По мотивам того, чего не было

Сергей Сергеевич Миронов

Книга. Довольно интимная, прилично личная и сравнительно честная (словом, исключительно нелепая и неуместная), эта книга не расскажет вам ничего нового. Она лишь напомнит о том, что вы и так знаете. О человеке. О городе. О любви. О прошлом. Об одиночестве. О времени. И о реке…

Сережа

Душа Сережи, пожалуй, требовала продолжения праздника, в то время как тело — уже нет. И хотя он не разделял издевательств над бродягой, готовым унижаться за пару гривен, наблюдать за происходящим было довольно забавно.

Бездомный, лицо которого показалось Сереже знакомым, честно отработал каждую копейку, да так лихо, что компания затребовала продолжения плясок, однако танцор заартачился. Такая несговорчивость здорово расстроила вошедших в раж весельчаков, ожидавших от отщепенца полного повиновения. Парни наперебой стали предлагать все больше денег, но это, кажется, только расстраивало бродягу. В результате палку перегнули, и на глазах у бомжа блеснули слезы. Сережа хотел было за всех извиниться: мол, никто не хотел оскорбить его чувства и все получилось случайно — выпили лишнего, однако обитатель улиц принялся грубить. Сережа разозлился. Он полез в карман за ксивой, но бродяга поступил очень мудро и умотал со своей коляской прочь.

Пребывавшие в раздражении мужики молчали до тех пор, пока на горизонте не появилась парочка патрульных. Кто-то из ребят крикнул, чтобы они подошли, и менты послушно направились к ним. Сережа притих, ожидая, чем все закончится. Полисмены, возмущенные шумным поведением компании, попросили объяснить, что тут происходит. Сережа, предвкушая ту еще забаву, закурил любимые «Каритан Блек» с вишневым ароматом — предмет зависти коллег, куривших более дешевые и менее качественные сигареты, и насмешек друзей, наслаждавшихся дорогими кубинскими сигарами.

История, между тем, разворачивалась стремительно. На просьбу патруля показать паспорт один из парней заявил, что документов у него отродясь не было, но вместо них он может показать кое-что другое. Пока шел разговор-качели, он, словно невзначай, полез во внутренний карман куртки, сделав это так, чтобы патрульные разглядели огромную кобуру и торчащую из нее рукоятку «Глока», увидав который они чуть не обделались. Сопляки завопили, чтобы все присутствующие немедленно подняли руки вверх. Сергей приказ выполнять отказался и заявил, что никакого отношения к происходящему не имеет: он просто проходил мимо и присел отдохнуть. Ситуация стремительно накалялась, пока Петя не попросил прекратить этот фарс. Сережа только этого и ждал. Со словами: «Не бздеть, салаги!», — он достал свое удостоверение и положил его на стол. Патрульные с облегчением выдохнули.

Петя жестом показал, что полисмены могут быть свободны, однако парни из компании решили их пока не отпускать и, пользуясь Сережиным служебным положением, приказали сержанту что-нибудь сплясать. Сначала паренек решил, что это какой-то розыгрыш, но когда до него дошло, что ему вполне серьезно только что приказали танцевать, он принялся повторять гнусавым голосом: «Товарищ полковник, мы же на службе, ну товарищ полковник! Что же о нас люди подумают, товарищ полковник!». И хотя Сережа считал это явным перегибом, вмешиваться в происходящее он не собирался: раз Петя всех собрал, то пускай сам с этим пьяным позором и разбирается.

Бедные патрульные! Это надо было видеть! Даже не поддерживавший происходящее Сережа реготал так, что живот сводили судороги, а по объемному лицу текли слезы: два здоровых лба в форме пляшут, а парни им хлопают и свистят. Танцами, к слову, все остались довольны. В благодарность налили по рюмочке, приказали пить. Патрульные, естественно, всячески пытались отказаться: мол, при исполнении, не положено, но под напором уговоров, тяжелых взглядов и воспоминаний о «Глоке» все-таки сдались, после чего с красными мордами убежали вон с площади.

