Бегство авторитета

Сергей Семипядный

Криминальный авторитет, почувствовавший себя неспособным исполнять служебные обязанности вследствие болезни, бросает подчинённых, бежит из собственного дома и, встретив старую знакомую, пытается начать новую жизнь. Однако его побег вызывает тяжёлые последствия как для брошенной им команды, вынужденной вступить в кровавую войну с конкурентами, так и для него самого, потому как иное прошлое в действительности не такое уж и прошлое, как это может поначалу казаться.

Двойной агент поневоле

Чис был в бешенстве. Прошли сутки, а Колобок не обнаружен. Где он, чем занимается? Хорошо, если залёг на дно и сопит в две дырочки. А если перебежал на сторону врагов? С него станется, подловат был всегда. А ему известно слишком многое, по крайней мере, вполне достаточно, чтобы ущерб от его предательства достиг критической точки.

Меры, конечно, приняты. Перепрятано, в частности, оружие, даже то, о котором Колобку, кажется, никак не должно быть известно. На восемьдесят процентов обновлён автомобильный парк. Всем членам команды запрещено появляться как по месту жительства, так и по любому иному адресу, который может быть известен Колобку.

Колобок как в воду канул. Он даже не позвонил. Ни Чису, ни кому-либо другому. И это было плохим знаком. Если раньше Чис допускал, что Колобка, при определённых обстоятельствах, возможно было бы простить, то нынче вопрос так уже не стоял. Конечно же, только смерть.

— Если до вечера не отыщете Колобка, буду считать вас в сговоре с предателем, — пригрозил Чис. — И постоянно проверяться, чтобы не притащить хвост. На сегодня это первейшая задача.

— Колобок — трус, он не пойдёт ни к кому. Наверняка залёг, — высказал предположение Лом.

— Но он до сих пор даже не попытался оправдаться! — взмахнул руками Чис. — И этим отрезал себе путь назад! Он это понимает и рано или поздно переметнётся.

— Тем более, когда нас начнут отстреливать, как куропаток, — мрачно добавил Майкл.

— Да запил он, зуб даю, — скривился Лом, спиртное не употреблявший по причине кодирования.

— Значит, необходимо найти, пока не выбрался из запоя, — заключил Чис. — Найти и обезвредить.

А Колобка ещё вчера провели к Испанцу и вытолкнули на середину комнаты. Испанец, сидевший у камина, нехотя повернул голову.

— Чего пришёл?

— У меня конфликт с Чисом вышел. Хотел уши отрезать и за мошонку подвесить.

— Чего так?

— Чис — очень грубый мужчина. Я убежал. Я по простыням спустился. По тем же, по которым босс ушёл.

— Из-за чего конфликт-то?

— Ирония судьбы с лёгким кошмаром. Я предположил, что босс сам ушёл, а Чис сказал, что похитили, и — по лицу мне. А потом решил всё поотрезать и…

— Ну всё, хватит! Не ной! Чего разнылся? — Испанец поднялся и прошёлся по комнате.

Колобок вдруг увидел, что Испанец жутко пьян, и сердце его сжалось и болезненно рванулось вниз. Колобок вырос с отчимом-алкоголиком и по этой, вероятно, причине без привычной настороженности воспринимал нетрезвых людей лишь тогда, когда сам бывал пьян.

— Я просто… понимаете… — залепетал он.

Испанец остановился и по-рыбьи глянул в его сторону.

— Ты мне конкретно скажи. Ты мне… Мозгуна похитили? Похитили Мозгуна, я тебя спрашиваю, или он сам свалил?

— Не знаю. Чис думает, что похитили, а я…

— Другой вопрос. Кто Комара прирезал?

— Я не знаю. Не я. Не наши.

— Ты ничего не знаешь. Так? — Испанец подошёл и, теребя бородку, принялся рассматривать Колобка неожиданно избавившимися от пелены бессмысленности глазами. Потом, хитро улыбнувшись, спросил: — Тебя Чис прислал?

Лицо Колобка обрело цвет бедра испуганной нимфы, как пишут в книгах. Такого оборота он не ожидал. Не рассчитывая на особенно тёплый приём, он, в то же время, никак не предполагал, что будет обвинён в подобных вещах.

— Да я с третьего этажа летел! Да все же видели! Я спускался, а Чис ножом… Я полетел. Я чуть позвоночник не сломал! Чис орёт: «Держите!» Я же чудом вырвался!

— Инс… Инсценировка, — усмехнулся Испанец и направился к креслу.

Колобок беспомощно оглянулся на двух крепких ребят, в течение всего этого времени молча стоявших позади него.

— Пошли, голубок, поворкуем, — предложил один из них, поигрывая стеком.

