Жорж-иномирец 2

Сергей Панченко, 2020

Когда тебе кажется, что научился всему и теперь готов снимать гешефт со своего умения, судьба непременно подсунет тебе ученика, или несколько учеников, ибо знания нам даются не для того, чтобы хранить их, знаниями надо делиться.

Глава 2

Тяжело было сказать, глядя в бледные лица жертв вампиризма, что домой я их не поведу. Врачи сами себе поставили капельницы с глюкозой, чтобы восстановить силы. Они лежали на полу, и только Борис на носилках. Он был бледнее всех, шевелил усами и время от времени тяжело вздыхал.

— Слона бы съел. — Произнес Веня.

— Ага, по бабам уже сходили, теперь перекусить бы. — Слабо засмеялся его коллега Петр.

— Блин, не догадался селфи сделать с ними. Пацаны сдохли бы от зависти.

— Веня, ты проверь, из тебя кровь не через член высасывали? — Пошутил я.

Моя шутка напугала молодого врача. Он сунул руку в штаны.

— Фух, в порядке. Иначе лучше было бы сдохнуть.

— Вот у всех людей ранение в мозг считается смертельным, а у Вени в член. Единственный орган, отвечающий за жизнеспособность. — Слабым, дребезжащим голосом подколол коллегу Петр.

— У меня миссия. У меня очень хорошие гены, которые надо растиражировать по миру.

— По мирам. — Добавил я, уцепившись за подходящий момент.

— Да, кстати, когда ты отвезешь нас домой? — Вениамин приподнял голову, чтобы видеть меня. — Я уже думал, что мы вернулись, но телефон связь не ловит.

— Это не наш мир, очень похож, но другой.

— А когда будет наш?

— Представьте, что вам грозит казнь, если вы не выкопаете до обеда яму, но лопату вам не дают. — Попытался я провести некую понятную аллегорию.

— Почему не дают? Больше хотят нас убить, чем яму?

— Нет, хотят, чтобы вы стали сообразительнее и в следующий раз сделали себе подкоп и сбежали, куда глаза глядят.

— А если более понятным языком? — Попросил оживший Борис.

— Короче, я знаю, где взять лопату, но копать вы будете сами. — Выпалил я одним залпом.

Наступила продолжительная пауза, наполненная тяжелым дыханием обескровленных тел.

— Ты не отведешь нас домой? — Догадался Борис.

— Нет. Миры не позволяют этого. Только вы сами сможете вернуться домой.

— Ну, ты научишь нас делать это?

— Нет. Я отведу вас туда, где учат этому быстро и доходчиво.

— Опять учиться? — Вздохнул Веня. — Ненавижу.

— Оставайся здесь. Этот мир ничем не хуже того, в котором жил ты. Только здесь будет два Вени, хотя, имя у твоего двойника может оказаться и другим.

— Я буду ненавидеть человека у которого есть те же недостатки, что и у меня, а если он еще и похож на меня будет, то я точно убью его. — Заплетающимся языком произнес Вениамин.

— Ладно, значит идем в Транзабар, возвращать себя любимых в родной мир, к мамкам, папкам, женам, детям, коллегам, больным. Будьте оптимистами, взболтните свои сосуды наполовину полные крови, нас ждут великие дела?

Произнося фразу с пафосом, я знал, что оказавшись в Транзабаре мне придется просто уйти под любым предлогом, оставив несчастных на волю судьбы. Великие дела, по ощущениям, ждали меня, но не их. Врачам скорой помощи на этот раз нужно было спасать себя.

— Машину поведу я, пока Борис не восстановит объем крови. — Я собрался перебраться из салона в кабину.

— А экскурсии по знаменательным местам будут? — Спросил Вениамин.

— Ага, знаем мы, какие у тебя места знаменательные. — Недовольно произнес коллега. — Спасибо, еще месяц кровь восстанавливать будем. Вези по прямой, до места назначения. — Он пережал капельницу и вынул иглу из руки. — Пописать надо перед дорогой.

Я сел за руль. Подождал пока коллектив «скорой помощи» справит малую нужду. Когда они улеглись назад, я спросил через окошко:

— Готовы к приключениям?

