I Италийский легион. Книга 1

Сергей Петрович Евсеев

Первый век нашей эры. Римская Империя, пережив период гражданских войн после смерти Нерона, усиливает свою мощь. Император Веспасиан разрушает город Иерусалим, закончив тяжелую и долгую иудейскую войну. Руками плененных евреев строится вечный символ непобедимого Рима – Колизей, амфитеатр Флавиев, но на границе империи начинается Великая война с Дакией. Сын Веспасиана, Домициан, приведет империю к поражению и позору. Люди, втянутые в поток исторических событий, пытаются жить, бороться и любить.

© Сергей Петрович Евсеев, 2022

ISBN 978-5-0055-3412-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0055-3413-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Из того материала, что оставила нам наука, весьма затруднительно не только выделить из нескольких версий, передающих характер и сущность той войны, наиболее истинную, но и просто последовательно изложить разрозненные факты. Писатель старается не только изучить, а прочувствовать ход римской истории, вглядываясь в каждый образ, сопереживая судьбе даже незначительного персонажа.

Это придает повествованию некоторую наивность, естественную теплоту, а иногда нескрываемую нежность изложению тех сухих исторических фактов и событий, давно уже не имеющих для человечества ни малейшей ценности и оставивших о себе едва ли тень воспоминаний.

В книге изначально не ставился замысел поведать обо всех деяниях противоборствующих сторон, римлян и даков, а также их союзников и противников. Автор оценивается не как исторический исследователь, а как исторический писатель, сохраняющий достоверную хронологию тех далеких событий.

Чтобы понять историю, а тем более историю античную, необходимо не спеша пройтись по улицам ее городов, выложенных тысячелетними камнями, зайти в ее храмы и послушать эхо древних молитв, ощутить запахи цветущих садов, прикоснуться к мрамору шедевров, еще хранящих тепло рук мастеров, повторить в себе мелодику их языка.

Читая книгу, не сразу понимаешь, где писатель, словно художник, использовал крупные мазки, рисуя общую картину происходящего, известную и знакомую многим, а где брал в руки тонкую кисточку и осторожно прорисовывал мельчайшие черты истории и взаимоотношений людей, ее создававших.

Страшная своей неотвратимостью трагедия войны дакийского народа с Римской империей, бесстрастная хронология той борьбы в книге лишена классического академизма. Среди жестокости и бессмысленности войн древности ярче и полнее живут человеческие чувства и привязанности. Живая история вызывает трепет, так и хочется приблизиться к ней и коснуться рукой, как святыни. Ведь на ощупь все чувствуется иначе и желание прикоснуться, так же как и потребность дышать, не исчезнет никогда.

Упрек в адрес автора о его необъективном освещении и без того мало известного представляется несостоятельным. В книге известные исторические факты соединены и окружены яркими, живыми образами людей той эпохи. Читатель, увлекшись знакомством с ними, поневоле оказывается вовлеченным в жизнь, текущую перед его глазами. Как бы проживая с ними рядом, узнавая среди них и своих знакомых, и друзей. Книга лишена тяжелой документальности, надуманности или нереалистичной героики. Персонажи подвержены всем человеческим слабостям и, не всегда проходя свой жизненный путь, становятся мудрее или сильнее. Смерть и забвение равняет людей на дорогах истории. Давно прошедшие, ставшие почти невероятным преданием войны поглощали десятки тысяч жизней, но чувства людей благодаря автору вызывают в нас движение эмоций — улыбку, страх, сострадание, сомнение, нежность или ненависть.

Читатель, увлекшись повествованием, незаметно для самого себя переносится в совершенно другой мир. Быть может, спрятавшись за колоннадой, подслушает разговор юноши и девушки, удивившись, как похожи слова нежности и надежды, звучавшие тогда и сейчас. Подсмотрит украдкой, как святятся их глаза, освещенные радостью соприкосновения душ и тела, и отойдет, чтобы не мешать самому прекрасному и великому чувству на земле, пока жив человек, — чувству любви, порождающей бесконечность жизни. Писателю, повествующему о судьбах людей в рамках событий глубокой древности, вполне простительно нарушить границы исторических реалий, так как чувства людей ни в какие времена не признавали ни физических, ни нравственных ограничений.