Перестройка 1985—1991 гг. на Дону: лица, события, исторические итоги

Сергей Чуев

«Перестройка 1985—1991 гг. на Дону: лица, события, исторические итоги» – первая часть амбициозной исследовательской задачи: проанализировать региональное отражение российского реформаторского пути с горбачевских инициатив до сегодняшних дней. Книга позволит глубже понять опыт отечественной социально-экономической и политической трансформации на примере одного из крупнейших регионов – Ростовской области. Монография откроет глаза на многие события прошлого, представит анализ потерь и приобретений.

Глава 2. Об успехах и трудностях в экономике. Накопившиеся проблемы

…когда я оказался во главе государства, уже было ясно, что со страной неладно. Всего много: земли, нефти и газа, других природных богатств, да и умом и талантами Бог не обидел, а живем куда хуже, чем в развитых странах, все больше отстаем от них.

М. С. Горбачев, «Обращение к советским гражданам»,

25 декабря 1991 г.

2.1. Что из себя представляла экономика Дона к началу перестройки

Советская экономика, безусловно, не была идеальной моделью, но она не заслуживает демонизации и огульного осуждения. Поговорим об ее успехах и достоинствах применительно к объекту исследования — Ростовской области. Найти информацию о положительных достижениях экономики Дона в официальных материалах, выступлениях руководителей начала перестройки оказалось сложнее, чем обнаружить многочисленные свидетельства неудачных решений, ошибок, просчетов. Маятник оценок пройденного пути к середине 1980-х годов качнулся от апологии к критическому осмыслению, а через несколько лет двинулся еще дальше — к отрицанию и ниспровержению основ. Казалось, что экономическое развитие, достигнутое к 1984—1985 гг. — нечто само собой разумеющееся, которое никуда никогда не денется.

Годы советской власти существенно развили материальную и технологическую базу экономики Донского края. Если в начале XX века почти вся промышленность располагалась в четырех городах Области Войска Донского (Ростов, Таганрог, Новочеркасск, Александровск-Грушевский (ныне Шахты)), где выпускалось 98,5% промышленных товаров, то к 1980-м годам во всех городах и районных центрах были отстроены многочисленные промышленные предприятия. Такой быстрый темп промышленного развития не был уникальным явлением, а вписывался в мировую тенденцию.

Индустрия Ростовской области, как и других территорий европейской части бывшего СССР, серьезно пострадала от фашистской оккупации во время Великой Отечественной войны. Если считать только материальные потери, то ущерб народному хозяйству по приблизительным оценкам составил не менее 20 миллиардов советских рублей.¹¹⁰ Эта сумма сопоставима с бюджетом Ростовской области за 25 лет. Тем не менее, несмотря на серьезные трудности, довоенный уровень промышленного производства был достигнут уже к 1950 году, но при этом восстановление инфраструктуры городов и районов Дона растянулось на десятилетия. Регион за годы советской власти из преимущественно сельскохозяйственного превратился в индустриально-аграрный. Важным нюансом было следующее обстоятельство, которое, кстати, не всегда берется в расчет современными исследователями: все промышленные и сельскохозяйственные предприятия к началу перестройки, за редким исключением, были отечественными, причем работающими, как правило, по советским технологиям. Казалось бы, непримечательный и банальный факт, но для отрезвляющего сравнения нужно привести следующие данные. До революции промышленный потенциал Дона принадлежал преимущественно иностранцам. В одном только Ростове из 120 промышленных предприятий 103 принадлежали заграничному капиталу. Его проникновение ощущалось не только в промышленности: трамвай, водопровод, электростанция, газовый завод Ростова принадлежали зарубежным владельцам¹¹¹.

К началу 1980-х годов советская экономика и социальная сфера достигли довольно серьезных вершин. За 20 лет с 1960 года общий объем промышленного производства на Дону вырос в 3,6 раза. Для военного поколения, знавшего голод, ужасающие бытовые условия и элементарную необустроенность, существовавший уровень развития был свидетельством верности выбранного социалистическим государством курса. В своей передовой статье «Заветам Ленина верны», подготовленной к 110-й годовщине со дня рождения вождя, И. А. Бондаренко подчеркивал динамизм развития советской Ростовской области: «Расцвел, похорошел, поднялся на невиданные высоты экономики и культуры трудовой Дон. Это давно уже не тот район, где, по определению Ленина, царили «патриархальщина, полудикость и самая настоящая дикость»¹¹².

В 1965 году в Ростовской области к началу эпохи Бондаренко действовали 822 промышленных предприятия. За двадцать лет был построен ряд новых значимых заводов, фабрик и комбинатов. Часть производств была укрупнена в объединения (ПО), в связи с чем общее число предприятий, числящихся на самостоятельном балансе, несколько сократилось — до 749. Заводами, фабриками, комбинатами союзного подчинения (275 единиц) считались чуть больше трети их них (37%) — наиболее крупных. Здесь концентрировался существенный ресурсный потенциал: 3/4 численности персонала, более 4/5 производственных фондов, 2/3 общего объема выпуска. Еще большее число заводов и фабрик Дона имело республиканское подчинение (472 единицы, 63%), из которых часть подчинялась местным органам власти. Таких предприятий было 185 единиц¹¹³. Кроме того, на Дону имелось 77 производственных объединений (комбинатов): 30 союзного подчинения, 47 республиканского (в т.ч. 18 — местного). Продукция, выпускаемая промышленным сектором экономики, периодически обновлялась и модернизировалась. Несмотря на то, что по официальным отчетам за одиннадцатую пятилетку на Дону появилось более 13 тыс. видов новых изделий¹¹⁴, даже поверхностный анализ свидетельствовал о том, что осовременивание ассортиментного ряда не было сильной стороной советской экономики.

По подсчетам экономистов за годы советской власти на Дону объем промышленного производства вырос в сравнении с дореволюционными годами в 214 раз¹¹⁵. Это стало возможным благодаря созданию в Ростовской области за годы существования СССР мощной индустриальной базы, а также низкого уровня стартовых условий. Промышленный потенциал Дона имел важное народнохозяйственное значение для страны. Область была одной из наиболее развитых в экономическом плане. По промышленному производству Дон занимал 11 место в РСФСР, к 1980-м годам выпускал в год продукции на 12 миллиардов рублей. Для сравнения, бюджет Ростовской области в 1985 году по расходам составлял 785,6 млн. рублей¹¹⁶.

За десятую пятилетку (1976—1980 гг.) в регионе было построено 24 новых предприятия, 36 крупных цехов и производств. Ростсельмаш за указанные пять лет изготовил 400 тысяч комбайнов, НЭВЗ выпустил каждый второй электровоз в СССР. По итогам пятилетнего плана экономика Дона выросла почти на четверть — на 24,2%, три четверти роста было обеспечено за счет увеличения производительности труда. Но по плану пятилетки рост должен быть иным — 32,9%. Более половины промышленных предприятий региона не выполнили амбициозных заданий¹¹⁷.

В фокусе внимания советского руководства был сельскохозяйственный сектор донской экономики. Регион занимал второе место в РСФСР по производству аграрной продукции и играл стратегическую роль в продовольственном обеспечении¹¹⁸.

Советская экономика напоминала гигантскую корпорацию, которая была весьма централизована. Республики, края, области, города и районы работали как подразделения единой системы, выдавая (или, по крайней мере, прилагая к этому определенные усилия) результаты плановых заданий. В начале 1984 года на партийной конференции были обозначены масштабные трудовые задачи Ростовской области, направленные на то, чтобы «догнать уходящий поезд» и выполнить планы одиннадцатой пятилетки. Предстояло за два года добиться роста объемов производства на 10,3%, что было выше, чем достигнутые результаты за предыдущие три года. В капитальном строительстве нужно было ввести 4 миллиона квадратных метров жилья (в том числе, на селе — 1,5 млн.). Для того чтобы наверстать упущенное в сельском хозяйстве, ежегодно требовалось производить баснословные объемы продукции: зерна — не менее 8,5 млн. тонн, овощей — 1,1 млн. тонн, мяса — 390 тыс. тонн, молока — свыше 1 млн. тонн, яиц — 780 млн. шт., прудовой рыбы — 50 тыс. тонн, шерсти — 9 тыс. тонн¹¹⁹. Ростсельмашу к уборочной кампании 1984 года поручили изготовить партию принципиально новых комбайнов «Дон-1500» для проверки в поле, а к открытию ХХVII Съезда КПСС (начало 1986 года) завод брал на себя обязательство осуществить их первый промышленный выпуск. Новочеркасский электровозостроительный завод на два года раньше ожидаемых сроков после партийного нагоняя запускал серийное производство нового электровоза ВЛ-85. В Ростовской области реконструировался Красносулинский металлургический завод, который по плану к 1987 году должен был стать всесоюзным лидером по производству металлического порошка и производить его не менее 100 тысяч тонн. Атоммаш к началу работы Съезда партии должен был выпустить первый полный комплект оборудования для атомных электростанций. Таганрогский «Красный котельщик» на 2 месяца раньше срока обещал изготовить и поставить оборудование мощностью 1,5 млн. кВт для Игналинской АЭС в Литовской ССР. Шахтерам поручали сверх плана добыть 4 млн. тонн угля и досрочно завершить 11 пятилетку к годовщине Великого Октября.

Электровоз ВЛ-85

Официальные отчеты свидетельствовали о том, что экономика Дона стабильно развивалась, демонстрировала рост промышленности и отраслей сельского хозяйства. За первые три года одиннадцатой пятилетки (1981—1983 гг.) увеличение объемов производства составило 9,8%. Росла производительность труда, но чуть меньшими темпами — 9,5%. В целом, регион справлялся с плановыми заданиями и даже перевыполнял их. Но нужно подчеркнуть особенность системы планирования в советское время, использовавшей принцип «от достигнутого». Плановые показатели формировались на основе взятых производственных рубежей, без серьезного учета качества продукции, ее востребованности и себестоимости. Реконструкция и перевооружение предприятий тоже не всегда шли в расчет. Необходимо было параллельно заниматься модернизацией и выполнять спущенный сверху план.

Планирование «от достигнутого» было не лучшим способом поощрения трудовой инициативы. Поскольку, как бы ни отработало предприятие, все равно в следующем году предстояло напрягаться еще больше и перевыполнять достигнутые рубежи. При этом, справедливости ради надо сказать, что на объеме полученной заработной платы ударный труд отражался и, как правило, рост уровня оплаты труда опережал темпы роста производительности. Так, за три года одиннадцатой пятилетки рост производительности труда достиг уровня 9,5%, а заработная плата выросла на 16%. Следствием этой тенденции в общесоюзном масштабе стало следующее: темпы роста объема денежной массы на руках у населения превышали темпы роста производства товаров народного потребления. Цены на ключевые товары, и особенно продукты питания, искусственно сдерживались союзным правительством. Новочеркасская трагедия 1962 года (жесткое подавление забастовки рабочих НЭВЗ по поводу повышения цен и увеличения нормы выработки) для руководства СССР стала горьким уроком, который отрезал путь поднятия цен на продукты питания. Считалось, что доступные цены — знаковый атрибут и очевидное преимущество социалистической системы хозяйствования, а, следовательно, допущение повышения цен означало разрушение указанного преимущества. Рост доходов населения не был полностью обеспечен товарами — появление дефицита товаров как итога экономической политики было вполне объяснимым явлением.

Не обходилось без трудностей. Налицо было замедление темпов экономического роста. Если в десятой пятилетке (1976—1980 гг.) официальные среднегодовые показатели экономического роста в промышленности были на уровне 5%, то в одиннадцатой упали и находились в районе 3,2%. Характерной чертой экономики Дона стало снижение фондоотдачи. То есть государство вкладывало средства в модернизацию и расширение производства, строило новые заводы, цеха, закупало оборудование, а необходимого пропорционального экономического эффекта не наблюдалось.

За 9 предшествующих лет основные производственные фонды в области выросли в 1,8 раза, в то время как объемы производства — только на 42,3%, а производительность и того меньше — на 33,1%¹²⁰. За три года одиннадцатой пятилетки производственные фонды выросли на 22%, а рост объемов производства не дотянул до 10%. То есть советское государство, реализуя экстенсивный, ресурсозатратный путь экономического развития, инвестировало существенно больше, чем получало товарной продукции взамен. Так, в среднем в год во все отрасли народного хозяйства Ростовской области вкладывалось 2—2,3 млрд. рублей инвестиций (три бюджета области), в том числе, более 1 млрд. рублей — в сельское хозяйство¹²¹. А ежегодный рост объемов произведенной продукции в промышленности составлял лишь около 380 млн. рублей. Для советской экономики было нормой сохранение довольно весомой доли убыточных предприятий¹²². Их не закрывали, а посредством разных технологий (сменой руководящего состава, повышением рентабельности, производительности труда) пытались вывести из категории отстающих. А тем временем из государственного бюджета шли дотации на покрытие убытков. Что касается сельского хозяйства, то государство фактически дотировало производство аграрной продукции, поскольку ежегодный инвестиционный портфель составлял почти треть (!) стоимости всех произведенных на селе товаров. За двадцать лет стоимость основных фондов в сельском хозяйстве выросла более чем в 5,8 раза, а объем производства продукции земледелия вырос лишь в 1,3 раза, в животноводстве — менее, чем в 2 раза. По ряду позиций количество сельскохозпродукции не выросло, а уменьшилось (подсолнечник, картофель, виноград), а по другим — поднялось, но не пропорционально вложенным средствам: удой — в 1,3 раза, настриг шерсти — в 1,08 раза и т. п¹²³. В значительной части инвестиционная политика советского образца себя не оправдывала.

