По мотивам того, чего не было

Сергей Сергеевич Миронов

Книга. Довольно интимная, прилично личная и сравнительно честная (словом, исключительно нелепая и неуместная), эта книга не расскажет вам ничего нового. Она лишь напомнит о том, что вы и так знаете. О человеке. О городе. О любви. О прошлом. Об одиночестве. О времени. И о реке…

Черный копатель

Для каждого кладоискателя особенно важен последний выезд в сезоне. Как и многое другое в нелегком и подчас опасном деле поиска артефактов, этот день насквозь пропитан мистицизмом, и, по мнению самых достойных представителей данного направления человеческой деятельности, именно от последнего в поисковом сезоне выезда напрямую зависят результаты сезона грядущего.

Пытаясь наладить связь между прошлым и настоящим, к каким только ухищрениям не прибегнешь: то сахарку лесному дедушке положишь, то монетку прикопаешь, а то и вовсе после удачного выезда вещи стирать не станешь. Предрассудки, скажете вы, и будете правы: кладоискатели — народ суеверный. У каждого из них припасена пара-тройка не поддающихся научному объяснению и здравому смыслу историй, приключившихся с ними в полях и лесах, которыми они делятся друг с другом, вызывая как минимум мурашки на коже, а то и вовсе благоговейную дрожь. Ну и как тут не стать суеверным?

Валерий, более известный в кругах увлеченных металлопоиском людей как Вольф Зауэр, в самой полной мере мог быть причислен к людям суеверным. Он трепетно относился к фортуне и всячески старался ее привлечь, впрочем, чаще всего безрезультатно. Валера никогда не пропускал завершающий выезд сезона, неизменно устраивая с камерадами небольшой праздник, отдавая почести году уходящему, надеясь, что грядущий окажется богаче на находки.

Закрытие этого сезона было для Вольфа особенно важным по нескольким причинам. Во-первых, из-за вялотекущей простуды он не смог воспользоваться преимуществами самого теплого на его веку декабря и выбраться на раскопки, а копать ему хотелось почти всегда; во-вторых, он свято верил в то, что находка стремится к настойчивому, и количество выездов рано или поздно перейдет в количество находок; в-третьих, согласно суевериям нельзя было просто взять и закрыть сезон, ведь это важное мероприятие должно было пройти в полном соответствии с устоявшимися в течение многих лет традициями; в-четвертых, по многочисленным свидетельствам более опытных кладоискателей, именно в этот день чаще всего происходили чудеса, и в самых неожиданных местах обнаруживались удивительные вещи.

Поскольку по профессии Валера являлся электриком, он не был обременен постоянным графиком работы (Как, впрочем, и большим заработком), и мог предаваться любимому делу не только по выходным дням, как большинство друзей, а и среди рабочей недели. Сегодня, специально ради поездки на раскопки, Валера освободился раньше обычного. Он даже перенес на субботу ремонт проводки в одной кафешке. Что уж говорить: Вольф Зауэр возлагал огромные надежды на этот день.

После работы он забежал домой и, прихватив еще с вечера собранный рюкзак, отправился на то же место, где им была поднята золотая цепочка, увенчанная увесистым крестом — до сего дня самая ценная Валерина находка. И хотя вероятность повторения успеха стремилась к нулю, пляжный песок являлся настолько подвижным и непредсказуемым грунтом, а вера в небывалое везение настолько крепка, что чудо вполне могло произойти снова. У Валеры было хорошее предчувствие. Чертовски хорошее предчувствие.

С самого начала все складывалось просто великолепно: едва Валера подошел к остановке, как подъехала маршрутка. В ней, к огромному удивлению и ликованию, даже оказалось свободным идеально подходящее для человека с большим рюкзаком место — одиночное, с правой стороны. Разместив рюкзак под сидением таким образом, чтобы не было видно лопаты (Вольф не раз говаривал самому себе и товарищам: «Скрытность — лучший друг поисковика»), он отправился в получасовое путешествие до Михайловской площади, по дороге грезя мифическими кладами и славой самого удачливого копателя в городе.