В ответ мне послышались только слабые мычащие возгласы, которые я принял за одобрение. Стартер оживил мотор. Машина завибрировала. Я на секунду задумался над тем, в какой мир я хочу попасть следующим. Попытался представить сразу Транзабар, но этот прием у меня не прошел. Сознание скользило по нему как по поверхности с нулевым трением, совсем не хотело цепляться.

— Ну и черт с тобой. — Я представил знойный каменистый мир Антоша.

Едва я тронулся с места, как какой-то неуправляемый грузовик попытался влететь нам в корму. Свет его фар резанул мне глаза, отразившись в зеркалах, и тут же мы выехали в яркий день, от света которого точно так же резало глаза. Горячий воздух струился слоями над горячими камнями. Мы стояли на ровной дороге, вырезанной прямо в горной породе.

Я знал это место. Совсем рядом находился дом Антоша. Было как-то неудобно показываться перед людьми, которые могли принять меня за что угодно, если только не видели меня прежде. А с другой стороны, всего один их ответ мог все расставить по местам. Я пошел к дыре, накрытой «собачьей будкой» из небольших каменных плит.

Как приличный человек постучал в «дверь».

— Извините, Антош на улицу выйдет? — Спросил я в круглое отверстие.

Раздалась возня, а потом появился змей, в точности похожий на Антоша. Увидев меня, он замер. Еще бы, если он прежде не видел жоржеобразных людей, да при его впечатлительной психике, его точно мог свалить удар.

— Я Жорж, помнишь? — Напомнил я.

— Вы, верно, ищете моего сына? — Спросил змей.

— Так вы отец Антоша! — Засмеялся я. — Я было принял вас за него. Очень похожи, прямо-таки генетика рулит. А где он?

Змей начел тушеваться вполне по-человечески.

— А-а-а, с ним что-то не то в последнее время. Он, ведет себя странно, рассказывает о своих друзьях, не похожих на нас. Видимо, это были вы. — Произнес он медленно, будто очевидная мысль только что пришла ему в голову.

— Очевидно, я. А мы что, не были у вас прежде?

— У нас? Дома? Не припомню. Я бы точно вас не забыл.

— Ясно. — На самом деле было совсем ничего не ясно.

Антош помнил меня, значит, мы были вместе, но его родители, с которыми я сидел за одним столом, а Ляля даже нечаянно отправила их дочь в свой мир, этого не помнят. Какая-то запутанная история, непонятно в какой из своих частей рожденная воспаленным сознанием.

— Мой сын именно так вас и описывал. Что у вас есть конечности, как у вымерших млекопитающих. Невероятно, но вы похожи на галлюцинацию.

— О, это мы уже проходили, кто и на кого похож. Где Антош?

— Он исчез, прямо из дома, мы ждали врачей, чтобы они побеседовали с ним, а он…, пропал. Мы решили, что он сбежал, хотя он не выходил из комнаты.

— Ага, значит, на него врачей повесить не успели, а вот на меня…

— Что?

— Скажите, перед тем, как рассказывать обо мне, он исчезал из дома, примерно месяца на два?

— Он связался с бродячим философом, но мы не разрешили ему идти с ним.

— Значит, не исчезал?

— Нет.

— А потом вдруг начал рассказывать про меня, про Лялю, наверное, про город Транзабар?

— Да. — Удивился отец. — Откуда вы знаете?

— Так я с ним был все это время, в одной компании. Не пойму только, как так получилось, что вы этого не заметили.

— Знаете, я теперь вообще ничего не понимаю. Мне нужно побыть одному. — Змей посмотрел на меня немигающими взглядом.

— Дорогой, кто там? — Раздался голос матери Антоша.

— Да, так, попрошайки ходят. — Ответил ей супруг. — Уходите. Ваше появление может вызвать много вопросов у властей.

— Ладно, я понял. Сколько дней назад исчез ваш сын?

— Вчера. Всего хорошего. — Отец дал понять, что разговор окончен. Развернулся и уполз в дом.

