Говорю от имени мёртвых

Сергей Шангин

Желание обладать экстрасенсорными способностями часто приводит к большим проблемам. Даже получая с их помощью большие деньги, не каждый сможет стать богатым и счастливым. Способность – не только дар, но и испытание. Нашему герою «повезло» получить дар, позволяющий живым общаться с умершими.Доброе дело, приносящее хорошие деньги, неожиданно превращает жизнь героя и близких ему людей в кошмар, ввергая их в водоворот событий, связанных с криминалом, властью и политическими баталиями.

НЕ БЫЛО СЧАСТЬЯ, ТАК НЕСЧАСТЬЕ ПОМОГЛО

Попытка понять причину появления навязчивых снов закончилась провалом. Пришлось признать очевидное — я не знаю, почему мне снятся именно такие сны. В моём арсенале развлечений нет ни фильмов, ни игр, ни книг про покойников и зомби, я не увлекаюсь всякой ерундой вроде поисков призраков, среди моих родственников, предположительно, нет колдунов или ведьм. Неужели я окончательно доконал себя попытками докопаться до незнаемого?

— Семьсот рублей, — прервала мои рассуждения продавщица. — Карта или наличные?

— А почему семьсот, — вяло запротестовал я, помня, что по ценникам выходило на сто рублей меньше.

Деньги таяли быстрее, чем я рассчитывал, мелкие подработки приносили столь же малый доход, а работать приходилось много, тупо рисуя сайты за копейки. Каждый рубль на счету!

— А там цены неправильно выставлены, — нагло улыбаясь, сообщила продавщица. — Платить будем или я охрану зову? Покупают, сами не знают что, а потом права качают!

Конечно, я заплатил, куда деваться? Там охранник, он не будет долго разбираться, чёрт с ними, — пыхтел я под нос, заставляя уняться внутреннее раздражение.

И так всегда! Меня постоянно обсчитывают! На лбу написано, что ли — его можно обсчитывать! И ведь не в одном магазине, везде, в каждом, куда не придёшь, обязательно обсчитают и смотрят вот также нагло и с усмешкой — а что ты нам сделаешь? А вот сделаю! Вот получу суперскую способность, тогда пожалеете, будете в ногах валяться, прощения просить, а я ни за что не прощу! Проблема лишь в том, что никаких способностей нет даже в проекте.

Сны, точнее, их безмолвные жители, продолжали мучить меня каждую ночь. Хуже того, стоило случайно задремать за работой, как они тотчас выстраивались рядами, пробуждая во мне муки совести, словно я один мог что-то сделать для них, но по какой-то прихоти не могу, или не хочу этого. Люди менялись, кто-то настойчиво прорывался в первые ряды, некоторые бесследно исчезали, но их не становилось меньше. Создавалось ощущение, что где-то висит реклама нового шоу «Поговори с Михаилом!», привлекающая всё больше зрителей или участников. Одна проблема — главный участник не собирается выступать, но это уже проблемы организаторов.

Навязчивые сновидения с повторяющимся в деталях сюжетом вгоняли меня в панический ужас. Пора было подумать о визите к психиатру, но тогда прощай водительские права — кто допустит до вождения откровенного психа? А я как раз собирался на медицинскую комиссию. В двадцать пять лет кажется, что справка намного важнее каких-то проблем в голове, да и чего можно ждать от человека, не имеющего за спиной жизненного опыта, живущего будущим, а не нынешним днём.

Мне бы призадуматься в тот момент, а не то ли это самое, чего ты так отчаянно добивался, парень? Но нет, я самонадеянно решил, что усталость довела меня до ручки, а измотанный мозг мстит хозяину неприятными снами. Нужно лишь немного отдохнуть и всё наладится, — убеждал я сам себя, глотая снотворное на ночь. Ещё немного и я бы точно пошёл к психиатру, но уже с проблемой, а не за справкой на водительские права.

