Высокоточная смерть

Сергей Самаров, 2019

Подполковник спецназа ГРУ Виктор Кукушкин разрабатывает план ликвидации уголовного авторитета по кличке Боб. В ответ бандит нанимает опытного киллера, которым оказывается старый знакомый Кукушкина, тоже когда-то служивший в спецназе. Узнав о том, что ему противостоит очень серьезный противник, Кукушкин приобретает лучшую в мире винтовку и приглашает в свою группу известного еще со времен Первой чеченской войны легендарного снайпера Якута, за голову которого боевики когда-то давали огромные деньги. Что ж, силы собраны. Поединок обещает быть беспощадным…

Глава вторая

— Товарищ полковник! — своим громким возгласом я попытался вернуть Альтшулера к действительности, а то он сидел за своим столом с отсутствующим взглядом, отрешенный от всего его окружающего, от всех проблем и забот, если вообще не спал с открытыми глазами. У нас, помню, в военном училище несколько человек из одной роты научились так спать — они спят, а преподаватели видят перед собой только вдумчивый сосредоточенный взгляд. — Вы уверены, что слесарь все правильно сообщил?

Альтшулер без видимых трудностей вернулся к реальности.

— Уверен, Виктор Вячеславович. Уверен. Я ему даже один раз пригрозил, что сейчас тебе позвоню, так он сразу по-иному запел. Ты лучше вот сюда посмотри. Данные нашей экспертной группы по тому номеру телефона, — и перебросил мне через стол папку.

Я раскрыл ее, прочитал заключение экспертной группы, что названный номер принадлежит полковнику Николаеву Н.Н., начальнику отдела областного УВД по контролю за оборотом наркотиков, и, закрыв папку, вздохнул почти обреченно.

А полковник Альтшулер передвинул мне тоненькую красную книжечку-справочник областного УВД. В справочнике были фамилии и имена-отчества всех основных сотрудников и руководителей с фотографиями. Я быстро нашел Николая Николаевича Николаева и с радостью определил, что это совсем другой Николаев. У полковника-мента физиономия едва-едва в фотографию поместилась — отсутствием аппетита он, видимо, с детства не страдает, а киллер Николаев, насколько я помнил, всегда был сухим и худощавым человеком, аскетом во всем, умеющим без проблем переносить и голод, и холод, и все жизненные передряги.

— Я бы, конечно, с великой радостью заподозрил тебя во взяточничестве, — с усмешкой проговорил полковник Альтшулер, — но слесарь не опознал по фотографии человека из автомобиля.

— А где этот слесарь сейчас?

— В камере сидит. Там, я думаю, ему безопаснее. Да и звонить ему скоро понадобится…

— Куда звонить? — не понял я.

— Николаеву. Сообщить, что ты выехал. Ты куда, кстати, после занятий ехать намеревался? Конкретно сегодня…

— Как обычно, к жене в областную больницу.

— Кто знает о твоем обычном маршруте? Сообщал кому?

— Всем, кто спрашивал. Я из этого тайны не делал. Причины не видел.

— Понятно…

Полковнику Альтшулеру было что-то понятно, только мне ничего понятно не было. Кроме того, меня смущала мысль, что Николай Николаевич Николаев, оказывается, достаточно частое соотношение имени-отчества и фамилии. Я прекрасно знаю, что самая распространенная фамилия в России — Смирнов, а в мире, в разных интерпретациях, Кузнецов, включающая в себя созвучные по смыслу Шмит и Смит, Коваль, Ковальский, Коваленко и прочие… Но о том, что фамилия Николаев тоже встречается нередко, я еще не слышал, хотя среди моих знакомых, включая мимолетных, есть несколько Николаевых, и из них только один Николай Николаевич, тот самый, что вышел охотиться на меня. Значит, скоро будет и еще один. Я предположил, что Альтшулер пожелает обеспечить нам встречу.

Полковник постучал заточенным с двух сторон карандашом — красно-синим — по стеклу стола, о чем-то размышляя, при этом, сам того не замечая, переворачивал карандаш то одной, то другой стороной. Потом отложил его в сторону и взялся за трубку внутреннего телефона. Кому-то позвонил, спросил, все ли сделано, и только после этого посмотрел на меня и вытащил из кармана мелкий электронный прибор. Я когда-то с такими работал и знал, что это обыкновенный «радиомаяк».

