Павлиний глаз

Сергей Смирнов

Мать, отважно бросившая вызов фашистским захватчикам в защите единственной дочери в небольшом городке на Западной Украине, в начале Великой Отечественной войны. Беременная в наши дни двойней девушка из Риги, оказавшаяся на улице без средств к существованию. Две линии прошлого и настоящего, неразрывно связанные между собой наполненной любовью семейной реликвией, призванной помочь главным героям пережить самый страшный день в их жизни.

© Сергей Смирнов, 2023

ISBN 978-5-0059-3945-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещённых действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.

Аннотация

Мать, отважно бросившая вызов фашистским захватчикам в защите единственной дочери в небольшом городке на Западной Украине, в начале Великой Отечественной войны. Беременная в наши дни двойней девушка из Риги, оказавшаяся на улице без средств к существованию. Две линии прошлого и настоящего, неразрывно связанные между собой наполненной любовью семейной реликвией, призванной помочь главным героям пережить самый страшный день в их жизни.

Глава 1. Мёд

13 июля 1941-го года, Западная Украина

Варенька сорвала пучок луговой травы и поместила его в плетёное лукошко. Пятилетняя девочка уже какое-то время сидела на корточках посреди зелёной лужайки, у задней стены своего дома, и собирала траву для кур, разгуливающих неподалёку в огороженном сеткой рабицей птичьем загоне. Запах свежей травы приятно щекотал нос, а ласковый ветерок едва заметно колыхал заплетённые в косички русые волосы Вареньки. Сидя на лужайке, девочка не видела кур, поскольку задняя стена её белёной мелом мазанки из сырцового кирпича скрывала курятник, однако Варенька точно знала, что птицы ждут её возвращения с корзинкой сочного прикорма в руках.

Каждой курочке и живущему в просторном хлеву поросёнку девочка дала своё прозвище, и будь на то её воля, то проводила бы в общении с домашними питомцами всё своё время. Однако распорядок дня Вареньки был строго расписан её мамой, в котором любимой частью суток девочки являлось утро, когда ей было доверено кормление сытным завтраком птиц и поросёнка. Каждое утро, умывшись, одевшись и прочитав молитвенное правило, Варенька выходила из мазанки с лукошком, в то время как мама девочки готовила ей завтрак на летней кухне, расположенной за птичьим загоном, в белёной постройке из саманного кирпича.

Оказавшись на крыльце мазанки, Варенька спускалась по ступеням на бетонную дорожку и оставляла лукошко на садовой скамейке, укрытой, как и само крыльцо дома, листьями растущего на металлических опорах девичьего винограда. Затем девочка проходила мимо ручной колонки и висящего возле неё рукомойника, следуя по дорожке, разделяющей домашний огород на две части. Не доходя до флигеля деревянного туалета, Варенька сворачивала налево и проходила мимо части огорода, засеянного сахарной свеклой. По правую руку от девочки возвышался деревянный хлев для скота и птицы, объединённый кирпичной стеной с летней кухней. За спиной Вареньки оставался обширный участок огорода с высаженным на нём картофелем, длинные ряды которого уходили на десятки метров вдаль и обрывались у проволочного забора, отделяющего земельный участок мазанки от пролегающей неподалёку железнодорожной колеи.

Поравнявшись с распахнутой дверью хлева, девочка приветствовала в свином загоне поросёнка и следовала далее до летней кухни, где её уже ждала мать. Мама передавала дочери ведёрко и лейку, наполненные зерном и водой, после чего Варенька отправлялась обратно до спрятанного в гущах девичьего винограда крыльца. Когда девочка снова проходила мимо хлева, то слышала из него требовательное хрюканье поросёнка. Варенька обнадёживала того обещанием скоро вернуться и покормить поросёнка, завтрак которому тем временем готовила на кухне мама девочки.

На крыльце мазанки Варенька клала ведёрко с пшеном в лукошко и несла его с лейкой до проволочной калитки курятника, расположенной в проходе между домом и виноградной изгородью. У калитки девочка ставила лукошко на землю, бралась руками за лейку и просовывала её носик в ячейку забора. Как только вода начинала шумно ударяться о стенки поилки, лежащей по другую сторону забора, куры немедля бросали свои дела и устремлялись навстречу призывному звуку плещущейся воды.

Когда птицы вдоволь утоляли жажду, Варенька брала из лукошка ведёрко, набирала из него в кулачок пшена и подбрасывала зёрна над забором. Куры завороженно смотрели на застывшие в воздухе зёрнышки, а когда те падали на землю, тут же принимались их бойко клевать. Как только зёрна были съедены, птицы наблюдали за новой горстью подброшенного девочкой в воздух пшена, после чего приступали к его немедленному поеданию на земле. Когда же ведёрко девочки становилось пустым, и куры начинали недоумевать, почему волшебные зёрна перестали сыпаться с небес, Варенька успокаивала птиц: — Погодите, будет вам добавка — зелёная травка.