Попытка перевести предприятия на хозрасчет, запущенная по инициативе Алексея Косыгина во второй половине 1960-х годов, была свернута. Практически табуированными вопросами были повышение цен на товары (особенно продукты питания), сокращение лишних кадров, закрытие нерентабельных устаревших предприятий. Это не могло не сказаться на общем состоянии экономики. Советская элита продолжала дотировать неэффективные производства и участвовать в затратных проектах с сомнительной экономической перспективой возврата вложенных средств. В надежде на будущую отдачу руководство предпочитало еще больше расширять промышленный потенциал: возводить новые заводы и фабрики, цеха и производственные комплексы, а затем самоотверженно сражаться с возникающими тут и там вопросами выведения предприятий на проектную мощность, запуском нового оборудования, решения проблем нехватки сырьевой базы. Приходилось содержать и те предприятия, которые морально и технически себя исчерпали. Необоснованная инвестиционная политика и сохранение ресурсоемких убыточных отраслей не давали возможностей вложить дополнительные средства в решение социальных вопросов, которых было предостаточно. Широко декларируемый рост советской экономики слабо менял качество жизни граждан, не мог ликвидировать ключевые потребительские проблемы. Промышленный потенциал вместо того чтобы кормить страну, высасывал огромные средства на свое содержание. Фактически граждане платили из своего кармана собственным благополучием за полномасштабную работу советской промышленности и аграрного сектора.

Новое областное руководство знакомится с производственным потенциалом Дона

Нужно обратить внимание на одно обстоятельство, которое несколько смягчает картину. Гиперцентрализация финансовых средств в СССР и недостаток ресурсов в местных бюджетах приводили к расширению непрофильных расходов предприятий и организаций. Партийное и советское руководство, недополучая налоговые поступления от предприятий союзного и республиканского подчинения, регулярно «поручало» им и предприятиям местной промышленности за счет собственных средств решать вопросы городского и районного значения: строить дороги, коммуникации, социально-культурные объекты (базы отдыха, детские сады, пионерские лагеря, спортивные сооружения), благоустраивать территории, помогать оснащать образовательные учреждения, «трудоустраивать» нужных людей. Такого рода «шефская» помощь не приносила предприятиям прибыли и являлось дополнительным неофициальным налогообложением. Как отмечают в своей книге А. В. Венков и Н. В. Стариков, «Крупные предприятия по сути дела „тащили на себе“ значительную часть социальных обязательств местных Советов, обеспечивая развитие социальной сферы за счет собственных средств»¹²⁴. Тем не менее общей картины это не меняло. Убыточные производства оставались таковыми.

Таким образом, к середине 1980-х годов обострились противоречия советской экономической системы. Наряду с довольно впечатляющим ростом промышленного потенциала, была очевидна его неспособность удовлетворить потребительский спрос. Командная экономика, результативно проявившая себя в пору быстрой индустриализации, военного и восстановительного периодов, оказалась перед лицом вызовов мирного времени. Советскому руководству предстояло найти решения активизации экономического роста, производительности труда, преодоления проявлявшегося научно-технического отставания и убыточности, а также обеспечить население товарами.

Промышленность и транспорт

Надо сегодня работать лучше, чем вчера,

а завтра — лучше, чем сегодня!

Л. И. Брежнев

Давайте посмотрим на основные характеристики и состояние дел в отраслях народного хозяйства. Структура промышленности Ростовской области к началу перестройки выглядела следующим образом¹²⁵.

Около 40% общего объема производства продукции региона приходилось на долю машиностроения, которое играло принципиальную роль в экономике. В области располагалось 165 предприятий отрасли (22% от общего числа), где работала почти половина (48%) занятых в промышленности. На Дону были построены машиностроительные гиганты: Ростсельмаш (более 80% союзного производства зерноуборочных комбайнов), «Красный Аксай» (61% тракторных культиваторов СССР), Государственный подшипниковый завод №10, Таганрогский комбайновый, Атоммаш, Новочеркасский электровозостроительный завод, которые были гордостью региона и страны в целом. Однако состояние дел на предприятиях было различным.

Важнейшими направлениями являлись следующие отрасли.

— Сельскохозяйственное машиностроение. В Ростовской области работали 15 заводов, среди которых однозначным флагманом был градообразующий Ростсельмаш. На его базе было создано производственное объединение, включавшее в себя Таганрогский комбайновый завод, Калитвасельмаш, Морозовсксельмаш, Миллеровосельмаш и другие предприятия. Важную роль в сельхозмашиностроении Дона играло производство вспомогательных орудий для сельского хозяйства. Это направление было профильным для ростовского производственного объединения «Красный Аксай», заводов Аксайкардандеталь, Сальсксельмаш и др.

— Энергетическое машиностроение представляли два крупнейших предприятия: Таганрогский «Красный котельщик» им. 60-летия Союза ССР (производство котлов, парогенераторов) и гигантский ПО Атоммаш (изготовление атомных реакторов). Оба предприятия являлись передовыми производствами, использующими современные технологии. «Красный Котельщик» выпускал 37% всех производимых в СССР паровых котлов большой мощности. Продукция завода была востребована за рубежом, что подтверждало статус современного и конкурентоспособного предприятия. На экспорт поставлялось 20% произведенного объема. Но треть продукции, производимой заводом, была откровенно устаревшей. Острым вопросом была высокая металлоемкость изделий. Процессы переоснащения «Красного котельщика» шли довольно медленно. За три года одиннадцатой пятилетки (1981—1984 гг.) в реконструкцию предприятия вложено около 780 млн. рублей — практически бюджет области. Однако построить цеха и закупить оборудование было лишь частью решения проблемы. Для эффективного использования вложенных средств требовалось еще и ввести новые производственные мощности в режим эксплуатации, а с этим были очевидные трудности. Атоммаш — гордость советской экономики 1970-1980-х годов — был призван занять нишу серийного производителя оборудования для атомной энергетики, но его запуск не обходился без серьезных сбоев. Промышленный гигант с трудом набирал необходимые обороты: построенный завод к началу 1984 года был запущен только наполовину.

— Транспортное машиностроение — это Новочеркасский электровозостроительный завод (НЭВЗ), ростовское вертолетное производственное объединение, таганрогский авиационный завод им. Георгия Димитрова (производство гидросамолетов), ростовские судостроительные предприятия «Красный Дон», «Красный моряк», Азовская судостроительная верфь, электровозо — и судоремонтные предприятия.

Ведущим производством транспортного машиностроения был НЭВЗ, где выпускались магистральные электровозы, которых к концу 1982 года было выпущено более 10 тысяч. В начале 1980-х годов на брежневском ХХVI Съезде КПСС НЭВЗу были поставлены серьезные задачи по реконструкции предприятия, но процесс модернизации шел медленно. Рост производства предыдущие годы достигался за счет экстенсивных факторов. Руководство завода по упрощенной схеме модернизации внедряло, в большей степени для галочки, устаревшие проекты, что, безусловно, сказалось как на качестве продукции, так и на рентабельности предприятия.

Работа другого промышленного гиганта Дона — Ростовского вертолетного производственного объединения — в советские годы была в значительной степени в тени, поскольку основным профилем работы было производство тяжелых транспортных вертолетов для нужд оборонной отрасли. По аналогичным причинам деятельность таганрогского авиазавода также не была широко публична.

4. Станкостроение, производство кузнечно-прессового и технологического оборудования было представлено заводами КПО в Азове, Сальске, Таганроге, Новочеркасским станкостроительным, Ростовским инструментальным, Азовским заводом кузнечно-прессовых автоматов. В области производилось 12% общесоюзного объема кузнечно-прессовых машин (в 1987 году — 1300 станков за год). В 1980-е годы все упомянутые предприятия столкнулись с острой необходимостью структурной перестройки производств: переходом на станки с автоматическим и программным обеспечением, которые сокращали бы объем ручного труда. К этому были готовы далеко не все предприятия. Большинство из них продолжало почивать на лаврах прошлых заслуг и производили старое оборудование.

5. Приборостроением занимались десяток предприятий, в основном входящих в структуру военно-промышленного комплекса: ПО «Горизонт», «Электроаппарат», «Алмаз», часовой завод в Ростове-на-Дону, Азовский оптико-механический завод, таганрогские «Виброприбор» и «Прибой». Официально эти предприятия специализировались на выпуске товаров народного потребления — часов, магнитофонов, инкубаторов, изделий из хрусталя, датчиков учета воды и проч. Однако качество этих вспомогательных товаров не сильно беспокоило производителей, основной задачей которых было выполнение оборонного заказа. Кроме того, вышеуказанные предприятия практически не участвовали в изготовлении приборов и аппаратуры для местной промышленности, нуждавшейся в такого рода оборудовании и комплектующих, и вызывали тем самым определенное критическое отношение со стороны местных партийных органов.

Будильники — гражданская продукция ростовского часового завода

6. Производством подшипников занимался построенный в послевоенное время Государственный подшипниковый завод №10 в Ростове-на-Дону. На ГПЗ-10, выпускавшем широкую номенклатуру изделий, работало несколько тысяч человек.

7. Предприятия по выпуску технологической продукции: Донецкий экскаваторный завод, Волгодонский опытно-экспериментальный завод (производство прицепных грейдеров и катков), Ростовсантехника, Ростовский завод им. Ченцова изготавливали продукцию для строительной отрасли, Новочеркасский Нефтемаш — нефтеаппаратуру. Ростовские заводы производили оборудование различного промышленного назначения: Спецэлеватормельмаш — для переработки зерна, Продмаш — для пищевой промышленности, Легмаш — для швейного производства. Шахтинский Гидропривод, каменский и шахтинский машиностроительные заводы изготавливали оборудование для угольной промышленности, Миллеровский завод им. Гаврилова — подъемное оборудование, в том числе, для горнодобывающей промышленности.

Безусловно, машиностроительный комплекс был основой индустриальной мощи Дона. Отрасль находилась под неусыпным контролем со стороны партийных органов — как столичных, так областных и местных. Сюда вкладывались серьезные инвестиции. При этом машиностроение не было лишено существенных изъянов. Авторы информационно-справочного обзора экономики Ростовской области под руководством В. Г. Игнатова отмечают, что в период 1970—1985 гг. при общем увеличении прибыли в 2,3 раза на предприятиях машиностроительного комплекса уровень рентабельности комплекса за этот период снизился с 20,8 до 10,6%¹²⁶. То есть дополнительная прибыль извлекалась преимущественно не за счет повышения эффективности, а лишь за счет расширения производства. Нужно подчеркнуть, что такая ситуация была характерна для всей промышленности области, где аналогичные показатели сократились с 19,3 до 9,6%. Содержание малорентабельных и убыточных, отсталых, архаичных производств сказывалось на общих показателях. Большие вопросы были к рациональному и эффективному использованию нового оборудования, которое часто простаивало в силу разных причин (недозагрузки, работе в одну смену и т.п.) или еще хуже — находилось на складах.

На Дону в советские годы была создана сеть стратегических предприятий военно-промышленного комплекса. Помимо упомянутых выше, в Ростовской области работали: ростовский завод «Рубин» (изготавливали корпуса боеприпасов), «Квант» (специализировались на космическом приборостроении), «Градиент» (системы оповещения), «Прибор» (радиоэлектронное оборудование), «Красный гидропресс» (электродвигатели для ракет) и проч. По вполне понятным причинам эти предприятия вряд ли могли быть прибыльными, поскольку производство этой продукции было расходами государственного бюджета на оборону.

На Ростовском вертолетном производственном объединении

Около 8,4% общего объема промышленного производства давала химическая и нефтехимическая отрасль. Наиболее крупными предприятиями были Волгодонский химический завод (производство синтетических жирозаменителей и моющих средств), завод искусственного волокна и химический комбинат «Россия» в г. Каменске-Шахтинском, Новочеркасский завод синтетических продуктов, Ростовское химическое производственное объединение и ряд небольших предприятий. Химической отрасли Дона было свойственно замедление темпов роста, а на заводе химического волокна наблюдалось существенное падение производства (по сравнению с 1980 годом более чем на 20%). Связано это было с устареванием технологий и износом оборудования. Расширение производства в послевоенные годы и в этой отрасли шло в основном за счет экстенсивных факторов. Их пределы были ограничены — не хватало ресурсов (энергии, воды, кадров и т.д.).

Производство строительных материалов официально было убыточной отраслью и включало в себя кирпичные (в Азове, Батайске, Донецке, Каменске-Шахтинском, Миллерово, Новочеркасске, Ростове-на-Дону, Сальске), известковые и гипсовый заводы, песчаные, щебневые, песочные и меловые карьеры, заводы керамических изделий¹²⁷.

Топливно-энергетический комплекс занимал 7,5% общего объема производства и был представлен газовыми («Ростовоблгаз», несколько небольших газовых месторождений) и электроэнергетическими предприятиями (Несветайская, Новочеркасская ГРЭС, Цимлянская гидроэлектростанция, несколько ТЭЦ (Каменская, Волгодонские ТЭЦ-1 и ТЭЦ-2, Ростовские ТЭЦ-1 и ТЭЦ-2, Шахтинская) и ТЭС). Общая мощность электростанций Ростовской области составляла свыше 3,3 млн. кВт, из которых 2/3 давала Новочеркасская станция. Однако производственный потенциал Дона требовал большего количества энергии, что стало веским основанием для начала строительства Ростовской атомной электростанции в Волгодонске, которая была призвана покрыть энергодефицит. Тем более, что за пять лет (1980—1985 гг.) производство электроэнергии на донских предприятиях отрасли упало на 20% из-за поломок оборудования и необходимости проведения комплексной реконструкции ряда предприятий. Так, Шахтинская ТЭЦ была построена еще в 1920-е годы и обновлялась только в начале 1970-х годов, Каменская ТЭЦ уже 40 лет работала без модернизации, Несветайская ГРЭС не обновлялась с 1940-х годов и с конца 1960-х годов испытывала трудности в связи с моральным и физическим износом оборудования. Ростовская атомная электростанция была рассчитана на мощность, которая превышала совокупный объем производимой энергии всеми электроэнергетическими предприятиями области — 4 млн. кВт в год. Ее строительство началось в 1978 году по постановлению Совета министров СССР. Общая сметная стоимость станции составляла 1,5 млрд. рублей. На стройке работало одновременно почти 9000 человек¹²⁸, однако строительство затягивалось, а пуск станции откладывался.

