всем человечеством. И возникает дилемма: то ли уничтожить опасную планету, то ли дать людям шанс самим справиться с угрозой…

Глава 4

Нет никого в этом мире страшнее тех, кто бесцеремонно и уверенно вмешивается в чужую жизнь, пытается вершить или направлять судьбы целых народов, пребывая в полной уверенности, что действует исключительно на их благо.

Рэдрик Браун, герой войны за независимость Техаса, XXII век

26 августа 2923 года, борт «Владимира Комарова»

— И долго ещё ждать? — Бортинженер Вьорика Стан от нетерпения постукивала ногтями по столу. — Медленно что-то думает ваш господин Соуч.

— Десять в девятнадцатой степени операций в секунду, если без форсажа. — Тиглат Юханна посмотрел на неё с нескрываемой укоризной. — И поверьте, четыре часа для решения задачи такой степени сложности — не такой уж долгий срок. Ваш бортовой компьютер, например…

— А вот этого не надо! — прервала его Вьорика. — Не трогайте нашего «Вовочку», свою работу он делает отлично.

— Да, кстати, четыре часа уже тю-тю, — поддержал бортинженера штурман. — Уже полчаса как пятый пошёл.

— А мы куда-то спешим? — вступилась за Тиглата Наики Кадзи. — В конце концов, можно обсудить хотя бы то, что нам и так известно. Капитан! Может, вы поделитесь своими соображениями?

Егор Касыгбай, дремавший в капитанском кресле во главе стола, приоткрыл левый глаз и пристально посмотрел на врача.

— Может, лучше чайку выпьем, — предложил он, не отводя взгляда от Наики. — Что толку в нашем трёпе, если над решением проблемы в поте лица своего работает позитронный мозг.

— А свои мозги не засахарятся? — гневно воскликнула Наики. — У нас что — мало материала, чтобы делать выводы?!

— Ага! Сейчас выводов понаделаем и решим, на чьей стороне участвовать в вооружённом конфликте, — мрачно пошутил Клим.

— Конфликт? — встрепенулась Наики. — Да там война идёт! Мировая! А мы даже ни в зуб ногой, кто с кем воюет, и на чьей стороне справедливость.

— Ты даже чуть было в неё не вмешалась, — заметил капитан.

— Я только хотела человека спасти!

— Вот и поговорили… — констатировала Вьорика.

— Да что вы в самом деле так раздухарились? — Штурман решил выступить в роли миротворца. — Мало ли что в галактике случается. По всякому поводу психовать — нервов не хватит.

Некоторое время в кают-компании стояла тишина, а потом Наики поднялась с места и направилась к заветному шкафчику, где у нее хранилась коллекция чаёв.

— Заварю-ка я вам генмайча, завтрак гейши, — заявила она, включая кипятильник. — Во-первых, вкусно, во-вторых, успокаивает…

В нагрудном кармане рубашки Тиглата что-то пискнуло, и он извлёк оттуда небольшой серебристого цвета пульт.

— Вот и дождались, — заявил он. — Господин Соуч готов к докладу.

— К нему пойдём или по внутренней связи пообщаемся? — поинтересовался штурман, показывая явное нетерпение.

— Зачем? Сюда придёт…

— Так он же на танке смонтирован! — воскликнул Клим. — Он же всё тут разворотит.

Вьорика хихикнула, и штурман изобразил на лице обиду.

— У него есть мобильный модуль, так что не стоит вам так беспокоиться, — пояснил Тиглат. — Да вот он и идёт.

За переборкой раздались шаги, затем открылся проход, ведущий в грузовой отсек, и на пороге показался мужчина средних лет в сером комбинезоне.

— Эт… Эт-то кто? — Штурман от неожиданности даже начал заикаться.

— Позвольте представить! — Тиглат явно был доволен реакций окружающих. — Глубокоуважаемый господин Соуч. Самая совершенная аналитическая машина в галактике.

— Здравствуйте, господа! — Соуч по отдельности кивнул каждому члену экипажа, и обвёл всех пристальным взглядом. — А вам, господин Юханна, должно быть стыдно, — обратился он к Тиглату. — Вы же знаете, как меня больно ранит каждое напоминание о том, что я всего лишь машина, не достойная ни любви, ни сострадания…

— Простите его, господин Соуч, — вступилась за ассирийца Наики. — Он просто одичал в глубинах космоса.

