Ключ от тонких миров

Сергей Рогунов

Фантастический триллер с элементами мистики и «чёрного» юмора.Персонажи первого плана: кошка Мотя, автор книги, Господь Кришна, Ангел Смерти, наделённый чувством юмора, мои друзья – Майкл, Вадим, Мира; военные и полицейские, позорящие честь мундира ради карьеры и денег, а также обитатели четвёртого измерения – Вита, Михалыч и Маргарита. Книга содержит нецензурную брань.

© Сергей Рогунов, 2023

ISBN 978-5-0055-0064-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается тем немногим случайным попутчикам, с которыми ненадолго и очень редко сводила меня жизнь, но с которыми вместе я готов отправиться в вечность.

«Om tryambakam yajamahe

sugandhim pushtivardhanam

urvarukamiva bandhanan

mrityormukshiya ma’mritat»

Махамритьюнджая-мантра, мантра Великого Победителя Смерти, одна из древнейших мантр индуизма, для чтения которой не требуется специального разрешения Гуру — её может читать любой человек с соблюдением некоторых пуранических и агамических предписаний.

Глава 1. Ночная находка

Зимняя ночь — время путешествовать. Пока все спят, можно тихонько выскользнуть из дома через приоткрытую на кухне форточку, чтобы проинспектировать ближайшие окрестности после недавнего снегопада, изучить свежие следы на тротуарах и набраться новых впечатлений…

«Прогуляюсь-ка я в сторону парка, пожалуй. Сейчас там пустынно, ни души, в чистом снегу поваляюсь и немного его поем. У нас, кошек, своё мороженое — полезное, натуральное! Не то что у людей — с пальмовым маслом и сахаром, от которых никакой пользы, только шерсть вылезает… Возле дома снег грязный — жильцы натоптали уже да автомобили намесили грязи… Ага, на детской площадке дядя с собакой гуляет, собака на поводке, вроде смирная и маленькая, правда, раньше я её не видела в наших краях… Но лучше подальше их обойти, мало ли что… Вот и тротуар, это — самый короткий путь в парк…

Сколько же тут следов! Вот следы от детских колясок… Одна коляска сдвоенная, близнецы, значит… Те, что с близнецами, в парк направлялись, их двое было, а чуть позже в том же направлении ещё кто-то прошёл. А из парка в мою сторону тоже двое с коляской прошли, коляска поменьше, обычная, судя по следу… Все запахи выветрились, давненько тут пешеходов не было. Ну и ладно, мне так спокойней, не люблю, когда вокруг много народу тусуется… Да, никого поблизости… И не удивительно, ведь за полночь уже…

А вот и парк виднеется… Фонари вовсю горят, но вот только для кого?! Не для меня, уж точно! Лично я почти без света раз в двадцать вижу лучше любого человека… Ну никак не желают люди электричество экономить, однако! Интересно, а что это там такое на снегу за лавочкой лежит? Отсюда не разобрать, надо подобраться поближе…»

…Во Псков можно было уехать сегодня, билеты в кассе дальнего следования ещё продавали, но мы с Вадимом всё-таки решили отложить поездку в надежде, что через два-три дня всё же наступит потепление, а в минус двадцать ломиться за сотни километров от Москвы по делам, которые могут ещё подождать, не очень сильно хотелось.

С вокзала мы вернулись в Чертаново в районе одиннадцати вечера. У выхода из метро нас остановил военный патруль, возглавляемый довольно суровым на вид лейтенантом. Сначала нас как-то подозрительно разглядывали, после чего потребовали документы, удостоверяющие личность, затем лейтенант раскрыл предъявленные ему паспорта. Он долго с удивлением листал странички, беззвучно шевеля губами, и тщательно разглядывал фотографии, часто переводя взгляд на наши лица.

— На каком основании, граждане, нарушаете комендантский час? — разродился лейтенант неожиданным вопросом после продолжительного изучения наших паспортов.

