Цифровой шквал

Сергей Самаров, 2010

Активность американских спецслужб на территории Грузии продолжает нарастать. Теперь они задумали высокотехнологические эксперименты над людьми. Новейшая электронная «пушка» воздействует и на сознание людей, и на цифровые системы компьютеров, выводя их из строя. Экспериментальным полем определена Южная Осетия. Но американцам невдомек, что разработками в этой же области давно и небезуспешно занимается Россия – и тоже в Южной Осетии. А значит, столкновение интересов неизбежно. Американцы хитры и отлично подготовлены, они вот-вот нанесут неожиданный удар. Но российских специалистов прикрывает группа офицеров спецназа ГРУ…

ЧАСТЬ I

ГЛАВА 1

1

— Интересно, сколько сегодня градусов?.. — спросил старший лейтенант Шарапов, пряча руки в рукава бушлата.

— А что интересного? Не меньше двадцати пяти, это точно. В моем детстве при такой температуре школьники до четвертого класса в школу не ходили. А мы взрослые… И думать о температуре не стоит. Не для нас это…

— Аккумуляторы бы в «подснежниках»<$F«Подснежник» — коротковолновая миниатюрная радиостанция малого радиуса действия, состоит собственно из радиостанции, наушника, убираемого в ухо, и мини-микрофона, крепящегося гибким проводником к воротнику. Используется для связи внутри группы.> не замерзли…

— Засунь коробку во внутренний карман.

В качестве иллюстрации последовало похлопывание себя по бронежилету, спрятанному под стандартной «разгрузкой».

— А я что, вместо погона ее повесил? Давно в кармане.

— Там не замерзнет.

— Вам хорошо, — вздохнул снайпер группы старший лейтенант Веретенников. — А мне ночной прицел куда прятать? Ни в один карман не поместится. А там аккумулятор уже слабый… Неделю не подзаряжал. А тепловизор, знаете, какой прожорливый!

Снайпер погладил прицел на винтовке, как гладят любимую собаку.

— Да ты и сам ему не уступишь, — усмехнулся Шарапов.

— Прицел лучше бы в костер сунуть, — посоветовал капитан Агарев. — Быстро оттает. И всю винтовку можно, желательно без патронов.

ОМОГ<$FОМОГ — отдельная мобильная офицерская группа.> подполковника Сакратова сидела у костра, разведенного под бурой навесной скалой, защищающей бойцов от леденящего лицо ветра. Обычно в крепкие морозы погода бывает безветренной, но в горах, где эти морозы застали группу, для ветра простор, он приходит невесть откуда, невзирая на градусы, и даже поземку несет под ноги.

Светало быстро. Командир группы встал, вышел из-под скалы и поднес к глазам бинокль, чтобы посмотреть на недавно пройденную тропу. На освещенных участках она просматривалась уже явственно. Только под склоном хребта, в местах, куда еще не проник утренний свет, разобрать ничего было невозможно.

В принципе, рассматривание тропы — пустая предосторожность. Трудно ожидать, что в такую погоду кто-то заберется сюда, к седловидному перевалу. Только лишь по большой надобности. Но и надобность, как показывал осмотр местности, никого в окрестности не привела, и неприятного удара в спину ожидать не приходилось.

— Будем двигаться, — сказал командир. — Хватит задницы морозить.

Группа отдыхала, а не грелась. Этот костерок, состоящий из трех полешек и нескольких сухих веток, прихваченных еще внизу, не давал возможности согреться. Так, скорее моральная поддержка, иллюзия тепла и возможность подогреть консервы не на традиционной малотемпературной спиртовке, а чтобы с запахом костра были. В запасе еще три полешка осталось — на следующий костерок, если вдруг понадобится; хотя, скорее всего, вряд ли понадобится, поскольку идти осталось немного. Но полешки не выбрасывали. Не велик вес.

Группа легко поднялась, выполняя отданный не командным тоном приказ. Подполковнику Сакратову вообще командный тон был не свойственен. Он всегда говорил тихо, хотя внятно, но его приказы, несмотря на тон, выполнялись офицерами обязательно и безоговорочно. Командира уважали.

Группа затоптала остатки костра и уже была готова к маршу. Шесть офицеров спецназа ГРУ…

* * *

Последний переход до седловины перевала, основательно заваленной снегом, группа шла около часа. Тропу эту проложили бандиты, считающие, что в таких местах, где до ближайшего населенного пункта добираться пару дней, можно не опасаться любопытных следопытов и неугомонных федералов. Чужие здесь не ходят… Однако чужие пришли. И даже знали время, когда им прийти следует, потому что давно минули те сложные времена, в которые бандиты могли рассчитывать на молчаливость своих соотечественников и одноплеменников. Сейчас они уже всем надоели, и случайно услышанной фразы порой бывает достаточно, чтобы начал работать «телефон доверия», что в итоге позволяло провести дополнительную разведку и начать жесткое преследование. И оно началось.

Конечно, тропой пользовались не часто и не слишком большое количество бойцов. Присыпанная снегом тропа то пропадала, то появлялась, однако обозначена была достаточно четко, чтобы ее не потерять. Только на самом перевале, где ветер бывает чаще, чем безветрие, угадать тропу было местами сложнее; тем не менее возможно. На перевале был наст, ходить по нему было бы легче, чем по сугробам, если бы он не был таким скользким. И потому темп движения снизился — а особенно тогда, когда начался спуск. Прокатиться по склону на «пятой точке» желающих не оказалось, хотя такой спуск был бы более быстрым, чем утомительная ходьба по тропе.

Уже через десять метров после прохождения седловины перевала у подполковника в нагрудном кармане раздался «виброзвонок» спутникового телефона. Сакратов вытащил трубку и посмотрел на определитель номера.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — ответил он, узнав номер телефона руководителя операции полковника Савельева.

— Здравствуй, Максим Васильевич. Четвертый раз тебе звоню. Отключал связь, что ли?

— Никак нет, товарищ полковник. Были по ту сторону хребта. Видимо, сигнал со спутника не проходил… Там тропа между скал вьется.

— Бывает. Докладывай обстановку! — Савельев, судя по голосу, был чем-то озабочен.

— Только что миновали перевал, начинаем спуск.

— Успеваешь?

— Идем с шестичасовым запасом. Имеем возможность до начала общей операции выспаться и устать от отдыха.

— Нормально. Остальные группы точно так же. Только взвод отстает на три часа. Их выбросили не в условленном месте. Четыре часа выходили на маршрут, час уже наверстали, но дальше глубокий снег и нет троп. С грузом рискуют завязнуть.

Груз, что нес на своих плечах взвод спецназа ГРУ, легким назвать было сложно: четыре миномета и запас мин для полноценного боя, которые доставить скрытно к месту предстоящей операции другой возможности не было. Но плечи у солдат крепкие, тренированные. Единственное, что смущало и становилось препятствием, — высокогорье и бездорожье.

— Если что, мы и без взвода справимся, — пообещал Сакратов. — С трех сторон зажмем, атака с верхней позиции… Уйти им будет просто некуда и прорваться возможности не будет…

Как все командиры ОМОГ, подполковник Сакратов не любил совместные операции с линейными частями спецназа ГРУ, где подготовка солдат, естественно, не могла сравниться с подготовкой офицеров. Это как в спорте, где есть любители и профессионалы, и сравнивать их подготовку не только сложно, но и некорректно.

— Может быть, и получится, если только…

— Что, товарищ полковник? — Максим Васильевич, понимая, что за подобными фразами должно следовать не очень приятное продолжение, голосом показал заинтересованную обеспокоенность.

— У тебя, кажется, в группе есть два радиоинженера? — спросил Савельев. — Настоящие?

Подполковник Сакратов какое-то время молчал, соображая, к чему может привести ответ на такой вопрос. Начальству тоже не всегда следует откровенно докладывать, что и как могут делать офицеры группы, иначе при каких-то обстоятельствах их могут из группы и забрать.

— Капитан Агарев радиоинженер только по образованию, окончил когда-то приборостроительный факультет политеха; старший лейтенант Субботин радиотехник, работал в молодости на радиозаводе, на конвейере… И все. А какое это имеет…

— Такое и имеет, Максим Васильевич, именно такое. — Голос полковника говорил о не самом лучшем настроении.

