Почему я не стану президентом

Сергей Шинкарук

Это необычная книга. Не простая книга. Яркая, мудрая. Каждая ее рубрика – маленький мир, каждый рассказ – маленькое приключение. Это истории, которые позволяют людям не только улыбнуться, но и задуматься. И если мудрое бывает веселым – то это здесь и сейчас!

НИ СЛОВА О ПОЛИТИКЕ!!!

У нас в стране две беды: дураки и те, кто раз в четыре года за них голосует.

О чем обычно переживает автор рассказов на политическую тематику? О том, что рассказ не проживет дольше политического лидера, который своей деятельностью дал писателю материал. Насчет «проживет» я не в биологическом, а исключительно в политическом смысле.

То есть, автора волнует возможная потеря актуальности. В данной рубрике собраны рассказы, написанные в разные годы. Например «Референдум» в 1991-м году. А «Легенда о диктаторе» в 2015-м. Но, к сожалению, злободневность никуда не ушла, поскольку, и диктаторы никуда не исчезли, и референдумы, мягко говоря, не оправдывают возложенные на них ожидания. Но все-таки будем надеяться, что тем для подобной сатиры будет становиться все меньше.

Почему я не стану президентом

Наверное, каждый из нас хоть раз в жизни ставил мысленный эксперимент под названием «Если б президентом был я». Поводом обычно являлись глупые, по нашему мнению, действия главы державы. А мы бы на его месте, конечно же, поступили бы правильнее, разумнее, мудрее, — так чтобы жить стало веселее, и народ был нами доволен.

Но на прошлой неделе со мной произошел случай, который не просто поколебал, а уничтожил мою уверенность в том, что управляя нашим народом, я смог бы ему угодить.

Итак, ситуация банальная. Маршрутка «Богдан», очень жарко. Сверху открыт люк, причем в направлении движения. Поэтому дует из него — будь здоров, особенно, когда автобус мчится на высокой скорости. Большинство пассажиров подобное проветривание одобряет. Но есть и меньшинство, кому сифонит непосредственно в голову. Меньшинство состоит из деловой дамы лет 45-ти, назовем ее «чиновница», а также очкарика интеллигентного вида, который стоит непосредственно под люком. Волосики интеллигента развеваются под напором ветра, но он, молча терпит.

— Молодой человек, — обращается чиновница к интеллигенту, — закройте, пожалуйста, люк, а то сильно сквозит. — Интеллигент с радостью закрывает.

— Я не понял?! — возмущается здоровый лысый мужик с боксерским носом, сидящий за чиновницей. — Быстро открой! Такая жара, а он еще люк закрывает!

Интеллигент испуганно открывает.

— Закройте немедленно! — повышает голос чиновница. — Дует так, что голову сносит. Мне еще не хватало тут менингит подхватить!

Интеллигент закрывает.

— Если вам дует, то ездите на такси! — вступает в спор женщина, сидящая в конце салона. — Судя по вам, менингитом вы уже переболели! Так что, парень, не слушай эту больную и открывай люк.

Интеллигент открывает.

— Сама ты больная на всю голову! — огрызается чиновница. — Ты где, на своем базаре научилась так с людьми разговаривать?!

— То, что я торгую на рынке, еще не повод меня оскорблять, — возмущается женщина. — Вы посмотрите на нее! Мало того, что она против всего автобуса, так еще и хамит культурным людям!

— А может, человеку действительно дует? — вклинивается в скандал пенсионерка, сидящая на сиденье для инвалидов.

— Так, бабушка, если вы тут едете за бесплатно, то сидите и молчите, — делает замечание боксер.

— А почему это я должна молчать?! — повышает голос пенсионерка. — Кто вы такой, чтобы мне рот закрывать?!

В этот момент я принимаю решение вмешаться.

— Товарищи! — громко говорю я. — Люди! Друзья! Сограждане! Зачем скандалить? Зачем обзывать друг друга?! Это же простейшая проблема, которую легко решить. Вот вам, уважаемый, жарко? — обращаюсь я к боксеру.

— Ясен пень — жарко!