Всё изменилось, когда во сне я стал свидетелем страшного дорожно-транспортного происшествия. На пешеходном переходе пьяный водитель сбил маленькую девочку. Насмерть. Она выбежала на дорогу, когда зелёный свет горел уверенно ровно, разрешая людям безопасно пересечь кусочек асфальта, отданный во власть диких моторов. Водитель нарушил все мыслимые и немыслимые правила, ему было наплевать, он даже и не понял, что совершил, так как ещё несколько десятков метров тащил за собой уже мёртвую девочку, зацепившуюся ранцем за выступ днища.

Яркое полуденное солнце весело играло в кроваво-красной полосе на асфальте. Летний ветерок бодро гонял обрывки детского платья. Молоденькие липы, высаженные вдоль дороги, всё так же беззаботно шелестели зелёными листочками. Мир вокруг совершенно не изменился, кроме того, что одним человеком, маленьким человечком стало меньше на этом свете.

Мать сразу потеряла сознание и потом, очнувшись, едва не сошла с ума от горя. Её кровиночка, её девочка в одно мгновение перестала жить. Потом в газетах, в интернете много писали про тот случай, были фото из зала суда, где огласили приговор водителю-убийце — пять лет лишения свободы в колонии общего режима. Кто-то помог ему получить справку, что случившееся стало результатом микроинсульта. Суд присоединил справку к делу, тем не менее срок дали. А девочку похоронили.

Сон показал мне то, что однажды я увидел наяву, став невольным свидетелем этой драмы. Перед самым столкновением девочка пыталась спасти плюшевого медведя, с которым, по всей видимости, не расставалась никогда. Она высоко подкинула его в воздух, и он прилетел мне прямо в руки. Никто его не забрал, а просто выбросить показалось дико.

Я сразу узнал её, как только она появилась в этой немой очереди. В том же платьишке, с тем же ранцем и медведем: плюшевым, с оторванным ухом, светло-бежевым. Тем самым, которого она в момент удара пыталась спасти.

— Привет, как тебя зовут, девочка? — спросил я, глядя ей прямо в глаза.

Почему я так сделал? Ведь никогда до этого у меня не возникало желания как-то обращаться к людям из сновидений, а тут сразу знакомиться кинулся. Скорее всего, сработало воспоминание о той страшной аварии в связке со знакомыми образами — размяк, расслабился, решился сломать стереотип молчания.

Она радостно улыбнулась, широко распахнув голубые глаза, потом молча протянула мне руку, словно предлагая поздороваться. Моя рука беспрепятственно преодолела голубую преграду, я осторожно взял её маленькую хрупкую ладошку в свою ладонь, и в тот же момент услышал голос девочки.

— Я хочу поговорить с мамой! — тихо попросила она. — Она переживает, и я не могу покинуть этот мир. Здесь неуютно, холодно, одиноко. Помоги поговорить с мамой, пожалуйста, — в её голосе не было боли, страдания или злости. Она просила сделать ей одолжение, словно речь шла о месте в трамвае.

— Как мне её найти? — глупый вопрос, но ничего лучше в голову не пришло.

Можно ведь заглянуть в интернет, там наверняка масса информации о том происшествии. Там же есть фамилия её мамы, потом можно…

— Улица Ленина, дом пятнадцать, квартира двадцать шесть, — так действительно проще, она ведь не совсем маленькая, знает, где живёт… точнее, жила… ну, не важно. — Завьялова Светлана Васильевна — это моя мама. Скажи, что мне нужно с ней поговорить. Это важно.

С ума сойти. Ничего себе сны пошли. И как мне к этому отнестись? Шизоидный синдром? Сильное переживание, долгое сидение в интернете и бац, сработали защитные механизмы — организм намекает, что таким путём я скоро попаду в психушку. Даже, если это правда, как я смогу пригласить её маму в свой сон? Это же бред!

— Тебе нужно просто взять меня и её за руку. У тебя есть способность. Ты можешь это делать. Чтобы с кем-то из нас поговорить, просто посмотри ему в глаза и протяни руку!

Она что, мысли мои читает что ли? Я же ничего не говорил вслух!

— Я слышу всё, что ты говоришь и думаешь, — улыбнувшись, ответила она. — Если захочешь, сможешь делать то же самое. Но ты ещё не готов к этому. Не бойся, мне некому об этом рассказать, — рассмеялась девочка.