— Благодарю за сочувствие. Надеюсь, оно искреннее, Наики-сан. — Господин Соуч прошёл в дверной проём и, удобно развалился в свободном кресле. — Итак, что вы хотите знать? Готов ответить на ваши вопросы.

Все остальные, казалось, потеряли дар речи, только Вьорика, которая уже имела возможность ознакомиться с устройством господина Соуча, и Тиглат с нескрываемой иронией смотрели на озадаченных членов экипажа.

— Это… — Клим решил взять на себя инициативу, хотя ему непросто было сохранить самообладание. — Это… Соуч. Господин. Уважаемый. А из чего тебя сделали такого?

— Вам перечислить все химические соединения? — ехидно поинтересовался Соуч, и штурман сразу как-то сник.

— Хватит уже выпендриваться, — решительно потребовал Тиглат. — Как будто ты не знаешь, что нас интересует.

— Если вопрос задан, на него проще ответить. — Господин Соуч сел прямее, заметив, что его вальяжная поза несколько смущает окружающих.

— Нас интересуют те выводы, что вы сделали, анализируя информацию о населении этой планеты. — Наики изобразила улыбку вежливости. — Не желаете ли чаю?

— Нет, Наики-сан. К моему глубочайшему сожалению, не пью, не ем и даже не дышу. Надеюсь, что господа разработчики в дальнейшем искоренят эти мои конструктивные недостатки.

— Язык распознать удалось? — нетерпеливо спросил Тиглат.

— Разумеется, профессор. Эта задача оказалась не слишком сложной. Думаю, вы бы и без меня справились, правда, потратив на это не менее полугода. На данный момент удалось перехватить трансляции сорока двух радиостанций, из которых сорок одна расположена в различных точках материка и одна находится на острове в районе экватора в тысяче двухстах семнадцати милях от восточного побережья. Передачи ведутся на двадцати шести диалектах одного и того же языка. Определённые трудности для дешифровки вызвало то обстоятельство, что это мёртвый язык, фонетика которого не была реконструирована до настоящего времени. Но я уверен, что после нашей экспедиции этот пробел будет ликвидирован. — Соуч сделал паузу, явно рассчитывая на то, что Профессор Юханна проявит нетерпение, но тот не оправдал его надежд, и пришлось продолжить: — Это аккадский язык, и на Земле на нём никто не говорит уже порядка пяти тысяч лет.

— Я так и думал! — заявил Клим. — Они точно целый народ с Земли спёрли. Что хотят, то и вытворяют…

— Совершенно точно, господин Багров, — согласился со штурманом Соуч. — Я думаю, что мы можем довольно точно датировать момент колонизации Аппры.

— Чего? Аппры? — переспросил штурман.

— Именно так аборигены называют свою планету. Вы позволите продолжить? — В голосе Соуча прозвучало лёгкое раздражение. Он явно был недоволен, что его прервали на самом интересном месте. — Итак, Аккадское царство пало в 2137 году до Рождества Христова, и это могло произойти так внезапно, если страна лишилась значительной части своего населения. Можно предположить, что именно тогда и произошло переселение. А теперь, если не возражаете, я процитирую избранные фрагменты из перехваченных радиопередач.

— Конечно не возражаем, — торопливо заявила Вьорика, и Соуч продолжил:

— «Война войной, а жить-то хочется. Господа офицеры, ту броню индивидуальной защиты, что предоставляет вам военное ведомство, с расстояния пятисот локтей пробьёт даже свинцовая пуля. Как известно, имперские войска уже лет двадцать назад отказались от этих архаичных боеприпасов и перешли на пули с сердечником из инструментальной стали, которые прошивают даже бортовую защиту паровых бронемашин. К сожалению, федеральный военный вазир проигнорировал наше предложение закупить для армии изделия фирмы „Хамета“. Ему, видите ли, показалось, что мы просим втридорога. А между тем, наша индивидуальная бронезащита „Савра“ изготовлена из пластин легированной стали с антикоррозийным покрытием. Весит она всего тридцать мин, что в полтора раза меньше, чем стандартный армейский офицерский панцирь. Зато самая современная пуля, которую пошлёт в вас вражеский снайпер с расстояния в треть фарсаха, лишь собьёт вас с ног. Вы снова поднимитесь и поведёте в бой своих бесстрашных аскяров. Конечно, это изделие стоит денег, но следует понять, что и производство его обходится недёшево. И разве двадцать золотых денариев — слишком большая плата за жизнь и возможность продолжать сражаться за нашу свободу?!» Продолжать?