— Простите, но я Вас не совсем понимаю, — оторопело произнёс Вадим. — Когда его успели объявить? Мы совсем ещё недавно, буквально сорок минут назад, находились на Ленинградском вокзале, но никто ни про какой комендантский час даже не слышал…

— Шутки шутить будете в комендатуре, — сухо отрезал лейтенант, пряча наши паспорта во внутренний карман своей шинели, — следуйте за мной. И мы под конвоем из двух солдат, вооружённых автоматами Нестерова ЛА-4, поплелись за лейтенантом в сторону невзрачного серого здания, по периметру огороженного металлическим забором, опутанным поверху колючей проволокой, над которым в зимнем свинцовом небе висел огромный аэростат.

В комендатуре нас обыскали, забрали сумки, все личные вещи, найденные в карманах, и незамедлительно заперли в «обезьяннике», расположенном сразу после «вертушки» напротив поста дежурного офицера и примыкающем к караульному помещению.

— А теперь рассказывайте, граждане, что вы делали на улице в комендантский час, да ещё и с поддельными документами? — спросил доставивший нас лейтенант.

— Позвольте, почему с поддельными? — удивился я. — Чем Вас не устраивают наши паспорта?

— Тем не устраивают, что паспорта данной формы давным-давно устарели, их вывели из обращения, когда меня ещё на свете не было; поэтому у меня начинает складываться впечатление, что вы, граждане, или не в себе, или диверсанты, поскольку используете документы давно умерших людей… Товарищ дежурный, — обратился лейтенант к сидящему за столом офицеру, — пробейте паспортные данные этих клоунов по базе, может, что-то прояснится.

— Хорошо, господа офицеры, а вас не затруднит назвать фамилию нынешнего президента России? — обрёл дар речи Вадим, у которого давно уже начали закрадываться сомнения по поводу реальности происходящего.

— Президента? — едва сдерживая смех спросил дежурный.

— Да, — ответил Вадим.

И тут все находящиеся по ту сторону решётки дружно заржали.

— Точно — клоуны… «Господа офицеры», «президент России»! Это прям анекдот! — утирая выступившие от смеха слёзы выдавил из себя лейтенант. — Если сейчас в компьютерной базе данных ваши личности не подтвердятся, то я вам не завидую. Согласно распоряжению военного коменданта города, лица без документов или с поддельными удостоверениями личности, нарушившие комендантский час при действующем режиме ЧС, подлежат расстрелу без суда и следствия, так как приравниваются к диверсантам… Как вам новость? Что, обосрались, господа?!

Мы с Вадимом переглянулись; я тихо шепнул ему на ухо: «Если первым проснёшься, разбуди меня, уж лучше сегодня во Псков поедем…»

…Открыв глаза и убедившись, что нахожусь в собственной квартире, я испытал невероятное облегчение — мой кошмарный сон оказался всего лишь сном…

Через пару минут поднявшись с кровати, я с удивлением обнаружил на полу рядом с тапочками миниатюрную чёрную кожаную барсетку на молнии с петелькой для ношения на запястье. Расстегнув молнию, я извлёк из барсетки её содержимое: многоцветный восьмигранный кристалл величиной с обычный карандаш, усеянный вкраплениями мелких квадратиков из твёрдого серого металла на каждой грани, и лёгкую блестящую металлическую пластину размером с кредитную карту, с обеих сторон покрытую непонятными письменами. Больше внутри ничего не было.

В возрасте сорока лет я вдруг загорелся изучением санскрита, но случайно узнав от авторитетных людей, что мне потребуется лет тридцать для относительно уверенного владения языком, забросил это занятие. Алфавит деванаагари ещё остался в памяти, благодаря чему мне удалось обнаружить некоторое сходство надписей с лигатурами из этого алфавита, но сходство весьма отдалённое и не позволяющее хотя бы выборочно перевести надписи, нанесённые на пластину…

Мотя — моя очаровательная пушистая рыжая кошечка — сидела на подоконнике и умывалась с индифферентным видом.

