Мальчик с «Молнии»

Сергей Петров

Недалёкое будущее. Странная череда событий удивительным образом меняет не только жизнь нескольких ребят, но и всей нашей планеты. Что это? Космическое вторжение или последствия старинного эксперимента «Колыбель»? Кто такой Мальчик? Почему Совет Даль-разведки опасается возвращения «Молнии»? Почему Совет Федерации был вынужден ввести на Земле веерную подпрограмму «Сфера»? И смогут ли ребята разгадать, наконец, тайну, которая кроется за всеми этими событиями?

© Сергей Петров, 2018

ISBN 978-5-4493-7382-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

В жизни иногда случается так, что у тебя в одно мгновение рушатся все планы. Вот, скажем, запланировал ты вместе с друзьями слетать сегодня на космодром, чтобы посмотреть на то, как приземлится «Звёздный плуг» и, вдруг — бах! — и все твои планы летят кувырком. И вместо космодрома ты на всех возможных скоростях добираешься до больницы, потому что: «Ленка в больнице! Срочно жми туда! Я потом тебе всё объясню!»

Эх, Стёпка, Стёпка! У меня аж сердце чуть не остановилось от его воплей!

Я сидел на подоконнике и с тоской рассматривал свои ноги. Ноги были одеты в штаны, обуты в тапочки, а потому ничего интересного собой не представляли.

Конечно, мне было стыдно. Я даже посыпал себе волосы пеплом и вымазал лицо углем. Уголь, кстати, был от Степкиного арбалета — он сам его сжег. Вместе со стрелами. Кузнечик после этого заявил, что не собирается больше поставлять Степке стрелы, потому что их — стрелы — нужно в кого-нибудь пускать, а не превращать в черный порошок…

Нет, ну кто бы мог подумать, что все так обернется? Ленка — и вдруг не справится с управлением? Ха! Да скажи кто подобное пару дней назад, ему бы просто не поверили! Теперь же Ленка лежит в больнице, а нам приходится маяться в тоске и одиночестве. Степка, например, считает, что это несправедливо. И я с ним согласен. Сколько дел пропадает! Представить страшно. А все из-за какой-то нелепой случайности. Нет, правда, разве это жизнь? К тому же, мы сейчас оба находимся в глубокой депрессии и печали. Степке, по-моему, ещё хуже. С моральной, естественно, точки зрения. Как зачинщику и инициатору. А если Ленка не верит насчёт инициатора, пускай спросит у Степки. По крайней мере, это будет честно.

Сидеть на подоконнике было ужасно неудобно. Я всё время сползал, точно смазанный маслом. Приходилось постоянно ерзать, скрябаться и нервничать. От этого путались мысли, и весь монолог получался как газировка в стакане — воды много, толку мало.

Наконец, я кончил бубнить и уставился в пол, ожидая услышать в ответ что-нибудь краткое и выразительное. И не ошибся.

— Иди ты знаешь куда… — устало сказала Ленка. Тихо так…

Грустная она была сегодня. Даже немного странная. Все смотрит в потолок и кусает себе губы. Думает, что ли?

— А все-таки это Степка, — я вздохнул и поднял глаза на спинку кровати.

— Ну и дундук, — отрубила Ленка.

Всегда она такая… Ну, вот кого она имела в виду — меня или Степку?

Я отковырнул от подоконника высохшую на солнце пластинку пластика и украдкой посмотрел на Ленку.

Смотреть на себя она категорически запретила. Словно бинты могли испортить ее лицо. Фи! Степка в прошлом году на зачёте вместо положенной по программе мягкой посадки сыграл вниз головой, а потом целую минуту мячиком скакал по степи. И ничего — смотреть на себя после этого не запрещал. Во всяком случае, издали. А ведь физиономия у него была так разукрашена, что чуть не пришлось делать пластическую операцию. Правда, все обошлось. Степка потом заявил, что аналогию такого уникального лица второй раз можно получить лишь одним единственным способом — заставить драться на чьей-нибудь физиономии тысячу кошек.