Затем девочка ставила пустое ведро рядом с лейкой, брала с земли корзинку и шла вдоль курятника мимо боковой стены дома, пока не оказывалась на лужайке позади мазанки. Зелёную лужайку украшала пара тенистых деревьев грецкого ореха, за которыми возвышался соседский забор из штакетника. По бокам лужайку обрамлял проволочный забор, отделяющий земельный участок дома от асфальтированной дороги слева и просторного соседского луга справа.

Это погожее летнее утро ничем не отличалось для Вареньки от прочих, поэтому, бережно положив последний пучок травы в лукошко, девочка окинула довольным взглядом корзинку и поднялась с корточек. Варенька хотела взять лукошко с земли, как вдруг почувствовала на ухе ползущую по нему букашку. Девочка осторожно взяла пальцами жучка и увидела перед собой яркую божью коровку.

Варенька выпрямила указательный палец, вокруг которого тут же принялся ползать жучок с рассыпанными по красной спинке чернильными каплями, и вопросительно обратилась к букашке: — Ты, наверное, ищешь своих деток?

Увлечённо кружась вокруг пальца девочки, божья коровка встретила вопрос девочки стоическим молчанием.

— Если я увижу их, то обязательно скажу им скорее лететь домой, — пообещала жучку Варенька. — А пока лети дальше, коровка, ищи своих деток. Мне пора нести курочкам траву.

Завершив кругосветное путешествие вокруг пальца девочки, жучок расправил свои длинные, прозрачные крылышки и улетел прочь. Варенька пожелала божьей коровке отыскать её деток, после чего подняла с земли лукошко и направилась к птицам. Подойдя к курятнику, девочка взяла из корзинки пучок травы, просунула его в ячейку забора и принялась ждать. Несколько птиц заметили зелёное угощение и сломя голову бросились к забору. Чуть погодя их примеру последовали и остальные куры.

— Время десерта! — радостно объявила Варенька курам за мгновение до того, как крючковатые клювы первых птиц принялись бойко выдёргивать из её кулачка изумрудные травинки. — Не волнуйтесь, всем хватит.

Увидев, однако, богатое содержимое лукошка, куры лишь раззадорились и принялись клевать друг друга в попытке оказаться поближе к богатому кулачку девочки. Тогда Варенька поставила корзинку на землю, набрала в ладошки побольше травы и просунула её в разные ячейки забора.

— Кушай, Варежка, кушай, Пёрышко, — заботливо обратилась девочка к птицам, клевавшим травинки из её левого кулачка. — Кушай, Радуга, кушай, Ягодка, кушай, Задира, — сказала Варенька курочкам, расположившимся у её правого кулачка.

Пока птицы кормились сочным лакомством, девочка только и успевала, что просовывать в забор кулачки с очередной порцией свежесорванной травы. Когда первая пятёрка кур насытилась и разбрелась по своим делам по птичьему загону, Варенька позвала к себе оставшихся не кормленными птиц, — Фасолька, Смешинка, Веснушка, подходите. Принцеcса, Ванилька, и вы угощайтесь.

Названные курочки послушно выстроились возле девочки и принялись клевать предложенный той десерт. Кормя вторую пятёрку птиц, Варенька заметила отсутствие среди них последней, одиннадцатой курочки. Девочка окинула взглядом птичий загон и, не увидев в нём Бусинку, посмотрела на невысокий настил у выхода из курятника с расположенными под настилом деревянными бочками. Две устланные соломой бочки стояли у калитки, через которую птицы заходили утром в курятник из хлева и возвращались в него вечером на ночлег.

«Должно быть, Бусинка несёт яичко», — решила Варенька, завершив кормление второй пятёрки птиц.

Девочка переложила остатки травы в пустое ведёрко из-под зерна, поместила ведро в лукошко и направилась с ним и лейкой на кухню к маме.

— Как твои курочки? — спросила Серафима, заметив на лице вошедшей на кухню дочери лёгкую обеспокоенность.

— Хорошо. Не смогла только покормить Бусинку, так как не увидела её в курятнике.

Варенька поставила корзинку и лейку на деревянный пол кухни и подошла к скамье у обеденного стола.

— Покажется твоя Бусинка, когда снесёт для тебя яичко, — приободрила девочку мать и поставила перед ней ведро с кормом для поросёнка.

— Повезло же Кабачку, — сказала Варенька, склонившись над богатым содержимым залитого водой ведра. — Яблоки, морковь, жёлуди, каштаны и…

— Свекольная ботва, — подсказала дочери Серафима, погладив её по голове. — Отнеси еду Кабачку, вымой руки и возвращайся завтракать.