Путешествие на маршрутке прошло бесподобно быстро. Это укрепило уверенность Вольфа в том, что выезд получится незабываемым: когда все идет как по маслу, обязательно выскочит что-то хорошее. Оставшись незамеченным медленно прогуливающимся по Михайловской площади милицейским патрулем, Валера на мгновение задержался, пытаясь рассмотреть, не ему ли кричали люди из какой-то сомнительной компании, отдыхавшей на пластиковых стульях у пивного ларька, после чего изящно обошел замешкавшегося у входа бездомного с тачанкой и в прекрасном расположении духа ступил на платформу фуникулера, где был встречен испепеляющим взглядом преградившей ему путь женщины.

Валера был очень смущен такой бесцеремонностью. Являясь человеком воспитанным и тактичным (Этого из него не смогла выбить даже профессия), он сделал вид, что ничего необычного не заметил. Напевая какой-то малознакомый мотив, он проследовал в дальний конец платформы, к смотровой площадке с видом на город.

Отчаянные попытки вести себя непринужденно и уверенно не возымели никакого эффекта: женщина по-прежнему следила за каждым его шагом. Это одновременно раздражало и пугало Валеру: в любой момент работница могла вызвать милицию, и тогда ему не избежать долгих мучительных расспросов, а то и обыска. И все бы ничего, да только господин Зауэр отнюдь не был уверен в том, выложил ли он пару гильз и, самое главное, найденный на последнем выезде патрон к винтовке Крнка. Этот боеприпас калибром в полтора сантиметра считался довольно редкой штукой и являлся великолепной заготовкой для массо-габаритного макета, который можно было продать гривен за 70, а это тоже деньги, между прочим, на дороге не валяются.

Треклятая фуникулерщица поглядывала на Валеру так, словно все знала и, более того, готовила ему жуткую подлянку, но минуты томительного ожидания были прерваны спасительным звонком, пригласившим всех желающих поплотнее набиться в угловатый салончик фуникулера. Вольф в числе первых просочился в вагон и поспешил укрыться от глаз ходячего кошмара, смешавшись с толпой пассажиров. Благо, у женщины завязалась коллизия с пытавшимся прорваться к дверям оборванцем, которого Валерий видел у входа.

Под мерное шушуканье электромотора вагончик принялся опускаться вниз. Валера приближался к подарившему кучу положительных эмоций пляжику, но, несмотря на это, он себе места не находил. Встреча с вагоновожатой заставила его погрузиться в пучину сомнений, которые, в конце концов, вынудили предпринять попытку отыскать патрон в одном из карманов рюкзака, где, после недолгих поисков и к огромному сожалению, боеприпас был обнаружен.

В вагоне заиграла музыка. Негроидному мотиву в стиле R&B начали вторить несколько детских голосов, все еще не окрепших, все еще не готовых брать давно приевшиеся обертоны похожих как две капли воды попсовых певичек. Валера закатил глаза: подобная музыка, особенно в исполнении людей петь совершенно не умеющих, вызывала сугубо негативные эмоции. Он уже собрался сделать малолеткам замечание, однако в этот момент откуда-то сверху раздалось неопределенное шипение, а затем громоподобный голос: «Ану заспокоїлись мені там!». От неожиданности Валера едва не описался. Вне всякого сомнения, этот голос принадлежал той жуткой особе. Ему стало страшно, очень страшно.

В гробовой тишине фуникулер полз вниз. Вольф очень переживал. Если стражи порядка явятся к нему домой, с их стороны последует множество вопросов касательно ряда артефактов, находящихся в его личной коллекции. На многие из этих вопросов у Валеры могло и не найтись вразумительных ответов. С другой стороны, просто взять и выкинуть 70 гривен в его текущем финансовом положении будет, по меньшей мере, расточительством, не говоря уже о том, что выбрасывать находки было очень-очень-очень плохой приметой. Перрон стремительно приближался, а Валера по-прежнему не представлял, как ему следует поступить. В окошке уже замелькали люди, а он все держал патрон в своей стремительно потеющей левой ладони.

