Русский адат

Сергей Самаров, 2008

Старший лейтенант спецназа ГРУ Алексей Пашкованцев, выйдя из госпиталя после ранения, решил провести отпуск с дочкой и женой в деревне. На месте выяснилось, что все поселения в округе подмяли под себя кавказцы, которые рабски используют местных жителей на своих лесопилках. И противостоять вопиющему беспределу некому. Алексей начал обустраиваться, купил дом, чем невольно перешел дорогу главарю кавказской банды Вахе, который положил глаз на этот же особняк. Ваха попытался изгнать Алексея, но тщетно. Разъяренный отпором кавказец поджег дом, в котором сгорели жена и дочь старлея… У Алексея не остается выбора, и он следует русскому адату – закону кровной мести…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

Старенькая побитая голубенькая «четверка» без заднего бампера, по большому счету, давно уже отбегавшая свой «жигулиный» век, слегка пробуксовала на повороте, попав на ледяную корку, но быстро выровняла движение. Еще через сорок метров включился, часто мигая, сигнал поворота, и машина, неловко переехав несколько кочек, припарковалась у крыльца районного отделения милиции. Немолодой крупный мужчина, слегка пузатый, широкоплечий, закрыл машину на ключ и несильно подергал дребезжащую дверцу. Центрального замка в «четверке» никогда не было, и сигнализацию на эту машину никто никогда не ставил — привычный ключ заменял все, поскольку ни один из ума не выживший угонщик на такую машину не позарится.

Мужчина вздохнул, кашлянул, шагнул, походя дал пинка колесу, показывая свое настроение, взошел уже на крыльцо и начал было открывать дверь, когда услышал за спиной:

— Артем Палыч! Артем Палыч… — звали явно его.

Артем Палыч обернулся на голос и увидел молодого, лет двадцати пяти, человека среднего роста, приветственно поднимающего руку от другой машины, темно-красной «пятерки», ненамного новее, чем его «четверка». «Пятерка» стояла ближе к углу здания ментовки и слегка заехала на тротуар.

Артем Палыч без звука прикрыл уже наполовину открытую дверь в райотдел. С крыльца, стараясь не поскользнуться, спустился осторожно, поскольку крыльцо было чищено только спереди, а ему идти следовало вбок, но зовущий не пошел к нему, а только рукой показал, приглашая к себе в машину. И Артем Палыч пошел в машину, зная, что просто так его звать никто не будет…

Он сел на заднее сиденье, потому что переднее пассажирское тоже было занято. Сиденье заскрипело, но заскрипело как-то совсем не так, как скрипели сиденья в «четверке». Там скрип был слегка морозным, колючим, здесь даже уютным. Наверное, оттого, что «пятерка», в отличие от его «четверки», не любила, кажется, сквозняки и была основательно утеплена. Машина по причине морозной погоды была включена, и печка грела так, словно ее дровами топили…

— Здравствуй, отец Георгий… — Артем Палыч протянул руку через плечо сидевшему вполоборота к нему священнику. Тот ответил на рукопожатие вяло, но пробасил солидно и громко:

— И ты, Артемий, здравствуй будь…

Только после этого Артем Палыч протянул руку водителю:

— И все-таки вы, товарищ старший лейтенант, на свободе… К сожалению…

Водитель руку пожал настолько сухо и крепко, что даже Артему Палычу, человеку наделенному недюжинной силой от природы, это было чувствительно. И усмехнулся в ответ на фразу Артема Палыча.

— Есть в мире, видимо, высшая справедливость… Вовремя вас на пенсию отправили… — ответил водитель. — Иначе уже любовался бы на «клетчатое небо»…

Он, кажется, не сильно смутился от неласкового к себе обращения.

— Господь правду знает… — авторитетно и тяжело, словно каждое его слово было весомым, заметил священник. — Ты по делу к ментам, или как?

— Или как… — ответил Артем Палыч с легким раздражением и даже вызовом. — От скуки… С кем выпить ищу…

— Хорошее дело… Тогда ко мне поехали… — Отец Георгий принял прямое положение на сиденье, спиной к Артему Палычу повернулся. Это означало, что уговоры окончены.