— Если вернется, скажите, заходил Жорж. Заходил, это важно.

Мне не ответили. Впрочем, обвинять пресмыкающихся в отсутствии такта не стоит, они даже с человеческим разумом остались слишком холодными.

Почему же Антош не вернулся на ту полянку, о которой мы договаривались прежде? Ответ мне мог дать только он сам. Передо мной встал выбор, то ли искать путь в Транзабар самостоятельно, то ли искать своих друзей. За первый вариант был рациональный расчет. Отогнать стадо врачей в город мечты, не растрачивая энергию на эмоции и впечатления, и дело с концом. Но сентиментальная часть меня требовала найти друзей и вместе с ними совершить второй прорыв.

Видимо, поэтому, мои мысли автоматически открыли врата мира, где жила Ляля. Скорая помощь выехала на дорогу, проложенную на широкой ветке дерева. Уровень был жилой, поэтому раскачки, как на дороге в кроне, почти не ощущалось. Как я себе и представлял, выбросило нас рядом с домом Ляли. В окнах ее квартиры светились окна. Кажется, на дворе была ночь, а не простые сумерки заменяющие день. Я даже не успел включить фары. Припарковался к забору и заглушил мотор.

Из салона раздавался храп, к которому примешивался скрип стволов и веток деревьев. Ляля уйти самостоятельно не могла, если только до нее раньше не добрался Антош. Вполне возможно, что он выбрал бы ее мир, потому что здесь проще было прятаться. Меня кольнула ревность, и пронеслась мысль, будто они могли забыть про меня. Впрочем, она была сиюминутной, унеслась прочь не оставив после себя неприятного послевкусия. Антош и Ляля без меня не долго выдержали бы вместе.

Мне надо было идти в дом к Ляле, чтобы узнать о ней. Честно говоря, я побаивался ее отца, который был крупнее меня в два раза и намного атлетичнее сложен. Он мог и не понять, что я за существо и влепить мне фирменным кошачьим хуком. Однако, идти надо было в любом случае.

Пригнувшись, я добежал до дверей, уверенный, что меня никто из соседей не видел. Хотел постучать, но услышал доносящиеся из дома характерные кошачьи рулады, похожие на мартовские серенады котов. Может быть, у них брачный период? Может, к Ляле заехал женишок голосистый? Мой порыв немного угас. Не хотелось прервать своим появлением семейное торжество.

Я решил пошпионить через окно, чтобы примерно понять, чем вызваны вопли семейства кошачьих. Строили свои дома кошки иначе, чем мы. Им, зачем-то хотелось, чтобы окна начинались на уровне роста человека. Непонятная и странная причина делать именно так. Мне было ужасно неудобно заглядывать в них. Я несколько раз подпрыгнул, но не успел ничего разглядеть. Тогда я нашел во дворе какой-то стульчик и приставил его к стене под окном. Конструкция была шаткой, поэтому я держался за все, что выступало из стены.

Под слабым желтым светом электрической лампы сидела семья Ляли и как-будто среди них была и она сама. Кошки наперебой затягивали свой вой. Это совсем не было похоже не семейный праздник. Мне подумалось, что вдруг, кто-то умер. Что-то я не видел среди кошек крупной фигуры папаши. Я занес руку, чтобы постучать в окно.

— Жорж! Жорж, ты где, твою мать! — Раздался на весь лес голос отдохнувшего Вени.

Я повернулся, чтобы ответить ему, но мой стульчик хрустнул и развалился. Я с шумом грохнулся вниз. Кошачий вой мгновенно прекратился. Я едва успел подняться, прежде чем на шум выбежали хозяева дома. Увидев меня, они принялись кричать. Все, кроме Ляли, в прыжке сбившей меня с ног.

— Жорж! Жорж! Как хорошо, что ты есть. — Она сжала меня в теплых меховых объятьях вкусно пахнущей шерстки. — Я думала, что я сошла с ума.

— У меня тоже были такие предположения. — Я отстранился и посмотрел в ее большие желтые глаза, в которых было столько счастья, что я невольно посчитал себя тому причиной.