Решили потихоньку расходиться: кое-кому завтра на работу, да и Петя, как оказалось, не железный. Если раньше он так просто никого бы не отпустил, то сегодня лишь вяло предложил взять еще горькой — он угощает. Получив, однако, вежливый отказ, он настаивать не стал, так как, видимо, и сам чувствовал себя не очень хорошо.

Ежегодная встреча старых друзей подошла к концу. Компания рассосалась. Остались Петя и Сережа — допить пиво. Полковнику очень хотелось домой. Он залпом проглотил оставшиеся поллитра темного и принялся вызывать такси, но Петя сказал, что с радостью его отвезет, так как возвращаться к себе домой у него желания нет. «Куда можно в таком скотском состоянии ехать?», — недоумевал Сережа. Петя с трудом ворочал языком и совсем не выглядел как человек, способный куда-нибудь доехать без приключений. К тому же он жил в трех минутах ходьбы от Михайловской — какой в этом смысл? Петр, однако, твердо стоял на своем.

Огромный черный Мерседес последней модели был припаркован во дворе Петиного дома. Когда мужики к нему подошли, авто уже урчало, готовясь к предстоящему путешествию — современные технологии как-никак. Сережа предпринял несколько попыток пристегнуться, но никак не мог достать рукой до ремня безопасности. Петя наблюдал за ним с нескрываемой досадой.

— Ты же никогда не пристегиваешься! — воскликнул он, памятуя, что товарищ ремни безопасности из-за живота не любит.

— Да я так… Пищать же будет! — схитрил Сережа.

— Ты что, боишься?

— Петя, да ты же на ногах еле стоишь! Зачем сейчас куда-то ехать? Давай я такси вызову — и все дела.

— Не ссы! Прорвемся!

— В том-то и дело, что я не хочу никуда прорываться. Я хочу домой! — заныл полковник.

— У тебя со мной пьяным хоть раз проблемы на дороге были? — изобличительным тоном спросил Петр.

— Были!

— Когда это? — удивился Петя.

— Когда ты в трамвай врезался.

— Ты бы еще детство вспомнил!

— Ну было же? — самодовольно заметил Сережа.

— А вот и неправда!

— Как так?

— А я же тогда не пьяный был! Я пьяным никогда в аварии не попадал — только трезвый! — парировал Петя и дал газу. Машина с визгом рванула вперед, и Сережа вжался в кресло.

Мужики притихли. Теперь Сережа припоминал, что друг был прав: он действительно никогда не попадал в аварии пьяным. Вероятно, это было обусловлено тем, что только в нетрезвом виде он осознавал свою уязвимость и понимал, что его водительское мастерство, в исключительность которого Петя свято верил, из-за выпивки может подвести.

— Заедем на кладбище? — неожиданно спросил Петя.

— Давай не сегодня. Уже поздно, да и я пьяный совсем.

— Ладно. Я там все равно утром был.

Понемногу Сережа вспоминал подробности той старой истории: как они на Петином «двестидвадцатом» въехали в трамвай. Дело было так: ехали с Подола к нотариусу на Кудрявскую — оформлять документы на квартиру, которую он покупал у соседа Димы. Вся эта сделка с самого начала казалась Сереже подозрительной, и то, что Дима в тот же день повесился, лишь подтвердило его худшие опасения: до сих пор в голове не укладывалось, что Петр мог избавиться от человека ради квартиры. Петя, естественно, утверждал, что к смерти Дмитрия Вячеславовича никакого отношения не имеет, но это было слишком странное совпадение для того, чтобы называться совпадением.

А начинался тот день очень даже здорово — «стрелка» прошла тихо и мирно, хотя парни готовились к бойне. Ехали себе, никого не трогали, как вдруг мимо них с ревом проносится БМВ. Лихачей парни на перекрестке нагнали, Петька окно открыл и давай расспрашивать, сколько кобыл под капотом и все в том же духе. В «Бэхе» два парня лет по двадцать и борзые такие говорят: «Ты чего, папаша, на рухляди такой катаешься?». Петя обиделся. Он очень любил свою машину, она ему дважды жизнь спасла: один раз, когда его из калаша расстрелять пытались — как бы не так; а второй, когда водила на трассе уснул, и они в кювет на скорости больше ста улетели — ни царапинки! Короче говоря, не машина, а песня. Петя следил за ней, в Германию к знаменитому мастеру красить возил, да и мотор в одном ателье под Штутгартом раскачал до шестисот лошадей — ревела похуже медведя. А тут какие-то сопляки, да еще и на БМВ!