Я до сих пор вздрагиваю, как только представлю себе эту картину.

Бинты, естественно, Ленкиного лица не портили. Даже наоборот, делали его каким-то нежным и слегка незнакомым. Зеленые глаза казались еще темнее, пушистые волосы полыхали на стерильных бинтах тяжелым золотом, мягкий овал лица… Н-да…

А вообще, если честно признаться, мне она такой больше нравилась. Такой вот тихой и задумчивой.

— Лен, — я снова перевожу глаза на спинку кровати. — Больно, Лен?

Ленка, как и положено, не отвечает и бросает на меня презрительный взгляд.

Я, как и положено, смиренно вздыхаю.

В палате прохладно, пахнет черёмухой. Рядом с кроватью стоит столик со свежими газетами. Ленка, законно, их уже все просмотрела. Она не любит виртуалку, она предпочитает читать. Ее, конечно, дело.

Из-под газет торчит уголок потрепанного журнала. Наверняка, «Космических самоделок». У Ленки их в школе самая большая подборка. Интересно, новый номер или старый? И ведь не спросишь, совсем прогонит. «Надоел», — скажет, и точка. И моргай потом растерянно.

Я отворачиваюсь и смотрю в окно. До сих пор не могу понять, кто додумался выстроить больничный городок прямо на обрыве? С одной стороны, конечно, здорово — море, горизонты, облака, яхты плавают… Красиво, одним словом. Можно даже сказать — шикарно. Было такое слово раньше, Степка в одной книжке откапал. Но с другой-то стороны, люди добрые, кто же строит больницы на обрывах? А если какой-нибудь человек окажется лунатиком? Или, например, захочется больному человеку выйти ночью подышать свежим воздухом… И что? Выйдет он, шагнет пару раз — и поминай, как звали. Так и будет шагать полсотни метров вниз головой, пока не булькнется в море. А каждый ли сможет булькнуться с такой высоты, и остаться при своих костях? В больницах же не спортсмены по прыжкам в воду отдыхают, на самом-то деле! Хотя бы оградку, какую поставили, что ли…

Ленка, вдруг, командует:

— Брысь!

Я мигом соскакиваю с подоконника и на коленках отползаю в сторону. Слух у Ленки не чета моему — как у косули.

Через секунду в палате раздается чей-то громкий голос:

— Здравствуй конопатая. Как мы себя сегодня чувствуем?

— Спасибо, хорошо.

Ха! А что ей еще отвечать? Ах, извините, плохо? Ну и вопросик.

— Вот и отлично. Еще пару дней полежишь и сможешь вновь смело падать на землю из-под облаков.

Доктор то, оказывается, шутник. Ему бы так грохнуться.

— А теперь посмотрим на экран. Так… Температура нормальная, давление, пульс… Прекрасно. Как голова? Не беспокоит? Нет? А вот здесь? Еще чуть-чуть… еще… Нет? Ну, это совсем изумительно. Просто замечательно. Дай-ка руку… Так… Выше… Еще выше… Теперь вместе… Молодец. Ты у нас, можно сказать, совсем поправилась… Да, чуть не забыл. К тебе тут гости пришли.

Какие еще гости? Степка?

— Я позову их. Только прошу тебя не волноваться во время беседы. Это вредно… Впрочем, я ограничу время. Думаю, минут пять хватит. Договорились? Вот и отлично.

Слышно, как доктор уходит. С чмокающим звуком открывается и закрывается дверь. Ленка тут же спрашивает громким шепотом:

— Сашка, ты здесь?

Конспираторша… Кто же так делает? А если услышат?

Я не отвечаю и быстро подползаю обратно к окну. Устраиваюсь так, чтобы в случае опасности можно было мгновенно исчезнуть.

Вновь слышится этот глупый звук. В палату кто-то входит. Кажется, двое.

— Здравствуй, Лена.

— Здравствуйте.

— Мы не помешали?

Сейчас начнут извиняться.