— Жорж, я отца выбросила куда-то? — Произнесла она голосом мягко переходящим в мартовскую кошачью рапсодию.

— Выбросила?

— Да. Он ругал меня, за то, что я фантазирую, что у меня не в порядке с головой, а я разозлилась и вытолкнула его из нашего мира.

— Куда?

— Не зна-а-а-аю-у-у. — Она снова упала мне на грудь.

В принципе, мне все было понятно, Ляля, так же, как и я, как и Антош после неудачного падения в Транзабар, оказались в переломной точке начала своего путешествия по мирам, с ясными воспоминаниями и умениями, приобретенными во время этого путешествия.

— Найдем мы твоего папашу. Иди, успокой семью, а то они, наверное, уже за святую воду хватаются.

— Правда? — Глаза Ляли были полны надежды.

— Конечно. Сейчас ты успокоишься, успокоишь семью…

— Жорж, я ничего не вижу, в какие потемки ты нас завез? — Снова подал голос Вениамин.

— Кто это?

— Потом расскажу. Иди, успокой семью, а этого голосистого упыря попрошу заткнуться.

Ляля бесшумно и мягко убежала в дом, а я скорым шагом направился к машине.

— Ты чего орешь, доктор? Ты не видишь, ночь, люди спят.

— Это что, турбаза? — Вениамин попытался угадать.

— Это похоже не турбазу? Это город, в котором живет цивилизация кошкообразных людей.

— Да ладно. Я слышал, как они разговаривали по-русски.

— Представь себе, в мирах люди говорят на одном языке.

— Чушь какая-то. — Не поверил Веня.

— Иди в машину и сиди молча. Я скоро буду. Если твои коллеги захотят по нужде, пусть делают это максимально бесшумно. Нормальный кошкомужик намного сильнее нас с вами, а если его еще напугать, то он свернет вам шеи, как утятам. Уяснил?

Веня цикнул, но полез в машину.

— Сказочник, ты Жорж, ох и сказочник.

Мне было недосуг разубеждать его. Я вернулся к дому Ляли. Осторожно приоткрыл дверь и зашел в дом. Обстановку дома я помнил хорошо.

— Ляля, я здесь. — Произнес я негромко.

Кошка бесшумно спустилась по лестнице.

— Мои в спальне сидят, боятся всего. Считают, что в меня поселился демон, а ты один из них.

— Думаю, терять время на объяснения не стоит. Надо убираться отсюда в спокойный мир и попытаться вспомнить, куда ты отправила отца.

— Ох, я так и не научилась управлять своими эмоциями. Пойду, предупрежу их, что отправилась на поиски отца.

— Давай. Только недолго. Мои спутники, черт бы их забрал, сейчас придут в себя и начнут орать.

— Хорошо.

Ляля вспорхнула по лестнице вверх. Спустя несколько секунд раздались приглушенные голоса. Кажется, Ляля снова повышала голос. Только бы она не выбросила еще кого-нибудь из своей семьи.

— У тебя всё всегда не как у людей! — Крикнула вдогонку спускающейся вниз дочери мама-кошка.

— Ваше воспитание. — Огрызнулась Ляля. — Пойдем, Жорж. Они совсем не хотят ко мне прислушиваться.

— До свидания! — Я помахал матери Ляли.

Мой жест напугал ее. Она дернулась, будто я не махнул рукой, а бросил что-то в ее направлении.

— Надеюсь, больше никогда не увижу вас. — Прошипела мать по-кошачьи.

— Мама! — С истерикой в голосе выкрикнула Ляля.

Мы вышли из дома. Ляля шумно дышала, и я знал, что в этот момент лучше ее не трогать.

— На машине поедем, садись на переднее сиденье. — Я показал ей на пассажирскую дверку. Ляля помучилась с ручкой, но быстро разобралась, открыла дверь и села на сиденье. Осмотрела салон, приборку, моргающую разноцветными лампами. Эта машина не в пример была современнее отцовской рухляди.

— Красиво. Куда едем?

— За папой.

Заинтригованный женским голосом, из окошка показалось лицо Вени. Он не видел Лялю, потому что окошко было небольшим.