Большие вопросы вызывала и эффективность использования топливно-энергетических ресурсов. Только в Ростовэнерго ежегодно более 50 тысяч тонн условного топлива терялось, «уходило в трубу». А на предприятиях Дона и в жилищно-коммунальных структурах лишь на 40—50% использовали тепло уходящих газов и теплоносителей¹²⁹.

Накопились проблемы и в угольной отрасли, которая официально также считалась убыточной. Здесь была сконцентрирована четверть всех промышленно-производственных фондов региона, а работало 170 тысяч горняков. Два крупнейших производственных объединения — Ростовуголь (95 млн. т. угля за 11-ю пятилетку), Гуковуголь (56 млн. т.) и Шахтуголь (7 млн. т.) — интегрировали около 50 угольных предприятий и давали примерно 4,1% угля СССР. Шахтеры Ростовской области в начале 1980-х годов добывали свыше 30 млн. тонн угля в год или более трети (36%) общесоюзной доли антрацитов — наиболее ценных пород топлива. Горняки едва справлялись с планами добычи, налицо вставала проблема исчерпанности разведанных месторождений. С середины 1970-х годов объем добытого угля снижался (1975 год — 34,5 млн. т., 1980 г. — 32,3 млн. т., 1985 г. — 31 млн. т.). Необходимо было принимать решительные меры по реконструкции имевшихся шахт и строительству новых. С 1984 года началось возведение шахты «Октябрьская Южная» с обогатительной фабрикой (проект 1,3 млн. т. в год) и начата подготовка к строительству «Обуховской №1» (проект 3,6 млн. т. в год). Их ввод в эксплуатацию был запланирован к концу двенадцатой пятилетки. Однако от года к году проблема становилась только острее. Себестоимость угля на небольших шахтах была чрезвычайно высокой, но руководство не принимало решений об их закрытии и предпочитало дотировать убыточные предприятия, опасаясь негативных социальных последствий. В 1980—1981 годах угольная отрасль приносила почти 200 млн. рублей убытков ежегодно¹³⁰.

Шахта имени Кирова. Ростовуголь

Металлургическая отрасль была представлена в основном тремя ключевыми предприятиями: возникшими еще в дореволюционный период Таганрогским и Красносулинским заводами и советским Белокалитвинским, а также структурами «малой металлургии» — литейными цехами машиностроительных предприятий. Крупнейшим являлся Таганрогский ордена Октябрьской Революции металлургический завод, который специализировался на изготовлении трубопроката, в том числе бесшовных труб. На предприятии осуществлялась серьезная реконструкция производства: обновлялся технический парк, строились новые цеха. Иная ситуация была на Красносулинском заводе, который занимался производством металлического порошка. Морально и физически устаревшее оборудование завода давно требовало замены, а процесс серьезной реконструкции стартовал только в середине 1980-х годов. В силу этих причин предприятие к началу перестройки не могло обеспечить необходимого уровня производства и прибыльности. В целом, в металлургической отрасли Дона с середины 1970-х годов наблюдался некоторый спад производства и снижение рентабельности. Прибыль металлургических предприятий за пятилетний период 1980—1985 гг. снизилась с 69 млн. руб. до 59, а рентабельность упала с 21,3% до 12,8¹³¹.

По численности предприятий пищевая промышленность была ведущей отраслью экономики Ростовской области — 177 заводов и фабрик разной специализации выпускали четверть общего объема промышленной продукции. Вместе с тем, положение дел было непростым. Эта отрасль, как и легкая промышленность, по определению партийного руководства, находились в Ростовской области «на обочине технического прогресса», с большой долей ручного труда. Внимание им традиционно уделяли гораздо меньшее, чем изготовлению средств производства. Как следствие — запущенность материально-технической базы отрасли, технологическая отсталость.

К основным направлениям пищевой промышленности на Дону относились следующие отрасли.

1. Производство хлеба и хлебобулочных изделий — пятая часть заводов и фабрик пищевой отрасли. Большая часть хлебозаводов была построена в довоенные годы и была оснащена устаревшим энергоемким оборудованием.

2. Мясная промышленность. Наиболее крупными и современными мясокомбинатами области считались ростовский, волгодонский, таганрогский, шахтинский, сальский. При этом заметим, что недостаточное внимание руководства страны к пищевой промышленности привело к тому, что ряд мясоперерабатывающих предприятий был в технически истощенном состоянии. В связи с полным износом производственных фондов планировалось закрыть в перспективе Новочеркасский и Миллеровский мясокомбинаты, мясожировое производство на Семикаракорском птицекомбинате, Егорлыкский, Развильненский и Орловский птицекомбинаты. Отмечу, что выбытие данных производственных объектов грозило сокращением выпуска продукции почти на 30% в условиях повышенного спроса на мясопродукты и дефицита колбасных изделий. В этой связи, планировалось строительство новых предприятий и расширение мощностей имеющихся.

3. Молочная промышленность занимала второе место в пищевой отрасли области. На Дону работали 3 молкомбината (ростовский, миллеровский и шахтинский), 7 молокозаводов, 23 молочных, масло — и сырзаводов, ростовский завод плавленых сыров, завод заменителя цельного молока в Миллерово и ряд небольших производств. Предприятия производили в год (данные 1986 г.) 483 тыс. тонн цельномолочной продукции, 24,8 тыс. тонн сливочного масла, 9,3 тыс. тонн сыра, 5 тыс. тонн плавленого сыра, 2,15 тыс. тонн мороженого. Но в перерасчете на душу населения эти цифры уже не кажутся такими весомыми. Даже без учета вывоза продукции за пределы области, средний житель Дона мог рассчитывать за счет местного производства на 112 литров цельномолочной продукции, 5,75 кг сливочного масла, 2,15 кг твердого сыра, 1,16 кг плавленого сыра, 0,5 кг мороженого в год. Очевидно, что до полного удовлетворения потребностей населения было еще очень далеко.

4. Консервная промышленность Дона производила десятую долю общего объема продукции РСФСР — 266,8 муб (миллионов условных банок) в год, хотя мощности были рассчитаны на объем гораздо больший — 418,4 муб¹³². Основной причиной недозагрузки являлась нехватка сырья — фруктов (в наличии было 46% от необходимого количества), овощей (72%). В отрасли работали ростовский завод «Смычка», 6 консервных заводов (наиболее крупные — семикаракорский, волгодонской, багаевский, аксайский) и несколько небольших цехов на сельхозпредприятиях.

Ручной труд на ростовском консервном заводе «Смычка»

К середине 1980-х гг. был построен промышленный гигант области в перерабатывающей отрасли — Азовский комбинат детского питания (АКДП). Он включал в себя три подразделения: производство сырья (к комбинату прикреплено несколько сельхозпредприятий) и специализированной тары, а также изготовление самого питания. Но судьба комбината также не была простой. Руководство области столкнулось с рядом проблем. Во-первых, серьезные трудности возникли с запуском производства. На запланированные проектные мощности комбинат так и не смог выйти до конца советской власти в 1991 г. В 1987 году комбинат произвел 47,9 муб детских консервов (17% общей консервной продукции Ростовской области) и смог подобраться к уровню 40% своего производственного потенциала. Недозагрузка АКДП была предметом постоянного обсуждения во властных кругах. Во-вторых, предприятие было вынуждено повышать затраты на очистку воды, которая в устье Дона не вполне соответствовала нормам, предъявляемым для детского питания. В-третьих, наблюдались трудности и в плане наличия сырьевой базы, способной обеспечить работу комбината на необходимом уровне мощности. Из-за нехватки ягод АКДП был вынужден специализироваться на узком сегменте плодово-овощных смесей. Нужно отметить, что решения по размещению предприятий союзного и республиканского значения (АКДП относился именно к этой категории), а также по основным вопросам их функционирования, принимались, как правило, в столице без полноценного изучения местной специфики и учета позиции руководства. Тем не менее запуск этого гиганта слабо изменил ситуацию на рынке детского питания — продукция продолжала быть дефицитной, найти ее в свободной торговле было сложно.

Продукция Азовского комбината детского питания

5. Производство кондитерских изделий (ряд горпищекомбинатов и кондитерских цехов производили 39,8 тыс. тонн в год), но крупных производств не было, а вот тех, где «печенье формируют при помощи стакана, а конфеты заворачивают вручную», хватало¹³³.

6. Виноделие и производство алкогольной продукции. Основные предприятия — Ростовский и Цимлянский заводы шампанских вин (за год производили 23,6 млн. бутылок игристого вина), объединение «Донвино» (более 2,8 млн. декалитров виноградных вин), Ростовский ликеро-водочный завод и другие — оказались после начала антиалкогольной кампании в весьма трудном положении, как и винсовхозы, специализировавшиеся на выращивании технических сортов винограда. Было подвергнуто серьезным ограничениям производство плодово-ягодных вин. Предприятия были в значительной степени переориентированы на изготовление виноградных соков и других безалкогольных напитков, однако их себестоимость была довольно высока, а производство в целом нерентабельно или убыточно.

7. Табачное производство представляла Донская государственная табачная фабрика в Ростове-на-Дону, восстановленная и реконструированная после войны к 1957 году.

8. Мукомольно-крупяную и комбикормовую промышленность представляли 26 предприятий отрасли.

Легкая промышленность Ростовской области создавала 10,8% общего объема промышленного производства региона.

На Дону в 1980 году произведено 32,6 млн. пар обуви, трикотажа верхнего — 4341 тыс. шт., бельевого — 12,5 млн. шт., чулочно-носочных изделий — 21,5 млн. штук на сумму 1,25 млрд. руб. Отчетные цифры поражали воображение, но вряд ли свидетельствовали об удовлетворении потребительского спроса. Более того, рост объемов продукции легкой промышленности был меньше запланированного.

Отрасль была представлена предприятиями разного профиля:

— швейными. Наиболее крупным предприятием было Ростовское производственное объединение по выпуску верхней одежды (3 швейные фабрики и фабрика головных уборов), которое переживало падение производства на более чем 20% (уровень 1985 года по сравнению с 1980-м). В организации выросла себестоимость продукции, которая из-за невысокого качества пользовалась низким спросом. Довольно заметную роль в отрасли занимало Ростовское производственное швейное объединение.

— кожевенными, кожгалантерейными и обувными. Наиболее крупные: ПО «Донобувь» (5 фабрик в Ростове-на-Дону, Батайске и Новошахтинске ежегодно производили около 6 млн. пар обуви), Таганрогская, Шахтинская, Сальская обувные фабрики, Ростовское производственное трикотажное объединение, ростовское объединение «Пушинка». Довольно внушительный общий объем производства обуви на Дону часто использовался в пропагандистских целях. Для этого были все формальные основания — после столиц Ростовская область занимала третье место по масштабам выпуска. Но на деле донские обувщики не могли удовлетворить спрос населения. Критики продукции ряда предприятий (Шахтинская обувная фабрика) коснулся даже комитет партийного контроля при ЦК КПСС в 1983 году. Суть была в том, что, выполнив план по производству, шахтинские обувщики заполнили склады маловостребованной обувью низкого качества, при этом получили сполна заработную плату с премиями и посчитали, что их миссия полностью выполнена.

Н. Д. Пивоваров и М. С. Соломенцев с руководством Шахтинского ХБК

— текстильными. Шахтинский (построен в 1970-е годы как крупнейший в СССР, производил по проекту до 126 млн. квадратных метров ткани в год, выпускал пряжу) и Донецкий хлопчатобумажные комбинаты (производство махровых изделий).

99 донских предприятий легкой промышленности показывали повышенные отчетные результаты работы на душу населения по сравнению со среднесоюзными, но потребительский спрос был все равно не удовлетворен. Качественная обувь, одежда, текстиль, галантерея постоянно находились в категории дефицитных товаров. Нередко производимые донскими фабриками изделия, в силу невысокого их качества, узости ассортиментного ряда, большой доли устаревших моделей, были не востребованы покупателями и залеживались в магазинах и на складах, в то время как за качественной модной продукцией в торговле шла настоящая охота. Особенным дефицитом были так называемые товары с высокими потребительскими свойствами — в первую очередь, обувь.

Объективными причинами неудовлетворительной работы легкой промышленности были следующие особенности:

— большая доля устаревшего оборудования, на котором невозможно было изготовить модные и востребованные изделия;

— трудности с поставкой современных станков для производства, часть из которых вообще в СССР не выпускалась;

— нехватка сырья и, в первую очередь, новых материалов;

— перебои в коммунальном обеспечении предприятий — тепло, водоснабжение, электроэнергия.

Капиталовложения в отрасль не росли, а снижались. Ежегодно только 3—4% станков отрасли обновлялось, что свидетельствовало о том, что полный цикл модернизации с такими темпами мог быть пройден за 25—30 лет. Автоматизация производственных процессов находилась на крайне низком уровне, высокая доля ручного труда снижала рентабельность производства. Прибыль в отрасли не увеличивалась, падала фондоотдача.

Лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная промышленность — 2,4% общего промышленного объема Ростовской области. Это 57 предприятий, большая часть из которых была представлена небольшими структурами (лесхозы). Наиболее крупными были Ростовская бумажная фабрика им. Калинина (бумага для обоев, упаковка), Матвеево-Курганская фабрика «Красный бумажник» (оберточная бумага). Среди деревообрабатывающих предприятий наибольшее значение имели Волгодонский лесоперевалочный (изготовление заготовок, мебельных щитов, лесопереработка) и Ростовский деревообрабытывающий комбинаты. Мебельным производством занимались три крупных и 15 специализированных предприятий. Одно из самых известных — в СССР Ростовское производственное мебельное объединение им. Урицкого — выпускало мягкую и корпусную мебель на 8 фабриках региона и 10 вспомогательных производствах. Кроме того, в области работали современные Таганрогский (спальные гарнитуры) и Сальский (кухонная мебель) мебельные комбинаты. На всех предприятиях Дона, которые были интегрированы в ПО «Югмебель», весьма интенсивно шли процессы обновления оборудования, реконструкции и расширения производства. Производственное объединение в своей работе активно осваивало новые технологии — в том числе связанные с переработкой вторсырья.