— Проходите. Садитесь…

— Спасибо… О, да у тебя здесь черемуха! Откуда такое чудо?

Я хватаюсь за голову. Но Ленка молчит.

— Понимаю. Вероятно, подобным образом некие личности пытаются загладить свою вину. Сейчас они, конечно, где-нибудь поблизости.

Я не слышу, что отвечает Ленка. Я уже сижу за углом корпуса и дую на расцарапанную коленку — штанину пришлось задрать. Кто его знает, может обладатель скрипучего голоса пожелает проверить свою проницательность. Лучше не рисковать.

Передо мною вдруг возникает кибер. Возникает так стремительно, что я теряюсь и в замешательстве вскакиваю на ноги.

Кибер зажигает на панцире красный фонарь и торопливо поясняет:

— Прошу не волноваться, я из службы ВСМП. Отвечаю за случайные травмы. Вам нужна помощь.

С этими словами кибер подскакивает ко мне… я невольно прижимаюсь спиной к стене… и принимается мазать мне коленку белой вонючей мазью… мазь у него выступает из капилляров в пальцах манипуляторов. Лихо так мажет, словно так и нужно.

— А ну брысь! — я, наконец, прихожу в себя и невежливо пинаю медицинскую косиножку.

— Себе мажь, если хочешь.

Фонарь на спине кибера начинает тревожно мигать.

— Эмоциональное возбуждение. Просьба сформулирована заведомо бессмысленно. Воспринимаю, как отказ от помощи. Вероятность заражения крови выше нормы. Вынужден вызвать врача ближайшего медицинского пункта.

Я подскакиваю, точно ужаленный. Какого врача?

— Что ты врешь?! — ору я шепотом на кибера и торопливо выставляю вперед ногу с перемазанной коленкой. — Кто тебе сказал, что я отказываюсь? Мажь скорее!

Кибер ошеломлен таким поворотом событий. Целую секунду он в нерешительности топчется на месте. Поддать бы ему еще раз, чтобы впредь не ябедничал!

Наконец, кибер подскакивает ко мне и в два движения заканчивает лечение. Коленку тут же начинает невыносимо щипать.

К окну я подползаю перебинтованный и раздосадованный.

Так и есть! Я уже опоздал. Разговор зашел далеко, а знакомятся, обычно, в начале беседы.

У-у, медицинская пчелка, попадись мне ещё раз!

— Значит, он просто попросился?

— Я так и сказала. Он попросился. Чего здесь такого?

— Но ведь ты его не знала.

— Ну и что? А если человеку полетать захотелось?

— И ты взяла его с собой?

— Да.

Я ничего не понимаю и переключаю свое внимание на прыгающий по волнам парусник. С такого расстояния трудно определить тип судна но, похоже, это «Морская чайка». Ветер сегодня сильный, ровный, одним словом, мечта парусной души. Ветер гонит по небу облака и среди них мелькают треугольные тела дельтаботов. Ленка именно на таком и грохнулась оттуда. Из-под облаков. Чудненько так грохнулась, по всем правилам аварийной посадки. От бота остались одни колеса, а Ленке хоть бы хны. Через недельку снова полетит…

Стоп! А кого это Ленка взяла с собой? И куда?

Я прислушался.

— Лена, вспомни еще раз. Это очень важно. Только, прошу, не волнуйся.

— Я не волнуюсь. Он исчез.

— Ты в этом уверена?

— Он еще какие-то слова сказал, но я не расслышала. Он тихо сказал.

Кто он? Какие слова? Чертовщина какая-то…

— Слова?

— Ну да… А потом исчез…

— Значит, сразу после слов… Ты точно не помнишь, что именно он сказал?

— Я не знаю… Я тогда растерялась, а когда пришла в себя, то было уже поздно.

— Поздно?

— Конечно, он уже пропал.

— Лена… Понимаешь, нас очень интересует этот момент. Не могла бы ты вспомнить более подробно, как именно он исчез?