— Я спрашиваю, товарищ полковник, про отношение к нашей операции…

— К данной операции никакого отношения. Но у меня из Москвы запросили сначала данные на твоих радиоинженеров, потом данные на всю твою группу и боевую характеристику на тебя лично. Интересовались знанием иностранных языков твоими офицерами. В число оных, как тебе известно, ныне входят языки народов ближнего зарубежья… Потом снова долго пытали относительно боевой подготовленности группы. В том числе интересовались данными о занятости в настоящее время и о возможности безболезненного вывода из операции.

— Нет такой возможности, товарищ полковник. Если снимать вертолетом, то мы всю округу переполошим и предупредим противника о своей активности. Это чревато последствиями для тех, кто останется. Тем более взвод опаздывает…

— А ты попробуй объяснить это командующему! — Полковник даже рассердился. — И мне нагоняй дали. Посчитали, что я умышленно не хочу до тебя дозвониться.

— Командующий должен понимать, товарищ полковник, что на обратный маршрут у нас уйдет полтора дня, а если учесть, что мы шли всю сегодняшнюю ночь и нуждаемся в отдыхе, то целых два. Снимать нас вертолетом нельзя. Быстрее получится дать нам возможность закончить операцию, а после уничтожения банды выслать вертолет прямо на место. В любом случае вертолет сюда полетит. Будут отправлять следственную бригаду, нас и снимут.

— Неужели, думаешь, я этого не сказал? Сказал. И все разжевал. — Савельев даже рассердился.

— И что?

— Ничего… Просили сообщить, когда восстановится с тобой связь. Я вынужден был дать командующему твой номер.

— Связь восстановилась. Пусть звонит, — негромко, но твердо сказал Сакратов. И собеседник, кажется, остался доволен его решительностью.

— Я сейчас ему скажу.

— Но профиль такой, что скоро снова может пропасть. Опять в скалы уйдем.

— Скажу, чтобы звонили быстрее.

— Что, командующий всю ночь в кабинете сидит?

— Когда что-то срочное, он неделями из кабинета не выходит.

— Как и вы…

— Одна школа. Уровень разный. — Полковник Савельев проявил соответствующую должности скромность, хотя был с командующим войсками спецназа ГРУ в одном звании. Однако не секрет, что должность имеет значение гораздо большее, чем звание.

— Я жду, товарищ полковник.

* * *

Командующий спецназом ГРУ полковник Мочилов сам, естественно, не позвонил — по его поручению это сделал офицер оперативного отдела диверсионного управления ГРУ подполковник Ледогоров, слегка знакомый Сакратову по нескольким мимолетным встречам на недавних командно-штабных учениях, завершившихся «демонстрацией», как называли элементарные показательные выступления бойцов спецназа ГРУ. На учения приезжал начальник Генерального штаба, и «демонстрацию» устраивали специально для него. В качестве образца для постановки рукопашного боя была взята ОМОГ подполковника Сакратова.

— Утро доброе, Максим Васильевич. Подполковник Ледогоров по приказу полковника Мочилова. Полковник Савельев дал нам ваш номер. Можете разговаривать?

— Спуск, Валерий Юрьевич, сложный. Скользко. Упадешь — долго придется лететь… Если что, я прерву разговор. Пока говорите.

Говорить подполковник Ледогоров начал не сразу. Оценивал, видимо, ситуацию и мысленно представлял красивый полет командира группы с горы. Представленная картина восторга не вызвала. И потому, прежде чем продолжить, Валерий Юрьевич прокашлялся.

— У командующего относительно занятости вашей группы есть серьезные вопросы. Появилось новое задание. Очень важная операция. Когда освободитесь?

Сакратов думал недолго.

— Только по завершении текущей операции, Валерий Юрьевич. Иначе никак не получится… — и слова прозвучали так, что возражать не хотелось.

Тем не менее подполковник диверсионного управления тоже попытался проявить упорство.

— Безболезненный выход, если…

— Ни при каких условиях не рационально, — перебил Сакратов. — Вернее, возможно, но это будет проигрышный вариант. Насмарку пойдет работа нескольких месяцев, и под удар подставятся другие группы.

— Снять вертолетом… — настаивал подполковник Ледогоров.

— Вертолет увидят и услышат. Мы уже в непосредственной близости от большой по нынешним временам и чрезвычайно опасной банды. На базе сконцентрировались сразу три, видимо, отдельных джамаата. Планируют что-то крупное, судя по численности. Сразу насторожим и, как я уже сказал, подставим под удар остальные группы. Это чревато жертвами. Кроме того, мы силами своей группы запираем банде проход на перевал. Если нас снять, они смогут уйти от атаки остальных и рассеяться при преследовании. А группа, повторяю, опасная — предположительно около четырех десятков человек. Сейчас такая банда собирается только для проведения крупной акции. И это следует пресечь в корне, до того, как они вышли на простор. Здесь мы их простора лишаем и имеем возможность просто расстреливать сверху.

— Да, передо мной как раз карта района ваших действий. Положение у вас ключевое. Этого нельзя не признать. Тем не менее новое задание по важности не может сравниться с текущим. Потому мы и настаиваем…

— Положение у всех групп, кроме линейного взвода, ключевое. Существует три прохода на базу бандитов, и все они заперты. Линейный взвод во время боя выполняет вспомогательные функции. Они идут с четырьмя минометами. Сядут на склоне и будут минами сверху поливать. Что касается важности операции, то я повторяю, что снять нас — значит провалить текущую операцию.

Подполковник Ледогоров подумал несколько секунд.

— Ладно, Максим Васильевич, я доложу ситуацию командующему. Пусть он решение принимает. Я вам перезвоню.

Убрав трубку, подполковник Сакратов увеличил темп, чтобы догнать группу. Спуск на верхнем участке выдался в самом деле чрезвычайно сложным, и группа, как видел сверху командир, уже шла со страховочной веревкой. Командиру нужно было не пролететь мимо своих бойцов, но догнать их и успеть подцепиться карабином к страховке.

* * *

— Командир, ты садись, садись, — сказал в микрофон «подснежника» заместитель Сакратова майор Литовченко. — И катись, не стесняйся, а мы ловить будем!

— А если не поймаете? — поддержал обычную для майора словесную игру подполковник. — Вы народ ненадежный. Особенно ты, Михал Саныч… А если поймать не сумеешь? Командир мимо проедет — ты командиром станешь… Красота!

— Обижаешь, товарищ подполковник, — возмутился Литовченко. — Я в детской футбольной команде вратарем служил. И тебя хоть из самой «девятки» вытащу. Катись!

Так, за разговором, подполковник Сакратов догнал группу. И как раз в этот момент ему пришлось снова остановиться, потому что опять позвонил подполковник Ледогоров. Но теперь Сакратов уже защелкнул карабин на страховочной веревке и мог не останавливаться.

— Да, Валерий Юрьевич, слушаю вас…

— Ну, Максим Васильевич, сумел я убедить командующего. Товарищ полковник согласился с вашими доводами. Но имейте в виду, что отбыть следует с первым же вертолетом. И самим желательно поберечься, и в бою не лезть на рожон.

— У бойцов моей группы, Валерий Юрьевич, такой привычки нет. Все они собственные организмы сильно уважают. И стараются не подставляться без необходимости… А если уж возникнет необходимость, то тут никуда не денешься.

— Хорошо, мы звонить не будем, чтобы не мешать. Как только будут вести, звоните сами. Мой номер у вас определился.

— Обязательно, Валерий Юрьевич! До связи.

Подполковник Сакратов спрятал трубку. Никто из офицеров группы не задавал вопросов, хотя командир не выключал «подснежник» и разговор был слышен всем. Но в группе было так принято, что командир доводил до общего сведения только то, что считал нужным довести, а спрашивать не полагалось. Это военная разведка, и здесь любопытство, если оно не связано с выполнением боевого задания, не приветствуется.

Группа продолжила спуск, и спецназовцы старались не сбивать себе дыхание разговорами. Спуск был сложным, но они старались все же поддерживать высокий темп, чтобы не потерять запас времени. Он всегда может понадобиться.

* * *

Скалы пошли уже после середины спуска. Среди скал уже и страховочная веревка была без надобности, и потому, отстегнув карабины бойцов, майор Литовченко смотал веревку. Заместителя командира группы часто за глаза звали кладовщиком, поскольку в его обязанности входило все материально-техническое, материальное, боевое и прочее обеспечение личного состава. И казалось, что в обширных карманах «разгрузки» или в рюкзаке Михал Саныча есть все, что может в какой-то момент понадобиться. Там действительно было все, что было необходимо для конкретной операции, которую просчитывали заранее, и Литовченко готовился к ней отдельно от других, чтобы обеспечить группу необходимым. По сути дела, он был начальником штаба маленького отряда и одновременно начальником тыла.