— А вам дует, — констатируя я, глядя на чиновницу.

— Еще как!

— Тогда просто поменяйтесь местами. Вам будет не так жарко, а вам не будет дуть.

— Нашел дурака! — говорит боксер. — Тогда мне в рожу дуть будет. Не хочу я меняться!

— И я не хочу, — заявляет чиновница. — Мне и на этом месте хорошо, только люк закрыть надо.

— Но ведь это единственное разумное решение! — теряюсь я. Моя уверенность, что легко могу разрешить конфликт, улетучивается.

— Ты что, здесь самый умный? — интересуется боксер.

— Да, самый умный?! — поддерживают боксера чиновница и торговка.

— Но подождите, — не сдаюсь я. — Мы ведь живем в одной стране, в одном автобусе… Надо находить компромисс!

— Не надо нам никаких компромиссов! — кричит торговка. — Большинству жарко, значит, люк должен быть открыт!

— Но в цивилизованных странах учитывают интересы и меньшинства, — робко замечает интеллигент.

— Так, меньшинство, рот закрой! — говорит ему боксер. — Скажи спасибо, что тебя такого вообще в автобус пустили.

— Это тебя, бандита, в автобус нельзя было пускать! — заявляет боксеру бабушка с бесплатного сиденья.

В салоне начинается какофония криков и оскорблений. Мои попытки как-то уладить ситуацию бесполезны. Никто никого уже не слушает….

И тут к люку подходит мужик в военной форме и молча ставит его в другое положение — противоположное движению маршрутки. То есть люк открыт, но уже не дует.

— Так нормально? — спрашивает он.

Народ соглашается, что нормально, и успокаивается. Все удовлетворены. Конечно, в автобусе жарко, потому что не проветривается. Но люк ведь открыт! То есть военный выполнил все требования — как активного меньшинства, так и агрессивного большинства. Вот этого мужика нам бы в президенты! Он понимает, что народу нужно. Народу не нужно, чтобы все решалось правильнее, разумнее, мудрее. Для народа главное думать, что ничьи права не ущемляются.

К сожалению, военный вышел на следующей остановке, а мы даже не успели спросить, как его зовут. Так что придется терпеть того президента, которого выбрали.

P.S. Эту историю я рассказал своему институтскому приятелю Игорю, который сейчас живет в Америке. Он приехал в Киев по своим бизнесовым делам. Игорь удивился и сказал:

— А почему бы вам не заменить все автобусы на нормальные, с кондиционером. Тогда проблема открытых люков отпадет сама собой.

Я хотел было ответить, что в Украине не ищут легких путей, но у меня почему-то вырвалось:

— Ты что, здесь самый умный?!

Письмо российским родственникам

Скажу честно: забота родственников из России меня немного достала. Каждый день звонят, твердят одно и то же: «Как вы там, бедненькие, выживаете при этой бандеровской хунте? Может, к нам приедете, пересидите, пока у вас там гражданская война закончится? А пытаешься им что-то объяснить, они говорят: с вами все понятно, вы ж зомбированные. И вообще, мы ЗДЕСЬ лучше знаем, что делается у вас ТАМ. «Россия-24» врать не будет!

Переубеждать бесполезно. Впрочем, чего я вам это рассказываю, вы и сами знаете…

Думал, я думал и вспомнил совет одного старого приятеля:

«Если хочешь опровергнуть какую-нибудь глупость — не отрицай. Наоборот, попробуй ее развить, доведя до абсурда. Тогда люди поймут, что ошибались».

«А что? Неплохая мысль, надо попробовать» — решил я и написал такое письмо:

«Здравствуйте, Игорь, тетя Валя и дядя Саша!

Вопреки вашим опасениям и всему, что говорится по телевизору, сообщаю, что живу я хорошо. А дальше будет еще лучше. Потому что уже три недели как я принят в бандеровцы! А как иначе? Иначе у нас карьеры не сделать!

Теперь я постоянно хожу с автоматом и не работаю. А зачем? Мне же дали два раба!