— Откуда дровишки? — обратился я к Моте. Она на время прервала утренний туалет, с умным видом повернулась ко мне и, пристально глядя в глаза, многозначительно подмигнула. — Признавайся, стащила у кого-то через форточку?

Кошка обиженно отвернулась.

— Неужели на улице нашла?

Мотя снова посмотрела на меня и сощурила глаза. Я тоже сощурил глаза в ответ, как бы извиняясь за необоснованные подозрения в несанкционированном тайном похищении чужого имущества, положил барсетку на стол рядом с ноутбуком и пошёл на кухню завтракать.

Артефакты, которые принесла Мотя с ночной прогулки, требовали объяснения своего происхождения и предназначения. Если пластину с надписями я предположительно интерпретировал как инструкцию по применению загадочного кристалла, то без расшифровки таковой понять для чего он мог служить мне не представлялось возможным. Кристалл мог представлять собой как деталь какого-то загадочного устройства, так и являться законченным самостоятельным изделием с определённым функционалом. Гадать можно было бесконечно, но для того, чтобы получить конкретные ответы на вопросы, требовалось прибегнуть к посторонней помощи. Первое, что напрашивалось в качестве экспертного метода начального уровня, — это попытаться найти информацию в Интернете…

Выпив кружку крепкого чая с печеньем, я первым делом отсканировал пластину с обеих сторон и сфотографировал кристалл, потом загрузил полученные изображения в компьютер. После чего без малого сутки потратил на процесс идентификации артефактов…

Какими специальными программами я только ни пользовался, пытаясь приблизиться к разгадке своей тайны, цепляясь даже за малейшие совпадения моих образцов с найденными в Сети, но всё было тщетно. На вопросы о том, на каком языке сделаны надписи на пластине, каково их содержание, для чего предназначен кристалл к утру следующего дня я не получил ровным счётом ни одного ответа. Складывалось впечатление, что Интернет по данной тематике зачистили даже от самой незначительной информации так, будто речь шла о новейшей разработке принципиально нового оружия, которое представляет угрозу планетарного масштаба.

…Настала пора прекращать мозговой штурм, поскольку голова уже совершенно перестала соображать. Сейчас неплохо бы немного прогуляться на свежем воздухе, после чего пару часиков покемарить, а потом… И тут меня посетила неплохая мысль — позвонить бывшему однокурснику Майклу (согласно паспортным данным — Савельев Михаил Эдуардович). Во-первых, его родной отец — лингвист по образованию, который до выхода на пенсию лет тридцать проработал на кафедре филологии в одном из московских вузов и опубликовал немалое количество статей и научных трудов, посвящённых как раз расшифровке древних манускриптов, составленных на малоизвестных науке языках. Во-вторых, Майкл с 90-х годов и до сей поры работает в чудом не ликвидированном НИИ, который специализируется на синтезе и испытании некоторых материалов, используемых в авиапроме и машиностроении. Он, как-никак, — заведующий лабораторией неорганического синтеза, имеет доступ к различному испытательному и измерительному оборудованию, да и мозгами его бог не обделил; я же со временем убедился, что технические дисциплины — это не моё. Недаром в студенческие годы, когда мы увлекались разными электронными самоделками, Майкл являлся «мозгом», поскольку придумывал новые принципиальные схемы устройств, а я — «руками», то есть занимался радиомонтажом, так сказать, воплощал в жизнь его новаторские идеи…

Так что шансы прояснить ситуацию с помощью Майкла достаточно велики. Да и с подобным ребусом всё равно не к кому больше обратиться… Если только в Академию наук. Но, как подсказывают жизненный опыт и интуиция, вероятнее всего, это закончится тем, что мне скажут «спасибо», включат режим секретности, артефакты похоронят в каком-нибудь спецхранилище, а моё любопытство так и не будет удовлетворено…