Тропа начала петлять среди скал и временами уводила чуть не в обратную сторону, но это особенности троп на подобном горном профиле. Если ведет в обратную сторону, значит, другого пути нет, и придется потерять время и вернуться, чтобы потом продвинуться дальше. Но там, где тропа вилась между скал, было уже не так скользко и уклон был не таким крутым, и потому можно было идти значительно быстрее. И группа шла ходко. Здесь помалкивали, поскольку разговоры мешают дыханию. А вперед выслали дозорного. В условиях ограниченной видимости, тем более уже в пределах, возможно, охранной зоны лагеря боевиков, выставлять дозорного было необходимо.

Сакратов, умея ориентироваться и без часов и прекрасно чувствуя время, все же посматривал на часы.

— Опаздываем на свидание, товарищ подполковник? — спросил снайпер старший лейтенант Веретенников.

— Слишком рано приходим на свидание. Темп можно сбавить.

— А как потом потерянное время наверстывать будем? — спросил майор Литовченко.

— Потерянное? — не понял командир.

Литовченко поднес к глазам бинокль и посмотрел на тропу, идущую от перевала. Ту самую, которую они недавно минули. Тем самым заместитель показывал Сакратову, куда следует обратить внимание. Максим Васильевич тоже глянул в бинокль.

Группа из девяти человек шла их же маршрутом. Бинокль позволил различить даже бородатые лица и разномастный камуфляж. Это, вне всякого сомнения, были бандиты…

2

Боевики шли рискованно быстро, если учесть, что начало склона было особенно скользким, но они даже не протянули страховочную веревку. Присмотревшись внимательнее, оценив чуть-чуть странную походку бандитов, подполковник понял, что они имеют в своем арсенале «траки» — дополнительные подошвы с шипами-когтями, — позволяющие им не скользить даже на льду, не говоря уже о плотном насте. Сантиметровой длины широкие шипы прочно вгрызаются в наст и позволяют ногам чувствовать себя уверенно. Правда, хождение в такой обуви с непривычки сильно утомляет, но ведь идти в «траках» приходится только по скользким участкам, а они встречаются на тропе не слишком часто. Снять шипованные подошвы не долго.

— Внимание всем! Боевая готовность.

Каждый из бойцов группы сразу же прислонился к ближайшей скале, слившись с ней. Хорошо еще, что бандиты вышли на перевал уже тогда, когда спецназовцы углубились в скалы, иначе они уже заметили бы идущих впереди.

— Максим Василич, — с легкой усмешкой сказал майор Литовченко, — я тут намедни краем уха слышал, что нашу группу будто бы собираются снять с операции? А ты, кажется, говорил, что снять нас невозможно, потому что мы идем скрытно и любой выход сопряжен с риском…

— Ты о чем? — не понял Сакратов, но легкую ехидцу в голосе своего заместителя уловил.

— Я о том, что Провидение в данной ситуации на стороне нашего командования. Придется принимать бой и себя раскрывать. Мы заперты с двух сторон, и их больше, чем нас.

— А прятаться тебя не учили?

— Разве что спрятаться, — вздохнул майор. — Но они наши следы наверняка видели. И на базе другим бандитам скажут, что видели следы. К чему это приведет, как думаешь?

— Думаю, как поступить… Только не понимаю, при чем здесь Провидение?

— Да все при том же… Или ты не видишь здесь высшей воли?

Это был давний спор верующего православного подполковника и рационального атеиста майора. И ни один из них не умел убедить другого в своей правоте.

— Возможно, воля Господа здесь и присутствует, но Бог всегда дает людям право выбора. И я думаю, что нам выбирать и как нам поступать.

— Выбор у нас, признаться, небогатый. Бог на выбор оказался не щедрым.

— Нос потри, — предложил подполковник.

— Зачем? Он у меня не замерз.

— Как раз перед отправлением сюда я смотрел телевизор. Один известный академик давал интервью. И ведущая задает ему прямо вопрос, верит ли академик в Бога. Тот уверенно заявляет, что, конечно, нет. Трет себе нос, из носа сопля вываливается и под носом виснет. Академик по старости не чувствует. Но это вот и есть Провидение. Он дал ответ и тут же показал себя старым маразматиком. И даже обидно, что у такого отца, у старого академика, такой сын. Правда, сыну тоже уже за восемьдесят…

— А что отец, товарищ подполковник? — спросил старший лейтенант Шарапов.

— А старый академик был человеком умным и сказал однажды буквально следующее: верить в то, что мир был создан в ходе эволюции, — это то же самое, что положить в ящик кучу радиодеталей, потрясти и уверять, что после этого из ящика получится телевизор. Все…

— Что — все? — спросил майор.

— Все! Отставить теософские базары, работаем!

— Есть план?

— Спускаемся ниже, ищем скалы, где можно сделать засаду. Идем в рукопашку. Атакуем лопатками. Не дать им выстрелить. Снайпер занимает позицию в стороне.

Старший лейтенант Веретенников, слушая задание, выступил вперед.

— С близкой дистанции, с какой только возможно, скорострельностью ты обязан уравнять численность. Стреляешь со спины в замыкающих прямо перед моментом нашей атаки. Не меньше четырех выстрелов. Мы работаем «пять в пять».

— Понял, товарищ подполковник!

Веретенников погладил объемный глушитель своего винтореза. Выстрел снайперской винтовки издали будет не слышен и до бандитской базы никак не сможет донестись, следовательно, шума не поднимется. Это именно то, что необходимо группе.

— Вперед! Ищем место! — внятно и негромко скомандовал командир.

Первое относительно подходящее место подвернулось быстро. Тропа там сжималась скалами до метровой ширины, а сами скалы были чуть больше двух метров. Прыжок со скалы — и атака. Причем удар должен наноситься до того, как ноги коснутся земли.

— Мне здесь устроиться негде, — проговорил старший лейтенант Веретенников.

Подполковник осмотрелся. И неохотно согласился.

— Ищем дальше. В темпе идем, время не теряем. Бандиты быстроногие.

Сакратов говорил вроде бы тихо и бесстрастно, почти сухо, однако в этой сухости чувствовалась воля и умение подстраиваться под любую ситуацию. Не подошло одно место — Максим Васильевич быстро согласился и отправился на поиски другого. Такое умение приспосабливаться для офицера спецназа было необходимым качеством. Тем более необходимым было оно для командира отдельной мобильной офицерской группы. И Сакратов им обладал.

Начался поиск нового участка. Было просмотрено еще два варианта, но ни тот, ни другой не подходили. Пришлось спуститься еще ниже.

— Банда подходит к скалам, — предупредил капитан Агарев, наблюдавший за тылами.

— Работаем… — поторопил командир.

Группа двинулась по тропе быстрее, стараясь при продвижении прижиматься к скалам, чтобы не попасть под случайный взгляд. Новый участок нашли не сразу, но все же нашли, и он, кажется, вполне устраивал всех. И снайперу было где устроиться, и для остальных была возможность атаковать. Единственное неудобство состояло в том, что высота скал, с которых предстояло прыгать, была около трех с половиной метров. Это могло бы оказаться слишком много для быстрой атаки. Впрочем, среагировать и успеть защититься в этом случае могли бы сами спецназовцы, имеющие высокую боевую подготовку. Боевики, как правило, такой подготовки не имеют. Рассчитывать, что противник слабее и глупее тебя, — это, конечно, прямой путь к провалу дела; тем не менее приходилось рисковать, потому что не было никакой гарантии, что где-то дальше будет более подходящее место. И сама ширина тропы, а она здесь составляла около трех метров, давала возможность маневра, если что-то не получилось бы при первой атаке. Впрочем, точно такую же возможность маневра тропа давала и боевикам, способным в критический момент сделать элементарный шаг в сторону, вместо того чтобы смотреть, открыв рот, как тебе на голову обрушивается остро отточенная лопатка. И потому схватка обещала быть острой и обоюдоопасной. Хотя на стороне военных разведчиков был эффект неожиданности, а это всегда уже тридцать процентов победы.

— По местам! Разбираем позиции с двух сторон!