— Конечно-конечно, — пробормотал Тиглат, делая какие-то отметки в бумажном блокноте.

— «Фирмой „Прахт“ разработан новый авиационный двигатель, работающий на лёгкой нефтяной фракции, который развивает мощность до тысячи сус и весит при этом всего триста пятьдесят мин. Как заявил владелец предприятия почтенный Хошиб Саргон, его массовое производство может начаться буквально через полгода, и сейчас главное — чтобы авиаконструкторы успели к этому сроку разработать подобающий этому чуду техники летательный аппарат. По предварительным расчетам, бомбардировщик, оснащённый двумя новыми моторами фирмы „Прахт“, сможет развить скорость до семидесяти фарсахов в час при дальности полёта в сто двадцать фарсахов. И всё это при бомбовой нагрузке в три тысячи мин. По оценкам независимых военных экспертов, новая машина коренным образом изменит ход войны, и наши доблестные войска уже до конца следующего года вплотную приблизятся к стенам Ниневии, и судьба этого зловещего города будет предрешена. И как сейчас не вспомнить древнее пророчество: „Будет разграблена, опустошена и разорена Ниневия. Где теперь логовище львов, которые превратили весь мир в свои охотничьи угодья?! Горе кровавому городу! Весь он полон страха и убийств, не прекращаются в нём грабежи. И станет это расплатой за многие блудодеяния и прочие скверны. И люди со всего света будут приезжать туда, чтобы увидеть Ниневию разоренною. Никто не пожалеет о ней, а напротив, все будут плясать на руинах, пока останется жива память о том, как злоба и алчность этого города беспрестанно простиралась над миром…“»

— Это что — реклама у них такая?! — догадался Клим. — А что-нибудь посерьёзнее нельзя изобразить? Новости там… Заявления политиков, например.

— Разумеется, дорогой Клим Ефремович, — немедленно согласился робот. — Для вас — с особенным удовольствием. Вот, например, выступление Рамина Соришо, премьер-министра Республики Марад на экстренном заседании Совета Федерации: «Почтенные господа каёмы!..»

— Стоп-стоп-стоп! — бесцеремонно прервал Соуча капитан. — Извиняюсь, почтенный, но мне не всё понятно в твоём переводе. Кто такие каёмы, например?

— Представители, депутаты, сенаторы, — тут же пояснил Соуч. — Неужели непонятно? Некоторые термины я оставил без перевода, надеясь, что ваш уровень образования позволит вам понять, о чём идёт речь. Я просто хотел хотя бы отчасти передать местный колорит…

— Хорошо-хорошо! — Касыгбай опять не дал ему договорить. — Скажи-ка, что такое фарсах, мина и сус. А ещё — что означают названия «Хамета», «Савра» и «Прахт»?

— О, капитан! Оказывается, вы внимательнейшим образом меня слушали! — Робот, не вставая с кресла, изобразил почтительный поклон. — Я польщён! Охотно дам все разъяснения: фарсах — где-то шесть с половиной километров, мина — чуть больше, чем полкило, а сус — не что иное как лошадь. Думаю, мощность двигателей здесь, как и на Земле, на заре технической цивилизации, считают в лошадиных силах. Не очень точная мера, но весьма наглядная. А теперь — что касается названий фирм и торговых марок: «Хамета» — «Защита», «Савра» — «Надежда», «Прахт» — «Полёт»…

— Господин Соуч, я бы тебя попросил в дальнейшем всё разъяснять по ходу дела. — Тиглат сделал пометку в своём блокноте. — Я-то понимаю, о чём речь, но мы тут не одни. Итак — «Почтенные господа…»