С этими словами молодая женщина повернулась к занимавшей собой около трети небольшой кухни газовой плите, обернула ручным полотенцем стоящий на плите глиняный горшок и поставила его на стол, покрытый белой кружевной скатертью.

— А что у нас на завтрак? — с любопытством взглянула на горшок девочка.

— Гречневая каша на молоке с орехами и цветочным мёдом, — ответила Серафима, ставя на стол две глубокие тарелки.

— Хорошо быть мной, — улыбнулась Варенька в предвкушении вкусного завтрака.

— Ещё бы — с такой-то мамой, — ответила женщина.

Девочка звонко рассмеялась и крепко обняла мать.

— Как же здорово, что мы есть друг у друга, — произнесла Варенька, разглядывая через окно кухни пасущихся на соседском лугу коров.

— Ты моя радость, — поцеловала дочь в макушку Серафима, пытаясь запечатлеть в своей памяти это мгновение.

Женщина ощущала тёплое дыхание Вареньки и желала, чтобы время остановило свой ход, когда связанные любовью мать и дитя стояли в объятиях друг друга, и ничто не могло омрачить их жизнь.

«Этот день для тебя, доченька», — думала Серафима, прижимая к себе ребёнка. — «Последний день твоей мирной жизни. Завтра в это время мы уже будем прятаться в соседском коровнике тёти Мирославы, пережидая вторжение в наш дом непрошеных гостей. Немцы заявятся в него и опустошат наши запасы в кладовке, кроме банок с консервами, которые я смогу унести. Эти мародёры прихватят с собой и нашего поросёнка с птицами, укатив затем на своём грузовике обратно в армейский лагерь. А потом мы вернёмся с тобой домой, и ты найдёшь наш хлев и курятник пустыми. Я скажу тебе, что немцы забрали животных, чтобы отпустить их на волю, и солгу о том, что наши курочки разгуливают теперь на свободном выгуле, а Кабачок принимает солнечные ванны в грязевых лужах. Тебе будет больно, и ты расплачешься от того, что больше никогда не увидишь своих животных. Но я возьму тебя на руки и осушу твои слёзы, сказав не печалиться, ведь твои курочки и поросёнок обрели свободу, и с ними всё будет хорошо. Ты будешь скучать по ним, вспоминая, как кормила и гладила их, думая, что вы всегда будете вместе, и представить себе не могла, что судьба вас когда-нибудь разлучит. Тебе будет грустно, но однажды тоска уступит место вере в то, что твои друзья живут счастливо и хранят об их любимой Вареньке добрую память.

Так и будет, я тебе обещаю, а пока проведи свой последний мирный день жизни в компании любимых животных, думая, что разлука с ними не постигнет тебя никогда. Это лучшее прощание с ними, какое я могла тебе подарить, продлив твоё безмятежное детство ещё хотя бы на один день. Вскоре война осквернит наш дом и изменит нашу с тобой жизнь навсегда. Вернувшись домой, мы будем бояться, что немцы заявятся к нам вновь, когда мы будем спать или играть на лужайке за домом, оказавшись беззащитными перед их злой волей. Мы будем жить в страхе до самого конца войны, обходясь растущими на нашем огороде картофелем и свеклой. Интересно, как много блюд можно приготовить из одной картошки и свеклы? Надеюсь, я сумею освоить их все, прежде чем мы возненавидим столь любимые нами борщ и драники. Будет тяжело, но мы справимся и дождёмся твоего папу с фронта. Наступит день, когда наша семья снова будет вместе, и мы сможем вернуться к нормальной жизни, ценя её каждую минуту. Я верю в это, доченька, и пока это вера жива, мы пройдём с тобой через всё, каким бы лишениям не подвергла нас эта проклятая война. А теперь ступай, покорми Кабачка, вымой руки и возвращайся на свой последний мирный завтрак с молочной кашей, грецким орехом и цветочным мёдом. Завтрак, который останется в твоей памяти навсегда».

— Время не ждёт, — вздохнула с выступившими на глазах слезами Серафима и выпустила дочь из своих объятий. — Кабачок, руки, завтрак.

— Кабачок, руки, завтрак, — повторила Варенька и взялась за ручку жестяного ведра.

— И захвати с собой из кладовки мёд, — успела сказать женщина выходящей из кухни девочке. — Он стоит на средней полке у входа.

— Я знаю, где прячется мёдик, — игриво произнесла Варенька, прежде чем скрыться из виду матери, приступившей затем к очистке грецких орехов.

Девочка донесла увесистое ведро с кормом до открытой двери хлева и переступила его порог: — Я вернулась, Кабачок, и принесла тебе много вкусностей.