Транспортная отрасль, осуществлявшая как грузовые, так и пассажирские перевозки, играла важную роль в экономическом развитии. Выгодное географическое положение на пути из центра страны к Кавказу, а также с Украины к Поволжью, позволило существенно продвинуть становление железнодорожного (Ростов-на-Дону — центр Северо-Кавказской железной дороги), автомобильного, воздушного, морского и трубопроводного транспортных коммуникаций. Ростов-на-Дону после открытия в 1952 году Волго-Донского канала стал городом пяти морей, а речной транспорт являлся после железнодорожного вторым по значению. Ростовский речной порт был одним из крупнейших перевалочных портов в СССР. В организации перевозок ключевую роль играло Волго-Донское пароходство, являвшееся одним из самых мощных (693 судна) транспортных предприятий СССР. В 1983 году в области был сдан Константиновский гидроузел, ставший последним, построенным за советские годы.

На промышленных предприятиях Дона работало почти 36% трудоспособного населения, а вместе со строительной отраслью, транспортом, связью — почти 56%¹³⁴. Ростовская область примерно на треть снабжала себя товарами и продуктами собственного производства. Около 65% товаров ввозилось на территорию из других регионов. Партийное руководство считало этот уровень недостаточным и требовало повышения степени самообеспеченности.

Таким образом, экономика Ростовской области к началу перестройки представляла собой довольно пеструю картину. Наряду с современными производствами, выпускающими довольно конкурентоспособную продукцию, была высока доля неэффективных предприятий и даже целых убыточных отраслей (угольная промышленность, производство строительных материалов, легкая промышленность и др.). Связано это было с особенностями хозяйственной системы СССР, которая мало внимания уделяла вопросам конкурентоспособности, экономической оправданности, хозяйственного расчета, самоокупаемости.

Сложности в экономике не были характерной чертой одного региона — ситуация всерьез беспокоила руководство страны. Так, Юрий Андропов, инициировавший ряд мер по повышению трудовой дисциплины и ответственности на каждом участке экономики, отмечал, что «исторический опыт реального социализма показывает, что превращение „моего“, частнособственнического в „наше“, общее — дело непростое. Переворот в отношениях собственности отнюдь не сводится к единовременному акту, в результате которого основные средства производства становятся общенародным достоянием. Получить право хозяина и стать хозяином — настоящим, мудрым, рачительным — далеко не одно и то же»¹³⁵. Бесхозяйственность, отсутствие должной бережливости и экономического расчета приводили к тому, что советское общество было вынуждено расплачиваться своим благосостоянием, комфортом жизни за управленческие упущения.

Гиганты: Ростсельмаш и Атоммаш

Мы построим завод-великан,

Как отцы в прокаленном просторе

Подарили грядущим векам

Волго-Дон и Цимлянское море.

Из песни «Время подвига — наше время»

сл. А. Анисимова

Особенности работы советской экономики наиболее наглядны на примерах предприятий-флагманов. Всесоюзную известность и славу имели два гигантских завода: Ростсельмаш и Атоммаш. Оба представляли собой крупнейшие производственные структуры, которые не только занимались изготовлением профильной продукции, но и были своего рода «государствами в государстве». Заводы были вынуждены в существующих условиях хозяйствования и обеспечения жизнедеятельности не только заниматься производственными вопросами, но также строить и содержать социально-бытовую инфраструктуру (жилье для сотрудников, детские сады, медицинские учреждения, санатории и базы отдыха).

Советская модель экономики подталкивала руководство промышленных предприятий к централизации и концентрации производства на одной базе. Происходило это потому, что поставщики материалов и комплектующих, разбросанные по всему Советскому Союзу (у Ростсельмаша было более 500 заводов-смежников), весьма недисциплинированно внедряли в производство необходимые детали для новых моделей, кроме того — не всегда требуемого качества. Последнее слово в выборе предприятий-партнеров, оставалось за государством. Сбои поставок сказывались на вопросах развития, обновлении ассортимента выпускаемых изделий, а высокий уровень брака в комплектующих вынуждал предприятия производить максимум на собственной производственной площадке. В процессе создания комбайна нового поколения Ростсельмаш фактически отстроил новый завод для закрытия своими силами ряда производственных нужд, не полагаясь на ненадежных поставщиков, но и эти усилия дали возможность производить на собственных мощностях только половину комплектующих. На предприятии проводился экономический эксперимент, предусматривающий обеспечение роста производства при снижении себестоимости, повышении качества, прибыли.

Работа по созданию комбайна нового поколения началась в конце 1970-х годов, натыкаясь на бюрократические преграды и непонимание. В тот момент уже было очевидно, что «Нива», выпускавшаяся Ростсельмашем, не соответствовала мировому уровню науки и техники. Советская промышленность очень медленно внедряла новые модели и современные технологии. Работа по созданию «Дона-1500» шла почти в «подполье», эта деятельность не находила понимания в ЦК КПСС и в профильном министерстве. Директор советского комбайностроительного завода-лидера Юрий Александрович Песков так рассказывает о процессе возникновения на Ростсельмаше нового комбайна «Дон-1500»: «Мы создали группу на заводе. Сперва это были три человека, я — четвертый. Мы каждый день, включая субботу, в шесть вечера закрывались у меня в кабинете, секретарша ни с кем не соединяла. И два года никто не знал об этой работе… Мы разрабатывали генплан нового Ростсельмаша. Мы решили создать новый завод под семейство новых комбайнов. Четыре года мы ходили со своей идеей по кабинетам. И в августе 1982-го появилось постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, которое обязывало нас запустить новый комбайн в течение четырех лет. В постановление попало 1400 наименований комплектующих изделий, которые в стране или совсем не выпускались — их просто не было, — или выпускались в экспериментальных цехах по две-три штуки в год»¹³⁶. С целью подготовки к выпуску нового комбайна «Дон-1500» советское государство опять использовало проверенный рецепт — централизацию. Директор Ростсельмаша Ю. А. Песков был включен в число лиц, принимавших решение на уровне центрального руководства, — назначен заместителем министра тракторного и сельхозмашиностроения СССР (1983—1984 гг.) для ускорения согласования вопросов и ликвидации разных проволочек.

Ю. А. Песков

Выпуск комбайна нового типа попал в решение брежневского XXVI Съезда КПСС. К открытию главного партийного форума были изготовлены две машины, которые своим ходом добрались в Москву, на ВДНХ. Принципиально то, что новая модель комбайна была изготовлена полностью из отечественных комплектующих, за исключением кондиционера, который впервые был установлен на сельхозмашине и в СССР не производился. Запуск в производство новых изделий, особенно таких сложных, как машиностроительная продукция, в условиях советской экономики требовал большого перенапряжения сил и даже мужества. И только весьма целеустремленные, а в чем-то даже отчаянные руководители вроде Ю. А. Пескова, пытались в авральном режиме не только выполнять производственные планы, но и строить корпуса, осваивать и разрабатывать (!) современные технологии, выпускать новые машины. Но Ростсельмаш был известен не только своим директорским корпусом. Рядовые труженики завода представляли предприятие в Советах разных уровней, партийных комитетах, имели заслуженные звания и награды. Например, Герой Социалистического труда шлифовщица Ростсельмаша Зинаида Петровна Еременко была депутатом Верховного Совета СССР, делегатом Съездов КПСС, депутатом областного Совета народных депутатов, членом обкома и облисполкома.

З. П. Еременко

Герой Социалистического труда, ростсельмашевский строгальщик Петр Кондратьевич Колесников был председателем областного совета ветеранов партии, комсомола, войны и труда, членом обкома, депутатом Верховного Совета двух созывов, областного, городского и районного Советов народных депутатов, делегатом трех Съездов КПСС. Ударник коммунистического труда П. К. Колесников получил звезду Героя Социалистического труда за инициативу по совершенствованию технологических процессов на каждом рабочем месте¹³⁷, а в середине 1980-х возмущенно делился впечатлениями, связанными с проблемами выпуска новых комбайнов «Дон-1500»: «У нас в цехе изготавливают 26 деталей, я должен вам сказать, что выпуск этот связан с большими трудностями: инструмента нет, заготовки поступают бракованные… поступило муфт 30 штук… и только 13 из 30 годных, а остальные — литейный брак. Вы подумайте, сколько времени затрачено»¹³⁸.

Ростсельмаш как промышленный гигант оправдывал свой статус в качестве одного из крупнейших предприятий не только региона, но и страны в целом. В процессе модернизации и перевооружения предприятия затрачивались колоссальные инвестиции, которые предстояло осваивать в режиме нарастающего аврала. Так, в десятой пятилетке на Ростсельмаше приросло более 90 тысяч квадратных метров производственных площадей. Если при переходе на выпуск комбайна «Нива» ежедневно завод расходовал на объектах строительства до 70—80 тыc. рублей капитальных вложений, то в середине 1980-х гг. объем ежедневного освоения вырос в 8 раз, до 560 тыс. рублей. Строились новые цеха, подразделения и даже заводы внутри производственного объединения Ростсельмаш. Мощности завода за счет модернизации возросли более чем на 100 млн. рублей¹³⁹.

П. К. Колесников

Однако несмотря на переориентацию Ростсельмаша на выпуск современных комбайнов семейства «Дон», значительно превосходящих по параметрам предыдущие модели, плановые показатели по количеству изготавливаемых машин не снижались. И завод продолжал выпускать устаревшие «Колос» и «Ниву». В итоге, из 8 тысяч произведенных к 1985 году «Колосов» заявками были обеспечены только 400 машин, остальные простаивали на заводских площадках. В первую очередь возникли трудности со сбытом комбайнов в страны СЭВ. «Ниву» по поручению из партийных органов после двенадцати лет выпуска оформили в 1984 году на советский «Знак качества», хотя практического смысла эта мера уже не имела: к этому моменту комбайн также уже переставал пользоваться спросом. Да и в начале внедрения он мало чем отличался по техническим характеристикам от своего предшественника — СК-4, который был разработан в начале 1960-х годов. Выпущенный к 50-летнему юбилею образования СССР комбайн «Нива» был одной из визитных карточек советского сельхозмашиностроения: с его помощью убирали 80% урожая страны, однако справлялся он с этим довольно посредственно. Для минимизации потерь хлеба уборка должна была занимать 10 дней, а советские колхозы и совхозы решали эту задачу только за 30—40, что вело к колоссальному увеличению потерь и без того не всегда высокого урожая¹⁴⁰. Крестьяне ждали новые зерноуборочные машины, а завод параллельно решал задачи выполнения плана и технического перевооружения. Эту особенность планового хозяйства подметил еще в 1982 году Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов: «Чтобы внедрить новый метод, новую технику, нужно так или иначе реорганизовывать производство, а это сказывается на выполнении плана. Тем более, что за срыв плана производства спрашивают, а за слабое внедрение новой техники — ну самое большое, что пожурят»¹⁴¹.

По мнению М. С. Горбачева, внедрение новых комбайнов «Дон-1500» позволило бы значительно сократить парк сельскохозяйственной техники, высвободить рабочие руки в головокружительных масштабах — называлась цифра около 400 тысяч механизаторов. Комбайны серии «Дон» должны были помочь значительно сократить потери и сберечь 13 млн. тонн зерна СССР (примерно 2 годовых урожая Ростовской области). По данным Ю. А. Пескова, объем сохраненного зерна при помощи «Донов» мог достигнуть до 13 центнеров с гектара, что превышало среднюю урожайность по ряду отстающий хозяйств¹⁴². На двенадцатую пятилетку ставилась задача практически полностью обновить парк используемых в сельском хозяйстве машин. За 1986 год предстояло выпустить 2000 новых комбайнов, а к 1990 году Ростсельмаш должен был произвести около 70 тысяч «Донов».

Флагман донского машиностроения Ростсельмаш вместе с заводами-сателлитами был в середине 1970-х преобразован в производственное комбайностроительное объединение, на котором работало в разные годы от 70 до 150 тыс. человек. Ежедневно промышленный гигант выпускал порядка 360 комбайнов. Генеральный директор ПО Ростсельмаш Юрий Александрович Песков в последние годы перестройки был не только членом обкома и горкома КПСС, но и членом ЦК КПСС. Директор производственного объединения по должности числился постоянным докладчиком на партийных мероприятиях. Вопросы развития объединения включались в повестку Съездов партии. Срыв графиков по выпуску «Дон-1500» был сродни чрезвычайному происшествию.

Другой промышленный гигант — Атоммаш¹⁴³, о котором говорили с партийных трибун не реже чем о Ростсельмаше, был введен в эксплуатацию в конце 1970-х годов. В его строительстве принимало участие 25 тыс. человек, было задействовано более 700 заводов, а стоило возведение предприятия баснословных денег. Общие вложения в создание Атоммаша составили 2,1 млрд. руб. В день осваивалось около полумиллиона рублей.

На Атоммаше. 1979 год

Создавался Атоммаш как главный поставщик ядерных паропроизводительных установок СССР и крупнейший в мире комплекс по производству реакторов для атомных электростанций¹⁴⁴. Ежегодно завод должен был выпускать 8 энергоблоков, способных выдать по миллиону киловатт энергии. Проектный потенциал завода позволял произвести за полугодие такое количество энергетических мощностей, которое бы превышало объем энергии, производимый всеми существовавшими в то время ТЭС, ГЭС, ГРЭС Ростовской области вместе взятых. Один энергоблок был в 3—4 раза мощнее Цимлянской ГЭС.