— Прицепи это к своей куртке с внутренней стороны и поезжай, куда обычно ездишь. Груз тебе под машину уже подложили. Только теперь это не кокаин, а простой мел. Слесаря сейчас приведут, он позвонит и сообщит, что ты выехал. И не переживай, когда на тебя наручники нацепят и повезут в ментовку. Они проверят порошок, убедятся, что там мел, и тебя отпустят. А ты вообще дави на то, что ничего об этом не знаешь и вообще мешочек в первый раз видишь. На выходе из областной ментовки тебя будет ждать наша машина, микроавтобус. За рулем буду я сам. А до этого наши спецы вмешаются. Наш эксперт на всякий случай будет присутствовать при проведении экспертизы, проследит, чтобы там не напортачили. Кстати, не забудь жену предупредить, а то она будет ждать, в окно следить, еще, чего доброго, переволнуется, кровотечение откроется…

— Едва ли Тамара переволнуется, — усмехнулся я. — Она скорее этих ментов из окна перестреляет, так как хорошо помнит послевоенный чеченский клич: «Бей ментов, спасай Россию!» Но я предупрежу ее, эксцессов не будет. Только ей лучше сегодня же больницу покинуть, иначе Николаев до нее сможет добраться. Тот Николаев, бывший спецназовец, который не полковник, а только подполковник, да и то в отставке. Ему, я думаю, спустя столько лет, очень хочется на Тамару посмотреть.

Я вытащил из кармана и показал Альтшулеру короткое письмо, переданное мне дежурной по гостевому дому «Скворечник». Он несколько раз перечитал его, хотя текст там был предельно коротким и лаконичным.

— Так вы с Николаевым, выходит, знакомы?

— Не просто знакомы, товарищ полковник. Мы служили в одной бригаде. И я увел у Николаева когда-то невесту. Ну, как увел… Просто Тамара в свое время выбрала меня… И Николаев знает, что Тамара — это мое слабое звено. Поэтому ей нужно исчезнуть.

— Сам как думаешь, отпечатки искать бесполезно? — возвращая мне конверт, спросил Альтшулер.

— Я не слышал, чтобы Николаев когда-то отпечатки оставлял. Он аккуратный. К тому же на бумаге отпечаток сохраняется только от трех до семи дней. И Николаев, зная это, раньше того, как отпечаток станет нечитаемым, не передаст письмо, лучше переждет. К тому же я три дня в гостевом доме не был. Думаю, написано это и подготовлено к передаче не менее десяти дней назад, а потом бралось только в перчатках. Но зачем ему нужно было меня в «обезьянник» отправлять? Не могу понять…

— Может, он сам туда угодить планирует? — предположил Альтшулер. — Рассчитывает на теплую встречу. Что-нибудь он пронести туда может?

— Он — сможет. Но смогу и я.

— Что тебе для этого требуется? — сразу спросил Альтшулер, понимая, что я намерен раскрыть ему некий спецназовский секрет.

— Два гвоздя желательно на сто пятьдесят миллиметров, «двухсотка» тоже может подойти, но «двухсотка» тяжелая при ношении. И кусок стального троса длиной с метр десять, а лучше три нити от стального троса. И для ускорения процесса хорошо бы дрель или сверлильный станок с длинным сверлом. Если инструмента нет, я и так обойдусь, только это время отнимет.

— Ты меня заинтриговал. Пойдем в мастерскую. Я про такие тайны спецназа еще не слышал, хочу поучиться.