— Здрасти. — Произнес он так, будто был уверен, что женщина ему точно понравится, или уже понравилась. Хотя, можно было предположить, что ему нравились все женщины.

— Привет. — Ляля отстранилась от спинки сиденья, чтобы увидеть Веню.

Забавно было наблюдать за реакцией озабоченного врача. Вначале он замер, как истукан, смотрел на Лялю, как кролик на удава, потом отмяк и кое-как пришел в себя.

— Вениамин. — Произнес он с придыханием.

— Это имя или заклинание? — Переспросила Ляля. Ее рассмешила реакция парня.

Веня громко сглотнул.

— Имя.

— Для тебя, меня зовут Ляля.

— Ляля. Вам идет. Вы кто, кошка?

Ляля закатила глаза под лоб, что означало, что ей надоело уже это выяснение своего происхождения.

— А ты, обезьяна?

— Что?

— Веня, иди, полежи. Мне кажется, у тебя восстанавливается только сперма, но не кровь. Бледный, а глаза горят, еще скончаешься от перевозбуждения. — Я закрыл ширмой окошко. — Поехали.

Снова в тот же мир, где собирались встретиться, И снова Антош нас не ждал.

— Ничего не понимаю, куда этот змей подался? Один что ли решил в Транзабар попасть?

— Жорж, давай, папу вернем, а потом Антоша будем искать. Он взрослый, ничего ему не будет.

— Ты про кого. Антоша или папу?

— Антоша, конечно. Мой папа, как котенок в незнакомых обстоятельствах.

— Хорошо. Чего ты там думала, когда ругалась?

— Многое, в основном о том, как тяжело поверить в правду. О том, что я выгляжу, как дура, и все думают, что я тронулась рассудком, а у меня все клокочет от этого.

— Этого мало. Вспомни, какие ассоциации у тебя возникали при этом. Вода, ветер, пекло, другие стихии. Что у тебя мелькало перед глазами.

— Мелькало? — Ляля задумалась. — Я хотела видеть отца у себя на похоронах, чтобы они случились именно из-за того, что он не верил мне. Я видела, как он оказался со мной в другом мире, где я погибла у него на глазах, чтобы он знал, что нельзя не верить собственной дочери.

— Ты вообще что ли? — Я уставился на кошку возмущенным взглядом. — Разве так можно с родным отцом поступать?

— Я же не знала, что у меня остался этот дар. Я сама думала, что все пережила у себя в голове.

— Это же глупо, вызывать жалость к себе.

— Это называется клиническая депрессия. — Раздался из салона голос Вени.

— Заткнись! А то и тебя сейчас отправим одного куда-нибудь подальше. — Крикнул я.

— Я просто хотела быть услышанной.

— Ладно, не буду на тебя давить. Выталкивай меня на свои похороны.

— А я смогу? Мне нужен импульс.

— Импульс. — Я полез к кошке с поцелуем.

Раньше это срабатывало безотказно. В этот раз отработанный прием не сработал. Кажется, Ляле даже понравилось. Импульс случился у меня.

— Блин. — Я засмущался. — Я думал, сработает.

— Я соскучилась. — Ляля опустила взгляд.

Мы оба повели себя, как дети, совершившие что-то такое «взрослое» в первый раз, испытав при этом чувство неловкости. Виной тому, в первую очередь, была радость встречи, а во вторую, конечно же, тлеющая в нас искра чувств, разжигать которую нам обоим казалось не самой лучшей идеей.

— Может вам вколоть чего-нибудь для воображения? — Спросил в окошко Петр.

Он будто спросил это для предлога, чтобы разглядеть Лялю. Кошка развернулась к нему лицом. Петр невольно отшатнулся.

— Ух, необычно как? Я как-будто уже сам принял что-то для воображения.

— Нехорошо подсматривать. — Коша изобразила на лице ухмылку, показав свои большие белые клыки.

— Я не подсматривал. — Оправдался Петр, завороженный хищной ухмылкой Ляли. — Я нечаянно подслушал.