Атоммаш был объявлен всесоюзной ударной комсомольской стройкой, за счет чего город Волгодонск получил серьезный импульс к развитию. По путевкам сюда было направлено более 16 тысяч стройотрядовцев, причем 7 тысяч — из других регионов страны. Советские экономисты рассчитывали на то, что запуск Ростовской атомной электростанции и Атоммаша на полную мощность приведет к увеличению промышленного производства в городе в 7—10 раз по сравнению с 1970-ми годами, а областная доля продукции, произведенной в Волгодонске, изменится с 2 до 17%¹⁴⁵. Для этого в молодом городе должно было проживать не менее 400 тысяч человек, то есть вдвое больше. Однако прибывающая рабочая сила в Волгодонске не задерживалась. За три года из 39 тысяч человек, приехавших на стройку, оставили производство 37 тысяч¹⁴⁶. Причинами такого оттока людей были низкие темпы создания городской инфраструктуры, полноценного комплекса социально-культурного назначения, состояние которых не выдерживало критики. В новой части города, где уже проживало 70 тысяч человек, отсутствовали магазины, столовые, предприятия службы быта, учреждения культуры и спорта. Более 9000 детей стояли в очереди на определение в детский сад¹⁴⁷. На помощь в строительстве нового города и его объектов соцкультбыта пришли строительные организации Ростова-на-Дону, Таганрога, Шахт, Новочеркасска, Каменска, Гуково, которые после партийной подсказки «проявили инициативу».

Строительство Атоммаша

Трудности были объяснимы стремительным увеличением численности города — прирост населения составлял 10—15 тысяч человек в год. В середине 1970-х годов в Волгодонске проживало 36 тысяч жителей, к 1981-му уже 150 тысяч, а к 1985 году — 176 тысяч. Средний возраст жителя Волгодонска был 26 лет¹⁴⁸. Задачей Волгодонска, сформулированной не без пафоса партийным руководителем города А. Е. Тягливым, было ни много ни мало стать «визитной карточкой в будущее человечества»¹⁴⁹.

Атоммаш работал над съездовским поручением и производил первый комплект оборудования для АЭС промышленным способом. На Атоммаше родились почины «Даешь монтаж — в три дня этаж», «Построим в срок — освоим досрочно!». К концу одиннадцатой пятилетки планировалось полностью завершить строительство Атоммаша, изготовить семь комплектов оборудования и сверхплановый корпус реактора, в том числе для Ростовской атомной электростанции. А на двенадцатую пятилетку завод-гигант получил задание построить 18 корпусов реакторов и 9 комплектов для АЭС. Но темпы строительства и выпуска продукции на Атоммаше были скромнее, чем поставленные задачи. К 1984 году мощности предприятия были освоены только на 50%.

Официальные лица говорили о том, что по своему значению, технической сложности и важности Атоммаш входит в тройку союзных предприятий, вместе с ВАЗом и КАМАЗом¹⁵⁰. Строительство Атоммаша было воспето еще на первых этапах его сооружения. Советская агитационно-пропагандистская машина не могла пройти мимо такого масштабного проекта. О нем писали ежедневно в газетах и журналах, записывались репортажи для телевидения и радио. Отряды творческой интеллигенции и артисты проводили сотни встреч со строителями завода-гиганта, слагали и исполняли песни. И даже писательская «рота» воспевала подвиг создания Атоммаша в серии книг, выпущенных еще до начала его работы¹⁵¹. Впрочем, подобная практика касалась и Ростсельмаша¹⁵², и других крупных предприятий¹⁵³.

Завершение первой очереди завода-гиганта произошло в аккурат ко дню рождения Л. И. Брежнева — 19 декабря 1979 года, а корпус первого реактора на Атоммаше был собран в преддверии XXVI Съезда партии. После смерти Л. И. Брежнева его имя было присвоено производственному объединению. Кстати, подобная честь выпала и Ростсельмашу, который носил имя Ю. В. Андропова.

В двенадцатой пятилетке предстояло получить дополнительно около 12 млн. кВт энергии на Ростовской АЭС, пуск первого энергоблока которой был запланирован еще в конце одиннадцатой пятилетки, а затем сдвинут на 1987 год. Но строительство станции постоянно запаздывало — чтобы запустить ее через два года после намеченных планов, по мнению партийного руководства региона, нужны были «чрезвычайные меры». Однако судьба двух этих проектов была непростой. В начале 80-х годов на Атоммаше — гордости советской промышленности — начались проблемы: просадка зданий и сооружений, которые показали ошибки в строительстве и расчетах. В июле 1983 года Политбюро ЦК КПСС приняло специальное постановление о нарушениях при строительстве Атоммаша. Позже, после Чернобыльской катастрофы (1986 год), возникли еще более серьезные трудности. Советское руководство решило пересмотреть свои планы относительно развития атомной энергетики. Определенное влияние на такое решение оказало и экологическое движение.

Ростсельмаш и Атоммаш как крупнейшие производственные объединения Дона, конечно, находились на особом положении. Их работа щедро финансировалась и направлялась непосредственно из союзного центра, но и местные партийные и советские руководители не отставали в вопросах контроля и опеки предприятий. Централизация управления отнимала силы и время, слабо способствовала быстрому решению производственных задач. Бюрократизация мешала внедрению новой модели комбайна, которое затягивалось на годы. А тем временем завод Ростсельмаш был вынужден выполнять план и наращивать объемы выпуска устаревших моделей сельхозтехники невысокого качества. Атоммаш также демонстрировал печальный опыт: задуманные горизонты строительства, несмотря на всю мощь советской промышленности, достигались не полностью и очень медленно. На масштабные производственные рубежи, ради которых, собственно, и строился гигантский завод, Атоммашу не суждено было выйти, как в силу постоянного отставания выведения завода на необходимые мощности в намеченные сроки, так и позже — из-за неблагоприятной конъюнктуры.

Сельское хозяйство

…Но как на грех, дела в колхозе шли плохо.

Не сказать, чтобы очень плохо,

можно было бы даже сказать — хорошо,

но с каждым днем все хуже и хуже

В. Н. Войнович

Донской край был одной из сельскохозяйственных житниц страны. В дореволюционный период Область Войска Донского была преимущественно аграрным регионом. К 1980-м годам доля сельского хозяйства в экономике заметно снизилась, как и численное соотношение сельского и городского населения. Стоимость общего объема продукции сельского хозяйства Ростовской области достигала цифры в 3,6—3,8 млрд. рублей¹⁵⁴, что примерно составляло 30% общей цены произведенных промышленных товаров Дона. На селе в Ростовской области в эти годы проживало около миллиона граждан (четверть населения).

На Дону работало 402 колхоза (вместе с рыболовецкими) и 375 совхозов, производилась пятая часть подсолнечника РСФСР, 11% плодов и ягод, 8% винограда, 8% шерсти, 7% овощей, 6% зерна, 4% мяса, 3% молока и яиц.¹⁵⁵ Роль Ростовской области в продовольственном обеспечении страны была довольно высока.

В региональной структуре сельскохозяйственной отрасли на долю зерна приходилось 20—25% от общего объема производства, 30—35% — на скотоводство, 10—11% — свиноводство, 8—9% — овцеводство, 5—6% — выращивание подсолнечника; 8—9% — овощеводство¹⁵⁶.

Основные претензии ЦК КПСС к партийному руководству области касались положения дел в сельском хозяйстве, где на 8 млн. га донских сельхозугодий экономическая эффективность была гораздо ниже, чем в промышленности. Государство вкладывало средства в аграрный сектор, как в бездонную корзину, а положение кардинально лучше не становилось. Виноватыми были определены руководители хозяйств, среди которых наблюдалась высокая кадровая текучесть. За четыре года одиннадцатой пятилетки сменилось 43% председателей колхозов и директоров совхозов области¹⁵⁷.

В регионе к началу 1984 года больше трети (38%) колхозов и совхозов были убыточны, и их жизнеспособность поддерживалась только за счет государственных вливаний, займов, которые государство время от времени списывало. Впрочем, убыточность сельского хозяйства была запрограммирована и политическими решениями. Играла существенную роль имеющаяся диспропорция на цены продукции сельскохозяйственного производства и промышленности, не в пользу первого. Повышение цен на сельхозтовары в ЦК считали недопустимым, поскольку это неминуемо бы привело к подъему розничных цен на продукты питания, а это сказалось бы на уровне жизни советских граждан. Государство приняло решение поддерживать на плаву убыточные совхозы и колхозы за счет кредитов и субсидий. Горбачев видел проблему следующим образом: «Если между производителями не установить паритета цен, ущемленной стороне грозит разорение. Это и происходило с сельским хозяйством. Закупочные цены были таковы, что чем больше продукции производили колхозы и совхозы, тем большие они несли убытки»¹⁵⁸.

М. С. Горбачев приводил следующие данные относительно диспропорций между промышленным и сельскохозяйственным производствами: «За десять лет (1968—1977 гг.) цены на горючее повысились на 84%, трактора, сеялки стали стоить в 1,5—2, а то и в 4 раза больше, закупочные же цены на продукцию сельского хозяйства остались прежними. В результате, несмотря на повышение урожайности, сокращение трудовых затрат и расхода горючего в натуре, себестоимость зерна, животноводческих продуктов резко повысилась, большинство хозяйств превратилось в низкорентабельные и убыточные»¹⁵⁹.

Н. В. Переверзева, Л. А. Иванченко и Ю. А. Песков у нового комбайна «Дон-1500»

За 20 лет с середины 1960-х годов при существенном увеличении фондов и незначительном росте объема сельхозтоваров заметно выросла себестоимость произведенной продукции¹⁶⁰. Так, по зерну этот показатель в совхозах области вырос в 2,64 раза, овощам — в 1,96 раза, молоку — в 2 раза, привесу КРС — в 2,22 раза, привесу свиней — в 2,67 раза, шерсти — в 2,09 раза¹⁶¹. Механизация, электрификация, оснащение современной техникой и сельхозхимией, использование удобрений привели не к видимым позитивным результатам, а в основном к дополнительным убыткам и расходам без должного эффекта. За период с 1966 по 1980 год мощность машино-тракторного парка колхозов и совхозов увеличилась в 2,8 раза. Шире (в 4,4 раза) стала внедряться электрификация. Механизация доения повысилась с 26 до 95%, подача воды — с 42 до 89%, раздача кормов — с 5 до 62%, очистка помещений — с 15 до 76%. Количество удобрений выросло в 13 раз, органических — в 4 раза. За 20 лет (1961—1980 гг.) площадь орошаемых угодий выросла почти в 3 раза. Однако качество оросительных систем было низким, квалифицированных мелиораторов не хватало. Повсеместной практикой было нарушение технологии. В результате вместо позитивного эффекта руководство сельскохозяйственной отраслью получило засоление и заболачивание тысяч гектаров донской земли, либо неиспользование должным образом дорогостоящих поливных систем.

Плановая экономика далеко не всегда предполагала учет принципов экономической целесообразности. В период руководства Бондаренко, в погоне за большими цифрами, а, напомню, по плану ежегодно производство прудовой рыбы должно было достигнуть величины 50 тыс. тонн, предпринимались усилия, экономическая состоятельность которых была под большим вопросом. В Октябрьском районе был образован рыбколхоз, который в 1983 году произвел 29 тонн рыбы, в 1984 — 19 тонн. Себестоимость одного центнера составила 682 рубля при том, что в продажу рыба шла по цене 94 рубля. «Это же „золотая“ рыба!», — восклицал первый секретарь Октябрьского райкома КПСС В. А. Прокопенко на партийном пленуме. «На протяжении нескольких лет мы так и не смогли доказать „Донрыбпрому“ невозможность существования этого хозяйства, что нельзя без воды выращивать рыбу… Как можно требовать повышенного чувства ответственности, если в одном месте годами стоят „скелеты“ недостроенных зданий, в другом — пропадает уже выращенная продукция, а в третьем — заведомо зная, что не будет рыбы, все же делают попытки выращивать ее»¹⁶².

Ростовская область, как регион южный, традиционно играла особую роль в производстве зерна. В силу ряда причин в 1982—1984 годах план по заготовке хлеба не выполнялся. По итогам битвы за урожай в 1983 году в области не было ни одного сельскохозяйственного района, где все колхозы и совхозы выполнили бы план. Область, не выполнив показатели пятилетки к 1985 году, задолжала государству около 4 млн. тонн зерна, около 300 тыс. тонн подсолнечника, 60 тыс. тонн мяса, 850 тонн шерсти. Снизилось и качество хлеба. Если во второй половине 1970-х гг. в Ростовской области производилось около 2 млн. тонн пшеницы ценных сортов, то в 1981—1983 гг. ее объем сократился в несколько раз. Валовый объем производства сельскохозяйственной продукции, несмотря на финансовые вливания, не увеличился, а уменьшился на 25 млн. рублей. Прежде всего снижение произошло за счет невыполнения плана по зерну. В 1980—1983 гг., впервые за послевоенное время, среднегодовое производство хлеба снизилось. Итоговый сбор был почти на четверть меньше, чем в десятой пятилетке — на 1,4 млн. тонн. План по продаже зерна государству был выполнен только наполовину. Урожай хлеба в расчете на один гектар оказался в 1981—1983 гг. на 2 центнера в среднем меньше, чем в десятой пятилетке, овощей — на 6 центнеров¹⁶³. Средняя урожайность в 1983 году составила 16,7 центнеров с гектара, что на 7,4 центнера меньше плановых цифр. Наблюдалось снижение урожайности, причинами которого были не только погодные условия, а особенности хозяйствования и истощение плодородия земель. Многие колхозы и совхозы в силу ряда причин (от слепого выполнения воли партийных начальников, приказывающих где и как сеять, ограниченных лимитов на горюче-смазочные материалы, которые не позволяли осуществить в полной мере все необходимые агротехнические процедуры, до элементарной безалаберности) игнорировали принципы научного хозяйствования, не занимались внесением удобрений в почву, нарушали севооборот, пренебрегали агрохимией и недооценивали значимость семеноводства и племенного разведения скота и птицы. Каждое шестое хозяйство по итогам уборочной кампании 1983 года получило урожайность зерновых менее 10 центнеров с гектара. Миллион гектар донской пашни дали урожайность в 2—3 раза ниже среднеобластного уровня. Но еще больше огорчало руководство другое обстоятельство — урожайность зерновых в Ростовской области была заметно ниже урожайности в развитых капиталистических странах, что ставило под большое сомнение разговоры об эффективности социалистического способа хозяйствования.