Мы, бандеровцы, учим английский язык, чтобы забыть русский. Потому что три языка в голове бандеровцев не помещаются — они же тупые. А английский учим потому, что нас финансирует Америка. Впрочем, чего я вам это рассказываю, вы и сами знаете.

Выходные дни, по-нашему — weekend, проводим как обычно — едем к родителям на дачу копать бункер.

Чтобы добиться нынешнего высокого статуса, мне пришлось сдать examination по бандероведению. Самым сложным была не биография Степана Андреевича, а необходимость полчаса прыгать. Потому что — «хто не скаче, той москаль».

Почетное звание «бандеровец» — это не только права, но и обязанности. Три раза в день надо есть сало и снимать этот процесс на мобильный phone — нас проверяют. Кроме того, мы ежедневно учимся ненавидеть все русское: разбиваем балалайки, издеваемся над матрешками, мучаем медведей, дорисовываем усики и бородки к портретам Пушкина и Достоевского.

Кстати, нас, бандеровцев, уже очень много — две трети населения страны. Впрочем, чего я вам это рассказываю, вы и сами знаете.

И вот еще какая радость! Моя дочь Горпина (ну та, которая раньше была Машей) заняла первое место в конкурсе бандеровской песни. Теперь она претендент на поездку от страны на конкурс геев и лесбиянок. Ну, в смысле, на «Евровидение». Сейчас сидим и думаем: заводить ей бороду или нет.

Кстати, я женился во второй раз. На Вадике. А что? Для нас, европейцев, это нормально.

Ну все, прощаюсь, потому что пора идти на очередной штурм Верховной Рады.

Goodbye, ваш Серж».

Думаете, родня, посмеявшись, изменила свое мнение о происходящем у нас? Наоборот! Они поверили каждому слову! Игорь и тетя Валя теперь не только отказываются общаться с «бандеровцем», но и удалили из социальных сетей всю информацию о родственниках в Украине.

А вот дядя Саша — молодец! Оказался более адекватным. Написал мне короткое, но очень деловое письмо.

«Здравствуй, Сергей! Я все понял и уже снял тебе квартиру в Москве. Кроме того, нашел хорошую работу в охране банка — опыт обращения с автоматом у тебя уже есть. А вот с Вадиком, извини, придется развестись. Но ты сильно не переживай, мы найдем тебе здесь хорошую пару. Москва город большой — геев много…»

Легенда о диктаторе

В одной развивающейся, но никак не могущей развиться стране жил-был диктатор. Жил не тужил. Все у него было замечательно: денег — хоть печь топи, власти — хоть ж… ой жуй. Не скажу, что народ своего диктатора любил, но все же уважал. В смысле, боится, значит, уважает.

Оппозиции в стране не было. То есть когда-то была, но затем куда-то исчезла. Не сразу вся, конечно. А так, по одному…

В общем, ничто не мешало диктатору вести страну к успеху и процветанию. Но страна почему-то не велась. Народ почему-то пахал на диктатора без энтузиазма, без огонька. А если получалось, то и вовсе отлынивал от работы. Какой-то неудачный попался диктатору народ, в отличие от территории. Та была просто роскошной: леса, поля, полезные ископаемые — на сто лет еще хватит, а больше тиран править и не планировал. Скажем честно: за счет ископаемых тиран и держался. А тот факт, что страна занимала 99-е место в мире по уровню жизни, тирана не беспокоил, он ведь входил в первую пятерку.

Но вот какая штука: оппозицию, как группы несознательных личностей, в стране искоренили, однако она, гадина такая, осталась в мозгах людей в виде причудливых идей и желаний. И что особенно обидно, полиция была бессильна, несмотря на то, что к каждому гражданину был приставлен полицейский, а к интеллигентам — сразу двое. Да, в квартиру можно влезть, в телефон и электронную почту — запросто, а вот в мозги никак не влезешь. Хотя пытались. Но, слава Богу, наука в отличие от подлости в той стране была развита слабо.

И вот, в каком-то из неугомонных мозгов родилась экстремистская идея: в пятницу вечером, ровно в 22.00, все недовольные должны были одновременно пожелать, чтобы диктатор скончался. И каким-то непонятным образом эта идея овладела массами. И не возникало сомнений, что в назначенное время десятки миллионов граждан будут вдумчиво желать диктатору плохого.