Повторять команду необходимости не было. Бойцы быстро сориентировались, отыскивая взглядом, кому и что больше пришлось по вкусу и кому в каком месте легче было забраться на скалу. Впрочем, забираться помогали друг другу. Сначала один подсаживал товарища, потом тот протягивал руку, чтобы втащить напарника. Не прошло и минуты, как все, кроме снайпера Веретенникова, уже устроились на скалах. Снайперу пришлось вернуться на сорок метров. Он бы и дальше отошел, но тропа изгибалась, и пропадала видимость. И на скалу старшему лейтенанту пришлось взбираться самостоятельно. Впрочем, он с этим делом справился без проблем, и даже винторез, длиной ствола превосходящий привычный «калаш», не помешал снайперу показать свою ловкость. Позиция у него была почти идеальная. Видимость через весь коридор, и от пуль там спрятаться негде. Снайпер, пожалуй, справился бы с задачей и один, но только в открытом бою, когда стреляют друг в друга. Здесь стрельба должна быть односторонней и скоростной, с максимальным использованием преимущества глушителя. Опыт — а Веретенников был снайпером опытным — показывал, что можно успеть произвести четыре выстрела до того, как противник поймет, что находится под обстрелом. В данном случае дистанция позволяла это сделать. Четыре выстрела, а потом в действие вступят остальные спецназовцы и постараются не дать бандитам ответить на обстрел снайпера автоматными очередями. В сложившихся обстоятельствах только полная скоординированность действий в состоянии решить задачу и не позволить бандитскому джамаату демаскировать скрытный подход военных разведчиков. Обеспечить такую скоординированность в состоянии «подснежники», которые вовремя донесут самую не слышимую со стороны команду.

— Все готовы? — спросил Сакратов.

— Готовы! — за всех ответил старший лейтенант Субботин.

— Прялка готов? — прозвучал вопрос к снайперу.

— Готов, товарищ подполковник!

* * *

Вскоре показались бандиты. Шли они торопливо. Первым, естественно, их увидел Веретенников, контролирующий верх тропы, и сразу сменил «рожок» на своем винторезе. Предвидя ситуацию, старший лейтенант загодя приготовил запасной «рожок», чтобы стрелять или стандартными пулями «СП-5», или бронебойными «СП-6». Бандиты шли в бронежилетах. Следовательно, использовать лучше было бронебойную пулю, хотя и обычная «СП-5» бронежилет пробьет на короткой дистанции.

— Я — Прялка, — сказал Веретенников, закончив смену «рожка». — Сократ, как слышишь?

— Нормально слышу, — отозвался подполковник. — Есть новости?

— Вижу бандитов. Девять человек. В бронежилетах. Идут тяжело. Устали. Трое, козлы откровенные, на ходу курят.

— Не профессионалы, — сделал вывод старший лейтенант Субботин.

Профессионалами военные разведчики звали наемников из арабских или еще каких-то стран, бывших офицеров спецназа. Те, естественно, не могли себе позволить такие вольности.

— Не расслабляться! — сказал подполковник Сакратов. — Трое непрофессионалов, а остальные могут оказаться профессионалами. Одного такого бойца хватит, чтобы наломать дров. Прялка, докладывай…

— Идут, — почти равнодушно, чуть не зевая, доложил снайпер. — Я на всякий случай прилягу — они уровнем выше меня… Хотя смотрят под ноги.

— Не показывайся, — подтвердил решение старшего лейтенанта командир. — Когда пройдут, увидишь?

— Даже услышу. И запах почувствую, — пообещал Веретенников. — От курящих за версту несет.

— Докладывай!

— Идут… — с легким смешком доложил старший лейтенант.

И потянулись минуты ожидания. Наконец наушники «подснежников» донесли до спецназовцев слегка приглушенный голос старшего лейтенанта Веретенникова:

— Они подо мной. Пропускаю, чтобы вам не скучно было. Хотя могу просто сбросить на них пару гранат.

— Гранаты и аплодисменты отменяются, — напомнил подполковник Сакратов.

— Воняют уж очень безобразно. Кто-то из них «Тройной одеколон» или пил, или в штаны лил. Запах убийственный, даже курево перебивает…

Еще через тридцать секунд снайпер, видимо, приподнял голову.

— Первым идет, как я понимаю, эмир. Он время от времени на кого-то покрикивает. За эмиром следует троица курящих. Они опять с сигаретами. Похоже, одну выкуривают, от нее прикуривают следующую, чтобы спички не тратить.

— Сейчас спичками никто не пользуется. У всех зажигалки, — подсказал старший лейтенант Шарапов. — Дешевле и удобнее…

— Значит, газ в зажигалках берегут. Я курящих вам оставляю. Себе беру четверых последних. Двое слегка отстали. Вернее, отстал один. Выдохся, другой его подгоняет… Это все моя клиентура.

— Жди команды, — распорядился Максим Васильевич. — Я их вижу!

* * *

Скалы поверху были обильно присыпаны снегом. А камуфлированные костюмы у спецназовцев не белые, и потому из опасения быть обнаруженными высовываться особенно не стоило. Приближение бандитов наблюдал только один командир группы, да и тот старался смотреть так, чтобы позади головы оставался бурый камень, хорошо устроившийся на плоской «крыше» скалы. Камень закрывал белый фон, и голова не выделялась. Для безопасности Сакратов даже вязаную шапочку опустил, превратив ее в обычную маску с прорезями для глаз.

— Косец! — скомандовал командир, определив разряженность строя бандитов. — Два метра назад. Вот так. По команде будешь прыгать не глядя, смотри только, чтобы не вниз головой.

— Понял! Я постараюсь, — пообещал майор Литовченко.

— Жеглов! На метр в мою сторону.

Старший лейтенант Глеб Шарапов легко сместился ближе к командиру.

— Вот так. Нормально. Остальные на местах. Внимание… Они приближаются… Прялка, сколько секунд тебе выделить на стрельбу?

— Четыре выстрела — полторы секунды… От силы — две, чтобы ствол перевести…

— Добро. Готовность! Атаковать сразу после четвертого выстрела… Без дополнительной команды… Лопатки к бою!

Но малые саперные лопатки и без того уже были зажаты у каждого в руке, а рука была готова в необходимый момент нанести удар.

Максим Васильевич тоже приготовил лопатку и сам сжался в пружину, готовую распрямиться, но продолжал при этом напряженно наблюдать. Важно было точно просчитать момент атаки и не ошибиться. Разумеется, четыре выстрела даже из снайперской винтовки с глушителем, пусть и произведенные в шедших сзади, не могут остаться незамеченными. Кто-то захрипит, кто-то вскрикнет, кто-то со стуком упадет. Остальные среагируют. Первая реакция, как всегда случается, заставит бандитов остановиться, чтобы осмыслить ситуацию. И именно в этот момент следует атаковать. Важно, чтобы они вовремя остановились, хотя ничего страшного не будет, если остановятся через два шага. Тогда придется делать более стремительный прыжок, и не вниз, а чуть в сторону, что даже лучше для удара, поскольку тогда скорость тела будет выше…

— Прялка! Огонь! — прозвучала едва слышная команда.

Старший лейтенант Веретенников не тратил время на прицеливание, потому что, наверное, заранее выбрал цели. В наушниках группы раздались четыре выстрела, почти слившиеся в очередь, хотя и стрелял Веретенников одиночными. Результат видели только командир и сам снайпер, но времени на оценку у командира не было, потому что все пятеро засевших на плоских скалах военных разведчиков одновременно поднялись и шагнули к краю обрыва. Прыгнули все одновременно, и каждый на свою цель.

Лопатки опустились дружно, с одинаковым хрустящим звуком, и только самому командиру группы достался противник, который сумел среагировать и чуть-чуть отстраниться. Лопатка только срезала ему ухо и дальше скользнула по бронежилету. Эмир джамаата, а это был, судя по поведению, именно эмир, оказался подготовленным профессионалом. Он не попытался бежать, понимая, что пуля его все равно догонит, но увидел единственный выход, который давал ему минимальные шансы на спасение. Сам Сакратов при приземлении чуть поскользнулся, удержал равновесие, но потерял устойчивость. И эмир, не обращая внимания на свою кровоточащую рану, бросился к нему. Одной рукой он стал вытаскивать пистолет, а вторую протянул, чтобы обхватить своего визави и им прикрыться. Но и Максим Васильевич оказался готовым к такому развитию событий. Он успел сделать встречное движение корпусом, выставив вперед локоть так, что получился удар, нанесенный даже не рукой, а силой встречного движения двух тел. Противники были оба крепкого телосложения, каждый весил около восьмидесяти килограммов, и потому при столкновении челюсти с локтем пострадала, естественно, челюсть. Бандит упал, не потеряв сознания, и все еще пытался вытащить пистолет, но лопатка вновь обрушилась ему на голову. Второе ухо при этом не пострадало. Максим Васильевич выпрямился и осмотрелся. Остальные офицеры свое дело уже сделали.