Она говорила настолько по-взрослому, что я моментально поверил в сказанное. Хотя меня несколько смущало, что она, будучи практически покойницей, вот так спокойно рассуждает, мило улыбается и даже смеётся, словно с ней ничего не случилось вовсе. Как будто она обычная живая девочка, а не плод моих сновидений. Кстати, а как же сон? Я ведь не могу спать и делать то, что нужно, общаться с живыми… чёрт, как-то странно звучит, да, с живыми и мёртвыми людьми. Если я заснул, то могу общаться только с этими, а проснувшись, только с теми. Замкнутый круг!

— Тебе нужно просто закрыть глаза и немного расслабиться, словно засыпаешь, — в её голосе чувствовалась едва заметная ирония, будто эти знания должны были быть мне знакомы с детства, но по лености, беспечности или невнимательности я не подготовился к важному уроку. Двоечник, в общем.

— Ты думаешь, она мне поверит? Представь, она открывает дверь и совершенно незнакомый человек нагло заявляет, что он может помочь ей поговорить со своей погибшей дочерью. Первое, что она сделает, спустит меня с лестницы, а потом вызовет полицию.

Я чувствовал некоторую неловкость, называя девочку погибшей, но факт оставался фактом и чудес на свете не бывает. То, что я могу с ней разговаривать, не делает её более живой. Это понятно любому человеку, любому нормальному человеку. Или её мама из числа таких же ненормальных? Или она от горя с ума сошла, чтобы поверить мне на слово?

— Ты скажешь ей, что в тот день мы шли записываться в бальную студию, но забыли балетки дома. Она тогда очень расстроилась, но не было времени возвращаться, нас ждали на собеседование. Об этом никто не знает, кроме меня и мамы. Она тебе поверит.

Проснувшись, я всеми возможными способами оттягивал время принятия решения. Это всего лишь сон, — говорил я себе. — Если из-за каждого сна бегать по городу, выпучив глаза, не хватит времени на работу. Ну, сильный сон, не забывающийся, и что с того? Что указывает на реальность в нём происходящего? Ничто, кроме того самого плюшевого мишки.

Не сумев убедить себя в нереальности сна, приняв, решим идти в любом случае, я, тем не менее тянул время, надеясь, что проблема решится сама собой. То находилось «очень срочное дело», вдруг нужно было позвонить для разрешения «очень важного вопроса», то ещё что-то из разряда дел, не делавшихся месяцами и вдруг ставшими жутко неотложными. Когда закончился последний аргумент «она может быть на работе», часы показывали семь часов вечера. Можно было сказать себе «уже слишком поздно для визита к одинокой женщине», но, вздохнув, я решил, что это проявление трусости, слабости и, вообще, не по-мужски.

— И с чего ты решил, что она одинокая? — бормотал я, опасаясь увидеть в открытых дверях здоровенного брутального мужика. — Не она, так мужик её спустит тебя с лестницы, да ещё и фингал под глаз поставит, — мне казалось, что под глазом уже отчаянно болит, но я продолжил путь, чувствуя себя, если не героем, то хотя бы Христом, тащившим собственный крест на Голгофу.

До самого последнего момента мне казалось, что я совершаю глупость, следуя указаниям, полученным во сне. Тем не менее, с каким-то ослиным упрямством я подошёл к тому самому дому, поднялся на нужный этаж и завис, не решаясь нажать на кнопку звонка. Вот сейчас откроется дверь и выяснится, что здесь живёт совершенно другая семья. Или даже, если там живёт именно мама той девочки, она ни за что мне не поверит, потому что нормальные люди не верят в идиотские глупости. Если она ударит меня, думая, что я таким образом пытаюсь взять интервью для какой-нибудь газетенки, я её пойму.

— З-з-здравствуйте, — не сразу смог произнести я элементарное приветствие, — это квартира двадцать шесть?

Девушка, открывшая дверь, смотрела на меня, как на явного идиота. Это понятно — человек спрашивает номер квартиры, хотя он отчётливо виден на двери.

— Тут живёт Завьялова Светлана Васильевна? — поспешил уточнить я, пока у меня перед носом не захлопнули дверь.