— Машину здесь оставить, что ли? — Артем Палыч согласился.

— А что ей тут, развалюхе, сделается… Здесь твою телегу знают… Поехали, Алексий… Сначала в магазин, стало быть, потом ко мне…

Алексей переключил скорость, резко сдал назад и лихо вырулил на дорогу. Артем Палыч хотел было предупредить его, что на повороте лед и машины заносит, но «пятерка», на удивление, в поворот вошла, не сбавляя скорости и ровно. И меньше чем за минуту докатила их до магазина. Артем Палыч хорошо знал, что денег у отца Георгия никогда нет, поскольку матушка всю рясу ему вытрясает, чтобы там ничего не завалялось, и потому достал бумажник.

— Не надо, — сказал Алексей, — я еще не пенсионер…

И пошел в магазин, оставив ключи в машине.

— Ты, отец Георгий, откуда Пашкованцева-то знаешь? — поторопился спросить Артем Палыч, зная, что после выпивки отец Георгий и вопросы-то слышать будет через один, и говорить будет больше тоже один.

— Его батюшка, светлый человек, тезка мой, тоже Георгий, у нас в Афгане ротой командовал… — В преддверии выпивки отец Георгий всегда начинал говорить громче, словно уже выпил. — На юбилее встретились, в Москве, разговорились…

— Какой юбилей-то?

— Полковнику Пашкованцеву семьдесят стукнуло… Он меня пригласил… Стал на старость лет верующим, как все порядочные люди, и вспомнил, пригласил… Он сам-то из нашенских мест. Потому Алексий здесь дом и купил… В той же деревне. Отец откуда… Потому, может, и меня пригласил… Юбилей, значит… Там я с сыном и познакомился… Потом случайно, когда назад ехал, в поезде столкнулся…

— Давно это было?

— Два месяца тому как…

Густой голос священника заполнял машину целиком. Да что там для такого голоса машина, если он любой собор до куполов, наверное, заполняет. Уж чем-чем, а голосом бог отца Георгия не обидел. А черт тоже в долгу не остался — и любовью к выпивке наградил…

— А где старший Пашкованцев служит?

— Семьдесят… Или оглох!.. Кто ж в семьдесят служит…

— Ну, служил…

— Там же, в спецназе ГРУ…

— Так ты что, тоже спецназовец? — равнодушно удивился Артем Палыч.

Он знал вообще-то, что отец Георгий воевал в Афгане, даже видел как-то его пьяным в голубом десантном берете, но о спецназе речи никогда не заходило.

— А мы знали тогда, что мы — спецназ, да еще — ГРУ?… Мы что, мы солдаты были, мы думали, мы — десантура… Форма десантная… Правда, не понимали, почему десантному командованию не подчинялись, но думали, что рота какая-то у нас особая была… Тогда официально, Артемий, такого рода войск, как спецназ ГРУ, не существовало… Кругом, сам помнишь, секреты были… От нас, в основном, с тобой… Это американцы все про нас знали, а мы про себя — ничего… Потом только я старшего Пашкованцева случаем повстречал, он уже подполковником был, тогда и узнал, что служил в отдельной роте специального назначения…

По улице мимо магазина и мимо машины шли прохожие, слыша голос, в машину заглядывали и улыбались, некоторые рукой махали, но священник их не замечал. Отца Георгия в райцентре знали все, хотя приход его отсюда был далеко. И младший Пашкованцев появился вовремя, потому что скоро вокруг них могла бы скоро и толпа образоваться — издалека шла группа местных мужиков, которые часто у магазина собираются. Уж они-то не упустили бы возможность отца Георгия послушать.

Алексей сунул стеклянно звенящий пакет в багажник машины и сел на свое место.