— Акела чуть было не промахнулся, — фразой из «Маугли» прокомментировал произошедшее с командиром майор Литовченко.

— Акела исправляет свои ошибки… — тихо ответил Сакратов и наклонился, чтобы обыскать убитого.

* * *

Все обошлось без особого шума, и, таким образом, действия группы можно было считать успешными. Быстро собрали документы. Оружие, чтобы не досталось другим бандитам или местным жителям, если кто-то вдруг забредет в такую даль, привели в негодность. Это, впрочем, сделать не сложно. Снять затворы и закопать неподалеку под скалой вместе с патронами.

Приведением оружия в негодность командовал майор Литовченко, а сам командир тем временем просматривал вместе с капитаном Агаревым вещи и документы бандитов. Только сам эмир, видимо, имел опыт боевых действий, хотя его фамилия ничего Сакратову не говорила. Возможно, он даже в розыске не был, но знать всех, кто находился в федеральном и международном розыске, Максим Васильевич, естественно, не мог. Остальные бойцы джамаата — просто мальчишки из ингушских селений, которым заморочили голову и готовили отправить на смерть. Никто, как обычно бывает, и не думал о том, что может ждать этих мальчишек завтра. Для них уже не существовало завтрашнего дня. Но они все совершеннолетние и сами должны отвечать за свой выбор в жизни. Поэтому угрызений совести за уничтожение вооруженных бандитов никто из военных разведчиков не испытывал.

— Товарищ подполковник! — позвал капитан Агарев, раскрывший рюкзак эмира.

— Что там?

— Ноутбук…

— Это не ноутбук, это так называемый нетбук… — сказал капитан. Он вытащил из рюкзака компьютер, раскрыл и сразу нажал клавишу включения.

— В чем разница? — не понял подполковник.

— Размеры меньше, использует только внешние дисководы или флэшки. Предназначен в основном для работы в Интернете. А где?.. А, вот…

Капитан вытащил из кармашка рюкзака USB-модем.

— И что?

— С ним можно в Интернет выходить. Только здесь это бесполезно. Здесь сотовой связи нет. — Он посмотрел в монитор и выключил нетбук. — Ладно. Здесь спецы должны разбираться. А то я что-нибудь не так сделаю. А спецы все последние сеансы связи отследят, если они были.

— Это верно, отследят. А сеансы были, если USB-модем есть…

— Это еще не факт. Я себе такой же купил… Неделю нормально работал — правда, скорость минимальная. Потом вообще еле-еле… Через мобильник быстрее… Я не уверен, что наш эмир сумел поработать. Вся техника новая, клавиатура без потертостей…

— Ладно. Убери, пусть спецы смотрят. Если есть связи, хорошо. Нет — сами мы их не придумаем… Сколько мы по времени потеряли?

— Около получаса.

— Пора наверстывать. Только доложу командованию…

Подполковник вытащил трубку, посмотрел на монитор. Уровень сигнала был вполне приемлемым для разговора, и он быстро нашел в списке последних разговоров нужный номер.

— Еще раз здравия желаю, товарищ полковник!

— Да, Максим Василич, слушаю тебя. Добрался до тебя командующий?

— Подполковник Ледогоров добрался…

— Это одно и то же. Ледогоров курирует какую-то операцию, где есть необходимость в твоей группе. Просто я сам сразу на командующего вышел, поскольку он в курсе. И о чем договорились?

— К моим доводам прислушались. И, как оказалось, я не зря настаивал.

— Новости? Докладывай! Я запись разговора включаю.

— На середине склона мы обнаружили преследование.

— Вас преследовали? — удивился Савельев.

— Получается, так. Хотя, по большому счету, преследователи не знали, что за нами идут. Обычный джамаат, девять человек во главе с эмиром. Вынуждены были уничтожить, чтобы нам пятки не отдавили.

— Нашумели?

— Лопатки сильно не шумят.

— Добро. Я предупрежу остальные группы, чтобы тоже посматривали. Шли за вами, могут и за ними идти. Документы собрал?

— Так точно. Есть еще нетбук. Это такая штука, типа ноутбука.

— Я знаю. Сам сыну такой покупал.

— И еще USB-модем к нему.

— Понял. Всю технику доставить на базу. Пусть спецы посмотрят.

— Я так и распорядился.

— Есть еще что-то?

— Все, товарищ полковник. До связи.

— До связи!

ГЛАВА 2

1

Торжественные похороны после завершившегося боя в такой обстановке не проводятся. И вообще похороны убитых бандитов — это дело ответственности прокурорских кадров. Тела бандитов не отдают родственникам; их, как правило, сразу после идентификации личности хоронят в общей могиле без выставления надгробий, и только числовой указатель говорит посвященному о том, кто в этой могиле лежит. Это на случай, если придется делать эксгумацию и повторную идентификацию. А то бывало уже много случаев, когда бандита вроде бы похоронят и прекращают розыск, а он потом в новых делах проявляется.

Когда доберутся сюда следователи и прокуроры, этого никто сказать не мог, да и группу спецназовцев это мало интересовало, поскольку они свое дело сделали. Когда все необходимые работы были выполнены, подполковник Сакратов показал рукой направление, которое можно было и не показывать, потому что уйти в сторону не позволяли скалы:

— Вперед! Двинули…

В нужный темп марша все включились сразу, но теперь шли чуть быстрее, чем раньше, чтобы наверстать упущенные полчаса. На всякий случай из рюкзаков убитых переложили в свои рюкзаки «траки», хотя скользких склонов здесь, внизу, уже не предвиделось, а возвращаться через перевал пешим ходом группа не намеревалась. Причем «траков» хватило бы на полторы группы, но забрали их все, чтобы иметь возможность поделиться трофеями с другими группами. «Поделиться» обычно обозначало не простое желание кому-то угодить, а возможность произвести взаимовыгодный обмен. Вот, например, к «Беретте-92», неучтенному трофейному оружию самого подполковника Сакратова, осталось в запасе только два патрона. Пару «траков» вполне можно было бы поменять на пару стандартных двурядных обойм, доставшихся другим спецназовцам в бою с другими бандитами. И обе стороны остались бы довольны…

Чем ниже спускалась группа, тем слабее становился ветер, а температура воздуха заметно повышалась. Мороз уже перестал щипать лицо и стягивать кожу вокруг глаз и рта. В самой долине уже было, наверное, совсем тепло, и там можно было бы позволить себе погреться на солнышке. Если только не помешает предстоящий бой…

Через два часа движения монолитные скалы стали заметно ниже, а расщелины между ними намного шире. И только протоптанная в снегу тропа показывала нужное направление. Ошибиться в правильном выборе пути зимой здесь было невозможно даже там, где совсем не будет скал. Зимняя природа не любит тех, кто прячется, и всегда выдает их по следам.

А скоро и сами скалы стали расступаться и то ли разваливаться, то ли сменяться валунами, между которыми и вилась тропа. Сначала валуны были мощные и огромные, с человека высотой, потом, по мере спуска, становились меньше и меньше, и уже между ними то в одном, то в другом месте стали появляться ели и заросли густого кустарника. А внизу темным сплошным массивом уже виднелся непролазный ельник.

Группа выходила в район боевых действий…

* * *

По мере приближения к лесному массиву маршевая скорость группы начала снижаться.

— Мы, кажется, перестарались, — посетовал Литовченко.

— Чуть-чуть. Не учли, что мы все еще высоко, — согласился Сакратов.

По первоначальному плану группы должны выходить в район непосредственного блокирования банды уже с наступлением темноты, до которой оставалось никак не меньше получаса. Там, внизу, в долине, эта темнота уже пришла. На склоне же было еще светло.

— Привал? — спросил майор.

— Привал, — согласился Максим Васильевич. — Посидим полчасика. Разобраться и не суетиться, чтобы не выдать себя движениями.