— И что? Вам что нужно? Опять лабуду про истинного бога начнёте нести? — в её голосе не слышалось ни капли приветливости. — Быстро сказал, чего хотел и свалил!

В чём-то я её понимаю, эти свидетели Иеговы¹, кого хочешь достанут своими россказнями, в кого нужно верить, а в кого нет. И ведь вцепляются, как клещ в собаку, не отцепишься, не сбросишь. Ходят по двое, пока один отдыхает, второй песню заводит. В квартиру впусти, напои, да накорми, истинному богу пожертвуй денег, а то и квартиру отпиши.

— С-с-светлана В-в-васильевна, я по другому д-д-делу, — странно, но раньше я как-то не заикался. — У меня послание от вашей дочери, — выпалил я решительно и зажмурился, ожидая немедленного удара по лицу.

— Чего? Ты пьяный, что ли? Или обкурился, гад? Моя дочь, моя Машка год, как погибла, а ты, мразь… — она задохнулась от возмущения, готовая захлопнуть дверь.

— Вы тогда забыли балетки, но не стали возвращаться, чтобы не опоздать на собеседование, — в отчаянии выкрикнул я.

Почему-то мне стало отчаянно важно донести слова этой девочки до её мамы, хотя я до конца и не верил в историю, произошедшую во сне, но что-то внутри сопротивлялось и заставляло идти до конца — ты должен, Миша, сделай это, не отступай, не сдавайся!

Сбиваясь, начиная сначала, я наскоро пересказал Светлане Васильевне сон, особенно упирая на то, что девочка назвала этот адрес, её имя и отчество, а также рассказала про то, о чём никто другой в принципе не мог знать.

Она поверила. Не сразу, но поверила и даже согласилась на маленький эксперимент. Она смотрела на меня как на бога, спустившегося с небес на землю, услышавшего её молитвы и просьбы. В её взгляде было столько надежды на чудо, что я испугался — это страшно, когда, пообещав, не можешь выполнить желаемого. Кого интересуют причины твоей немочи? Обещал, обнадёжил — делай! А вдруг не получится? Да, скорее всего, не получится, ведь я никогда такого не делал, повёлся на слова девочки из сна, дурачок. Но отступать некуда!

В обычной двухкомнатной квартире стояла полная тишина, я бы сказал мёртвая, но с некоторых пор это слово перестало мне нравиться. Свет из прихожей слегка освещал зал и стол в углу с детскими рисунками, учебниками, тетрадками. Ничего не поменялось здесь с того времени, как девочка погибла. Даже маленькие розовые тапочки остались в прихожей, словно ждали возвращения хозяйки. Я попросил хозяйку квартиры задёрнуть шторы, мы присели на диван и я начал пробовать соединить души девочки и её мамы.

Поначалу ничего не получалось. Девушка хлюпала носом, постоянно дёргала меня за руку, словно подталкивая — скорей, скорей же! В конце концов я попросил её в достаточно грубой форме перестать сопливить, заткнуться и отпустить мою руку, чтобы не мешать сеансу. Даже после этого ничего хорошего не получилось. Я сам чертовски нервничал, поэтому никак не мог расслабиться, меня бил мандраж, и всё больше накрывало чувство безысходности: я обманщик, это был всего лишь сон, глупый сон, долгий, нудный, тяжёлый сон…

Щёлк! В какой-то момент мантра про сон действительно вызвала состояние близкое к лёгкой дрёме. Этого оказалось достаточно, чтобы вновь увидеть девочку, уже тянущую мне руку. Я чуть не заорал от радости, но вовремя сдержался. Стараясь не выйти из состояния полудрёмы, протянул руку девочке и, когда она коснулась меня, схватил ладонь её матери.

Чё-ё-ё-рт, ничего себе фокусы! Через меня словно ток пропустили в тысячи вольт. Мне показалось, что сейчас я сдохну, но ощущение, слава богу, было кратковременным. Они заговорили.