В этот раз решение пришло очень вовремя и было вот каким: в случае, если он заметит что-либо подозрительное, то просто выбросит патрон под ноги пассажирам — поди потом докажи, что это он сделал. Сказать, хорошая это была идея или не очень, было сложно, да только другой в этой экстремальной ситуации в голову не пришло.

Крепко сжимая боеприпас в руке, Валера затесался в толпу выходящих пассажиров и, словно пробка из бутылки шампанского, выскочил на свежий воздух. Не оборачиваясь, он перебежал на другую сторону дороги и только там почувствовал себя в безопасности. После всего произошедшего стало окончательно ясно: этот день принадлежит ему. Сегодня обязательно отыщется что-то небывалое: столько раз подряд без причины повезти не могло! Улыбнувшись, Валера спешно зашагал к мосту. Ему не терпелось найти небывалое, ему это было просто необходимо: Новый год на носу, а денег на подарки в обрез.

По дороге Вольф рассуждал о любимом деле. Он вспоминал уже найденное, мечтал о том, чего еще не находил. Губа оказалась не дура, и Валера сам себя осадил: нужно быть скромнее в желаниях. Но что, в сущности, было плохого в мечтах о дукатах и талерах? Ничего. Другие поисковики находили эти редчайшие монеты, почему бы и ему их не найти? Почему везет другим, а не ему? Чем он хуже?

Валера удивился тому, как быстро добрался до моста. За праздными размышлениями о везении, которого он уже заждался, время пролетело незаметно. Теперь оставалось сделать всего несколько шагов — и он ступит на вожделенный желтый песок городского пляжа.

Памятуя о старом копательском суеверии, гласящем: в случае удачного выхода на следующем в точности повторять все свои действия, Валера дошел до истинного чуда советского промышленного дизайна — пляжного зонтика из добротной стали в палец толщиной, — и принялся быстрыми отточенными движениями готовиться к работе. Он расчехлил лопату, затем достал из кармана старые кожаные перчатки, которые успел привести в идеальное состояние за время, пока болел; далее вытащил металлоискатель и собрал его. Для соблюдения ритуала оставалось сделать кое-что важное, и Вольф полез за сахарком и побочным продуктом его брожения, которые являлись неизменными спутниками всех его поисковых экспедиций. Кусочек рафинада он заботливо уложил прямо на песок и щедро плеснул на него горькой — чтобы задобрить старика Хабарыча. Отхлебнув из фляги, он нащупал в кармане несколько монеток и запустил одну в воду, а вторую — в сторону леса: сахара и водки могло не хватить для искомого золотишка.

Валерий включил металлоискатель, и монотонный вой ветра разбавил неизменно вызывающий у него довольную ухмылку писк прибора. Сердце застучало быстрее, а внизу его несколько потерявшего былую форму живота запорхали бабочки. Размахивая детектором как косой, счастливый Вольф двинул вдоль кромки черной речной воды навстречу дожидающимся его находкам.

Буквально через несколько метров раздался первый сигнал — пробка. В метре от нее обнаружилась еще одна, точно такая же. Пропустив два сигнала: первый откровенно металлический, а второй неприятно крякающий (Наверняка фольга), Вольф ненадолго задержался у следующей ямки — никак не мог поймать в руку находку и все перекидывал ее туда-сюда. Копать простой лопатой на пляже было делом муторным, и Валера давно уже решил приобрести скуб, но то не было лишней налички, то времени, чтобы поехать и купить, то возникали более срочные траты на любимое хобби. Наконец, находка оказалась в руке, и, раскрыв ладонь, Вольф обнаружил пять копеек — начало положено! Спрятав монету в карман и забросав яму песком, он пошел дальше.