Все офицеры группы прекрасно знали, что при рассеянном взгляде издали можно и не увидеть людей даже тогда, когда смотришь прямо на них. Но если начинается движение, и даже не при прямом взгляде, глаз это движение замечает.

— Сейчас бы костерок, — мечтательно сказал старший лейтенант Шарапов.

— Чтобы потом тебя на этом костерке слегка поджарили, — хмыкнул майор Литовченко. — Только командир тебя поджарит раньше, чем боевики успеют подняться сюда. И я ему в этом помогу — за ноги держать буду.

— Спиртовку можно, — разрешил командир. — Она не дымит и не светит. Если есть необходимость…

Необходимости, впрочем, ни у кого не возникло. Согреться от пламени спиртовки невозможно, нельзя даже руки погреть. А подогревать консервы никто не собирался, поскольку в группе обедали обычно все вместе, а это время еще не подошло.

Офицеры расселись за камнями, но прятались уже не от ветра, как по ту сторону перевала, а от постороннего взгляда. До бандитского логова оставалось еще далеко, и с базы, расположенной в глубокой и широкой расщелине на дне долины, их увидеть не могли. Но кто знает, как далеко командиры боевиков выставляют посты охранения… По крайней мере, сам Сакратов выставлял бы в данной ситуации дальние посты на все три тропы, чтобы обеспечить возможность поднятия тревоги загодя и дать возможность подчиненным подготовиться к бою. Впрочем, у малоопытных бандитов, похоже, не принято излишне заботиться обеспечением собственной безопасности. Иначе та же группа, только недавно попавшая в засаду спецназовцев, могла бы доставить какие-то неприятности, если бы выставила впереди дозорного. Тогда и группе спецназа предстояло бы менять тактику. Кардинально это положения не изменило бы, поскольку дозорный тоже стал бы мишенью для снайпера, но все же добавило бы сложности в ситуацию.

«Виброзвонок» затребовал Сакратова для разговора. Вытащив трубку, Максим Васильевич посмотрел на определитель и пожал плечами. Номер был знаком отдаленно, и сразу сориентироваться и вспомнить, кому он принадлежит, подполковник не смог.

— Подполковник Сакратов. Слушаю вас, — ответил он.

— Здравствуй, Максим Василич! Подполковник Варнаков.

— Да, Павел Александрович, я узнал. Как у тебя дела?

Варнаков командовал другой ОМОГ, занятой в операции, и выходил к бандитской базе под прямым углом к группе Сакратова. Судя по карте, если Варнаков уже на месте, то он на расстоянии около трех километров. Номер его спутниковой трубки сообщался Сакратову перед началом операции, но между собой они пока еще не связывались.

— Нормально. Вышли в заданный район. Уже полтора часа отдыхаем. Мне звонил полковник Савельев. Говорил, у тебя сложности? Правда?

— Разрешились. Джамаат из девяти бандитов. Только эмир, наверное, чего-то стоил. Остальные — мальчишки… На убой их повели, как обычно… И даже довести до места не смогли.

— У майора Владим Саныча такая же ситуация. Только у него пятеро шли. Одни мальчишки… Куда этих баранов, интересно, гонят? На какой мясокомбинат?

Майор Владим Саныч, иначе Владимир Александрович Канарейкин, командовал третьей ОМОГ, занятой в операции, и он заходил к бандитской базе с другой стороны, через противоположный хребет, преодолевая очень сложный перевал. Но если этот же перевал время от времени преодолевали бандиты, и даже тропу натоптали, то спецназовцам грех было бы жаловаться на сложность маршрута.

— Как Владим Саныч, не нашумел?

— У него в группе два снайпера. Легко справился. Даже в рукопашку вступать не пришлось. Тебе, я слышал, довелось руки приложить…

— Лопатки, до рук не дошло… У тебя что за обстановка? Разведку произвести успел?

— Потому и звоню. Высылал троих, что белые маскхалаты имеют. Только что вернулись. Я удивлен. Может, данные у нас не точные, и здесь так, мелкая банда?

— Может, и была раньше мелкая банда, но к ней присоединились еще несколько. И еще две планировали присоединиться, но нашими стараниями не успели…

— Но любая крупная банда, насколько я понимаю, имеет силы, чтобы выставить посты хотя бы в три кольца. А у этих только на подходах к урочищу стоит пост из двух человек. Сидят там, разговаривают, курят… Разгильдяи, как необученные новобранцы в первую чеченскую. Сам помнишь, кто тогда воевать шел.

— Помню. Я тогда взводом командовал. Только у меня было три солдата, которых мамочки в армию спровадили, чтобы сыночков не посадили. Пришлось их всерьез «обламывать», чтобы службу поняли. Сделал людьми. Сейчас и мамочки, наверное, благодарны… Один мне пишет время от времени. Институт окончил… А сначала понимать не хотел, что над ним командиры есть. Может, у бандитов та же ситуация? Тебе надо пост выставлять, ты и выставляй, а я своих не погоню… Эмиры обычно друг с другом не слишком ладят, все власть делят.

— Стремление к власти — неотъемлемая часть менталитета кавказских народов. И нам этим следует пользоваться… Короче говоря, я готов выйти на ударную позицию хоть сейчас… У тебя что?

— Ты через лес заходил?

— Да. Густой ельник…

— А у меня открытое место. Жду темноты. Через полчаса двинусь. У Владим Саныча что?

— Тоже отдыхает. Темноты ждет.

— Значит, мы с ним одновременно и пойдем с противоположных сторон. Про взвод ничего не слышно?

— Савельев сказал, что от нас уже на пять часов отстает. Вязнут солдаты в снегу. Груз большой, идти сложно…

— И что, не ждать же их?

— Если к рассвету не выйдут, будем начинать…

— Я бы предпочел начать до рассвета. Выходить на предельно короткую дистанцию в темноте и атаковать. Меня об этом просят и из ГРУ. Звонили… Хотят на другую операцию перебросить. Понадобился срочно. Потому я тоже вас всех торопить буду, не обессудь…

Варнаков, видимо, знал, как умеет торопить командование.

— Подумаем. Как на свою позицию выйдешь, будем синхронизировать «подснежники». Там на месте и определимся.

— Договорились.

— Кстати, тут мои парни вернулись, подсказывают, что сняли с тропы натяжитель к мине — естественно, вместе со взрывателем — и обозначили «растяжку». Тебя может ждать то же самое.

— Спасибо, учтем.

— Тогда у меня все. До связи.

* * *

Полчаса, отведенные на отдых, прошли совсем не так, как время ожидания в засаде. Здесь время летело, и, казалось, не успели спецназовцы перевести дыхание, как быстрые зимние горные сумерки плотно их накрыли.

— Пора. — Первым поднялся подполковник Сакратов.

— Тропу в темноте никто не потеряет? — спросил Литовченко, но никто этот вопрос не удостоил ответом. — Мне некогда будет вас собирать.

— Собирать мне придется, — заметил командир. — Ты передовым пойдешь.

Двинулись сразу, как встали. Что бойцам собирать после привала — рюкзак за плечи, оружие в руки, и вперед. Темп взяли сразу. Только майор Литовченко выдвинулся в передовой дозор, да снайпер Веретенников подключил к ночному прицелу своего винтореза аккумулятор, из-за чего задержался на десять секунд. Естественно, сразу включать аккумулятор не стал, и даже не снял с прицела меховой чехол. Хотя оптике мороз не страшен, для нее опасен снегопад. А мороз страшен для аккумулятора, который имеет привычку при сильном переохлаждении работать в нестандартном режиме, показывая, что почти закончился заряд мощности.

Последний спуск длился около часа. Дозорный время от времени докладывал одно и то же, и ему самому, судя по голосу, было скучно:

— Белое безмолвие. Белый мрак. Ни души кругом.

— Продолжай наблюдение, — коротко, без эмоций отвечал на это командир.

Литовченко продолжал. А дозорным он был выставлен потому, что приближалась конечная точка предварительного маршрута, обычно называемая выходом на позицию готовности, и майор эту точку знал, как и командир; другим же следовало еще объяснять, где она находится.

— Я на месте, — сообщил наконец-то майор. — Тишина… Даже спать хочется.

— Выходим на тебя. Страхуй!

— Готов!

Литовченко в данном случае выполнял обычную работу дозорного. Когда группа выходила на него, дозорный обязан залечь с подготовленным оружием и прикрывать подход основных сил. И это делалось даже там, где сам дозорный никого не обнаружил. Но не всякого и не всегда можно обнаружить, и спецназовцы ГРУ, сами мастера маскировки, прекрасно это знали. Потому страховка всегда считалась естественной необходимостью.