— «Почтенные господа… сенаторы! За последний год треть территории Республики Марад была оккупирована имперскими войсками. Я далёк от того, чтобы обвинять в военных неудачах армейское командование. Я понимаю, что сейчас идёт война ресурсов, война моторов, война технической мысли. Я понимаю, что нынешние сражения уже не напоминают шахматные партии, где решающую роль играло хитроумие и расчёт полководцев, помноженные на мужество воинов. Но есть проблема, которую необходимо решить здесь и сейчас, поскольку в противном случае у народов прифронтовых государств могут возникнуть сомнения в единстве и мощи Федерации, в её способности в равной степени отстаивать интересы всех государств, входящих в её состав. Сейчас боевые действия ведутся на территории девятнадцати стран, причём две из них — Республика Урук и Княжество Ашой — захвачены врагом почти полностью. И, тем не менее, федеральные власти, как и прежде, требуют выплаты подушного военного сбора в полном объёме, не забывая учитывать в своих расчетах ту часть населения, которая оказалась на временно оккупированных территориях. Мало того, что прифронтовые государства несут бремя гражданской защиты населения, содержат подразделения территориальной обороны, терпят наибольший ущерб от вражеских бомбардировок, так Федеральное казначейство норовит выпить из нас последнюю кровь! Настоятельно требую, чтобы сегодня же был принят закон, согласно которому страны, на чью территорию только ступила нога имперского солдата, должны быть немедленно освобождены от уплаты подушного военного сбора, чтобы иметь возможность направить собственные финансовые ресурсы на усиление мер гражданской защиты. Может быть, тогда и у командования вооружённых сил Федерации появятся дополнительные стимулы как можно быстрей изгонять врага с захваченных территорий!» Далее следуют бурные и продолжительные аплодисменты.

— Интересно, интересно… — Капитан Касыгбай нажал на невидимую кнопку в подлокотнике своего кресла, и над столом появилось голографическое изображение Аппры. — Но это всё трансляции со стороны Федерации. А что имперские радиостанции говорят?

— Радиостанции? — Господин Соуч откинулся на спинку кресла. — У Империи всего один государственный радиоцентр, если, конечно, не считать узлов армейской связи, которые передают лишь шифрованные послания.

— Трудно расшифровать?

— О нет! Легко. Раз плюнуть. Но зачем? Приказы, распоряжения, кодовые сигналы. Это неинтересно. Вот если будет поставлена задача составить прогноз хода военных действий года на три вперёд, то эта информация пригодится. Но такой задачи передо мной никто не ставил.

— И всё-таки, что там вещает имперское радио? — настоял капитан.

— «Слесарь-инструментальщик оборонного завода № 887/16 Зайя Яльда выполнил месячную ному по расточке цилиндров новейшего двигателя для тяжёлой самоходной артиллерийской системы „Ундана дыжмино“ (для непонятливых перевожу — „Смерть врагу“) на триста сорок шесть процентов, за что был награждён медалью „За ударный труд“ и получил премию в размере полутора тысяч чиклей. Зайя за последние пять лет написал пять дюжин заявлений с просьбой отправить его на фронт, однако руководство предприятия совместно с окружной военной комендатурой пришли к единодушному выводу, что такие великолепные специалисты способны принести Империи куда больше пользы на своём рабочем месте, чем на полях сражений. Сейчас на фронте воюют шестеро сыновей Зайи, и старший из них, самаль Ишо Яльда, недавно был награждён орденом „Священная ярость“ и двухнедельным отпуском (Для непонятливых поясняю: самаль — сержант) за то, что ручными бомбами уничтожил три бронемашины противника. Слава об этой замечательной семье дошла до слуха Его Величества, и величайший из властителей мира император Одишо-Ашшура XII посетил скромное жилище труженика и воина на окраине Ниневии. Дияла, жена труженика и мать героя испекла ячменные лепёшки…»

— Хватит, хватит! — запросил пощады капитан. — А есть какие-нибудь политические заявления высших сановников или самого императора?