Мусора было тьма. Оно и понятно: все-таки пляж, да еще и в черте города. Умение нашего населения загаживать природу поисковикам было известно как никому другому: кишащие мусором поля и леса нередко становились серьезным раздражителем для копателей и не позволяли в полной мере наслаждаться любимым занятием. Углубляясь в чащобу на многие километры в надежде найти незамусоренное место, искатели с ужасом обнаруживали на огромном отдалении от деревень и дорог, на каком-то поросшем малинником холме водочные пробки и прочие атрибуты вечного алкогольного праздника, царящего в стране. Случались и совсем дикие и неподдающиеся объяснению находки: например, в чистом поле на глубине метра выкапывался самый обыкновенный кран, а в дремучем лесу, под столетним дубом в три обхвата шириной — свеженькое цинковое ведро. Это бесило настолько сильно, что опускались руки. Пожалуй, у каждого кладоискателя рано или поздно возникало желание забросить металлопоиск. Впрочем, это желание довольно быстро проходило, ибо поиск артефактов — это не хобби, а смысл жизни.

За первые полчаса раскопок Валере попалось уже восемь пробок от пива, две от водки, кусок алюминиевой проволоки, пара язычков от жестянок и лишь одна монетка — результат более чем скверный. Несмотря на это, он продолжал верить в положительный исход выезда: нужно лишь проявить терпение, и оно обязательно будет вознаграждено.

Когда прозвучал высокий ровный сигнал, сердце Валеры екнуло. Опыт нескольких лет поиска подсказал: вероятность хорошей находки очень высока. Он провел металлоискателем над местом — вдруг почудилось? Нет, сигнал был ровным и четким. С размаху ткнув лопатой, Валерий извлек некоторое количество песка, после чего провел над ним прибором — тишина. Он повторил свои действия — ничего. Пожалуй, на такой глубине металлоискатель никак не смог бы уловить монету или украшение, следовательно, он ошибся и обнаружил что-то другое, но что?

Сильнейший зуд, поразивший область левой лопатки, заставил Вольфа отвлечься от процесса поиска. Ловким движением руки он скинул перчатку и попытался достать до нужного места рукой, однако ни одна из попыток не увенчалась успехом — Валера никогда не отличался гибкостью. Он не сдавался, снова и снова пытаясь устранить неприятные ощущения. Это происходило до тех пор, пока он не заметил какого-то человека, пристально за ним наблюдавшего. Валера замер, испуганно и растерянно глядя на незваного гостя.

На раскопках Вольф всегда старался избегать лишних контактов с людьми, поскольку хобби имело полулегальный статус. Сегодня он никак не рассчитывал встретить кого-то на пляже, разве что ополоумевшего рыбака или такого же солдата удачи, как и он сам, из-за чего пренебрег обычными для себя мерами предосторожности и маскировки. Что делал этот подозрительный субъект на острове, было неясно, но, несмотря на это, Валера решил продолжать.

Произведя несколько мощных движений лопатой, он взял в руки прибор и провел им над образовавшейся кучей — металлоискатель громко взвизгнул. Раздираемый догадками, Вольф запустил руку в песок и тут же нащупал что-то большое и довольно тяжелое. При первом поверхностном осмотре нечто идентифицировано не было, а при повторном, более внимательном и с использованием функции «фонарик» на мобильном устройстве, было определено как рыболовное грузило. Расстройству не было предела: очень уж многообещающим был этот сигнал. Глубоко вздохнув, Вольф отправил находку в рюкзак — никогда не знаешь, что может пригодиться в хозяйстве. Он закопал яму, после чего взглянул в сторону мужчины — тот сидел, не меняя позы.

Валера зашагал дальше. Он пропустил несколько сомнительных сигналов, которые могли быть только пробками, после чего решил сделать небольшой перерыв. Глотнув горькой, он чуть было не решил сворачиваться, но вспомнив, что это последний выезд в сезоне, задумал еще раз попытать удачу и с утроенным энтузиазмом взялся за раскопки.