— Исчез? Сразу… Ну, как? Был — и вдруг пропал. Я даже ничего не успела понять в первое мгновение, а потом испугалась.

— Испугалась или растерялась?

— Растерялась… И испугалась тоже…

— И, потому, не смогла справиться с управлением?

— Да.

— Понятно. Посадка же по маяку была невозможно благодаря Семенову. Не слишком ли много случайностей для одного полета? А, Юзеф Янович?

Послышался шум шагов. Потом, видимо, второй, спросил:

— Скажи, Лена, в самом полете, Мальчик, кроме последних слов, которые ты не расслышала, о чём-нибудь говорил с тобою? Какие-то вопросы, фразы?

— Нет.

— Он молчал весь полет?,

— Да. Мы еще на земле договорились об этом.

— Договорились?

— Я шла на зачет, а он мог помешать. Я и сказала, чтобы вопросы он оставил на потом.

— Какие вопросы?

— Но он же первый раз полетел на боте!

— И в связи с этим у Мальчика должны были возникнуть вопросы?

— Конечно.

— Значит, вопросы. Вопросы и исчезновение.

Наступило молчание. Я поймал себя на том, что сижу с открытым ртом и смотрю в одну точку в пространстве.

Ленка в полёте была не одна! Вот это новость…

У-и-ш-ш! Я закрыл рот и покрутил головой. Почему же она нам ничего не сказала? Обиделась на неудавшеюся шутку? Или решила, что мы испугаемся? Ведь и мальчишка, наверняка, тоже пострадал… Стоп! Сто-оп…

Но ведь когда бот упал, в нем же находилась только Ленка…

В палате несколько секунд стояла тишина. Потом Ленка спросила:

— А Мальчик… Кто он?

Я замер. И даже перестал дышать.

— Ну что же, — незнакомец со скрипучим голосом осторожно, кашлянул.

— Признаться, мы ждали этого вопроса, правда, э-э… несколько раньше. Впрочем… Юзеф Янович, я думаю, мы можем рассказать Лене историю «Молнии»?

— Разумеется.

— Как у нас со временем?

— Пора.

— Жаль… Придется отложить нашу беседу до завтра. К этому времени мы как раз успеем подготовить для тебя обзорную информацию. Ты не возражаешь?

— Нет…

Я чуть не свалился с обрыва. Ленка не возражала! Ее спокойненько обвели вокруг пальца, а она даже не возмутилась! Что происходит на белом свете?!

— Вот и прекрасно. Значит, договорились?

— Скажите, — перебила Ленка. — Что будет теперь со Степ… с Семеновым?

— Семенов на два месяца отстранен от полетов.

Бум! Меня точно по голове ударили. Я представил, как Степка воспримет эту информацию, и мне сделалось нехорошо. Очень нехорошо.

— На два… А соревнования?

— Придется подождать до следующего года.

— У нас команда.

— К сожалению, Семенов грубо нарушил дисциплину и должен понести наказание.

Незнакомцы стали прощаться. Я, на всякий случай, отполз от окна. Естественно, на такое расстояние, чтобы все были слышно.

— С доктором мы договорились, ты не беспокойся.

— Выздоравливай, Лена. В школе все тебя ждут и передают огромный-огромный привет.

— Спасибо.

— И последнее.

Я затаил дыхание.

— История с Мальчиком должна остаться между нами. Не стоит, пока, о ней рассказывать.

— Я понимаю.

— Так нужно. А с ребятами…

Чмокает дверь. Доктор… Я стремглав исчезаю за углом.

Ну, Ленка!

Так. Только спокойно, спокойно.

Я быстро осматриваюсь. Руки слегка дрожат. В голове настойчиво продолжает звучать: «История с Мальчиком должна… должна… должна…»

— Эх! — я с досады топаю ногой.

Ну почему Ленка нам ничего не сказала?! Что мы — хуже других? А еще в дружбе до гроба клялась.