— Поехали…

* * *

Деревня, где жил отец Георгий, стояла в двух километрах от райцентра, вытянувшись вдоль дороги единственным рядом домов. По другую сторону дороги стояла только автозаправка, да кафе неподалеку, где обычно дальнобойщики и прочие проезжие подкармливались. Алексей Пашкованцев сворачивать к дому священника начал там, где спуск был неимоверно крутым, и Артем Палыч ожидал, когда услышит металлический скрежет под днищем. Но скрежета не последовало. Удачно проехали, хотя сам бы Артем Палыч, в здравом рассудке находясь, никогда бы не решился здесь спускаться — есть в стороне нормальная дорога, там и съехал бы. Сорок метров — не велик объезд. А этот спуск накатал сосед священника, на своем «уазике» ездящий…

— Матушка-то дома? — Артем Палыч спросил с легкой опаской.

— Вот еще… На работе… Бухгалтерит…

Это прозвучало почти как «материт». А «вот еще» прозвучало как объяснение, что при матушке отец Георгий гостей бы не пригласил. Она гостей с выпивкой не любит, и это знали все…

Двор у дома священника был не огорожен, был огорожен только цветник с фасада да огород на задках. В сарайчике грозно пел петух, сообщая, что он не дремлет и не перепутал время суток.

— Проходите… — показал рукой священник на дверь. — У меня не закрыто… Я сейчас…

А сам по какой-то надобности в сарай направился. Может быть, корма курам бросить. Отец Георгий кур своих любил и гордился ими. Гордиться было чем: куры были какой-то редкой породы — красивые и непривычные взгляду местного жителя…

Алексей прошел в дверь первым, и Артем Палыч по поведению старшего лейтенанта понял, что он сегодня уже был здесь. Разделись, разулись. В доме было хорошо натоплено, и даже пол не отдавал холодом. Но дальше прихожей без хозяина не прошли.

— А вы-то что у ментовки делали? — спросил Артем Палыч словно бы между делом, хотя ему самому ответ мог бы многое сказать. Даже простая интонация ответа, потому что он хорошо умел читать интонацию. — Все еще следствие тянется?…

— Дело закрыли… Мы там вас ждали… Мне в прокуратуре сказали, что вы к ним не появляетесь, но обязательно в ментовку заедете…

— А что мне в прокуратуре теперь делать… — в голосе Артема Палыча прозвучала обида.

Алексей Пашкованцев хорошо знал, что когда из прокуратуры начали выделять следственный комитет, многих следователей в новое подразделение не взяли. В том числе и Артема Палыча Строганова, которого отправили на пенсию не по возрасту, но по выслуге лет. Каждый глава следственного комитета подбирал себе сотрудников по своему усмотрению, а со Строгановым не все могли мирно ужиться. Вот и итог…

— И на кой же… я вам понадобился? — поинтересовался Строганов.

Старший лейтенант замер без движений, чтобы подыскать правильные слова.

— Поговорить захотелось… — сказал после паузы. — По душам… Не возражаете?

И улыбнулся не жестко, с вызовом, как обычно улыбался следователю раньше, а почти просительно, по-человечески.

— Не очень понимаю, потому что человек я уже не служилый… — Артем Палыч положил руку на косяк дверного проема, но пройти из прихожей даже в коридор, не то что в комнаты, без хозяина не решился.

— Но опытный… Вот потому и хочется поговорить… Можете считать это частной явкой с повинной…

— Совет дать, думаю, смогу… — подытожил Строганов вступительный разговор.

Дверь открылась.

— Чего встали? Рюмки, что ли, не нашли… — сказал отец Георгий. — В кухню проходите…

* * *

За стол сели. Хозяин, как полагается, закуску выставил: грибы, огурцы, помидоры соленые. И поставил на стол только две рюмки.

— А-а… — показал Строганов на рюмки. — Ты что, отец Георгий, никак, постишься?

— До поста еще три недели… Алексий у нас не пьет…

— За рулем… — понял Артем Палыч.

— Не потому… — тихо сказал старший лейтенант Пашкованцев. — Я вообще больше не пью… С того самого раза…

— Наливай… — поторопил хозяин Строганова.

Тот налил. Выпили сразу, без тоста, только едва коснувшись рюмками.

— А теперь слушать будем… Я, правда, уже слышал… И посоветовал вот тебя позвать… Чтобы ты, добрый человек, послушал… Потому как твое дело…