Не лучше обстояло дело и в животноводстве. Каждый пятый колхоз и совхоз надаивал от коровы менее 2000 литров молока за год¹⁶⁴. Кормовая база была заготовлена на 2/3, результатом чего был систематический недовес скота, повышенный падеж, низкая рентабельность молочного и мясного производства. Сельское производство по причине имеющихся ножниц цен, отсутствия должной мотивации к эффективному труду было, в значительной степени, убыточным и малопроизводительным.

Партийное руководство СССР пыталось найти быстрое решение проблемы развития сельского хозяйства через создание мегакомплексов, которые стали одной из острых проблем советской экономики. Руководство мыслило шаблонами экстенсивного развития. Обоснование тому было следующее: на крупных специализированных сельхозпредприятиях, где промышленным способом производится необходимая продукция, затраты в 2,5—3 раза, а себестоимость в 1,5—2 раза ниже, чем в обычных условиях¹⁶⁵. Однако с реализацией этой стратегии возникли определенные сложности. Из 79 возведенных в предшествующий период мощных животноводческих комплексов на проектную мощность вышли только треть. Другая была не достроена, часть — заброшена и разворована. Так, с 1976 года в совхозе «Красное знамя» Багаевского района было начато строительство комплекса по выращиванию нетелей со сметой 4,3 млн. рублей. С его помощью предполагалось осуществить рывок в производстве мясной продукции. Подобные гигантские агропроекты активно навязывались из союзного центра, но конъюнктура менялась, а ресурсов не хватало. За пять лет (1980—1985 гг.) на мегакомплексе «Красное знамя» не был сдан ни один объект. С 1980 года строительство остановлено, оборудование растащено и разукомплектовано. На строительство затрачено около 1,5 млн. рублей.

Еще одним мегапроектом в сфере сельского хозяйства было строительство гигантской птицефабрики «Дон-25», рассчитанной на 25 млн. голов птицы. Идея возведения птицефабрики, которая должна была ликвидировать нехватку куриного мяса и яиц, появилась в 1972 году. Строительство было начато через четыре года — в 1976-м, с запланированным сроком ввода в эксплуатацию в 1980-м. Но сооружение огромного комплекса многоэтажных зданий из металла и бетона затянулось, превратившись в классический образец советского долгостроя. К началу перестройки объект так и не был возведен, позволяя злым языкам говорить, что цифра в названии фабрики означает не миллионы голов птицы, которые должны быть выращены ежегодно, а примерный период строительства в годах. На возведение объекта к середине 1980-х годов было потрачено 53 млн. рублей (!), а при этом ни одной курицы и яйца птицефабрика не смогла произвести.

В ряде мегапроектов продуктивность оказалась не выше, а ниже, чем в рядовых хозяйствах без многомиллионных вливаний. Так, в агрокомплексе «Сусатский» Семикаракорского района, построенном для выращивания 18 тысяч молодняка крупного рогатого скота одновременно, выяснилось, что технология, заложенная в основу его работы, не обеспечивает не только повышенных результатов, но и элементарных зоологических требований. Запредельные показатели падежа скота и минимальные привесы молодняка, не дотягивавшие даже до уровня средних хозяйств, поставили множество серьезных вопросов относительно эффективности вложенных средств.

Мегапроекты отнимали огромное количество ресурсов, срок их реализации был очень долгим. В итоге на годы, а то и десятилетия, затягивалось решение острейших проблем.

Существенным дестабилизирующим элементом была централизация управления сельским хозяйством. Руководство колхозов и совхозов вынуждено было постоянно спасаться от «ценных указаний» сверху, которые нередко были противоречивыми. Хозяйства ругали за отсутствие специализации на каких-либо отдельных направлениях, а затем разносили на партийных собраниях и партхозактивах за то, что по остальным видам продукции они стали «иждивенцами государства» и нахлебниками¹⁶⁶.

В начале 1984 года, осознав проблемы с реализацией продвигаемой М. С. Горбачевым Продовольственной программы, руководство сельскохозяйственного блока обкома вместе с агропредприятиями запросило для выхода на запланированные рубежи не менее 2 млрд. рублей инвестиций на строительство (почти три бюджета области) и дополнительные рабочие руки (50 тыс. человек)¹⁶⁷! Найти дополнительные ресурсы в таких объемах было практически невозможно, а разговоры про научную организацию сельского хозяйства, повышение эффективности, улучшение земледелия и качественного состава животных, ликвидации нехватки кормов терялись в толчее слов и многочисленных поручений.

Проблему увеличения объема сельхозпроизводства пытались решить, в том числе, за счет укрепления личных подсобных хозяйств (ЛПХ). В 1984 г. облисполкомом и Советом народных депутатов области была поставлена задача довести количество коров в ЛПХ до 50 на каждые 100 дворов, а «председатели исполкомов Советов, руководители колхозов и совхозов должны показать пример»¹⁶⁸. Председатель облисполкома Николай Михайлович Иваницкий в своем последнем выступлении в этой должности на сессии облсовета пытался демонстрировать оптимизм: «Лозунг „Живешь на селе — имей подсобное хозяйство“ должен стать законом для всех!»¹⁶⁹. То, что проблему нехватки продуктов сельхозпроизводства откровенно пытались решить за счет поощрения частнособственнических механизмов, с которыми отчаянно боролись долгие годы, уже никого не смущало.

Сельскохозяйственная отрасль одной из самых развитых в аграрном плане территорий СССР находилась в сложном состоянии. Несмотря на масштабные вложения, донской агропром не только не выполнял планов, но и практически не демонстрировал роста объемов продукции. К середине 1980-х годов сельское хозяйство, будучи долгие годы источником выкачивания средств на нужды промышленности, пришло в полный упадок. Истощение аграрной отрасли, сложившееся, прежде всего, по причине специфики государственной экономической и ценовой политики, приводило к деградации деревни и демотивации работников сельхозотрасли. Очередное средство спасения аграрного сектора, предложенное в 1970-е годы, — строительство гигантских комплексов — оказалось не в состоянии решить проблемы повышения эффективности сельского хозяйства. Аграрный сектор надорвал свои силы за предыдущие годы и демонстрировал очевидные кризисные тенденции. Развитие сельхозотрасли, очевидно, достигло потолка возможностей в действующих условиях хозяйствования.

Строительство и жилищно-коммунальное хозяйство

В начале восьмидесятых годов Ростовская область, как и в целом вся страна, напоминала гигантскую строительную площадку. На Дону около 10 тысяч объектов возводилось одновременно, распыляя ограниченные ресурсы. Строительные организации, среди которых ключевую роль играл объединявший ряд трестов Главсевкавстрой, в доперестроечное десятилетие ежегодно осуществляли строительно-монтажные работы на сумму 1—1,3 млрд. рублей. Данный объем предусматривал возведение как производственных объектов, так и строительство жилых домов и зданий социально-бытового назначения.

И здесь не обходилось без трудностей. Наиболее очевидными проблемами отрасли были: нарушение сроков сооружения объектов вследствие низкой трудовой дисциплины, невысокого уровня технического оснащения; значительные объемы незавершенного строительства; отставание в вводе основных фондов; недостаточное строительство объектов соцкультбыта. Виноваты были не только строители, но и производители строительных материалов, которые не обеспечивали правильную транспортировку материалов — только 80% кирпича доезжало до стройки в целом виде, пятая часть превращалась в строительный мусор еще по дороге.

Главсевкавстрой и его руководство едва ли не на каждом партийном заседании подвергался жесточайшей критике. Поводов для проработки строители давали немало. За три года одиннадцатой пятилетки построено более 5 млн. квадратных метров жилья, из них на селе — около 1,8 млн. И, хотя данные результаты в полтора раза превышали показатели предыдущего трехлетия (1978—1980 гг.), плановые ориентиры были существенно выше. Руководство ставило задачу выйти на уровень 2 млн. квадратных метров ежегодно. Достигнуто это не было, в первую очередь, за счет провала строительства жилья на селе. Реализация плановых задач по преодолению жилищной проблемы в сельской местности в предыдущие годы виделась следующим образом. Колхозам и совхозам было поручено за счет собственных средств ежегодно строить 20—25 квартир для своих работников, но 2/3 хозяйств не смогли выполнить эту задачу, в основном в связи с нехваткой денег и собственной убыточностью. Не смогло помочь в достижении необходимых показателей и индивидуальное строительство.

Характерной чертой времени, а также следствием запутанной и централизованной системы управления народным хозяйством, была огромная доля незавершенного строительства. Министерства и ведомства, отстаивая отраслевые интересы, «выбивали» ресурсы под перспективные проекты, а затем, как правило, вслед за кадровыми перестановками, менялись приоритеты и конъюнктура, а вместе с ними — и финансовая поддержка той или иной идеи. В итоге некоторые ранее принципиальные проекты оказывались в числе заброшенных, потерявших значимость. В Ростовской области к середине 1980-х гг. было заморожено строительство 34 предприятий и 540 производственных объектов. Объем незавершенного строительства на Дону оценивался в 2,5 млрд. рублей (!). Среди «брошенных» объектов оказались и те, которые были уже почти построены, но не доведены до запуска. В землю и бетон закапывались десятки и сотни миллионов рублей. Новый первый секретарь обкома КПСС А. В. Власов характеризовал положение дел в строительной отрасли вполне конкретно: «Расточительству пока что нет предела»¹⁷⁰. «Долгострой» был характерен не только для промышленного сектора — в сельском хозяйстве также встречались многочисленные подобные примеры.

После разоблачения в приписках и многочисленных нарушениях предыдущего руководства строительного главка, в 1985 году в организации произошла смена руководства — начальником Главсевкавстроя стал Иван Антонович Станиславов, но остроту проблемы в отрасли это не сняло. Ректор Ростовского Госуниверситета Ю. А. Жданов гневался на «показуху», царившую в прошлые годы: «С наших объектов были сняты установленные плиты перекрытий и переброшены на объект показа! Что же это такое, товарищи? Вранье, жульничество, обман и трата народных денег»¹⁷¹.

Сооружение промышленных объектов было в приоритете. Развитие производственной базы городов и районов области шло такими быстрыми темпами, что усиливало имеющиеся проблемы социального и жилищно-коммунального плана. Новые заводы и фабрики, помимо понятных позитивных эффектов, негативно влияли на экологию и отнимали городские ресурсы — потребляли энергию и воду, обостряя их недостаток в жилых кварталах. Нехватка рабочих рук приводила к притоку трудовой силы, а новые жители осложняли обстановку в жилищной сфере, создавали дополнительную нагрузку на объекты социально-бытового назначения, которых было и без того недостаточно.

Руководители городских и районных органов власти в 1980-е годы нередко вели борьбу и сопротивление появлению дополнительных предприятий, ставили на повестку дня вопросы необходимости согласования с местными властями нового строительства.

Говорящая о многом советская статистика весьма критично оценивала уровень достигнутого социального благополучия. В Ростовской области социальная сфера к началу 1980-х годов оказалась развита недостаточно — довольно мощный в промышленном плане Донской край имел обеспеченность медицинскими учреждениями, детскими садами, школами, учреждениями культуры хуже, чем в среднем российском регионе.

Сооружение социальных объектов, конечно, шло, но их темпы не всегда отвечали ожидаемым показателям. Так, в 1983 году было построено несколько новых детских садов на 7700 мест, школ — на 9200 учащихся, больниц — на 1100 человек, поликлиник — на 3200 человек. В планах 1984 года намечался рост числа сданных объектов — школ планировалось построить на 11000 учащихся, детских дошкольных учреждений — на 8000 человек, больниц — на 1190 человек. Весьма остро стояла проблема нехватки торговых площадей и количества предприятий общественного питания: на 1984 год был запланирован прирост торговых площадей на 19 тыс. кв. метров, мест на предприятиях общественного питания — на 7,3 тысячи¹⁷². Недостаточное финансирование сооружения объектов социальной сферы, которое традиционно насыщалось ресурсами по остаточному принципу, приводило к созданию трудностей в обслуживании граждан.

Строительная сфера и жилищно-коммунальное хозяйство демонстрировало противоречивые тенденции. Наряду с довольно высокими темпами работы, накопилось большое количество проблем — долгострой, невысокое качество строительства, приоритет возведения объектов производственного назначения в ущерб интересам городского развития, экологии и качества жизни. Серьезное беспокойство вызывал и новый архитектурный облик городов, возникавший после массовой застройки новых районов типовыми сооружениями.

О советской мафии на Дону, теневой экономике и разложении социалистической морали

На обочинах нашего движения

стали разрастаться сорняки,

хватая нас за икры,

и оттуда потягивало болотцем

А. В. Калинин¹⁷³

На рубеже 1970-1980-х гг. стали более активно проявлять себя некоторые криминальные тенденции. Приписки, взяточничество, хищения социалистической собственности набирали обороты. Так, Е. К. Лигачев на июльском пленуме 1984 года говорил о том, что в Ростовской области было выявлено приписок на 3,5 млн. рублей, 184 тыс. (!) квадратных метров жилья появились только на бумаге¹⁷⁴. По данным прокуратуры Ростовской области, в регионе к середине 1980-х гг. наблюдался рост числа выявленных преступлений с коррупционной и экономической составляющей. За 1980—1984 гг. увеличение объема выявленных хищений было равно их приросту за все семидесятые. По сравнению с 1971 годом, число хищений государственной и общественной собственности увеличилось в 1980 году на 76,7%, в 1984 году — на 153,5%, по взяточничеству — на 191,3% и 471,7% соответственно, по спекуляции — на 43,1% и 100,2%. Особо быстрыми темпами нарастали хищения в особо крупном размере. В преступности усиливалась организованность, во все больших масштабах проявлялся подкуп должностных лиц¹⁷⁵.