Но диктатор не испугался, поскольку верил в силу силы, а не в силу мысли. Да и чего тут пугаться, если на защиту тирана встали 100 лучших экстрасенсов со своими энергетическими полями. Если диктатора поместили в специальный мысленепроницаемый шкаф. Если спецслужбы включили глушилки электромагнитных волн.

И стал диктатор спокойно ждать десяти часов вечера, чтобы одержать очередную победу над всякими там радикалами. Ну, не совсем спокойно. Чуть-чуть переживал. Ну, чуть больше, чем чуть-чуть. Короче, не дождался!

Случилось так, что примерно в 21.45 диктатор от страха… Нет, не скончался! Вы что?! Как вы могли такое подумать! Диктатор от страха… обосрался! А уже 21.50, находясь в том же расслабленном состоянии, выступил с речью о сложении полномочий.

Так что финал у легенды почти счастливый. Сейчас бывший диктатор живет спокойно и горя не знает. Правда, где-то в Аргентине с другим лицом, отпечатками пальцев и фамилией. А страной умело руководит бывший оппозиционер, умница, либерал, который потихоньку превращается в диктатора.

Люстрация

Вознамерились в нашем парламенте провести люстрацию. Долго готовились, взвешивали все «за» и «против», плюсы и минусы, возможные последствия, риски… Но все-таки решились!

В самом начале заседания на трибуну взошел Президент и двинул такую речь:

— Друзья, соотечественники, коллеги, братья! Сегодня у нас исторический великий день. Мы должны провести то, чего так сильно хотел, чего так долго просил, да скажем прямо — чего так справедливо требовал наш народ. Кстати, он сейчас на улице с шинами и дубинками стоит… Так вот, люстрация… Тут у меня документы, — Президент с трудом поднял три толстых тома. — Здесь полная информация по каждому. Вся подноготная, все темные делишки, все левые схемы, двойная бухгалтерия, грязное белье, скелеты в шкафу. Скажем спасибо Службе безопасности, парни постарались. Но я не хочу никого прилюдно позорить, поэтому давайте так: кто без греха — остаются в зале, остальные тихонечко, на цыпочках выходят. Никаких претензий к вам не будет, прокуратура сделает вид, что вас никогда не существовало. На все даю десять минут. Время пошло!

Первые пять минут депутаты сидели уверенно, спокойно, глядя друг на друга честными глазами. Потом началось тихое перешептывание, нервное потение, сердцебиение, кряхтение. Затем кто-то пукнул. Это и послужило сигналом! Из зла вышел один. Потом еще один… И еще… И вот ко всем дверям, расталкивая друг друга, устремилась толпа, дабы успеть до окончания десятиминутки…

В зале осталось не более двадцати человек самых честных и неподкупных. Настоящих патриотов — тех, с кем мы будем жить по-новому.

Ан нет! Эти просто не слышали речь Президента, потому что разговаривали по мобильному или играли в «Танки» в наушниках.

Вскоре зал организованно покинули и оставшиеся, а замкнул процессию сам Гарант Конституции, на всякий случай захватив все компроматы.

Десять плетей

Народный депутат Коляшконенко заслуженно пользовался славой «одиозного». И чего он только не вытворял: блокировал туалет Верховной Рады; подкладывал кнопки в кресло спикера; приходил на заседание в трусах, а иногда без них; устраивал в Раде голодовки, а после них обжираловки; доил в зале заседаний корову, дабы продемонстрировать свою близость к народу. Корову коллеги Коляшконенко еще стерпели, но когда он привел в парламент быка…

Часто депутат выступал с трибуны. А еще чаще — на многочисленных ток-шоу. Говорил Коляшконенко долго, громко, агрессивно и ни о чем. Суть его выступлений сводилась к нехитрой формуле: «Я — Д'Артаньян, а все остальные — п….сы.»