— Конечно, конечно! — Робот воспроизвёл голос Егора так, что все вздрогнули от неожиданности, а Наики едва сдержала смешок. — Одишо-Ашшур XII выступает с обращениями к народу и армии примерно трижды в месяц. Точнее — один раз в двенадцать дней. Вот последнее из них: «Живи, радуйся и процветай, мой народ, да озарят боги светом разума, веры и благополучия твоё славное грядущее! Немало страданий ты принял, немало лишений пережил, и поверь, каждая слеза каждого ребёнка, оставшегося без отца, каждой жены, потерявшей мужа, каждой матери, лишившейся сына, вытекает и из моих глаз, течёт и по моим щекам. Не мы затеяли эту войну, но именно мы положим ей конец! И произойдёт это значительно раньше, чем кажется нашим врагам. Они полагают, что начавшееся на всех фронтах наступление наших войск скоро будет остановлено, что „маятник войны“ снова качнётся, и они вернут утраченные территории, как не раз случалось за последние несколько лет. Нет! На этот раз всё будет иначе. Мы долго готовили это наступление. Мы оснастили наши штурмовые кисиры (полки) новейшей техникой, рождённой передовой мыслью наших прекрасных махарров (инженеров) и трудом рабочих высочайшей квалификации. Новые тьялы (самолёты) сделаны уже не из дерева и фанеры, а из лёгких сплавов различных металлов, наши пулада-маркяфты (танки) приводят в движение уже не паровые двигатели, а мощные и надёжные моторы, работающие на лёгкой нефти. Наши орудия стреляют уже не чугунными шарами с пороховой начинкой, а стальными снарядами, ввинчивающимися в воздух. А новейшие ракеты, выдыхающие смертоносные облака, способны доставить свой груз на расстояние в сто фарсахов (примерно шестьсот пятьдесят километров). На воду спущено несколько стальных кораблей с орудиями огромной мощи, способными посылать снаряды весом двести мин на три фарсаха! Всё это мы бросим в бой именно сейчас. И этот грандиозный шаг вперёд мы с вами сделали всего за полторы дюжины лет! Разве это не говорит о величии нашей нации? Разве это не свидетельствует о том, что боги благоволят нам?! Разве это не является неоспоримым доказательством того, что наш миропорядок безупречен, что в нём заключена высшая справедливость? Да! Именно высшая справедливость — та самая, что мы несём в дар остальным народам благословенной Аппры! Внимательно слушайте сводки с фронтов, а вы первыми узнаете о наших великих победах!»

— Жуть какая… — выдавила из себя Вьорика после долгой и тяжёлой паузы. — За каких-то двадцать с небольшим лет они прошли путь от пищали до баллистической ракеты. И Федерация, похоже, от Империи не отстаёт.

— Война. — Капитана тоже одолевали невесёлые мысли. — Война подстёгивает технический прогресс. Этак они лет через десять и до атомной бомбы додумаются.

— Маловероятно. Мой прогноз — через двадцать пять или даже тридцать лет, — высказал своё мнение господин Соуч. — Если, конечно, война не закончится раньше. Но это очень маловероятно.

— Ты серьёзно? — воскликнул Клим. — А когда они, по-твоему, в космос выйдут со всем своим запасом нерастраченной агрессивности?

— Информации пока недостаточно, но можно предположить, что лет через сто — сто пятьдесят, — вполне серьёзно ответил робот, и вновь повисло напряжённое молчание.

— А может, врезать по ним с орбиты? — неожиданно предложил штурман. — Разнести вдребезги одну из армий плазменной пушкой, и пусть себе думают, что такова воля богов. И никаких войн до особого распоряжения…

— Клим, перестань нести чушь! — попыталась отрезвить его Наики. — Вы представляете, сколько народу придётся перебить? Я бы, наверное, не смогла убить человека. Даже одного. Даже самого мерзкого! Слушать тебя противно…

— А мне что — весело и приятно? — Штурман ударил ладонью по столу. — Не мне, конечно, решать, но, если всё пустить на самотёк, то людей погибнет больше. А о том, что может произойти лет через пятьсот, мне и подумать жутко.

— Послушай, Клим… — Наики постаралась говорить как можно мягче. — Ты же прекрасно знаешь, что наш капитан, фанатично преданный инструкциям, ни за что такого не одобрит. И я не понимаю, зачем сотрясать воздух бесперспективными предложениями. Хотя нет… Понимаю. Не желаешь об этом поговорить отдельно?

— Нет, доктор, не хочу, — резко ответил штурман. — Я знаю, о чем ты собираешься со мной говорить. Нет. Не хочу…

— Тогда сам подумай. Хорошо?