Поросёнок встретил Вареньку добродушным хрюканьем и высунул свой влажный пятачок в расселину между досками деревянного загона, дождавшись пока девочка поднимется на примыкающую к нему ступеньку и опорожнит содержимое ведра в корыто. Затем Кабачок возбуждённо захрюкал и, довольно подёргивая скрюченным хвостиком, принялся уплетать свой завтрак, позволяя Вареньке заботливо поглаживать себя по щетинистой спинке.

— Какой же ты большой и тёплый! — умилялась девочка, наблюдая за тем, как поросёнок играючи расправляется с большими кусками яблок и моркови.

Не дожидаясь, пока свинка завершит свою трапезу, Варенька вышла из хлева и оставила пустое ведро у двери, пожелав Кабачку приятного аппетита и пообещав зайти к нему позже. Затем девочка подошла к рукомойнику, вымыла руки под струёй прохладной воды и зашла в дом.

Очутившись в прихожей, Варенька распахнула дверь кладовки, расположенной слева у входа в одну из четырёх комнат дома, и вошла в тёмное помещение. Прохладный воздух тут же всецело обволок собой девочку, вдыхая который, Варенька внимательно вглядывалась в стеклянные банки, стоящие у входа в кладовку.

«Средняя полка», — мысленно напомнила себе слова мамы девочка. — «Куда же ты запропастился?»

Варенька недоумевала, почему не видит перед собой литровую баночку, которую частенько приносила маме по утрам на кухню, чтобы та поливала сладким мёдом одну из приготовленных ею каш.

«Клубничное, малиновое, черничное, все варенья на месте, а мёда нет», — негодовала девочка, пересчитав банки. — «Может, вернуться на кухню и позвать маму? Нет! Лучше возьму свечку и поищу мёдик сама».

Спустя мгновение Варенька вышла из кладовки и заглянула в первую комнату дома, служившую молельной. Девочка подошла к алтарю, расположенному в углу комнаты возле печи, окинула взглядом висящие на стене образа и перекрестилась. Сделав поклон, Варенька вытащила из алтарного подсвечника догорающую свечу и вздрогнула от неожиданности. С улицы до девочки внезапно донеслась мужская речь, заставив Вареньку с любопытством подойти к занавешенному окну молельной.

На широкой дороге возле калитки дома Вареньки стоял большой грузовик цвета выцветшей травы, в кабине которого неподвижно сидел водитель. Прямо за грузовиком выстроилась в линию шеренга из восьми солдат, перед которыми находился их командир, чей громкий голос и услышала девочка.

«Похожий грузовик забрал папу», — с грустью вспомнила Варенька прощание с отцом, призванным на фронт три недели назад. — «Но у той машины глаза были рядом друг с другом, а у этой находятся по бокам».

Как бы девочка не вслушивалась в непонятную речь мужчины, громко раздающего приказы солдатам, Варенька не могла разобрать ни слова из того, что говорил командир.

«Почему почти у всех дядь на голове надеты пилотки, и их оружие висит на плечах стрелялом верх, а у двух дядь на голове каски, и они держат оружие в руках стрелялом в бок?» — пыталась понять девочка, разглядывая солдат.

Неожиданно упавшая на палец Вареньки капля горячего воска заставила девочку перевести взгляд на огрызок свечи в своей ладони.

«Мёд!» — вспомнила Варенька, после чего вышла из комнаты и вернулась в кладовку.

Яркое пламя свечи осветило собой тёмное помещение, открыв перед ребёнком содержимое кладовки. Слева у стены выстроились в ряд мешки со свеклой, картофелем, капустой, морковью, грецким орехом, семенами подсолнечника, а также мешок с желудями и каштанами для поросёнка. Поверх заполненных продуктами мешков лежало несколько пустых, а справа у стены на разной высоте располагались три массивные полки, тянущиеся вдоль всей стены кладовой.

На нижней полке стояли трёхлитровые банки огуречно-томатных солений и маринадов, а также банки с рисом, гречихой, овсом, лапшой и кукурузной крупой. На средней полке красовались литровые банки с различными вареньями, банки с тушёной свеклой, а также кабачковой, баклажанной и грибной икрой, и банки с маринованным болгарским перцем. На верхней полке, в свою очередь, обосновалась корзинка свежих куриных яиц, баночки со свиным смальцем, свиная тушёнка и рыбные консервы.

«Вот ты где!» — обрадовалась Варенька, доставая со средней полки баночку золотистого мёда. — «Ещё вчера ты была справа от варенья, ближе к входу, а сегодня стоишь слева, потому я тебя сразу и не нашла».

Мысли девочки внезапно оборвал резкий звук отворившейся двери белёной мазанки. Спешно заперев за собой деревянную дверь на ключ, Серафима вбежала в кладовку, освещаемую пламенем догорающей свечи, которое озарило собой застывший на лице молодой женщины ужас.