По коррупционным статьям в начале 1980-х гг. в финале эпохи И. А. Бондаренко был арестован ряд руководителей областного уровня. Директора «Ростовпассажиравтотранс» Н. Ф. Штокало, начальника управления торговлей облисполкома К. М. Будницкого и Госкомнефтепродукты П. Г. Битюцкого (получил 10 лет лишения свободы), руководителя Госторгинспекции Крояна привлекли к уголовной ответственности и исключили из партии. Были лишены должностей за многочисленные просчеты директор «Красного Аксая» М. П. Бойко, начальник Главсевкавстроя В. А. Оганесов (обнаружены приписки на миллион рублей), генеральный директор Ростовского производственного швейного объединения Г. А. Геворкьян (взятки за содействие в корректировке планов). За злоупотребления были сняты с должностей первые секретари Ленинского райкома г. Шахты Ю. Н. Иванов и Константиновского райкома — П. С. Каргин¹⁷⁶, председатель комитета народного контроля Чертковского района — Гаджиев. Правоохранители выявили целые отрасли народного хозяйства, особенно страдающие от хищений и взяточничества: торговля и общественное питание, отдельные сферы промышленного производства и сельского хозяйства. Всего за хищения и взяточничество в 1984—1985 гг. было привлечено к уголовной ответственности около 1200 руководителей различного ранга, выявлено 25405 случаев хищений и недостач, приписок и очковтирательства — на сумму 4,8 млн. руб., а с учетом порчи имущества — на 7,4 млн. рублей¹⁷⁷. Все участники были исключены из рядов КПСС¹⁷⁸.

Одним из самых громких скандалов начала 1980-х гг., который приобрел всесоюзную огласку, оказалось дело бывшего начальника областного управления торговли Константина Будницкого. Разоблачение руководства торговли в Ростовской области стало очередным этапом показательной борьбы с коррупцией после «дела Медунова» и сочинской курортной мафии. В «краснодарском деле» были вскрыты многочисленные факты взяточничества, злоупотреблений, которые осуществлялись в торговле. Похожую картину следователи обнаружили и на Дону. Ростовская «торговая мафия», вести о разоблачении которой прозвучали по центральному союзному телевидению и в прессе, до сочинских масштабов не дотянула, однако дело было шумным и весьма резонансным. Будницкому в этом преступном сообществе отводилась роль «крестного отца», и по итогам судебного рассмотрения за получение взяток он был привлечен к пятнадцати годам лишения свободы с конфискацией имущества. Правоохранителями были арестованы и привлечены к ответственности заместители Будницкого, начальники ростовского, новочеркасского, таганрогского, батайского городских управлений торговли. Известный ростовский журналист и краевед Александр Оленев так описывает действовавшую схему работы: «Константин Будницкий стремительно делал карьеру. У него был талант находить нужные подходы к нужным людям. С должности директора магазина он перешел в городское, затем областное управление торговли. Тогда же начала складываться система взяток, озвученная позже на судебном процессе. Так, продовольственный магазин средней руки должен был платить „наверх“ тысячу рублей в месяц (при средней рабочей зарплате 120—140 рублей). Оставались ли деньги у Будницкого или шли наверх в более высокие эшелоны власти, осталось загадкой. Суд не дал ответа на эти вопросы.»¹⁷⁹. В преступную группу по данным правоохранителей были вовлечены работники аппарата управления, магазинов, складов, баз и хранилищ, которые нанесли государству ущерб на миллионы рублей¹⁸⁰. Но дело Будницкого имело и определенное продолжение. После судебного процесса в исправительно-трудовой колонии Будницкий скончался, а его пышные похороны, куда пришло большое количество людей, в том числе руководителей учреждений, известных людей города, бывших коллег по торговле, всколыхнули в очередной раз Донскую столицу и партийное руководство. Вопрос рассматривался на бюро и пленуме обкома в январе-феврале 1987 года. Николай Пивоваров — второй секретарь обкома КПСС в бытность работы Будницкого в органах власти — сказал: «Если как-то занимались подбором кадров высшего эшелона, то кто работает директорами магазинов, столовых, трестов, торговых объединений, заведующими цехами, ателье, мастерскими, соответствуют ли они занимаемым должностям, — все эти вопросы были отданы на откуп дельцам и преступникам из областных управлений, которые формировали за нас и формировали за подкуп касту взяточников, мастеров наживы и надувательства населения»¹⁸¹.

Нашумевшим похоронам была посвящена хлесткая «перестроечная» статья Владимира Фомина в «Литературной газете»: «Не так давно Будницкий был известным в городе человеком. Сидел в президиумах, выступал на совещаниях. Кто б мог тогда подумать, что под личиной степенного, рассудительного руководителя скрывается закоренелый взяточник! Беря с подчиненных, он делал богатые подношения вышестоящему руководству и поэтому чувствовал себя уверенно. Будницкий вместе с разнокалиберными сообщниками — от разрубщика мяса до начальника главка республиканского министерства — нагло и безнаказанно обворовывали в конечном итоге покупателей, расхищали государственное добро… Когда судили Будницкого, других торговых работников Ростова и области, не один раз в зале звучали слова о том, что они не виноваты, они жертвы сложившейся здесь системы. Чтобы „успешно“ решать производственные задачи, надо было, дескать, задабривать покровителей, брать для этого взятки у подчиненных. Без всякой, естественно, корысти для себя. Ни одна из „жертв“, как выяснилось на суде, все же не забывала при этом о себе.»¹⁸². Кладбищенская могила К. Будницкого стала еще одним поводом для размышлений Владимира Фомина: «Пользуясь связями, получили разрешение на „подзахоронение“ на участке, где уже десять лет нет захоронений. Мало того, протиснулись на более почетное место, в первый ряд, на центральную аллею. Это тоже стало стилем — почетным местом, богатым памятником воздавать „сотоварищам“ почести. При жизни им так недоставало почестей, которыми можно было пользоваться открыто! В старой части кладбища, где погребения давно запрещены, подобные захоронения бросаются в глаза, как свежие заплаты на старом платье. Десятки, сотни таких могил. Новые, богатые ограды буквально лезут на аллеи, затеняя и оттесняя старые могилы. Скажу искренне: жутко! Хочется в полный голос закричать: берегитесь, ОНИ наступают! Мне даже кажется, что хоронили они не Будницкого, а пытались схоронить все новое, что нарождается в нашей жизни, по существу, НАС»¹⁸³.

Еще одним скандальным уголовным сюжетом стало положение дел на транспорте, в частности, в «Совавто-Ростов» — организации, осуществлявшей перевозки, в том числе в зарубежные страны. В середине 1980-х гг. были осуждены три начальника автоколонн, которые брали взятки от водителей за предоставление им возможности осуществить рейсы за границу. Размер взятки составлял от 25 до 200 рублей за рейс и выплачивался деньгами, либо привезенными из командировки импортными товарами и техникой (магнитофонами, радиоприемниками, джинсами, электрическими бритвами, одеждой). Водители за взятки нередко обеспечивали себе отпуска и отгулы в желаемое время. Коррупционный формат стал привычной практикой водителей на предприятии. По данным обкома КПСС, из 600 коммунистов, работавших в «Совавто-Ростов», 400 давали взятки¹⁸⁴.

Рецепты, которые выписывались партийным руководством области, были просты¹⁸⁵. На местах требовалось совершенствовать воспитательную работу с кадрами — бороться с пьянством, хищениями, взяточничеством, стяжательством (!) и мещанством (!). Только моральная стойкость, идейная убежденность, классовая закалка, ненависть и презрение к классовому врагу могли, по мнению руководства Ростовского обкома КПСС, дать необходимый результат. С партийной трибуны звучали оценки: беспринципность, легковесный подход, запущенность работы по воспитанию резерва, «всепрощение», отсутствие нужного уровня требовательности, попустительство, либерализм и протекционизм. «Да и первый секретарь обкома обязан был проявить больше требовательности к вопросам проведения ленинской кадровой политики в жизни», — саморазоблачительно сокрушался И. А. Бондаренко на партийной конференции в январе 1984 года¹⁸⁶.

По мнению руководителя обкома, «в современных условиях, когда воинствующий империализм развязал невиданную по своим масштабам идеологическую войну против Советского Союза»,¹⁸⁷ следовало находить новые формы мотивации трудящихся через живую инициативную работу, своевременную постановку актуальных вопросов. На конференции И. А. Бондаренко в подтверждение своих слов цитировал звеньевого совхоза «Северный» Владимира Михайловича Ломиногу: «Руководители часто бывают у нас, но о чем они говорят с нами? Все больше о центнерах, о нормах выработки, а что на душе лежит у человека — редко кто интересуется»¹⁸⁸. Но было уже очевидно, что данными технологиями управления многие проблемы преодолеть невозможно. Требовались иные механизмы мотивации руководителей, стимулирования трудящихся, новые способы создания конкурентоспособной продукции и решения по насыщению потребительского рынка товарами массового спроса.

К середине 1980-х годов стало заметно стремление как рядовых граждан, так и руководящего состава к так называемому «хозяйственному обрастанию». Аскетизм все больше выходил из моды, а граждане оказались «заражены стяжательством и накопительством», «частнособственническими устремлениями» несмотря на всю мощь агитационно-пропагандистской машины, которая ставила в пример скромность и, казалось, заслоняла общество от потребительской гонки. Граждане усиленно стремились к приобретению имущества (украшений, посуды, мебели, автомобилей, дач, квартир), преодолевая для этого существующие преграды. Так, в садовых товариществах под Ростовом-на-Дону, несмотря на запреты, вместо летних домиков выросло 420 капитальных жилых домов, почти 250 гаражей, около 100 теплиц и бань. Это у партийного руководства вызывало раздражение.

Спекулянты, фарцовщики, тунеядцы все чаще становились героями разоблачительных публикаций в партийной печати. С трибуны пленума обкома звучал тревожный сигнал: «Вещизм побеждает!». Асоциальные с точки зрения социалистической морали явления бросали вызов господствующей идеологии, обладая собственной привлекательностью. Увлечение молодых людей фантастикой, чтением «вредной литературы», знакомство их с видеофильмами, музыкальными записями «с клеветой на идеологическую политику КПСС», «проникновение аполитичности и слепого подражания западной культуре», «критическое отношение к творчеству советских писателей», «пропаганда антигуманных идей, пессимизма», рост религиозных настроений, наряду с дискредитацией государственных органов, пьянством и наркоманией (на учете к 1984 году стояло около 1900 наркоманов в возрасте 14—29 лет) беспокоили партийных руководителей¹⁸⁹.

Партийные накачки и гнев с начальственной трибуны не всегда давали необходимый эффект. Без должной системы мотивации, обновления идеологического багажа значимость слов уменьшалась, стирался смысл поручений, все больше и больше наблюдался разрыв между той семантической картиной, рисуемой в выступлениях партийных руководителей, и реальными нуждами граждан. Не случайно генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов, которому приписывают одну из определяющих ролей в процессе запуска глубоких преобразований в советском обществе, ставших предвестником перестройки, в июле 1983 года произнес широко известную фразу: «Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не изучили в должной мере общества, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Поэтому порой вынуждены действовать, так сказать, эмпирически, весьма нерациональным методом проб и ошибок»¹⁹⁰.

Сложности на рынке товаров и услуг породили специфичный профиль теневой экономики, реализующий коррупционные схемы распределения и доставки дефицита. Элементы психологии общества потребления проникали в среду советских граждан, несмотря на идеологическую работу партийно-государственной машины, разлагали былой энтузиазм и готовность мириться с элементарной бытовой необустроенностью, нехваткой базовых продуктов. Специфичность теневого рынка была предопределена особенностями и плановой экономики.

Победы и неудачи плановой системы

Анализ специфики экономического развития Ростовской области к середине 1980-х годов позволяет сделать несколько выводов.

Промышленность Донского края демонстрировала, по сравнению с началом века, весьма убедительные показатели роста. Ростовская область превратилась в индустриально-аграрный регион за счет возведения в советские годы мощного производственного комплекса. Весьма результативно развивалось машиностроение, металлургия, топливно-энергетическая отрасль, химическая промышленность. Довольно высокой была доля оборонного сектора в промышленном потенциале региона, оценить величину которой, согласно имеющимся данным, непросто. Обращает на себя внимание быстрое послевоенное восстановление экономики Донского края. Было очевидно, что советская промышленность и сельское хозяйство весьма успешно демонстрируют позитивные тенденции развития в мобилизационных условиях.

Большим преимуществом советской экономики была способность производить широкую номенклатуру изделий, чтобы минимизировать зависимость от зарубежных поставок. Такой подход был особенно оправдан в ВПК. Себестоимость производства отдельных видов изделий кратно превышала их цену на мировом рынке, однако промышленный потенциал позволял автономно и без оглядки на зарубежных поставщиков решать вопросы стратегического обеспечения.

Гораздо сложнее обстояло дело с переходом предприятий, хозяйств и организаций в режим работы мирного поступательного развития с учетом преимуществ научно-технического прогресса и особенностей потребительского спроса. Экономика продолжала развиваться в основном экстенсивно. Расширялось число заводов и фабрик, строились новые цеха, но результативность хозяйственной деятельности снижалась. Падали темпы роста промышленного и сельскохозяйственного производства, несмотря на масштабные финансовые вливания, низкой оставалась производительность труда. Налицо было технологическое отставание целого ряда отраслей, невысокое качество продукции, неудовлетворительная ситуация на потребительском рынке.

Область сталкивалась с проблемами, связанными с особенностями плановой экономики: преобладанием количества над качеством, чрезмерной централизацией, недостаточным вниманием к экономическим факторам (себестоимости, рентабельности и пр.). Эти обстоятельства, вместе с отсутствием конкуренции, приводили к повышению ресурсоемкости производства, устареванию технологий, многочисленным случаям брака. В экономике росли издержки, падала рентабельность. Появившиеся тонны, погонные метры и прочие единицы товаров не всегда увязывались с реализованными в торговле или востребованными в процессе производства. Порой выпущенные по спущенному сверху плану товары годами залеживались на складах и на полках магазинов.