Короче. Одна нога здесь, а другая на дельтадроме. Необходимо выяснить, кто эти двое. А там посмотрим…

Я не закончил мысль и бросился по тротуару. Только ветер в ушах засвистел.

Несколько секунд спустя, ноги на приличной скорости вынесли меня на теннисный корт. Возле сетки какой-то пацан, лет восьми, с независимым видом вертел в руках огромную, чуть ли ни с его рост, ракетку. Пацан был босой, давно не стриженный, весь в веснушках. На загорелом до шоколадного цвета тонком теле красовались ярко-оранжевые плавки с широким металлопластиковым поясом космического десанта.

И здесь у меня возник план. Спонтанно, как любит выражаться Степка. Ленка, так та вообще считает, что планов в моей голове всегда больше, чем мыслей. Я не обижаюсь. Я на Ленку вообще никогда не обижаюсь. Ни я, ни Степка.

— Привет! — я резко затормозил рядом с мальчишкой.

— Привет, — охотно отозвался он. Ракетка в его руках провернулась.

— Есть дело, — сразу начал я. — Вопрос только в том — поможешь ты мне или нет. Но тогда это с твоей стороны…

— Помогу, — быстро перебил меня пацан. Глаза его стремительно потемнели.

— Тогда бежим к дельтадрому!

Аллея тянулась через весь сад. С обеих сторон свешивались спелые персики и абрикосы. Больным здесь раздолье, законно. Протянул руку — на тебе персик, вторую — яблоко пожалуйте. Хорошо. Можно и пробежаться, если сильно хочется.

Бежать было легко. Как на дистанции в спорткомплексе. Там, правда, персики не маячат перед глазами.

Пацан не отставал, лишь усиленно работал локтями. Они у него так и летали вниз-вверх-туда-сюда. Впрочем, что у него взлетало выше — локти или пятки, разобрать было трудно. К тому же он дышал как паровоз.

Степка говорит, что видел в документальных кадрах, как настоящий паровоз мчался наперегонки с жеребенком. Я ему тогда не поверил — Степке, конечно, и он обиделся. А сейчас мне, вдруг, почудилось, что мы с пацаном как жеребята, а паровоз мчится где-то рядом — железный, грохочущий, нехороший.

Аллея кончилась, и мы оказались на краю больничного дельтадрома.

Весь дельтадром блестел в капельках росы. Видимо, недавно здесь прошел искусственный дождик.

Бот я увидел сразу. Он стоял прямо в центре площадки. Двухместный бот класса «С». На стектролитовом колпаке матово блестел серп Земли. Вдоль основания тянулась цепочка отверстий аварийной посадки. Двигатели спрятаны за бронированными листами титана. На хвостовом стабилизаторе с интервалом в две секунды мигал «маячок».

Бот стоял на широких лапах, слегка присев, слегка накренившись, приподняв лобастую голову к небу.

Так. Значит «Скоростной». Биплан типа «Косая капля». На Земле разрешается пользоваться в исключительных случаях. Обязательное условие — наличие у штурмана удостоверение космополита.

— Фью-ють, — тихо присвистнул мальчишка.

Я положил ему на плечо руку.

На этот раз я растерялся не на шутку. Космоботы просто так не появляются на плитах Земных дельтадромов. Кто эти двое? Почему Ленке приказано молчать?

От нехорошего предчувствия у меня засосало под ложечкой.

— Слушай, Десантник, — я присел на корточки. — Нужно узнать, кто пассажиры «капли». Я тебе потом все объясню. Попробуй их задержать. Если получится — в семь вечера вызови меня по «персоналке». Мой шифр! Ш — 100, А — 155. Запомнил?

— Сотая школа, А — 155. В семь.

— Молодец. Буду ждать. Ну, бывай.

Я вскочил и, не оглядываясь, бросился в самый дальний угол дельтадрома.

Мой личный бот стоял на прежнем месте, укрытый со всех сторон кустами шиповника.

Когда, заложив крутой вираж, я на бреющем полете ушел в сторону моря, в небе вспыхнули две сигнальные ракеты.