— Расскажешь нам подробненько, в красках и цвете, — добавил второй, высокого роста брюнет с улыбкой генерала Лебедя. — А мы проверим на детекторах лжи. У нас их много разных.

— Господин Испанец! — взмолился Колобок и в ту же секунду схлопотал увесистый подзатыльник от того, что со стеком. — Ой! Ой-ё-шеньки! Ведь ни за что же!

Да, ни за что. Однако стало совершенно ясно, что в полной мере выговориться он получит возможность не здесь, не среди роскоши каминной комнаты, а в гораздо менее комфортабельных условиях.

Спустя час Колобок вновь предстал перед Испанцем.

— Каковы результаты? — лениво обронил Испанец. На этот раз он даже головы не повернул.

Колобок в надежде оборотил затравленный взгляд к провожатым.

— Похоже, не врёт. Можно закапывать, — ответил обладатель ухмылки генерала Лебедя.

Испанец тяжело поднялся и подошёл, пошатываясь, к Колобку.

— Закопать успеем. Так вот, Блинчик-Булочка, или как там тебя…

— Колобок, — шмыгнул разбитым носом Колобок.

— Так вот, Колобок… Да, на меня будешь работать. Я даю тебе шанс, Бублик. Возвращаешься к своим дружкам и… Ты понял, зачем? Чтоб я был в курсе всего и всякого. Да? Что-то новенькое — звонок. Вова, дашь ему свой телефон. Обман, неточность — приговор приводится в исполнение.

— Но Чис!.. Чис убьёт меня! Я едва ноги унёс! — застонал Колобок, когда до его сознания дошёл смысл полученного приказа.

— Ну убьёт и убьёт. На войне как на войне, — развёл руками Испанец. И потерял равновесие. Колобок бросился поддержать его, однако нарвался на неожиданный окрик. — Руки! Коллеги, проинструктируйте и — на запуск. Отсчёт пошёл. А я если чего решил, то обязательно выпью.

Если сомневаешься — не делай, если сделал — не сомневайся. А если сделал против своей воли, под принуждением? А кого это интересует? Уж не Чиса — это точно. Колобок быстро удалялся от особняка Испанца и плакал. Он пропал! Явиться к Чису — смерть, не явиться — тоже мучительная смерть!

Проехав сотню метров, Колобок остановил автомобиль, забежал в сельский магазинчик и купил бутылку водки. Затем вернулся и взял ещё чипсов на закуску. Забравшись в машину, открыл бутылку и, обливаясь слезами и водкой, ополовинил её.

Спустя два часа его нашли у школьного приятеля и притащили к Чису. Мимоходом подвергли неприятной и болезненной процедуре отрезвления посредством оплеух.

Чис был доволен.

— Значит, не успел, гнилушка, переметнуться? Отлично. Но это впереди. Да, Колобок? — Чис удовлетворённо потёр руки и прошёлся по кругу, оценивающе оглядывая помятого соратника. — Мы тут подумали, и я решил… Ну-ну, взбодрись! В общем, Колобок, отправляем тебя в стан врага. Будешь засланным казачком.

— Не-е-ет! — взвыл Колобок. — Лучше убейте! Нет! Нет, я не пойду! Лучше убейте! — Колобок упал на колени, закрыл лицо руками и зарыдал, как любящая жена на могиле любимого мужа.

— Колобо-о-ок, уймись. Ты как ба-а-ба, в самом деле. Вот уж не думал, что ты такой робкий парнишка. Сам подумай, я предлагаю… А это вместо того, чтобы приговорить тебя. Я предлагаю достойно искупить свою вину и послужить общему нашему делу. Ты явишься к Шепелю и расскажешь, как тебя здесь не любят и не понимают. Шепель, кстати, был когда-то корешем босса. Что ещё говорить, мы тебе объясним. И у нас будет свой человечек в стане врагов. Разведчик — это самая почётная и романтическая профессия в мире. С оплатой тоже не обижу.

Колобок продолжал плакать. Романтика профессии разведчика его не увлекала. А стать двойным агентом — это и вообще выше высшего предела. Одновременно быть агентом в двух находящихся в состоянии войны бандитских группировках — самоубийство в извращённой форме.

И всё-таки Колобок дал своё согласие. Он услышал характерный металлический звук, поднял зарёванное лицо и, пряча взгляд от смертельно опасного пистолетного взора, способного навести какую угодно порчу, сквозь рыдания выдавил:

— Я согласен.

— Вот и чудненько. Сам подумай. Ты если и умрёшь, то как герой. В скрижалях о тебе запишут. Памятник тебе сделаем такой, что девки толпами будут на твоей могиле рыдать.

Конец ознакомительного фрагмента.