— Спасибо. — Поблагодарил я врача. — Сами разберемся, откуда черпать воображение. Отдыхайте, восстанавливайте объем крови, а то сами на вампиров похожи.

— Ага. — Петр исчез.

Из салона послышался шум и голос Бориса.

— Я слышал женский голос.

— Подруга Жоржа. Кошка. — Ответил ему Веня.

— Тише ты, услышат. — Оборвал его громким шепотом Петр.

Ляля покачала головой.

— Прости меня за этот обезьянник. Они случайно оказались со мной, и с тех пор я не могу от них отвязаться. Я не могу вернуться с ними в свой мир. Что-то не пускает, как специально.

— Вот почему нас не вернули назад. — Кошка задумалась, и через секунду ее глаза озарились блеском. — Мой отец! Мы не сможем вернуть его, даже если найдем. — Ее ушки безвольно опустились. В глазах замерла влага. — Что я натворила.

— Что сделала того не изменить. Просто у вас в семье будет два прецедента.

— Это если он доберется. А если, нет? Один недоделанный прецедент, который может в сердцах запулить в другой мир кого угодно?

— Ну, ты такая, неудачница по жизни, из-за который страдают все вокруг. — Мне пришла на ум прекрасная идея. — Тебе и дар был дан такой, чтобы усилить это чувство. Неудачливость и мстительная злоба, за то, что есть люди, которые видят в тебе это. Черный злобный комок шерсти, который не способен сделать ничего полезного.

Я помнил этот взгляд. Ляля начинала свирепеть. Конечно, нельзя говорить такое человеку, который на самом деле тебе нравится, и который не заслуживает таких слов, но я не знал, как иначе заставить кошку вытолкнуть меня в тот мир, в который она отправила отца.

— Куда ты отправила отца? — Я спросил у нее с интонацией мага из дешевой телевизионной постановки.

Как назло в этот момент, отодвинув шторку, в окне появилось любопытное лицо Вениамина.

— Исчезни! — Крикнули мы ему в один голос с Лялей.

— Ой, а Веня исчез. — Раздался из-за перегородки напуганный голос Петра.

— А-а-а! — Кошка упала на панель и забилась в рыданиях.

Я понял, что старый прием больше не работает так, как надо. Снова исчез человек, который не умеет ходить по мирам.

— С другой стороны, нам есть чем заняться. — Я положил руку на вздрагивающее плечо Ляли. — Не кори себя, не надо. Нам это никак не поможет. Надо успокоиться и подумать, как вернуть отца и этого врача.

— Веня был хорошим парнем, хотя и легкомысленным. — Раздался слабый голос Бориса.

— Был, есть и будет. Мы его вернем. Скоро.

— Вы больше не ссорьтесь. — Попросил Петр.

— Хорошо, не будем. — Ответил я ему в окошко. — Прости Ляля, за то, что я сейчас наговорил. Я вообще так не считаю, просто хотел найти способ отправить меня к твоему отцу.

— Я поняла уже. Меня сейчас злить не надо, слишком много побочных эффектов получается. — Она попыталась усмехнуться, но получилось не очень. Что делать, Жорж?

— Есть у меня одна идея, правда, я пока не пробовал, как она работает.

— Что за идея? — Глаза Ляли загорелись надеждой.

— Я хочу попробовать ходить по мирам не по тому, как я себе их представляю, а по конкретному человеку. То есть, я хочу представить твоего отца, как я его помню, и попробовать найти его, так же, как я представляю себе мир.

— Давай, давай попробуем, Жорж. — Ляля схватила меня ладонями под скулы и поцеловала в нос.

— А почему в нос-то? — Спросил я.

— А потому что, в губы еще не заслужил.

Из-за перегородки раздался короткий гогот.

— Сейчас кто-то у нас отправится за другом. — Пригрозила Ляля.

Я показал Ляле жестами, чтобы она не пугала больше моих спутников. Им и так за последние часы досталось очень много.

— Ладно. — Я закрыл глаза. — Твоего папу я запомнил хорошо, попробую представить его.