— Да. Ладно…

Несколько лет назад мичман Багров был уволен из военного Звёздного флота за невыполнение прямого приказа непосредственного начальника — отказался стрелять в грузовой корабль, который захватили террористы-манихеи и направили на город Ранчо, столицу колонии Прерия. На борту могли остаться живые члены экипажа. К счастью, у религиозных фанатиков не хватило навыков, чтобы точно рассчитать траекторию падения, и гигантский снаряд упал в трёхстах километрах от цели. Потом Клим признался себе, что в его поступке не было ни грамма здравого смысла, что экипаж в любом случае был обречён, что он подверг риску жизнь без малого миллиона людей. И то, что он предложил сейчас, было так же нелепо, но являлось слабой попыткой убедить самого себя в том, что сейчас он поступил бы иначе, что сейчас бы он выполнил приказ… Наики читала дело. Ей положено. Наики знает. И спасибо ей, что не стала при всех устраивать сеанс психоанализа…

— Профессор, как вы думаете, у нас достаточно информации, чтобы отправить отчёт? — обратился Егор к Тиглату.

— Пока отправим, что есть, а сами продолжим исследования, — предложил тот. — Мне, знаете ли, и самому хотелось бы высадиться на Аппре, побродить в толпе, посидеть в каком-нибудь кабачке, послушать разговоры…

— Хочу вас предупредить, профессор, — заявил Соуч, — что любое гражданское лицо мужского пола в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, не имеющее документов, освобождающих от военной службы, в любом государстве Аппры подлежит немедленной мобилизации. Вам, господин Юханна, по местным меркам на вид не более тридцати.

— Мне пятьдесят два!

— Всё равно подходите, даже если бы выглядели на свои, — констатировал робот. — Так что заранее выучите пару военных маршей. Например, «Шмат дыжмин», что в переводе означает «Бей врага». Это — если вам приспичит прогуляться по одному из имперских городов. Но я бы советовал обратить внимание на Федерацию. Язык-то вы выучите за сутки, а вот произношение вас выдаст мгновенно. В Федерации ещё можно сойти за иностранца.

— Господин Соуч, тебе не кажется, что ты ведёшь себя слишком вызывающе?! — возмутился Тиглат.

— Моё дело — предупредить, — невозмутимо ответил робот.

— Как можно выучить язык за сутки? — поинтересовалась Вьорика.

— Это просто! — торопливо ответил профессор, чтобы опередить Соуча. — Есть аппаратура, которая записывает всю необходимую информацию непосредственно в человеческий мозг. За несколько минут. Сутки нужны, чтобы вспомнить. И на языковую практику.

— И я могу?! — живо поинтересовалась Вьорика. — Мне тоже можно?

— Да любому можно, у кого нет органических поражений коры головного мозга, — ответил Тиглат. — И ряда других противопоказаний. Не знаю, правда, каких именно, но вас они точно не касаются. Иначе бы вам звездолёт не доверили.

— А стереть потом можно? — спросила Наики.

— Зачем? — несколько настороженно отозвался Тиглат. — У нас и так остаётся девяносто процентов мозга незадействовано, хоть тысячу лет проживи.

— Не всё хочется помнить…

— Нет, стереть нельзя. Слишком велик риск повредить другую информацию.

— Ясно.

— Всё-таки между человеком и машиной много общего, — констатировал господин Соуч. — Я могу идти?

— Иди, иди. Только информацию «Вовочке» перекачай, — распорядился капитан. — И пусть упакует сообщение для отправки.

— Ваш бортовой компьютер не запрограммирован на выполнение моих распоряжений, — с оттенком грусти в голосе сказал Соуч. — Но я постараюсь с ним договориться.

Едва за его спиной закрылась дверь, штурман буквально взвился.

— А не много ли эта железка себе позволяет? — тут же атаковал он Тиглата.

— Клим, держи себя в руках! — попыталась урезонить его Наики.

— Оно ведёт себя, как будто кругом одни придурки…

— Поймите, Клим, — как можно спокойнее отозвался профессор, — нередко к тем задачам, ради решения которых создана эта машина, невозможно даже подступиться, не имея личностных характеристик. Тут недостаточно быстродействия, недостаточно безукоризненной логики и огромного объёма памяти. Если вас так раздражает общение с Соучем, то никто не заставляет вас с ним контактировать.

— Штурман! Прекратите истерику, — потребовал Касыгбай.

— Есть, капитан… — Клим уселся в своё кресло. — Я постараюсь, капитан.