Мы спустились в подвал, только не в то крыло, где спортивный зал, а в противоположное, прошли коридором мимо камер с задержанными или арестованными и попали в какие-то слесарные и столярные мастерские. Приход полковника заставил всех работников мастерских, до того сидевших в курилке вокруг старого и ржавого колесного диска от грузовика, заменяющего громадную пепельницу, встать. Сразу откуда-то прибежал пожилой суетливый мужчина в больших очках с толстыми, сильно увеличивающими линзами, как я догадался, это или мастер, или вообще начальник мастерских. Неподалеку гремел токарный станок, за которым работала женщина. Похоже, некурящая или просто не любительница долгих перерывов. А что перерыв был долгим, я сразу увидел по походке тех, кто встал со скамьи, они передвигались на ватных ногах. Но с нашим приходом разбрелись по верстакам и начали то ли что-то делать, то ли изображать, что делают. Токарный станок сильно гудел. Полковник, чтобы мастер его слышал, наклонился к самому уху пожилого человека, объясняя, что нам надо. Мастер, кивнув, тут же отошел в сторону, взял у столяра два гвоздя, которые я просил, и направил нас к слесарю, стоявшему за одним из верстаков. Там уже я сам попросил маленькую кувалдочку и плоскогубцы. Зажав гвоздь плоскогубцами, я пристроился к толстой и тяжелой даже по виду металлической плите, заменяющей здесь наковальню, и сплющил у обоих гвоздей переднюю часть, сделав небольшие, длиной всего в сантиметр, лезвия. Потом сходил к наждачному станку, заточив острия до уровня шила и заострив сами короткие лезвия до предельной остроты. После чего потребовал длинное сверло того же диаметра, как толщина гвоздя. Толщину гвоздя тут же измерили и сверло нашли. Я снял сначала один башмак, просверлив на станке подошву в длину, потом повторил ту же операцию со вторым. В эти отверстия без проблем и вбил гвозди. Сплющенное острие разрезало, расширяя, отверстие и позволило гвоздям вытаскиваться с малым усилием. Потерять свое «малое оружие» я не опасался, оно сидело в подошвах достаточно туго. При ходьбе гвозди вообще зажимались и не вылетали. Здесь же, прямо на бетонном полу под токарным станком, я увидел кучку промасленной грязи. Ею замаскировал шляпки, и их стало вообще не видно. Как раз к этому моменту мастер принес кусок стального троса. Я распустил его, вытащив только три металлические нити, стянув и скрутив плоскогубцами. Потом нить умело, поскольку делал это много раз, просунул внутри верхнего шва своих камуфлированных штанов в области пояса. Чтобы провести испытания, я легким движением выдернул строенную нить, убедился, что она удобно ложится в обе руки, после чего вставил стальные нити снова и решил, что подготовка закончена.

— Удавка готова, товарищ полковник. Можем идти.

— Пальцы себе такой удавкой не отрежешь? — спросил Альтшулер.

— Бывали подобные случаи в истории, — печально согласился я. — Но это только оружие последнего шанса, когда поздно думать об обрезанных пальцах. Но лучше все же использовать рукава в качестве прокладки. А для начала можно и оба гвоздя использовать. Это по большому счету достаточно опасное оружие — особенно в умелых руках.

— Берцы не жалко?

— А что их жалеть? Они не испортились. Годятся и для ходьбы, и, одновременно, как чехол к оружию…

Мы поднялись в кабинет Альтшулера, по дороге он захватил с собой слесаря из камеры, мою недавнюю жертву, а заодно взял и сопровождающего солдата с пистолетом в кобуре — не понимаю, зачем нужна охрана здесь, внутри здания ФСБ! Или полковник опасается, что Николаев и сюда доберется?

Альтшулер вытащил из ящика стола простенькую телефонную трубку слесаря и вернул ее хозяину:

— Звони, сообщай, что объект выезжает. Ты это в окно видишь.

Слесарь позвонил, и все обошлось без накладок с его стороны, хотя мне показалось, что передавал сообщение объект незнакомому человеку.

— Ты уверен, что это он? — не удержавшись, спросил я.

— Нет, это кто-то другой. Но так было обговорено сразу. Кто бы трубку ни взял, нужно назвать себя и передать сообщение.

— А теперь в камеру… — произнес Альтшулер.

— Опять? А отпустите когда? — вяло спросил слесарь. — Обещали же. Скучно здесь…

— Ты в живых останешься только в нашей камере. На улице, думаю, не успеешь до ближайшего угла дойти, как поймаешь очередь из проезжающей мимо машины. Николаев свидетелей не оставляет. Это для него роскошь. Так что потерпи несколько дней, пока мы с Николаевым не разберемся. Кормить тебя будут три раза в день. Кормят у нас хорошо. Это не баланда из СИЗО. В вашем ДЭЗе я уже договорился… Отдыхай пока…

Альтшулер кивнул охраннику, тот взял тяжко вздыхающего слесаря под руку и потянул к двери. Но жить слесарю все же хотелось, и потому шел он, хотя и не слишком охотно, но все же добровольно. Его никто не тащил, как порой случается с некоторыми особо упертыми и излишне самоуверенными людьми.

— Ладно, тогда и я буду собираться. Жена уже ждет… — сказал я. — Вместе с ней подумаем над вариантом побега из больницы.

— А я пока с часовыми у палаты свяжусь, предупрежу, чтобы побегу не мешали.

По дороге к своей машине я зашел еще в отдел кадров, отметил старый пропуск, получил новый, постоянный, и синие «корочки» — удостоверение, где говорилось, что подполковник Кукушкин является сотрудником ФСБ России.