Оставшиеся десятки метров уже не спускались, а шли по чуть-чуть наклонной поверхности в сторону чернеющего ельника, на краю которого майор Литовченко и обязан был остановиться. Майор вышел, когда до него оставалось три шага, и повел рукой в сторону, словно показывал окружающий его мир. Если бы не дыхание бойцов группы, усиленное микрофонами и наушниками «подснежников», этот мир казался бы абсолютно безмолвным. И даже слегка кощунственным было бы разрывать эту тишину звуками выстрелов и взрывов. Но это пришлось бы делать, если бы возникла необходимость. Пока такой необходимости не было.

— Агарев, Субботин! Тропу на километр вперед, и назад… — приказал подполковник капитану со старшим лейтенантом. — Докладывайте по ходу. Осторожно, тропа может быть заминированной — разведчики группы Варнакова сняли с тропы мину и обозначили «растяжку». Под ноги смотрите.

* * *

Максим Васильевич не стал дожидаться, когда ему снова позвонит подполковник Варнаков, а начал звонить сам. Обстановку в группе Варнакова он уже знал, оставалось узнать обстановку в группе майора Канарейкина. Отыскав в памяти трубки номер, Сакратов позвонил.

— Майор Канарейкин. Слушаю, — голос с противолежащего хребта отозвался в трубке сразу.

— Приветствую, Владим Саныч! Сакратов.

— О! Вечер добрый, Максим Василич. Думаю, вы уже спустились?

— На месте. Только что прибыли. Выслал разведку посмотреть, что там впереди.

— У меня точно такая же ситуация. Жду разведчиков. Только что с Варнаковым разговаривал. Он дожидается, когда мы объявим готовность. Начнем с синхронизации связи? Я, честно говоря, думаю, «подснежник» с такой дистанции работать не будет. Только когда сблизимся…

— Попробуем. Дистанция паспортной слышимости есть. Правда, предельная, тем не менее гор между нами нет. Должно сработать. Переключатель на шестой диапазон. Пробуем?

— Я уже переключил.

— Переключаю, — сообщил Сакратов и убрал от уха трубку. — Я — Сократ, как слышишь?

Наушник «подснежника» отозвался только угольным потрескиванием, но человеческого голоса не донес. Пришлось снова поднести к уху трубку.

— Связи нет, Владим Саныч.

— Я уже понял… Один треск. Наверное, следует выслать по человеку на предельную дальность, чтобы попробовали оттуда.

— Хорошо. Я Косца высылаю.

— Тогда я — Жнеца. Старшего лейтенанта Крестьянкина. И позвоню сейчас Варнакову, пусть Пахаря пошлет. Это капитан Сохнин. Есть у него такой, позывной — Пахарь.

— Добро. Майор Литовченко уже выходит. Разведчики мои еще не вернулись. Он встретит, они покажут крайнюю точку.

— Хорошо. Как вернутся, созвонимся. Конечно, хорошо бы связь наладить. С трубкой совместные действия координировать трудно.

Максим Васильевич закончил разговор и повернулся на звук шагов Литовченко.

— Давай, Михал Саныч… Ты же все слышал?

— Слышал. Шестой диапазон?

«Подснежник» имел всего шесть жестких диапазонов для связи внутри групп, причем количество радиостанций в группе не ограничивалось. Шестой диапазон считался самым неустойчивым для связи, но имеющим наибольшую дальность. А это было как раз то, что нужно, чтобы все три группы смогли действовать согласованно.

* * *

Ушедшие в поиск капитан Агарев и старший лейтенант Субботин слышали разговор своего командира с командиром смежной ОМОГ, поскольку «подснежник» имеет чуткий микрофон, который улавливает и слова, раздающиеся из трубки, и потому быстро откликнулись.

— Сократ, я — Свеча, — вышел на связь Агарев. — Как слышите?

— Докладывай…

— Нашли «растяжку». Установлена очень неумело. Как эти деятели сами не взорвались, удивляюсь. Снимать рискованно. Маленькой нагрузки достаточно, чтобы в снегопад граната взорвалась. Или даже в сильный ветер. Идти следует осторожно. Оставляю у «растяжки» Четверга, чтобы показал Косцу. Сам иду дальше.

— Сколько прошел? — вступил в разговор Литовченко.

— Метров триста.

— И я уже двести…

— Косец, ты бегом бежишь? — спросил подполковник Сакратов.

— Я иду третьим, следовательно, мне мины и «растяжки» искать не нужно. Я, командир, привык на товарищей полагаться.

— Топай, полагательный ты наш, — напутствовал командир своего заместителя.

— Я товарища майора уже слышу, — сказал старший лейтенант Субботин. — Топает он, как эскадрон гусар. Бандиты тоже, может быть, слышат.

— А тебя видят, — не остался в долгу майор. — Я тебя вижу.

— Хорошо, что майор у нас не бандит, — заметил уже ушедший дальше капитан Агарев.

— Отставить базары, — скомандовал Сакратов. — Внимательнее работать. Четверг, встретишь майора, можешь возвращаться. Втроем впереди делать нечего…

— Понял, товарищ подполковник. Уже почти встретил, — отозвался старший лейтенант Субботин. — Покажу и вернусь.

— Сократ… — позвал капитан Агарев. — Здесь какие-то чудеса на тропе…

— Что там?

— Тропа ровно идет, но есть обходной след, который снегом забросали. Причем не слишком аккуратно. Даже ночью определяется.

— Должен быть натяжитель для мины. Сам снимешь?

— А кто еще снимет? Пока Жеглов доберется…

В группе был и штатный сапер старший лейтенант Шарапов, однако Агарев всегда считался среди товарищей мастером на все руки и с минами умел обращаться не хуже профессионального сапера. Да и многое другое умел делать не хуже специалистов. Так, например, спиливал замедлитель гранаты. После такой операции граната взрывалась почти сразу после освобождения рычага. Бросать такие гранаты, конечно, было опасно, но для «растяжек» и «картошки»<$F«Картошка» — «сажать картошку»: вдавливать в землю или в снег гранату с сорванным кольцом, при этом вдавливать так, что при освобождении у гранаты распрямлялся рычаг и происходил взрыв; обычно «сажают картошку» на тропе, которой пользуются в темное время суток.> они годились как нельзя лучше. И Сакратов, не сомневаясь, разрешил Агареву разминирование. Дело, в принципе, не самое сложное в саперской практике. Необходимо одной рукой придержать натяжитель с прежним усилием, а второй вывинтить взрыватель из мины.

— Меня вот что интересует, — задумчиво сказал майор Литовченко. — Мины и растяжки и на других тропах стояли. И по другой тропе, и по нашей группы шли…

Невысказанный вопрос был ясен.

— Значит, в этих группах был кто-то, кто знал, где они установлены, — сразу понял Максим Васильевич. — Кто-то за группами ходил. Не всем же известно расположение базы…

— Скорее всего, так. Максим Василич, что с «растяжкой» делать? Снимать ее — греха не оберешься: только дотронешься, сорвется.

— А ты перешагни, — мудро посоветовал командир. — Веху поставить не забудь…

— Четверг уже выставил. Не прозеваете.

— Тогда гони дальше. Только не топай сильно…

— Понял, гоню… Свеча, ты где?

— Кажется, пост бандитский. Громко говорят, смеются. Будто бы пьяные.

— О чем говорят? — поинтересовался Литовченко.

— Следует вызвать вертолетом переводчика…

— А что пьют?

— У меня не настолько длинный нос, чтобы туда протянуть и разнюхать.

— А ветра нет?

Капитан не ответил.

— Сократ, включаю шестой диапазон.

— Рано еще… Смежники могут не дойти.

— А что им мешает? И мне ничего не мешает подождать…

— Все включаем шестой диапазон, — распорядился Максим Васильевич.

2

Конечно, все военные разведчики услышать другие группы, даже если те перешли на новый режим работы «подснежников», не могли. Но слышать их должны будут майор Литовченко и капитан Агарев. Этого для проверки достаточно.

— Сократ, а здесь на тропе снег сырой, — доложил Литовченко. Ночной морозец еще не пришел…

Сырой снег при отсутствии мороза делает наст не скрипучим и пригодным для скрытного движения.

— Что предлагаешь?

— Ликвидировать пост. Потом подморозит, труднее подобраться будет.