Девочка разговаривала с мамой так, словно она всё это время была живой и никуда не уходила. Она уговаривала маму перестать переживать из-за неё, потому что иначе ей придётся до конца маминых дней оставаться в этом мире. Маша рассказывала маме, что там далеко есть сказочный мир, где жить очень хорошо и куда ей давно пора отправляться. А мама говорила и говорила, как она любит свою доченьку, как она переживает из-за её смерти, что готова лишить себя жизни, потому что она потеряла для неё вкус и смысл.

Они разговаривали долго. Я и не заметил, как по-настоящему уснул, потеряв нить разговора. А когда проснулся, обнаружил себя спящим на диване в чужой квартире. Кто-то заботливо снял с меня ботинки, уложил поудобнее и накрыл пледом. На кухне горел свет, звенела посуда. За окном занимался рассвет. В голове звенела пустота, и полностью отсутствовало понимание, где я и как тут оказался. Хотя… что-то начало вспоминаться.

— Завтракать будешь, Миша? — спросила Светлана Васильевна, заметив, что я приподнялся на диване.

Мы уже на ты? Откуда она знает как меня зовут, я ведь так и не представился вчера?

— У тебя из штанов паспорт выпал, — пояснила она, словно прочитав мои мысли, — из интереса полистала, ты уж извини.

Из штанов? Господи, да я же лежу под одеялом практически голый! У нас был секс? Почему я ничего не помню? Но, если мы перешли на ты…

— Миша, ты вчера уснул так крепко, что я не смогла тебя разбудить. Ну, не водой же поливать! Уложила баиньки, не хотела, чтобы вещи помялись, пришлось тебя немного раздеть, — с некоторым ехидством в голосе сообщила хозяйка квартиры. — На твою честь не покушалась, можешь быть совершенно спокоен, — она фыркнула, словно вспомнив нечто смешное.

Блин, я как-то не так представлял себя в обществе красивой девушки, да ещё без штанов. Нужно было месяц назад начинать качать железо!

— Ты завтракать будешь или нет, — теряя терпение, спросила Светлана Васильевна.

Светлана Васильевна? Света! Ненамного старше меня, мы практически ровесники. Она стояла в проёме двери, ярко освещённая, видимая чётко, как на картине. Стройная, по-спортивному подтянутая фигурка, привлекающие взгляд женственные округлости, вызывающие в душе и ниже неясное томление и возбуждение. Тёмные круги под глазами от бессонной ночи совершенно не портили её красоты. Она смотрела на меня с такой лаской и любовью, что я почувствовал себя маленьким мальчиком, которого мама будит в школу.

— Буду… Света!

Что-то невероятно горячее моментально растопило в душе внутреннюю ледяную дамбу, которой я так тщательно отгораживался от мира, защищая маленький плацдарм своего личного пространства. В сердце появились странные, пока ещё малопонятные мне чувства — нежность, желание любить и быть любимым. Мне хотелось взлететь высоко в небо и принести в этот дом кусочек солнца, чтобы оно сияло, разгоняя тени в углах. Я чувствовал себя Атлантом, способным удержать хрустальный свод над головой Светланы, защищающий её от всех бед на земле!

Я рванулся из постели, стараясь сделать это красиво, но запутался в одеяле и свалился мешком на пол. Светлана со смехом отвернулась, рукой указав на стул в изголовье, где были аккуратно повешены рубашка и штаны, а также носки. Сопя под нос, расстраиваясь без меры от собственной неловкости в столь ответственный момент, оделся и, слегка приземлив высокие чувства, поплёлся на кухню, чувствуя некую неловкость оттого, что красивая, но малознакомая, чужая, по сути, девушка раздевала меня почти догола.

Завтрак развеял все сомнения, я чувствовал себя значительно лучше и комфортнее. Впервые в чужом доме в обществе малознакомой девушки я чувствовал себя легко и уютно. Мне совершенно не хотелось покидать этот островок счастья. Вот только быстрые, цепкие, оценивающие взгляды Светланы несколько тревожили моё самолюбие. Вспоминая себя в зеркале, я не мог отделаться от ощущения, что она хочет сказать мне что-то, но не решается. А в её доброжелательном «Давай, положу ещё кусочек!» подтекстом звучит «Тебе нужно похудеть, Миша!»

Примечания

1

Деятельность организации запрещена на территории РФ