Мотор машины мягко затарахтел после поворота ключа. Я включил передачу и мягко отпустил сцепление, чтобы машина мягко тронулась вперед. Движение, как я заметил, каким-то образом способствовало тому, чтобы миры менялись быстрее. Мне представился отец Ляли таким, каким я увидел его впервые, сидящим в кресле в окружении семьи. Коренастый, по-кошачьи надменный.

Мое сознание получило миллионы схожих образов, миллионы отцекотов в окружении семьи. Нет, такой образ нам не подходил. Надо было вспомнить черту, кардинально отличающую нужного кота от остальных. Я знал его таким, каким он не знал сам себя. Тот случай, когда мы пьяные гоняли радиоуправляемые машинки, открыл его всем с неизвестной доселе стороны. Надо было использовать эту часть его образа.

Я снизил вероятность до нескольких сотен угрюмых котиков, имеющих глубоко в душе слабость к радиоуправляемым машинкам, похожих на отца Ляли. Нужно было еще что-то, что могло отделить его от общей массы. Ляля будто услышала мои мысли:

— Жорж, если тебе это поможет, то у него на правой ноге средний палец был сломан, сросся неправильно и теперь торчит вбок.

— Угу. — Сквозь зубы произнес я.

Отлично. Результат сократился до нескольких десятков кривопальцих котов. Возможно, перелом именно этого пальца был физиологической особенностью разумного кошачьего вида. В сравнении с обычным человеком, кошки не утратили дикой прыткости и запросто могли повредить себя, предаваясь первобытным инстинктам.

Десятки, это все равно было еще слишком много. Мне нужен был испуганный страдающий отец, возможно раскаивающийся. Я представил себе, как ощущается на душе груз раскаянья, этот черный ком в котором слежались все упреки в адрес дочери. Наверняка он был большим.

И, о чудо, я почувствовал его. Напуганный, растерянный, на грани помешательства.

— Стой! — Коротко воскликнула Ляля.

Я нажал на тормоз и открыл глаза.

Мы стояли у ствола огромного дерева, похожего на те, что росли в мире кошек, но не совсем. Они были меньше, а воздуха и света было больше. На земле, или правильнее сказать на коре сидел отец Ляли. У него на руках лежало бездыханное тело кошки, которую он принимал за свою дочь. Над его головой висела веревка с характерной петлей. Похоже, в этом мире двойник Ляли покончил жизнь самоубийством одним из самых распространенных среди людей с шеей способом.

Отец кот ни на что не реагировал, находясь в состоянии глубокого страдания, затмевающего прочие чувства.

— Ляля, я не знаю, как теперь ты всё объяснишь отцу.

Мне стало жалко его, потому что я почувствовал ее состояние. Кошка мне ничего не ответила, открыла дверь, выбралась из машины и робко, на полусогнутых направилась к отцу. Мое сердце не выдержало этого зрелища, и я отвернулся. Отодвинул шторку и заглянул в салон.

— Вот такие дела творятся в мирах, друзья. Куда бы тебя не занесло, а семья все равно важнее. — Я вздохнул. — Блин, я же бате машину обещал.

— Папа, папа, это не я. — Раздался голос с улицы, а потом плач, переходящий в рыдания.

Определенно, у разумных кошек это чувство собственного достоинства намного сильнее развито, чем у остальных. Что Ляля, что ее отец всегда старались подчеркнуть свою независимость. Просто удивительно, как они умудрялись создавать семьи.

Какое-то время отцу коту потребовалось, чтобы он понял, что перед ним находится его родная дочь. Когда он, наконец, осознал это, то радость встречи была бурной. Я даже опасался, что он раздавит Лялю в своих могучих объятьях.

— Жорж, выходи, я хочу представить тебя отцу. — Позвала меня Ляля.

Я выбрался из машины, заранее предвидя шок, который мог вызвать мой плешивый обезьяний вид. Однако, на этот раз, он не вогнал кота в ступор. Радость от того, что дочь оказалась жива, уравновесила удивление.

— Добрый день. — Я протянул руку.

Кот не знал человеческих рукопожатию и просто потрогал мою ладонь. Может, и к лучшему, а то, сломал бы кисть.

— Это Жорж, папа. Я тебе о нем рассказывала.