Петя как дал по газам — нюхайте пыль! Да не тут-то было! БМВ не отстает: она легче, меньше, маневреннее, к тому же в салоне мерса четыре бревна, и все глубоко за центнер живого весу. Короче говоря, шли ноздря в ноздрю: Мерс первый, а сразу за ним БМВ. И тут Петя не в тот ряд нырнул — молодежь мимо и пронеслась. Петр, само собой, давай за ними, а молокососы по тормозам: трамвай посреди дороги встал, людей выпускает. Еле затормозили, иначе снесли бы и БМВ, и всех на остановке. Но сопляки сдаваться и не думают: берут резко влево, на встречку. И сделал бы их Петя, ой сделал бы, если бы второй трамвай навстречу ему не выкатил. БМВ юркий, успел проскочить, а Петр бочину стесал об рогатого — ремонт как пол трамвайного депо стоил.

Мужик бедный — ну в чем он виноват? — выскочил из трамвая с квадратными глазами, что делать, не знает. Петр на него набросился: мол, задница тебе, бабки готовь. У того, естественно, ни хрена не было: только жена страшная как смерть, старый телевизор, проигрыватель пластинок, холодильник да квартира, с которой мороки было больше ее стоимости. Брать с него было нечего, но Петя из-за Мерседеса рассвирепел и заявил: раз денег нет, будешь отрабатывать. Водила, однако, решил с бандитами не связываться и бесследно исчез.

Петя жутко злился: как пацана его кинули. Ходил на квартиру, все жену расспрашивал, где он, падла эдакая, прячется, но та ничего не знала. Махнул Петя на все рукой — не до того ему было. Послал своих, чтобы в последний раз бабу труханули и, если ничего не найдут, не трогали больше. Найти ничего не нашли, зато забрали у нее из дому проигрыватель да деньги последние. Ох, Петя тогда разбушевался! Приказал проигрыватель вернуть, но придурки эти, из боксеров бывших, его кому-то за гроши толкнули. Принесли другой, сказали: вроде один-в-один. Петя им: вроде или точно? Они мычат в ответ: не знаем. Рожи бить — это сколько угодно, а техника — не наша тема.

Пришел Петя с магнитофоном к той бабе и давай перед ней извиняться. Он — перед бабой какой-то! А она ему говорит: «Спасибо, конечно, да только магнитофон не мой. На моем переводные наклейки с женщинами были — четыре штуки, а тут пусто». Петя поражен был — вот так баба с яйцами! Уговорил ее проигрыватель оставить, все деньги вернул, даже сверху дал: на пару месяцев жизни хватило бы, да еще и на работу пообещал устроить — за утрату кормильца. Обещание свое, кстати, Петя сдержал. Боксеров потом в лес возили, что с ними стало, никто не знает. А Мерседес через пару лет угнали. Так и не нашелся.

Сережа после того случая здорово пересмотрел свои взгляды на жизнь. Он на многое готов был пойти, но с беспределом ничего общего иметь не хотел, а потому сосредоточился на работе в органах. Все, что теперь связывало его с Петей — это старая дружба и куча воспоминаний, часть из которых, однако, приятными никак не назовешь.

Парни доехали быстро и, как ни странно, в целости и сохранности. Когда проезжали по набережной, Петр предложил прогуляться вдоль Днепра, но Сережа наотрез отказался: с него и так хватит. Петя обиделся и не прощаясь укатил домой, а Сережа с облегчением выдохнул: наконец-то этот день закончился! Ему не терпелось оказаться в постели: «встреча старых друзей» высосала из него все силы.

Жена за просмотром телевизора не услышала, как он пришел, и навстречу не вышла, чему полковник был очень рад, так как вступать в какие-либо разговоры желания не имел. Он направился в спальню и, побросав на пол вещи, укутался в одеяло. Взяв стоявший на зарядке планшет, он принялся играть в «Солитер», медленно погружаясь в сон.