Максим Васильевич думал секунд десять.

— Это уже будет означать, что мы начали, не дожидаясь соседей. А если они еще не готовы? — сказал он нерешительно, но не отказал категорично, поскольку понимал выгоду положения, которую можно потерять через каких-нибудь полчаса. И эта потеря может стать настолько опасной, что будет способна вызвать другие потери, теперь уже личного состава.

— Поговори, командир… Им это тоже не безразлично.

— Да, — согласился подполковник Сакратов и вытащил трубку.

Подполковник Варнаков ответил сразу.

— Максим Василич, мои разведчики уже выходят на дальний рубеж.

— Мои тоже на месте. Говорят вот, что там снег сырой, можно к посту подобраться. Считаю стоит атаковать.

— У меня снизу такое же предложение поступило. Думаю, можем начинать. Я позвоню Канарейкину.

— У меня на связи Жнец, — сообщил Литовченко. — Слышит хорошо. У него прямая связь со своим командиром, можно не звонить. Я сейчас все объясню.

— Ага, — добавил капитан Агарев. — Он сам с тем же предложением выходит.

— Павел Александрович, слышал?

— Нет.

— Мои установили связь с группой Канарейкина. У них такое же предложение.

— Понял! Работаем! Сейчас и мои на связь выйдут, — Варнаков отключился от разговора.

Максим Васильевич спрятал трубку во внутренний карман, жестом подозвал к себе снайпера и кивком показал ему на тропу:

— В темпе на позицию. Включай ночной прицел и страхуй. Косец, до прихода Жеглова не высовываться. Работать только со страховкой…

— Понял. Пусть гонит с низкого старта…

— Гоню, — согласился снайпер и двинулся по тропе очень быстро.

— Прялка, не забудь про «растяжку», — напомнил подполковник Сакратов.

— Помню, товарищ подполковник!

— Косец, втроем справитесь?

— На посту, похоже, только двое. Если есть третий, то, скорее всего, уснул. Мы аккуратно, ползком, из-за кустов…

— Если Прялка их увидит, можно будет и не ползать, — предположил капитан Агарев.

— Они где сидят? — на ходу спросил снайпер.

— На посту сидят, — честно ответил майор Литовченко.

— В яме? Среди кустов? На дереве?..

— Может, и в яме. За кустами не видно. Голоса только слышно, — объяснил капитан.

— Посмотрим, — пообещал Веретенников. — Я уже вижу вешку. Где ее обходить?

— Справа, по краю, — посоветовал старший лейтенант Субботин. — Там Свеча наследил. Специально для тебя утаптывал.

— Прошел… Мину сняли?

— Разминировали, — ответил капитан Агарев.

— Я подходить близко не буду, — сообщил снайпер. — Здесь место повыше. Тут и останусь.

— Устраивайся, только не засни сразу, — посоветовал майор Литовченко.

— Если буду храпеть, разбудите, — попросил Веретенников. — Сократ, слышу переговоры снайперов ОМОГ Канарейкина. Они уничтожили свой пост.

— Я тоже слышу, — подтвердил Литовченко.

— Парней Варнакова не слышно? — поинтересовался Сакратов.

— Пока нет.

— Странно. Они ближе к нам.

— Пригорок, — посетовал Литовченко. — Шестой диапазон хорош, когда работаешь на открытом пространстве. Пригорок уже мешает.

— Ладно, потом выясним… Прялка, что у тебя?

— Аккумулятор слаб.

— И что?

— Ничего. Смотрю. Боюсь, заряда аккумулятора до утра не хватит.

— До утра далеко. Смотри сейчас. Нашел их?

— Пока не вижу.

— По направлению тропы на два часа, — подсказал майор Литовченко.

Пауза длилась секунд тридцать.

— Есть цель… — доложил снайпер. — Единичная.

— Двое должно быть. Между собой разговаривали.

— Только одного вижу. Дремлет сидя.

— Второй может спать, — подсказал капитан Агарев.

— Там пригорок. Или бруствер. Что-то типа окопа для стрельбы лежа. Только одного вижу.

— Стрелять можешь? — спросил Сакратов.

— Могу.

— Тогда чего ждешь? Стреляй!.. Косец, Свеча — после выстрела резко вперед. Косец подстрахует…

— Понял, — ответил Литовченко. — Работаем…

— Готовы? — Это Веретенников.

— Готовы…

Наушники «подснежников» донесли слабый звук выстрела и сразу за этим резкое дыхание бегущих людей. Но добежать до бруствера они не успели. Прозвучал второй выстрел.

— Напарник проснулся, — объяснил снайпер. — Первый, похоже, на него упал. Больше никого не вижу.

Бегущие не остановились, пока не достигли цели.

— Есть, командир, — доложил майор Литовченко. — Двое часовых. От обязанностей благополучно освобождены. Прялка свое дело знает.

— Все выходим в район окопа.

* * *

Две равные по численности группы быстро соединились.

— Повар… Повар, хоть кто-нибудь из группы Повара, отзовись! — тщетно старался пробиться через эфирные помехи Сакратов, в который уже раз вызывая на связь подполковника Варнакова.

— Сократ, я — Кенар, — вместо Варнакова отозвался майор Канарейкин. — Я так понимаю, что ты Повара не слышишь, а он тебя. У меня с ним связь нормальная, с тобой тоже.

— Между нашими группами пригорок, — объяснил Сакратов. — Мои спецы говорят, пригорок на шестом диапазоне способен помешать установить контакт.

— А на пятом? — спросил Канарейкин.

— А на пятом не потянет, Владим Саныч, — ответил за командира майор Литовченко.

— Если Косец говорит, что не потянет, мне остается только согласиться, — сказал Канарейкин. — Но вот тут Повар подсказывает, что мы начинаем сходиться. Дистанция сокращается. Может, через километр можно будет на пятый диапазон перейти?

— Это можно узнать только опытный путем, — громко вздохнул в микрофон Литовченко. — Даже разработчики «подснежника» сами не знают.

— Так что, начинаем движение?

— Начинаем, — сказал майор Канарейкин. — Взвод обещает прибыть только к рассвету. Выйдем на позицию, там все решим окончательно. Со стороны Павла Александровича поступила настоятельная просьба исключить всякую горизонтальную стрельбу. Я полностью поддерживаю такую просьбу. База бандитов в урочище, откуда их не выпускать. Если где-то прорвутся, стрелять в горизонтальном направлении только себе за спину. Иначе мы друг друга перебьем.

— Согласен. — Сакратов слышал, что недавно в подобной ситуации в одной из частей спецназа внутренних войск один взвод перестрелял половину другого. — Это приказ для всех!

— Это приказ для всех! — передал Канарейкин распоряжение своей группе.

Наверное, и подполковник Варнаков приказал своей группе то же самое, но его приказа в ОМОГ Сакратова услышать пока не могли.

— Двинули! — как всегда негромко, но внятно приказал Сакратов и первым шагнул на тропу.

— Двинули, — майор Канарейкин дал аналогичную команду своей группе, находящейся где-то у подошвы соседнего хребта.

Команду Варнакова группа Сакратова опять не услышала…

* * *

Дальнейшее передвижение выполнялось уже не строго по тропе, но в боевом порядке, который требовал наступления развернутым строем. И пусть маленькую группу из шести офицеров было трудно разворачивать в широкий фронт, тем не менее она развернулась довольно широко, и военные разведчики держались друг от друга только в пределах визуального контакта, а это в ночное снежное время было чуть больше десяти метров. И каждый контролировал территорию на половину дистанции от соседа справа и слева и перед собой. Наст уже начал схватываться ночным морозцем и скрипел под ногами, но теперь этот скрип уже мало кого волновал, потому что началась войсковая операция.

Шли через негустой ельник. Но, по мере углубления в лес, деревья росли чаще, стало больше кустов, и строй стал сужаться, чтобы бойцы группы не теряли друг друга из видимости. Хорошо хоть, снег в лесу не был глубоким, и бойцы не вязли в сугробах. Все смотрели себе под ноги, понимая, что подступы к зимней базе боевиков могут быть заминированы не только по тропам, но и по периметру. И такая предосторожность не оказалась напрасной. Уже вскоре в наушниках прозвучал голос майора Канарейкина:

— Внимание всем! Мы нашли две мины. Выставлены вне тропы. Могут быть и с других сторон. Проводим разминирование.

Конец ознакомительного фрагмента.