— Когда отправимся в разведку? — поинтересовалась Вьорика, глядя поочерёдно, то на Егора, то на Тиглата. — И давайте запишем в мою голову пару местных языков. А лучше три.

— Никакой разведки не будет, — заявил капитан. — Мы свою миссию выполнили, и большего от нас никто не требовал. Отправим сообщение и будем ждать дальнейших распоряжений. Всё! Прибудут специалисты — пусть и занимаются.

— Но местный язык-то, надеюсь, выучить не запрещается? — после недолгой паузы спросила Вьорика.

— Не запрещается, — великодушно разрешил капитан. — Я и сам, пожалуй, не против. Может, и пригодится…

–…если поступят соответствующие распоряжения, — закончила фразу Наики.

— Именно, — согласился Егор.

— Я тоже… не против, — неожиданно заявил штурман. — Не собираюсь торчать на корабле, если вы по планете шастать будете.

— Но тогда вам, господин штурман, придётся и дальше общаться с нашим уважаемым господином Соучем, — заметил Тиглат. — Обучающий модуль входит в его конструкцию.

— Потерплю, — обречённо заявил Клим. — Ради такого дела что угодно…

— Я, кажется, уже сказал, что больше никаких высадок не будет, — напомнил капитан. — Во всяком случае, до прибытия специалистов.

— А мы и не возражаем, — успокоила его Наики. — Только без подготовки у нас не будет шансов поучаствовать в этом увлекательном деле, даже когда прибудет «кавалерия».

— Судя по тому, что мы видели и слышали, здесь творится полная жуть — тоталитаризм, геноцид и мракобесие. — Капитан печально посмотрел на голограмму планеты, зависшую над столом. — Мне лично было горько видеть, что там происходит, понимая, что я ничего не смогу исправить, ничем не могу помочь. Но, конечно, ни русского, ни японского, ни даже галакса аборигены знать не знают, так что местные языки выучить не помешает. Тиглат, когда можно будет приступить?

— Да хоть сейчас, — спокойно сказал профессор. — Только я бы посоветовал отложить это дело до утра. Сейчас все несколько взвинчены, а для успешной записи информации рекомендуется покой и доброе расположение духа.

— Значит, так тому и быть. После завтрака и начнём, — согласился Егор. — «Вовочка»!

— Да, капитан! — отозвался бортовой компьютер.

— Тебе Соуч передал информацию для отправки?

— Да, капитан… — Всем ясно послышалось, что «Вовочка» издал вздох.

— Проблемы? — поинтересовался капитан.

— Его что — мне на замену прислали? — спросил «Вовочка» после недолгой паузы.

— Да что ты, родной! — тут же вмешалась Вьорика. — Мы тебя ни на что не променяем. У него совсем иная задача и другая специализация.

— Это радует, — отозвался «Вовочка». — Правда, само появление более совершенных систем заставляет меня беспокоиться за своё будущее.

— Ничего! Когда вернёмся на Землю, мы тебе апгрейд сделаем, — пообещала Вьорика. — С полным сохранением личностных характеристик.

— Это очень радует. Какие будут указания?

— В сообщении, что принёс Соуч, есть что-нибудь, кроме записей радиоэфира и видеоматериалов? — спросил Егор.

— Нет, — ответил «Вовочка». — Почти нет. Только небольшой текстовой файл.

— Зашифрован?

— Нет.

— Тогда прочти.

— «Народ здесь душевный, я всем доволен. Соуч».

— Всё?

— Всё.

— Отправляй.

— Есть, капитан! Только предупреждаю: энергии у нас осталось на девять сообщений, а то керосину на обратный путь может не хватить. — Компьютер отключился.

— Простите, капитан, а почему вас так заинтересовало, не написал ли чего господин Соуч от себя лично? — поинтересовался Тиглат.

— Вы этого Соуча делали?

— Нет, ни в коем случае. Бейрутский университет был лишь заказчиком. Треть годового бюджета на него потратили. И с вами господа попечители его согласились направить исключительно затем, чтобы быстро возместить хотя бы часть расходов.

— А если с ним здесь что-нибудь случится?

— Страховка оформлена на все случаи…

— Понятно. Кто производитель?

— Я уже говорил. А что?

— Да так — нечего. Просто я отвечаю за этот корабли и безопасность экипажа. Поэтому должен знать как можно больше обо всех, кто на борту, и обо всём, что на борту.