— А, простите, я некоторое время назад скептически относился к историям Ляли, считая их глупой выдумкой. Теперь я вижу, что вы существуете. Ляля еще рассказывала про какую-то змею?

— Это змей, Антош, наш друг. К несчастью, после нашего расставания, мы его еще не нашли.

— А кто же эта несчастная? — Кот по-отечески посмотрел на труп молодой красивой кошечки.

— Мой двойник, которых миллионы в мирах. Что-то у нее не срослось, любовь, или может, конфликт в семье.

— О, прости меня, Ляля. Как я должен был поверить в это? — Он указал на меня рукой.

— Ладно, теперь-то веришь?

— Конечно. Я не могу считать себя сумасшедшим, чтобы подумать, будто мне это грезится. Мы сейчас вернемся домой? — Спросил отец Ляли с надеждой в голосе.

— Попытаемся. — Ответил я раньше. — Не факт, что получится. Я вот не могу вернуть своих земляков назад, хотя до этого, таких проблем у нас не было.

— А что делать с этой девушкой? — Забеспокоилась Ляля. — Как-то нехорошо оставить ее здесь. Ее растерзают птицы и звери.

— А куда ее? — Спросил я, совсем не представляя, что делать с трупом. — Ребята, врачи, вам работа подвернулась.

Задние двери машины распахнулись и оттуда вышли бледные Петр и Борис. Они не сводили взгляда с кошек.

— Чего тут? Покойник? — Спросил Петр.

— Девушка повесилась, можете констатировать смерть, чтобы мы не сомневались?

— Ну, я конечно, не ветеринар… — начал Петр и тут же осекся, когда поймал взгляд Ляли, — я имел в виду физиологию. Ладно, я сейчас.

Он быстро скрылся в машине и вернулся оттуда со стетоскопом в ушах. Присел возле девушки-кошки и послушал ее грудь, затем положил пальцы на запястье. Ничего не сказав, убежал в машину и вернулся оттуда со шприцом в руке.

— Зачем это покойнику? — Поинтересовался я.

— Она жива. Очень слабый пульс, но вытащить еще можно?

— Правда? — Больше всех обрадовался кот.

— Я попытаюсь. — Пообещал врач.

Он вколол ей что-то в ногу, согнул и разогнул ее в колене несколько раз, видимо, чтобы разогнать кровь. Снова сходил в машину и вернулся с маской и кислородным баллоном.

— Ща, реанимируем. — Пообещал он.

Я не заметил, но Петр видимо знал, на что смотреть. Он потрогал черную «пипку» носа девушки.

— Уже влажнеет. — Со знанием дела произнес он.

— А говорил, что не ветеринар? — Пошутил я.

— Я просто знаю, что у здоровых кошек нос влажный.

Ляля и отец переглянулись, невольно задержав взгляд на носах друг друга. Петр наложил маску на лицо девушке. Форма ее не совпадала с человеческой, поэтому хорошо натянуть на лицо не получилось. Петр открыл баллон. Веки девушки дрогнули и медленно открылись. Ляля от радости запрыгала на месте.

— Что со мной? — Девушка перевела взгляд с кошек на Петра, затем на меня. — Я умерла. — Утвердительно произнесла она.

— К счастью, нет. Вы живы. Мы вам советуем больше не экспериментировать с самоубийствами, иначе явимся не мы, а кто-нибудь пострашнее, и тогда… — Я не закончил предложение, оставив его продолжение на воображении девушки. — Поехали отсюда.

Я срезал с ветки веревку, чтобы у кошки не осталось соблазна повторить попытку самоубийства. Ляля с отцом кое-как уместились на пассажирском диване рядом с водителем.

— На всякий случай, я попытаюсь отвезти вас домой. — Пообещал я коту.

— Был бы признателен. — Большой черный кот все еще выглядел растерянным.

Ляля согласно моргнула глазами. Я закрыл глаза и представил ее дом, во влажных сумерках искусственного леса. Как ни странно, у меня все получилось.

— Это наш дом. — Произнесла кошка, прежде, чем я открыл глаза.