Производство ради производства, хоть и выполняло множество социальных функций (решало вопросы занятости, поддерживало работоспособность целых коллективов и даже населенных пунктов, обеспечивало социализацию трудящихся, их дополнительное образование и профессиональный рост), не могло полностью удовлетворить массовый спрос на самые необходимые товары и услуги.

Руководители предприятий не всегда были замотивированы в технологическом обновлении. Реконструкция производств и постановка на конвейер новых образцов, как правило, осуществлялась параллельно с выпуском привычной продукции, что нередко приводило к срыву текущих планов, и поэтому не очень приветствовалась руководством отдельных предприятий. Тем не менее в таком авральном режиме работали многие передовые заводы и фабрики Дона. Сложную и современную продукцию в советских условиях было выпускать невыгодно, гораздо проще было воспроизводить годами, а то и десятилетиями привычные модели.

Советские руководители отчитывались о дополнительных тысячах тонн, кубометрах, в то время как востребованные торговлей и населением потребительские товары можно было найти с трудом, преодолевая очереди и дефицит. Централизация экономической деятельности вынуждала предприятия ориентироваться не на выпуск необходимой продукции, а прежде всего на выполнение плана. А, как показала практика, процесс формирования плановых заданий из-за меняющейся торговой конъюнктуры и огромного количества номенклатуры изделий чрезвычайно сложен и запутан. Учесть все нюансы на годы вперед и эффективно централизованно управлять всем многообразием выпускаемой продукции оказалось практически невозможно. Как следствие — срывы в запуске новых видов технологически сложных изделий, нехватка тех или иных видов продукции, а в целом — неповоротливость советской экономики.

Бедой советских предприятий было устаревание технологий и отсутствие должной мотивации к их обновлению. На снимке продукция ПО «Красный Аксай»

Недостаточный учет экономических критериев в управлении предприятиями и организациями, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, приводил к тому, что неэффективные производства продолжали функционировать. Их работоспособность поддерживалась за счет финансовых вливаний со стороны государства. Такая же ситуация наблюдалась и на селе, где обстановку усложняло наличие ножниц цен, поскольку стоимость сельхозтоваров определялась политическими решениями. В итоге, устаревшие, нерентабельные производства продолжали функционировать в отсутствии конкуренции, принося не доходы советскому государству, а откровенные убытки.

Изолированная от внешнего рынка экономическая система казалась самодостаточной и результативной. Государственные органы пытались преодолеть трудности за счет планирования все новых и новых рубежей в производстве. Но очередные амбициозные планы в сочетании с партийной накачкой и гневом с трибун приводили к еще большему очковтирательству, фабрикации результатов, припискам. В 1970-1980-е годы появились и получили распространение разнообразные коррупционные модели поведения: от корректировки за подношения чиновникам плановых заданий (в сторону их снижения) до теневого сбыта дефицитных товаров.

В целом, в весьма неудовлетворительном состоянии к началу 1980-х гг. оказались те отраслевые направления, которые непосредственно касались качества жизни людей: транспортное обслуживание населения, общественное питание, торговля, связь, жилищно-коммунальное строительство, бытовые сервисы¹⁹¹. Производственный потенциал советского Дона был слабо рассчитан на удовлетворение потребительского спроса. Экономическая ситуация требовала решительных мер с целью нормализации обстановки и поворота экономики лицом к человеку.

Эти тенденции развития в значительной степени были свойственны и другим территориям Советского Союза. Они были реальностью социалистической системы. Любопытна точка зрения на этот счет экономиста Я. Корнаи: «Независимо от того, возникает ли социалистическая экономика в стране обездоленного мужика или в стране с процветающим фермерством и развитой промышленностью, укомплектован ли государственный аппарат нечистыми на руку чиновниками или же педантичными немецкими бюрократами, коммунистическая система, в конечном счете, обнаруживает одни и те же специфические черты. Эти черты являются специфически системными и не вытекают из тех или иных национальных особенностей»¹⁹². Советский социализм обеспечивал довольно ровный, но невысокий уровень жизни граждан. Советская система была, конечно, жизнеспособна и довольно результативна. Она, очевидно, могла работать в текущих условиях еще довольно длительный период, но с 1970-х гг. ситуация демонстрировала все больший отрыв от технологически развитых стран. Касалось это и качества жизни.

Таким образом, не отрицая очевидных достижений советской модели управления экономикой, следует отметить, что к середине 1980-х годов развитие требовало обновления подходов к руководству происходящими процессами, изменения отношения к эффективности и технологической составляющей экономического развития, а также освежения мотивационных инструментов применительно к трудящимся.

Примечания

110

Бондаренко И. А., Сабанеев С. Н. Преображенная земля. Рассказы о свершениях на Дону за годы Советской власти. — Ростов, Кн. изд-во, 1980. С. 9.

111

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 10—11.

112

Бондаренко И. А. Заветам Ленина верны // Ленин и Дон. В 4-х книгах. Ростов н/Д, Кн. изд-во, 1980.

113

Народное хозяйство Ростовской области в 11-й пятилетке. Сборник. — Ростов н/Д: Кн. Изд-во, 1986 г. — 112 с., С. 15.

114

Протокол №1 собрания партийно-хозяйственного актива Ростовской областной партийной организации от 10 октября 1986 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 155, Д. 1076, С. 5—8.

115

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 25.

116

Протокол и стенограмма восьмой сессии Ростовского областного Совета народных депутатов 19 созыва от 13 декабря 1986 года // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д. 1172.

117

Из отчетного доклада первого секретаря Ростовского обкома КПСС И. А. Бондаренко на ХХ областной партийной конференции о достижениях Ростовской области за годы десятой пятилетки. 10 января 1981 года // ЦДНИРО. Ф. Р-9, Оп. 77, Д. 2, С. 13—16.

118

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 24—25.

119

Протокол ХХI Ростовской областной партийной конференции КПСС от 14 января 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1120, С. 58.

120

Протокол собрания партийно-хозяйственного актива Ростовской областной партийной организации от 20.07.1985. // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 154, Д. 1166, С. 6.

121

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 28.

122

В 1960-е годы планово-убыточными были 60 предприятий.

123

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 148—149, 156.

124

Венков А. В., Стариков Н. В. Указ. Cоч. С. 86.

125

Цифры взяты из статистического сборника: Народное хозяйство Ростовской области в 11-й пятилетке. Статистический сборник. — Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1986 г. — 112 с. Однако при сравнении данных, приведенных в данном издании, выпущенном под руководством начальника областного статистического управления Г. И. Горячева, с материалами иного сборника (Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор. — Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1988. — 240 с.), подготовленного под руководством В. Г. Игнатова в Ростовском-на-Дону ордена «Знак Почета» институте народного хозяйства, обнаруживаются весьма показательные расхождения.

126

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 127.

127

Народное хозяйство в 11-й пятилетке… С. 11.

128

Ростовской области — 70 лет… С. 172.

129

Там же. С. 109.

130

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 98—103.

131

Там же. С. 110—111.

132

Цифра по итогам 1986 года // Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 195.

133

Протокол III заседания пленума Ростовского обкома КПСС от 26 июля 1986 года // РГАСПИ. Ф.. 17, Оп. 155, Д. 1044, С. 78.

134

Народное хозяйство в 11-й пятилетке… С. 85.

135

Цит. по: Фроянов И. Я. Россия. Погружение в бездну. — М: Родина, 2019. С. 52

136

Козлов В. Мы должны кормить пять таких стран, как Россия // Эксперт ЮГ. 2014. 10 июня.

137

Сквозь ветры века… С. 373.

138

Протокол VII заседания пленума Ростовского обкома КПСС от 30 марта 1985 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 154, Д. 1142, С. 57

139

Протокол собрания партийного актива Ростовского городского комитета КПСС №3 от 5 марта 1985 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 154, Д. 1175.

140

Песков Ю. А.: «У каждого министра в СССР на столе лежала моя фотография» // Нация. 2019. Июль.

141

Материалы пленума ЦК КПСС 22 ноября 1982 г. М., 1983. С.8.

142

Протокол собрания партийно-хозяйственного актива Ростовской областной партийной организации от 20 июля 1985 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 154, Д. 1166, С. 57.

143

В 1970-е назывался Волгодонским заводом тяжелого машиностроения.

144

Бондаренко И. А. Атоммаш — важная задача коммунистов Дона // Голубой завод: Рассказы об Атоммаше и людях Атоммаша. — Ростов: Кн. изд-во, 1981. — 160 с., С. 5.

145

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 37—38.

146

Протокол V пленума Ростовского обкома КПСС от 29 сентября 1984 года // ЦДНИРО. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1121, С. 272.

147

Письмо первого секретаря Ростовского областного комитета КПСС И. А. Бондаренко и председателя Ростовского облисполкома Н. М. Иваницкого Совету Министров СССР «О строительстве Ростовской АЭС» от 5 апреля 1983 года // ЦДНИРО. Ф. Р-9, Оп. 83, Д. 170, С. 5—6.

148

Голубой завод… С. 67.

149

Там же.

150

Пивоваров Н. Д. На рубеже веков… С. 68.

151

См. например: Голубой завод: Рассказы об Атоммаше и людях Атоммаша. — Ростов: Кн. изд-во, 1981. — 160 с.; Звезды Атоммаша. Проза, поэзия, песни. Иллюстрации художника В. П. Куприянова. Ростов, кн. Изд-во, 1978. В ее подготовке участвовал первый круг донского писательского сообщества (Анатолий Калинин, Петр Лебеденко, Борис Изюмский и другие).

152

Это гордое имя — рабочий: очерки. — Ростов н/Д: Кн. Изд-во, 1984; Арсенал степных кораблей: рассказ о Ростсельмаше и ростсельмашевцах. (Автор-сост. Ю. П. Крымский). — Ростов, Кн. изд-во, 1979. — 192 с.

153

Областная писательская организация «брала шефство» и над Таганрогским комбайновым заводом, и Азовским комбинатом детского питания, и Константиновским гидроузлом, и шахтой имени 60-летия Ленинского комсомола, и птицекомплексом «Большой Лог» в Аксайском районе.

154

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 28.

155

Там же. С. 24.

156

Там же. С. 147.

157

Из протокола заседания бюро Ростовского обкома КПСС о задачах по дальнейшему усилению руководства сельским хозяйством области. 19 февраля 1985 года // ЦДНИРО. Ф. Р-9, Оп. 89, Д. 14, С. 7—9.

158

Горбачев М. С. Жизнь и реформы… С. 152.

159

Там же.

160

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 28, 156—157.

161

Там же. С. 157.

162

Протокол №VII заседания пленума Ростовского обкома КПСС от 30 марта 1985 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 154, Д. 1142, С. 88—89.

163

Протокол ХХI Ростовской областной партийной конференции от 14 января 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1120. С. 22.

164

Там же. С. 125.

165

Блокнот агитатора (специальный выпуск). 1976. Июнь. С. 106.

166

Сквозь ветры века… С. 404.

167

Протокол ХХI Ростовской областной партийной конференции КПСС от 14 января 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1120, С. 22—37.

168

Протокол и стенограмма 10 сессии Ростовского областного Совета народных депутатов 18 созыва от 15 сентября 1984 года // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д. 916, С. 126.

169

Там же.

170

Протокол II пленума Ростовского областного комитета партии от 29 марта 1986 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 155, Д. 1043, С.14.

171

Протокол VII заседания пленума Ростовского обкома КПСС от 30 марта 1985 года // РГАСПИ Ф. 17, Оп. 154, Д. 1142, С. 62.

172

Протокол и стенограмма седьмой сессии Ростовского областного Совета народных депутатов 18 созыва от 10 января 1984 года // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д. 913, С. 44.

173

Правда. 1986. 29 апреля.

174

Протокол IV пленума Ростовского областного комитета партии от 25 июля 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1121, С. 188—189.

175

Информация о состоянии борьбы с преступностью и нарушениями социалистической законности в Ростовской области. Справки председателю облисполкома о состоянии и развитии народного хозяйства области за 1985 год // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д. 1125, С. 43.

176

Протокол ХХI Ростовской областной партийной конференции КПСС от 14 января 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1120, С. 50—53.

177

Информация о состоянии борьбы с преступностью и нарушениями социалистической законности в Ростовской области. Справки председателю облисполкома о состоянии и развитии народного хозяйства области за 1985 год // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д. 1125, С. 44.

178

Протокол XXII Ростовской областной партийной конференции 24—25 января 1986 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 155, Д. 3152, С. 56.

179

Оленев А. Как «торговую мафию» СССР зачищали в Ростове // http://rslovar.com/content/как-торговую-мафию-ссср-зачищали-в-ростове (Дата обращения 03.06.2020).

180

Информация о состоянии борьбы с преступностью и нарушениями социалистической законности в Ростовской области. Справки председателю облисполкома о состоянии и развитии народного хозяйства области за 1985 год // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д. 1125, С. 44.

181

Протокол №5 заседания пленума Ростовского областного комитета КПСС от 28 февраля 1987 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 156, Д. 939, С. 56.

182

Владимир Фомин. Как они нас хоронили? Литературная газета. 7 января 1987 года // http://www.agitclub.ru/gorby/glasnost/processfomin.htm (Дата обращения 13.01.2020).

183

Там же.

184

Протокол VII пленума Ростовского областного комитета КПСС от 30 марта 1985 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 154, Д. 1142, С. 26—27.

185

Протокол ХХI Ростовской областной партийной конференции от 14 января 1984 года // РГАСПИ. Ф.17, Оп. 153, Д. 1120. С. 14—19.

186

Там же. С. 53.

187

Там же. С. 46.

188

Там же. С. 45.

189

Протокол V заседания пленума Ростовского обкома КПСС от 29 сентября 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1121.

190

Цит. по: Пробы и ошибки. Власть не знает, чем живет страна // Коммерсантъ. 2013. 13 сентября. №166.

191

Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 212.

192

Корнаи Я. Социалистическая система. Политическая экономия коммунизма: Пер. с англ. М., 2000, С. 13—14.