После водочки дело пошло на лад. В первой же яме выскочило немного ходячки — всего восемь монет на сумму 2 гривны 15 копеек, а во второй, неподалеку, еще 80 копеек. Надежда на положительный исход выезда была возрождена, и Вольф посапывая зарылся в песок, возясь с хорошим, но прерывистым сигналом. В этот раз не повезло, и он брезгливо закопал упаковку от презерватива: ни стыда, ни совести — вот молодежь пошла. По какой-то причине он запамятовал, что еще совсем недавно и сам развлекался неподалеку отсюда, на нудистском пляжике, и точно так же выбрасывал средства контрацепции на месте их использования, в тот момент не думая ни об экологии, ни тем более об археологии, которая в лице черных копателей когда-нибудь обязательно откопает следы его постыдного блуда. В те замечательные мгновения он думал о совсем других вещах…

Когда Валера выкапывал очередную пробку, он заметил, что тот мужик теперь наблюдает за ним из кустов. Вольф очень разозлился. Он схватил лопату, намереваясь швырнуть ее в извращенца, но в последний момент передумал, решив ограничиться самым грозным и презрительным взглядом, на который был способен. Мужчина не отреагировал. Бросив яму не закопанной, Валера заспешил прочь. Он был настолько возмущен, что не обернулся даже после того, как незнакомец ему что-то закричал.

С трудом справившись с волнением, Валера вернулся к поискам, и вскоре еще одна гривна отправилась в карман для находок. «Быть может, получится отбить хотя бы проезд?», — с нарочитой досадой в голосе полушепотом промолвил Вольф. Дело в том, что в среде копателей бытовало старое поверье: если начать жаловаться старику Хабарычу на отсутствие везения и попросить о чем-то незначительном, дед разжалобится и обязательно вознаградит за скромность и старания хорошей находкой. Впрочем, надежда на положительный исход выезда уже почти умерла: что-то явно пошло не так…

«Ах ты, сука!», — внезапно Валеру осенило, и он злобно посмотрел в сторону непрошеного гостя. И как ему раньше в голову не пришло, что это он во всем виноват! Он и сглазил сегодняшний выезд, сволочь! Возмущение быстро сменилось приливом враждебности, однако желание как следует зарядить незнакомцу по морде было побеждено здравым смыслом. Цитируя отрывок из фильма с любимым актером, Вольф спросил самого себя: «Какие ваши доказательства?». Никаких доказательств у него не было, а одного смутного предчувствия было недостаточно для того, чтобы обвинить человека в сглазе.

Валера был трусом. Умение увиливать от проблем и конфликтов отчетливо прослеживалось с ранних лет его жизни. Во многом именно за это он со школьной скамьи был записан учителями в прекрасные дипломаты, а одноклассниками — в некое скользкое существо, которое во всех конфликтах почему-то оказывалось на стороне победителей. Вот и в этот раз Валера постарался убедить себя, что возможно ошибся; вот и в этот раз он себя в этом убедил.

Очередная находка не заставила себя долго ждать. Впрочем, она окончательно дестабилизировала Валеру: кому могло прийти в голову притащить на пляж и закопать на полуметровой глубине банку из-под краски? Вольф со всей силы зашвырнул находку в воду, злобно отбросил металлоискатель, достал флягу и втянул в себя остатки содержимого. Должно же это невезение когда-нибудь закончиться?

У самой кромки воды обнаружился неплохой сигнал. Не загадывая наперед и вообще стараясь не думать о том, что там, Валера извлек из земли первую хорошую находку: массивное кольцо, на котором можно было разглядеть надпись: «Спаси и сохрани». «Ну, наконец-то!», — подумал Вольф и взвесил в руке артефакт — навскидку грамма три, не меньше. Серебро — это хорошо, это всегда приятно. Если находится что-то серебряное, то выезд смело можно записывать себе в актив. В этом кольце, однако, смущало отсутствие патины — неужели все-таки не серебро?