Машина моя стояла так же, как я ее и поставил. Ничего не зная, я и не предположил бы, что под днище что-то подсунули. Но слесарь уже при мне позвонил полковнику Николаеву, поэтому я без раздумий сел на свое место. Надо полагать, менты, скорее всего, не пожелают приехать раньше меня, и я успею переговорить с Тамарой, а то она и впрямь, не получив предупреждения, расстреляет ментов из окна. По своему умению обращаться с пистолетом она вполне в состоянии это сделать. Здание больницы — это не наш родной огород, где бандиты могут легко применять свои автоматы. Здесь с них спросят и ответа потребуют в категоричной форме, так что они будут опасаться. А Тамара опасаться не будет, она по характеру — человек отчаянный.

Только выехав с парковки, я вытащил трубку «БлекБерри» и позвонил полковнику Самохину. По времени выходило, что он как раз должен ждать моего звонка. Следовало его поставить в известность обо всех делах сегодняшнего дня. И пусть не удивляется, что меня задержат менты.

— Слушаю тебя, Виктор Вячеславович. Наконец-то ты соизволил объявиться, тебя тут новости ждут не совсем приятные. Хотя есть и приятные. Помощника я тебе нашел, как раз необходимого для твоей ситуации. И отец Георгий с оборудованием для этого помощника расстарался.

— У меня тоже имеются новости, и не совсем приятные, товарищ полковник. Без приятных, от таких я уже почти отвык.

— Ладно. Докладывай сначала ты.

— Боб нанял на меня киллера-профессионала, и тот уже начал действовать.

— Что, ты уже встретился с Николаевым?

— А вы и это знаете?

— Это я и хотел тебе сообщить. Противник у тебя серьезный, будь готов ко всему. Николай Николаевич всегда отличался умением создавать нестандартные ситуации, проще говоря, был мастером провокаций. Что-то, думаю, он и против тебя придумает.

— Уже придумал и даже уже попытался это осуществить. — И я рассказал, как мне под поддон машины прикрепили пакет с кокаином и что в настоящий момент я трепетно жду нежной встречи с ментами в областной больнице, хотя кокаин заменили простым мелом.

— Тамару сразу предупреди, чтобы не реагировала. Позвони ей, а потом мне перезвони. Буду ждать! — и полковник сразу отключился от разговора.

Да, он был прав. Потом у меня может не оказаться необходимых нескольких свободных минут, чтобы предупредить Тамару. Отложив одну трубку, я вытащил другую и сразу послал вызов жене.

— Привет! — легко и почти беззаботно отозвалась Тамара.

— Как твое драгоценное? Я про здоровье спрашиваю.

— Я тебе еще вчера сказала, что в любой момент готова в бой отправиться…

— В бой — не слишком желательно. Но вот куда-нибудь отправиться — над этим стоит подумать. Ты подумай хорошенько…

Тамара выдержала длительную паузу, потом переспросила серьезным тоном:

— Это ты о чем?

— Существует насущная необходимость сбежать из больницы и спрятаться. Хоть в подпол, хоть в погреб. Только чтобы тебя не видно и не слышно было.

— Объясни конкретно.

— Боб нанял киллера-профессионала, чтобы меня убрать. Профессионала высшей пробы. И он уже в городе. При этом профессионал знает мое слабое место — знает, что это ты… Он прислал мне письмо, обещая прийти. И к тебе тоже обязательно наведается. Ему есть что спросить и с меня, и с тебя… Вопросы, я думаю, он заготовил уже много лет назад.

Тамара какое-то время молчала. Молчал и я. Наконец она спросила:

— Николаев?

— Да.

— Это самый худший для нас вариант. Он считает себя обманутым и мной, и тобой. Хотя я все честно ему написала. Он хотел увидеться, я не согласилась. Тогда он просто уволился из армии и пропал. Мне потом уже Самохин сказал, что он стал киллером. При его подготовке из него получился очень сильный киллер. Ты сможешь ему что-то противопоставить?

— Смогу. У меня подготовка не хуже. Только у меня, как я сказал, есть слабое звено.

— Я?

— Ты… С использованием слабого звена меня легко заманить в ловушку.

— Откуда он может знать, где я в настоящий момент нахожусь?

— Я не в курсе его информированности, но знает он многое. Знает, куда я каждый день еду с работы, и понимает, кого я здесь навещаю. И сегодняшний мой визит пожелал сорвать. Мне к днищу машины прикрепили магнитом пакет с кокаином, там было почти полкило порошка. А это в России стоит в районе трех миллионов рублей. Может быть, на копейки поменьше…