Радио безумных ананасов

Сергей Смирнов, 2023

Достаточно было покрутить колёсико поиска волн на старом, таинственном радиоприёмнике, как на голову градом посыпались ананасы! А потом появилась всемогущая зайчишка, и домашний кролик стал ростом с бронтозавра, городскую больницу наводнили экзотические бабочки, полицейские превратились в ковбоев с револьверами, а строгие тёти – в черных пантер… Короче говоря, в Загривках снова начались невероятные события!

Появление Дяди-из-Марокко

Когда мы втроем вышли из больницы, я сказал Павлинам, то есть папе Павлу и маме Лине, что хочу подышать свежим воздухом, поразмышлять о превратностях жизни и потому пойду домой пешком.

Павлины переглянулись и сказали, что тоже предпочли бы пройтись вместе со мной, но не оставлять же здесь машину, тем более что парковка маленькая и другим позарез нужна будет.

— Ты как? — спросил меня папа и, не дожидаясь ответа, мотивировал сына: — Давай не раскисай. Ты не виноват. Сашка всегда была шустрее тебя.

— Да, поди успей схватить ее за руку, — кивнула мама и тяжело-тяжело вздохнула. — Вся в меня.

— И ты не раскисай, — сказал папа маме. — Главное, жива. И врачи сказали же, что опасных гематом нет. Я в юности тоже переломы коллекционировал. Заживало, как у кошки… или кота.

— Вся в тебя! — снова тяжело-тяжело вздохнула мама.

— Ну, я пошел, — сказал я и оставил Павлинов еще поуспокаивать друг друга.

Последнее, что я услышал позади, были слова папы:

— За руль я сяду…

По дороге я думал вот о чем: о том, как сестренка станет переживать шрамы и рубцы на лице, ведь они останутся, хотя ей даже швов не накладывали, а использовали какой-то супермедицинский скотч. В общем, беда! Мне надо работать и копить деньги на пластическую операцию сестре… И вообще, я вдруг осознал, что за свою жизнь еще ни разу не расставался со своей сестрой дольше, чем на несколько часов. Даже на соревнованиях — ведь она приезжала моей группой поддержки. Как же я теперь жить буду в этой пустыне?! Кто меня теперь будет одергивать, подначивать, колотить и поддерживать во мне волю к жизни?! Рассказать пацанам о своей проблеме — засмеют… Да и сестренке как теперь там одной-то, в больничке?! Боль и депрессия! Боль и депрессия! Надо бы мне с учебой пока завязать и добиться разрешения сидеть с сестрой… Но ведь это — утопия!

Так и добрел до дома в полном расстройстве. И почти не обратил внимания на мышиного окраса новенький «Порше Кайенн», стоявший около нашей калитки. «Почти», потому что ничуть не удивился чужому внедорожнику, только недоуменно хмыкнул по поводу петербургских номеров. Подумал, что кто-то из коллег отца прикатил по делу… Вопрос, кто из его коллег мог иметь такую дорогущую тачку, у меня не возник.

Не сильно удивило меня и появление в нашем доме экзотического чужеземца, на вид лет пятидесяти. Я был весь ватный внутри… Но как-то сразу угадал, что он — араб. Араб повышенной смуглости. Пришибленные бедой Павлины даже свет не включили в гостиной, хотя уже начинало темнеть, и от этого чужеземец выглядел лицом еще темнее, почти по-негритянски. Особой радости от этого визита на лицах мамы и папы я не заметил.

— А вот и наш сын Александр, — как-то очень официально, упавшим еще в больнице да так и не поднявшимся голосом представила меня мама. — А это дядя Аббас, муж моей двоюродной сестры.

Мы с Санькой мельком слышали когда-то эту романтическую историю про то, как сестра мамы Лины, тетя Женя, познакомилась в Марокко на отдыхе с каким-то образованным, богатым и все такое. Несмотря на все опасения славянских родственников, марокканское счастье тети Жени как будто задалось… Дядя Аббас, слышали мы, владеет турбизнесом и даже имеет свой отель во Франции. В гости мы к ним еще ни разу не ездили, и вот дядя Аббас явился сам. Как говорится, «если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе». Дядя Аббас наслушался от жены сказаний о нашем замечательном городке, загорелся развивать тут свой турбизнес и приехал пообщаться с властями, а заодно и с родственниками. Приехал без предупреждения. Это у них там, наверно, в норме.

Дядя Аббас был весь круглый и очень живой. Такие люди в моих представлениях о мире должны быть низкорослыми, как все толстячки в комедиях. Таким мне дядя Аббас и показался, пока он сидел в кресле. Но когда он взвился мне навстречу из кресла, прямо как Карлсон с пропеллером, оказалось, что он большой — как воздушный шар.

Тут я удивился чуть больше: арабский богатей в шикарном, песочного оттенка костюме-тройке да еще при алом галстуке, вел себя не как шейх какой-нибудь, а как пацан, рванувшийся навстречу корешу, которого давно не видел.

Он потискал меня и слегка придушил, прижав к мягкому пузу — ну, правда, воздушный шар! — а еще окутал и придушил своим арабским парфюмом. Сладким, но с легкой и терпкой горчинкой мыльным ароматом.

Его голос тоже доносился до меня как будто не сверху, а из глубин его пуза. Он говорил, вернее тараторил на русском почти без акцента, но речь его была похожа на кипение гречневой или овсяной каши.

Он обрушил на меня лавину сочувствия по поводу несчастья с сестрой и заставил напрячься, сказав, что оплатит любые нужные операции, в том числе и пластические, если потребуются…

Я осторожно заглянул сбоку за горизонт дяди-шара. Павлины только растерянно улыбались, не шевелясь на диване.

Тут дядя Аббас отстранил меня, взяв за плечи, и очень серьезно спросил, какие цветы любит Санька.

Я знал, что Санька балдеет от чайных роз, лучше кустовых, но бухнул, что — орхидеи. В глубине души мне хотелось побыстрей отвязаться от этого вулканического родственника, вот и дернуло его озадачить.

— Орхидеи! — Казалось, дядя Аббас даже оторвался от пола сантиметров на десять. — Превосходно! Орхидеи и мои даже любимые цветы. Завтра мы твою сестру удивим и заставим твою любимую сестру любить жизнь дальше!

Я выпал в осадок. Услышал робкий голос мамы Лины:

— Сашу пока не стоит сильно волновать. У нее голова повреждена…

На мое счастье, шар развернулся вокруг своей оси.

— А кто здесь так выразился, что мы будем ее волновать?! — воздел руки к небесам, точнее к люстре, дядя Аббас. — Мы сделаем все возможное, чтобы ее превосходно успокоить!