Вольф достал из кармана бумажку — какой-то измятый кассовый чек, — и попробовал оставить на нем след кольцом: если это старина Сильвер, должна остаться серая полоса, словно от графитового карандаша. Увы, на поверку находка оказалась не из драгоценного металла. Это стало крайне неприятным сюрпризом для Вольфа, который небезосновательно полагал, что уж на серебряное колечко сегодня точно наработал. По всей видимости, у старика Хабарыча на этот счет было совершенно другое мнение.

Пожалуй, самым приятным в находке было то, что с момента окончания пляжного сезона по этому месту прошли десятки копателей, а кольцо нашел именно он. Валера знал свое дело. Он считал себя хорошим и опытным поисковиком, во всяком случае лучшим, чем подавляющее большинство. Такая находка в самом конце сезона, да еще и в выхоженном копателями вдоль и поперек месте, подтверждала его точку зрения. Причинами, по которым хорошие находки реже других радовали Вольфа, были отсутствие фарта и плохой металлоискатель, а ведь именно эти две составляющие и являлись главными слагаемыми успеха в сложном поисковом деле. Вольф был абсолютно уверен в том, что делает все правильно и проблема отсутствия находок заключается не в нем. Он спрятал кольцо в карман для особых, исключительно ценных артефактов: то ли еще будет!

За любимым занятием время пролетело незаметно. Взглянув на экран телефона, Валера с ужасом отметил, что очень скоро необходимо выдвигаться в обратный путь. Сегодняшний выезд был совсем не таким, каким хотел бы его видеть Валера. Одну за другой выкапывая пробки, их счет давно перевалил за третий десяток, Валера постепенно раскалялся, а его головой стремительно овладевали старые-добрые мысли о несправедливости. Да, он не очень-то напрягался ради заработка, откровенно плохо учился, предпочитая книгам посиделки с друзьями во дворе под пиво «Жигулевское» и песни Виктора Цоя. Судьба не раз предоставляла ему замечательные возможности улучшить свое положение, но Валера ими так и не воспользовался — то ленился, то в упор не видел, как следует поступить, то просто не везло. Нет, к жизни Валера претензий не предъявлял, но археология — это совсем другое дело. На выездах он старался как мог, каждый раз прилагая нечеловеческие усилия и доводя свое тело до крайней степени изнеможения, но результат не радовал.

Валера замечтался. Позабыв о времени, о том, зачем тут находится, он погрузился в размышления о жизни, однако резкий порыв ветра, едва не сбивший его с ног, подействовал как хорошая оплеуха. Копать оставалось всего ничего, а из находок — колечко, грузило да гривен 5 мелочью. Вольф побрел в сторону пляжного зонтика, дойдя до которого упаковал свои манатки и пересчитал найденные монетки: всего 6 гривен 65 копеек — закрытие сезона было с треском провалено. Бедолага медленно поплелся домой. Он пребывал в ужасном расположении духа. Казалось, все сегодня должно было сложиться совсем иначе, и он вполне мог рассчитывать на удачу…

Иногда и у Вольфа случались моменты, когда он всерьез задумывался над тем, что пора забросить любимое хобби и порвать с археологией, но, не покопав всего неделю, его начинало непреодолимо тянуть в поля и леса: раскопки были его наркотиком. Ежедневно его знакомые находили клады и редкие артефакты, хвастливо выкладывая фотографии на всеобщее обозрение — это здорово мотивировало. Пуская слюни от неприкрытой зависти, Валера мог часами рассматривать вожделенные находки, медитируя и настраивая себя на то, что в следующий раз и он найдет что-то подобное. Раз везло кому-то, значит, и ему должно повезти. Надо лишь терпеливо ждать — и на его улице наступит праздник.