Избиратели депутата просто обожали. В своем округе Коляшконенко постоянно побеждал на выборах, набирая более 80-ти процентов голосов. Чего только другие кандидаты не предпринимали: и газ проводили, и дороги асфальтировали, и школы строили, автобусы пускали — все тщетно. Народ упорно ставил в бюллетенях «птичку» напротив фамилии своего любимца, морда которого красовалась на многочисленных билбордах.

Любил Коляшконенко подраться. И неизменно получал в «дыню». И его бедного жалели.

А законы, которые он предлагал?! Много законов. Правда, смысл их обычно сводился всего к трем вариантам: «посадить»; «повесить»; «расстрелять». А один раз даже «оторвать яйца».

И все Коляшконенко было нипочем. Видимо, за ним кто-то стоял. Но кто именно — хрен поймешь!

Наверное, депутат брал взятки. Но не попадался. Хрен его такого скользкого поймаешь! И между прочим, Коляшконенко приходил в Раду в стареньком турецком свитере, а добирался на работу на метро. Вот! Хотя до метро он доезжал на «майбахе».

Короче, все у нашего героя было зашибись. Но вот кто-то из противников «Д'Артаньяна» предложил такой закон: «Дать депутату Коляшконенко десять плетей за все его художества». Понятно, что в шутку предложил. И понятно, что эту ерунду в повестку дня спикер не внес. С первого раза… Но когда под законопроектом подписалось 160 депутатов, пришлось внести. Понятно, что за этот закон мало кто проголосовал. С первого раза… И со второго тоже. Но с пятой попытки было получено более трехсот голосов «за».

И как повел себя в этой ситуации Коляшконенко? Он повел себя не только как настоящий мужик, но и как законопослушный гражданин. Депутат мужественно снял штаны и на глазах всего мира получил заслуженные им десять плетей. Депутата лупил лично спикер парламента. Коляшконенко визжал как свинья, но терпел.

Думаете, на этом политическая карьера Коляшконенко закончилась? Отнюдь. Он стал мучеником. Героем. Страдальцем за свои убеждения. Кумиром миллионов. И сейчас это самый реальный кандидат в президенты…

Пожалуй, я сам за него проголосую. А что? По крайней мере, я знаю, чего от этого парня можно ожидать…

Референдум

Ночью Робинзону приснился странный сон: какие-то далеко не молодые люди бегали по залу, который был под куполом, что-то кричали, плевались и дрались.

Утром Робинзон не мог точно вспомнить, что же было в этом ночном кошмаре. Тем не менее, в его мозг прочно врезалось слово «референдум». Слово было незнакомо, наверняка из языка каких-нибудь дикарей, чьи племена жили на соседних островах.

Однако Робинзон понял главное: референдум — это когда всему племени вождь задаёт очень важный вопрос и как большинство ответит, так и будет.

Вождём на острове был сам Робинзон, да и племенем тоже.

И вроде бы отвечать на вопрос, поставленный самому себе, было глупо. Но Робинзон так сильно хотел вернуться к людям, что поверил в волшебную силу референдума.

Вопрос, вынесенный на референдум, был сформулирован просто и понятно: «Желаете ли вы и дальше мучиться на этом богом забытом острове вдали от цивилизованного мира: „да“ — желаю; „нет“ — не желаю». Оставалось только сказать «нет»…

Сто дней готовился Робинзон к референдуму. Строил хижину для избирательного участка, мастерил урну для голосования, вырезал из дерева бюллетень, ставил капканы — вдруг кто-то ещё захочет проголосовать кроме него. Робинзон хотел избежать фальсификаций.

И вот настал заветный момент подсчета голосов. Как глава ЦИК Робинзон достал из урны бюллетень, взошёл на самое высокое место острова и торжественно объявил, что весь народ дружно сказал «НЕТ».

Потом Робинзон стал ждать. Ему казалось, что обязательно должно что-то произойти, хотя в глубине души он понимал — чудес не бывает…

Прошёл год, два, пятнадцать, двадцать… А Робинзон до сих пор ждёт. Ждёт и надеется, хотя мог уже давно построить лодку и уплыть с этого острова нафиг!