Валера успел достаточно далеко отойти от навеса, как вдруг его осенило: он забыл поблагодарить дедушку Хабарыча! Такая оплошность не сулила в следующем сезоне ровным счетом ничего хорошего: как и любой старик, лесной дед отличался переменчивым характером, и даже самое незначительное проявление неуважения могло не на шутку его разозлить. Ну, а если разозлить старика, то тут как ни старайся, а находок не видать как собственных ушей. И хотя сегодня благодарить старого жмота, в сущности, было не за что, Валера все равно достал оставшиеся три куска сахара и отправил один в сторону деревьев, а два других в воду — рыбкам на корм. Это незамысловатое действие Вольф Зауэр сопроводил скупыми словами благодарности за прекрасный сезон и замечательный день, закинул рюкзак на спину и заспешил домой: ему натерпелось оказаться в теплой постели. А находки? Повезет в следующем году. Когда-то же должно повезти!

До закрытия фуникулера оставалось минут двадцать. Валера прибавил шагу и в скором времени достиг нижней станции. В ожидании зеленого света он стоял на перекрестке, как вдруг услышал звонок. Невзирая на запрещающий сигнал светофора, Вольф ринулся на другую сторону и в последний момент вскочил в закрывающиеся двери. Запыхавшись от короткого, но интенсивного забега, он с облегчением выдохнул и только тогда обратил внимание, что почти все внутреннее пространство салона занято детской коляской, доверху набитой всяким хламом. В углу, развалившись на лавке, сидел человек, здорово походивший на бездомного, которого Валера видел по дороге на пляж. Вольф кивнул пассажиру, уселся в угол и уставился в окошко, но бродяга с ним заговорил:

— Как ваш день? — Валера как-то автоматически, хоть все и расслышал, переспросил:

— Простите?

— День как прошел? — повторил оборванец.

— Ничего, спасибо.

— У меня тоже ничего, — зачем-то сообщил бомж.

По пути домой Вольф размышлял над тем, почему, несмотря на предчувствие, он сегодня опять ничего не нашел. По какой-то причине хорошие находки попадались ему крайне редко. Странно, ведь прибор у него ничуть не хуже, чем у тех, кто регулярно находил артефакты, о которых Валера мог только мечтать; да и задницу он рвал не меньше остальных. Дело тут было в чем-то другом, и Вольф едва ли не больше всего в жизни хотел понять, в чем именно.

Впрочем, даже несмотря на очередное фиаско, Вольф не собирался бросать любимое хобби. Более того, он уже вынашивал планы, куда поедет в следующем году. Уже давно он хотел заглянуть в один лесок в Черкасской области, рядом с домом родителей его жены, где, по рассказам местных старожилов, когда-то был небольшой хуторок. Пожалуй, в следующем сезоне он непременно должен туда попасть: уж там-то точно что-то выскочит! Пугало лишь то, что с везением на будущий год могут возникнуть проблемы, поскольку сакральное окончание этого сезона было с треском провалено, и провалено оно было, в этом Валера нисколько не сомневался, по причине сглаза. Все сегодня говорило в пользу того, что выезд будет расчудесный, но тот странный тип все испортил — точно сглаз.

Поскольку Валера не знал никаких других способов борьбы с порчей, кроме похода в церковь, он на всякий случай решил на днях сходить в храм Божий и поставить свечку. Также он прикинул, что до Нового года можно еще разок выбраться на раскопки: больно уж не хотелось заканчивать сезон неудачей. По прогнозу на завтра обещали ощутимое похолодание, но без осадков. Пожалуй, завтра можно сезон и закрыть.

Валера уже принялся размышлять, куда бы ему податься, как вдруг вспомнил о работе в кафе. Плевать! На обратном пути он на часок заскочит в парк неподалеку от дома — уж там, вне всякого сомнения, хоть что-то да найдется. Рано или поздно он доконает этого старого жмота — Хабарыча. Рано или поздно ему по-настоящему повезет. И, пожалуй, это вполне может произойти завтра. У Валеры было хорошее предчувствие. Очень хорошее предчувствие…